Корзина нарциссов

—Так что теперь, — Джей, прыгая по краю бордюра, вытащил из кармана связку ключей на брелоке с мопсом, — я ношу ключи для настройки с ключами от квартиры и теряю всё вместе. Кто мог подумать, что будет так легко найти общий язык с тем, кого впервые видишь? Видит Джои Вайнберг, конечно, каждый день и в каждом углу, но тот немножко, совсем чуть-чуть меньше и не считается. Насчёт характера Джордисона парень гадал: вроде даёт много интервью и явно не прочь поговорить, а вроде кажется очень и очень несговорчивым. Всё это отчасти было правдой: если сначала Джои лишь хотел побыстрее выбраться из аэропорта, сейчас он поглощён беседой «обо всём на свете». —Слушай, — уже легко и непринужденно, будто они знакомы пару лет, начал Джей, — почему именно Мидлтаун? —А разве есть разница, куда бежать от работы? — ехидно улыбнулся Джордисон. Когда-то наступает этот бзик, ты творишь, невзирая ни на что, ты просто переполнен идеями, но в один момент малейшая деталь идёт не по плану, и вот — ты уже в неизвестном непонятном тебе городке с нежно-желтыми крышами домов. Всё, лишь бы не возвращаться ко всем своим делам. Только Джей этого никогда не понимал: когда нужно делать, он берет и делает. Просто садится и делает, сразу, не откладывая в долгий ящик. Далеко не всегда хорошо, зато вовремя и точно к сроку. Барабанщики ступали по сырому, тёмно-серому асфальту: этой ночью снова шёл дождь, оставивший после себя лёгкий туман, что делает дыхание таким тяжёлым и неполным. Улицы потихоньку наполнялись людьми. Кто-то бежал на работу, поглядывая на часы под рукавом строгого костюма каждые полминуты, кто-то неспеша прогуливался с собачьим поводком в одной руке и картонным стаканчиком кофе в другой, кто-то измученно перебирал ногами и стирал пот с раскрасневшегося от пробежки и холодного утреннего воздуха лица. А вот небольшое кафе «Корица» уже час как открыло свои двери для любителей теплой выпечки и блинчиков на завтрак. Из окон веяло запахом свежих булок и бодрящего зелёного чая. Людей там было немного: «Корица» — любимое место школьников и студентов, редко свободных будничным утром. К этой же группе можно отнести и Джея, но лишь с одним единственным отличием: утро понедельника у него всегда свободно. Кареглазый смело переступил порог, как всегда счастливо улыбаясь. Уже такой родной запах, знакомый с детства, когда папа покупал пончики на первые репетиции, сам по себе приподнимал настроение и напоминал об одних из самых счастливых времён в жизни. Кажется, сегодняшний день Вайнберг так же однажды вспомнит, как счастливый сон, как удивительную случайность. Да, Джей всё ещё не смирился. Губы растягивались в улыбке, дыхание спирало после каждой фразы, а сердце, казалось, бьётся так сильно, что сейчас же вылетит из груди и устремится прямиком в Джои. Всего пара минут — и вот, эти двое уже сидят за небольшим столиком, любимым местом Вайнберга, раскидав сумки на ближайших стульях. Музыкантов окутало наиприятнейшее ожидание. Хотя, невозможно назвать ожиданием живой диалог, полный коротких смешков и придыханий из-за слишком быстро меняющихся тем. И как же неловко было наблюдать смерть этого диалога, наступившую сразу после появления блинчиков на столе. Голодный Джей и уставший Джои наслаждались завтраком, не говоря ни слова. Парни были счастливы находиться тут, именно на этом самом месте, с блинчиками именно с малиновым джемом, именно в компании друг друга.

***

Поздней ночью раздался щелчок ключа в скважине и лёгкий скрип двери. Сонный Вайнберг устало зашёл в квартиру, скинул ботинки куда-то в угол и неохотно посмотрел на время. Зрачки внезапно сузились от яркого синеватого света экрана телефона с большими белыми цифрами в самой середине: «2:54». Парень, не раздеваясь, свалился на кровать и блаженно потянулся, сладко зевнув. В его голове тихим гулом звучал голос Джордисона, шум прохожих, ритмичный клик метронома. Веки уже были такими невыносимо тяжёлыми и сейчас, словно маленький мальчик, переполненный впечатлениями и эмоциями, Джей стремительно тонул в мягком матрасе, опускаясь всё дальше и дальше в сон. Рука хватается за грудь, немного сжимая её. Глаза широко распахиваются, барабанщик отчаянно пытается сделать хотя бы вдох, но издаёт только хрип и громкий кашель. Тысячи кошек царапали горло, разрывали лёгкие. Кареглазый судорожно сжимает шею, не понимая, что просто усугубляет положение. Он свалился набок, истошно кашляя, еле дыша. Дрожащие ладони в холодном поту беспорядочно рассекали воздух, взывая к помощи тех монстров, живущих в углу комнаты. Зрачки Джея медленно закатывались наверх, а бороться с кошками в горле с каждой секундой становилось всё сложнее.