История нашей жизни - это лишь незаконченный роман о любви

Дан шёл по коридору, кипя от гнева и злости, он понимал, что не сможет так дальше работать. Всё было прекрасно до выступления одной двойки репера, которое не понравилось молдаванину, и мужчина решил высказать свое мнение. После чего Потап сильно перегнул палку, из-за чего они поругались, испугав этим Тину, которая ушла ещё раньше него, не желая слушать их брань. Это немного расстроило мужчину, ведь она была единственным человеком, способным его успокоить в данный момент. Певец вошёл в свою гримерку, со всей силы хлопнул дверью и сел на диван, обхватив голову руками. Сейчас он думал о Кароль, которая не выходила из мыслей. Он сильно переживал за неё. На протяжении съёмок молдаванин никак не мог сосредоточиться, всё время отвлекаясь на женщину. Та была хоть и немного рассеяна, но в тоже время сосредоточена и ходила вокруг, всё время на него смотря и смущаясь от комплиментов и его пошло-откровенных взглядов, которые, как он видел, не на шутку её заводили, но это она старалась не показывать. Чтобы отвлечь внимание от их пары, женщина флиртовала с Потапом и некоторыми участниками, что жутко нервировало Балана, замечавшего и понимавшего всё. От этих мыслей Дан стукнул кулаком по дивану, на котором сидел. Ревность наполняла и пожирала, не давая свободно дышать и жить. Мужчина знал, что они вместе и что певица его любит так же, как и он её, знал, что она ни на кого его не променяет, но... От ясной безысходности артист тяжело вздохнул и закрыл уши руками. Опустив голову на колени, он слабо завыл. Мыслей было слишком много, а ревность зашкаливала, хотя здравый смысл и брал верх. Звук открывающейся двери оторвал его от мыслей. В дверях показалась Шарлотта, а за ней – Завадюк. ~~~~ Артиста просили вернуться и продолжить съёмки, но он категорически отказывался, осознавая, что не сможет больше работать. Спустя два часа уговоров Вовы и голландского режиссёра компромисс так и не был найден, певца, наконец, оставили наедине с дочерью. Лотта всё время была рядом и держала за руку, успокаивая и пытаясь также уговорить отца вернуться на площадку, но всё было безрезультатно. Девушка понимала, что происходит, так как чувствовала, что отец необычно горячий, и видела отличия от того, как он вёл себя без температуры (она всё же присутствовала, несмотря на то, что сам Дан уверял себя и всех вокруг в том, что здоров). Злость мужчины прошла, но остался слабый осадок, который горел и не давал здраво мыслить, хотя молдаванин и попытался успокоиться и продолжить сниматься. Задумавшись, Дан не услышал, как кто-то вошёл в гримёрку. Вошедшую заметила его дочь, встретившись с ней глазами. Женщина выглядела, как всегда, шикарно, но была немного взволнована. Паула облегчённо выдохнула, осознавая, что перед ней стоит Кароль: единственная, кто сейчас может хоть кто-то сделать. ~Тина ушла в начале ссоры, не желая её слушать, и направилась к себе в гримерку, где недолго посидела, болтая по телефону с Веней. Тем не менее, даже во время разговора она думала о Дане, но идти к нему боялась. Его слова в гримерке перед съёмкой и то, как он вёл себя во время ссоры, сильно напугали певицу и не давали пойти к нему и попытаться успокоить... Несмотря на это разговор с Веней был окончен на позитивной ноте: они мило распрощались, и артистка встала и начала мерить шагами помещение, размышляя, стоит ли всё-таки идти в соседнюю гримерку. Поток мыслей прервал громкий стук в дверь. Подскочив от неожиданности, женщина ответила: —Войдите! В гримерку вошёл Вова Завадюк и немного скованно встал у двери. —Слушай, Тин. Тут такое дело... Он замялся и опустил глаза в пол. Тина же растерялась, гадая, что может выбить продюсера из колеи, хотя предполагала: Дан. —Какое? Говори уже! Мне аж интересно стало! Она грустно рассмеялась и полностью повернулась к мужчине, который вдруг посмотрел ей прямо в глаза. —Короче, Дан не хочет сниматься. Мы все его два часа уговаривали – не помогло. Ты – последняя надежда! Пожалуйста, уговори его закончить всё сегодня. —А чего так? Последняя надежда? С чего это вдруг? Мысленно женщина понимала почему, но вслух говорить не хотела, желая услышать версию продюсера. —Ну... У вас же какая-то химия происходит... Ну пожалуйста! Тиночка! Хотя бы попробуй! Я всё что угодно сделаю... После его щенячьих глазок и умоляющей интонации Тина сдалась, ведь сама давно хотела узнать, что происходит, и сходить к молдаванину. После слов продюсера страх улетучился и появились силы для этого подвига. Кароль вдруг поняла, несмотря на состояние Дана, она хочет быть с ним всегда и, если надо, поддерживать во всём. А это "надо" было в данный момент. —Ладно, ладно! Только ради тебя, Вов! Я пошла! Выслушав благодарность от продюсера, она вышла и направилась в гримерку Дана~ И вот сейчас певица стоит перед ним и не знает, что делать. Он сидит, не видя и не слыша ничего вокруг. Рядом его дочь – Шарлотта, которая с минуту смотрит на женщину и ничего не говорит, только улыбается. Тина подходит, слабо трогая Балана за плечо. Мужчина вздрагивает от неожиданности и резко поднимает голову; певица отскакивает, испугавшись его пепельно чёрных глаз. Артистка хлопает глазами, боясь разозлить его ещё сильнее и навлечь на себя гнев. Она вспоминает те слова и уже жалеет о том, что пришла; медленно отходит, вскоре прижимаясь спиной к стене, и замирает в испуге. А Дан наконец фокусирует взгляд на силуэте и, к своему удивлению и ужасу, узнаёт Кароль, которая смотрит на него отчаянно и опасливо. Шарлотта видит всё это со стороны и не может сдержать смешок. Услышав смешок певец поворачивает голову, отчего девушка замолкает и встаёт, понимая, что надо оставить их одних. —Я, пожалуй, пойду к команде. Жду вас на сцене. Не дожидаясь ответа, она выходит из помещения и тихо закрывает дверь, еле сдерживая смех. Проводив дочь взглядом, молдованин снова смотрит на певицу и, понимая, что не может видеть страх в глазах этой женщины, медленно встаёт и направляется к артистке. От его приближения она начинает дышать чаще и пытается отойти. Мужчина настигает её в считанные секунды и, крепко взяв за талию, сильнее прижимает к стене, так как она совсем не сопротивляется, находясь в ступоре. Он наклоняется и начинает тяжело дышать ей в шею, вдыхая живительный аромат ванили и корицы, ощущая тепло её кожи и такое же как у него дыхание, так сводившее с ума. Тина не оказывает сопротивления, зная, что это будет бесполезно, да и отходить не хотелось. Слова Балана прямо на ухо томным шёпотом оказались для неё неожиданными. —Обними меня. Пожалуйста. Тина кивает и осторожно прижимается к сильному телу, ощущая, что скоро не сможет держаться и просто стоять рядом после всех тех взглядов на площадке. Они стояли так достаточно долго, после чего Дан, наконец, понял, что готов работать дальше и помириться с Лёшей. Что он спокоен благодаря ей одной. Точнее не одной. Благодаря двоим его девочкам: дочери и Тине. Они обе были рядом и старались понять и успокоить. —Пойдём. Нас ждут... Они посмотрели друг другу в глаза и увидели там море нежности, тепла и любови, согревающих их души. Женщина прервала тишину, волнуясь за любимому коллегу. —Готов сниматься дальше? Или нет. Стоит перенести съёмки... Ты же точно заболел!... —Не надо. После твоего прихода, твоей улыбки и объятий я готов на всё... Молдаванин улыбнулся краешком губ, заметив, как она порозовела и опустила взгляд, отчаянно кусая свои губы. Это оказалось последней каплей и Дан, соскучившийся по любимым губам, аккуратно поднял лицо певицы за подбородок и просто впился в них страстным поцелуем. Тина отвечала, смело обнимая мужчину за шею и прижимая его как можно ближе. Поцелуй длился до тех пор, пока не закончился воздух в лёгких. И им пришлось отстраниться друг от друга. Оба тяжело дышали. Балан, посмотрев на любимую, улыбнулся и пальцем аккуратно стёр с её губ смазавшийся блеск, а затем снова поцеловал, но коротко, тут же отстранившись. Женщина разочарованно вздохнула, также вспоминая о съёмках. —Ну что ж, Кенгуруш, пойдём. Съёмки ждут! Мужчина усмехнулся, а артистка довольно улыбнулась, взяла его под руку и повела из помещения. На сцену.