Are you sorry 2: kill me with love

Трава здесь, кажется, зеленее; Ты — туман, который все проясняет. Только не торопись уйти, — и я не солгу тебе. Ты — причина моей боли; Но черт, мне так хорошо, и я не прочь испытать это чувство вновь... На часах уже было далеко за полночь, но построенная на свой лад «идиллия» все же царила в этом доме. Ну, во всяком случае, на кухне. Потому что именно сегодня все было довольно-таки тихо и без истерик, как в прошлые разы, значит, можно было это назвать умиротворением или еще как-то... — Почему... — пробубнил Джокер, открывая уже пятый по счету верхний ящик в безуспешных поисках штопора — почему ты пьешь только эту дрянь? Харли, все это время сидевшая за столом, в ожидании «собеседника», грустно вздохнула и ухмыльнулась, потому что уже догадывалась, какой подтекст несет в себе эта реплика, сейчас нужно быть очень осторожной, чтобы не нагнать беду, которая вообще сейчас была бы неуместна. — Да нормальное вино, чего ты? Это у тебя все нормальное начинается от тысячи баксов, а у меня так уж не получится. За это время, мужчина откупорил бутылку и небрежно поставил ее перед Джонс, которая от неожиданности и от такого резкого нарушения спокойствия, даже вздрогнула. — Так тебе что, деньги нужны? Хорошо. — отрезает он и снова направляется в зал и поднимает с пола свою очередную сумку. Харли съежилась от подступающего страха, ведь их на первый взгляд вполне спокойное времяпровождение постепенно перерастало в невесть что и отчетливо уже было видно, как потихоньку разгорались искорки в его глазах. И возможно даже не ее прибедняющееся поведение раздражало его, но и то, что она наверняка скрывает что-то и делает это напрасно. Чертовски, чертовски бесило. Так, что он даже хотел схватить девушку за горло и прижать к стене с такой силой, чтобы пошли трещины и штукатурка посыпалась мелкой крошкой, но пока, он все же решил держаться в стороне от этих явных излишеств. Джей одним движением расстегнул сумку и так же небрежно, даже не заботясь о том, что от такого напора обычная барная стойка могла и поломаться, поставил ее перед Харли. — Вот еще, забыл. — сказал он и пошарив в карманах, достал оттуда несколько стодолларовых купюр и легким движением руки, швырнул их в сторону. Харли зачарованно смотрела на эти переоцененные человечеством бумажки, которые как воздушные белые пёрышки из порванной подушки, карнавальным танцем плясали по воздуху, а потом тихо, хаотично приземлялись на линолеум. — Если ты считаешь, что нашла во мне того, кому можешь пожаловаться на количество своих богатств, то ты ошиблась. Я то знаю, какими силами тебе достался этот дом. — прошептал он и сел на барный стул напротив нее. — Я и не жаловалась. Ты спросил, а я ответила. — спокойно произнесла девушка и отодвинула от себя сумку, практически доверху наполненную деньгами. Джокер закурил и начал пристально всматриваться в лицо шатенки, застилаемое белыми клубами дыма. Она отпила чуть-чуть из своего бокала, но лишь для того, чтобы показать что ее совершенно ничего не беспокоит и чувствует она себя вполне комфортно, но на деле, на деле все так же? Она понимала, как его раздражает то, что к прежней жизни вернуть все то, что происходит сейчас, практически не представлялось возможным, но она знала, что Джей будет искать выход бесконечно, хоть до конца своей жизни, не отвлекаясь на остальное, пока не вернет свою Королеву, убив очередную, вроде и незнакомую ему простушку, в которой не осталось ровным счетом ничего от Квинн. А она и сама хотела бы попробовать все заново, но не могла, как-будто подсознательно чувствовала какую-то сдерживающую силу и даже наверное, неподвластный страх. Ведь вспоминая все то, что приходилось ей творить когда-то раньше, девушка чувствует, как по телу одновременно пробегает миллион колких мурашек, а в горле образуется плотный, вязкий ком, заставляющий онеметь на минуту. Это все, в частности ее яркое прошлое, казалось ей таким несвойственным и неразумным, что порой хотелось провалиться сквозь землю от стыда за совершенное. Но вот можно ли было в точности сказать, что она об этом горько жалела? О каждой отнятой жизни, о каждом подорванном торговом центре, о каждой угнанной машине — нет, не совсем. Внутри все ж таки сидела та маленькая Харли и беспрестанно твердила, откликаясь назойливым лепетом в голове: «Да, давай, давай еще! Почему нет?       Приходилось удерживать это «второе Я», чтобы в очередной раз не загреметь в психушку, но и это нельзя было назвать раздвоением личности или еще каким-либо распространенным психическим отклонением, можно было сказать с точностью лишь то, что Харли Квинн никогда и не была человеком, а лишь энергетически подпитывающимся духом, вселяющимся в кого и когда угодно, но вот тело Квинзель оказалось для него более чем излюбленным, а это уже объяснить будет сложнее. Тсс... а сейчас, когда будешь читать эти строки, прислушайся к голосу в своей голове. Что он говорит? С какой интонацией? А не сходишь ли ты с ума? — Не жаловалась. — прошептал Джей и положил окурок в стоящую рядом пепельницу. — Ты никогда не жаловалась, этим то ты и цепляла. Мужчина грустно вздохнул и напряженно поджал губы, потому что впервые не знал, о чем ему говорить дальше, поскольку и сам совершенно потерялся в своем мире. Меняя мрачный Готэм на дождливую Эстонию, а потом на не особо жаркую Финляндию, он совсем запутался. Многие люди усердно прокладывают путь своей жизни долгими годами, мыслями, поступками и не каждый знает, что ждет его впереди, но каждый синяк, полученный по дороге, они ценят как памятный знак о том, что делают все не зря. Как говорится, спотыкаться и падать, да, спотыкаться... и падать.       Но само собой, у Джокера были немного иные взгляды на жизнь — он заранее знал, что будет впереди. Поскольку не судьба была его проводницей, а он сам строил ее. Он сам, осознанно строил себе преграды, когда чувствовал себя особенно опустошенным и скучающим, а иногда, уходил в многодневное затишье — он сам писал свою историю и сам решал, когда и чему происходить. Поэтому и живется ему легче, наверное. Но сейчас, путь застилал плотный туман вперемешку с горной зимней пургой, нельзя было ничего разобрать или предугадать. Сейчас он как-будто попал в сказку, утопию, где все счастливы, но уже без него. Здесь все совершенно по-другому, как-будто и не было ничего ранее. Не было Аркхема, не было Бэтмена, никогда не существовало наивного врача по имени Харлин Квинзель... а значит, и его тоже, не было.       Это все как какая-то утерянная история безумного, отчаявшегося автора, который пишет, опираясь на тот размытый бред, который видит каждую ночь в голове. Он болен, а значит и его персонажи тоже, больны. Зеленые волосы, яркие цвета, арлекин, шутки, безумный смех — это игра, это такое психическое расстройство, когда человек видит все ярче и совершенно в других тонах, не может здраво оценивать форму и размер предметов, окружающих его. Слышали когда-нибудь фразу: бред сумасшедшего? Вот вам, пожалуйста. — Ты же не станешь убивать меня или мою дочь? — аккуратно спрашивает девушка и для пущей храбрости, снова отпивает дешевого, но ядреного вина из своего бокала. — Убивать тебя? Неет... ты будешь мучаться. Мучаться все это время из-за мысли, что потеряла свою жизнь. Неет... — прошептал он и злобно ухмыльнувшись, налил себе еще виски. — Я не теряла ничего. А даже если и так, то обрела больше. — В том и дело, что все привыкли, что прежде чем что-то получить, надо потерять вдвое больше. В твоем случае, втрое. Харли лишь зажмуривается на секунду, осознавая, что сейчас он так и пытается ударить ей по больному, пробираясь в самые темные, укромные уголки ее разума. Боль, которую чувствовала она, можно сравнить со страданиями Прометея, навечно прикованного мощными цепями к черной скале и не имеющего не единого шанса выбраться. А Джокер в этой ситуации являлся тем самым вороном, прилетавшим каждый день и медленно, кровожадно клевавшим печень, которая как назло, отрастала снова и все продолжалось, как и всегда. — Ты не такой, каким был раньше. Ты мрачен, задумчив и при этом дотошен. — произносит она и крепко сжимает зубы до хруста, осознавая, что сама уже не верит своим словам. — А знаешь, ты права. Я не тот. — отрезает он и встает из-за стола — Черт возьми, когда ты ненастоящая, как я вообще могу быть настоящим, находясь рядом с тобой? Он произносит последнюю фразу хрипло, хищно. Как змея, изливающая из своих клыков черный яд и так и норовящая наброситься на все то, что движется. Харли сидит потупив взгляд и смущенно вертя в своей руке бокал и шаркая им по столу — она явно не знает, что ответить, но знает, что это горькая правда. Снова. — Надо было еще тогда утопить тебя в том злосчастном чане. И снова удар, новый и еще более болезненный. Его настроение меняется как погода осенью; вначале он был более-менее нежным, что ли, а сейчас, как-будто бы ведет допрос подозреваемого, пытаясь морально уничтожить потенциального преступника. Но Харли не преступник и он не из ФБР, но выглядит все это куда хуже. — П... почему? — выдавливает она, еле сдерживая слезы. Честно, она и не думала, что ее снова когда-либо смогут так тронуть его слова и даже как и полагалось, чувствовала себя совершенно независимой личностью, ничем и не отличающейся от других. Но стоит лишь появиться Джокеру, все это как-будто испаряется, превращаясь в космическую пыль, едва ли заметную невооруженному взгляду. Она липнет к нему и беспомощно путается, как бедная мушка в паутине ядовитого и голодного паука. — Ты ведь всегда разводишь драму на пустом месте, Харли. Если бы ты тогда сказала все и не убежала как дворовая шавка, я бы может и разрешил тебе поиграться в мамочку. — злобно шепчет он и снова надвигается на девушку — Если бы ты тогда еще, в этой жалкой психушке не повелась на эти глупые, такие сладкие для тебя слова, я бы не смог так банально расправиться со всеми ее обитателями. Он прерывается, словно набираясь сил и этим еще больше пугает уже «загнанную» девушку. — Если бы ты, доктор Квинзель, не пришагала к этой скудной железной двери с числом тринадцать, то у тебя, черт возьми, сейчас ничего не было. Не было бы и тебя самой. — Джей произносит эти слова спокойно, но все же с некой яростью и без особого напряга раздавливает в руке стеклянный стакан, в то же мгновение рассыпавшийся на осколки, разлетевшиеся по всей кухне и чуть-чуть «захватившие» зал. Он шумно дышит, его грудная клетка судорожно поднимается и опускается, так, как-будто сейчас в его душе он все же сумел сдержать что-то страшное и бушующее, так и желающее вырваться на волю и устроить полный, кровавый хаос, но... нет, нет. Взгляд девушки падает на его опущенную руку, по которой медленно стекает кровь и приземляется темными каплями на пол. Это зрелище на секунду заворожило Харли, ведь под белым светом этих кухонных, диодных ламп, кровь блестела и казалась иссиня-черной, это нельзя передать словами, но со стороны это казалось ей чем-то эстетичным и до боли... напоминающим о чем-то? Очередные, не поддающиеся логике и какому-либо объяснению, странности. Джонс мотнула головой, в надежде отогнать неуместные мысли и ринулась к мужчине. Которому, казалось, было совершенно наплевать на происходящее, ведь все это время он только и делал, что сверлил ее пристальным, ожидающим чего-то, взглядом. — Боже, твоя рука! Подожди, подожди пожалуйста! — лихорадочно шепчет девушка и держит одной рукой окровавленное запястье Джокера, а другой пытается нащупать лежащий рядом, в ближайшей тумбочке бинт, попутно скидывая разные колбочки и коробки с лекарствами. А Джей стоит, как под гипнозом — ее касания действуют на него как-будто мощный антидепрессант, или долгожданная, наконец открытая учеными, панацея. Ее рука теперь тоже в крови, но и ей тоже плевать, сейчас нужно скорее перевязать рану, чтобы не случилось опасной потери крови, хоть и не в таком внушительном количестве, но все же. Джей хочет продлить это мгновение, не переставая чувствовать ее маленькую, нежную ладонь в своей. И пусть он полностью иссохнет или упустит уйму возможностей, но с ней. Это все будет не так больно, если с ней. — Нашла! Наконец-то! — воскликнула она и потащила за собой, в зал.

***

      В камине снова, как и всегда, успокаивающе потрескивал огонь, продолжая свой танец с искринками, отлетающими от тлеющей древесины. Харли сидела на диване и усердно пыхтя заматывала рану сидящего напротив... возлюбленного? Да, она это признала, ведь чем раньше сделать это, тем лучше. Легче и ей и ему, в какой-то степени. — Не щиплет? — озабоченно спрашивает она и отрывает зубами намотанный лоскут. — Я ничего и не чувствовал. Это ты бегала вокруг меня, как-будто бы я вскрыл себе вены. — спокойно говорит Джей и усмехается. Свободной рукой он проводит по холодной щеке девушки, заставив ее засмущаться на секунду. Она перехватывает его запястье и задорно улыбнувшись, надавливает на его свежую рану. — А так не больно? — Нет. Боль причинить мне можешь лишь ты. Своими глупыми поступками, Харли. — с укоризной произносит он, но не одергивает ни ту, ни другую руку, как-будто бы проявляя во всей красе особую форму мазохизма и садизма в одном лице. Девушка смущается в очередной раз, чувствуя пылающий стыд, поскольку ни одна ее банальная провокация, так ни к чему и не приводит. Он сам решает не только то, когда и как с кем-то поступит, но одновременно с тем же, решает все и за нее. Она как играла, так и будет играть по его правилам — куколка. Найдя самое простое оправдание прервать неудобные гляделки и решив отнести бинт на свое законное место, а заодно и собрать все то, что непослушно вылетело из тумбочки, когда девушка искала в ней то, что нужно, Харли уходит на кухню, чувствуя спиной тот самый, пристальный взгляд Джокера, который вроде уже и успокоился, но все же понимает, что тактика уже давно полетела к чертям, а что уж говорить о том, что сейчас происходит. Выпив снова очередную ночную горсть таблеток, девушка демонстративно громко зевает, гасит свет в комнатах и направляется к себе в спальню, оставляя Джея в полном одиночестве, при этом, считая это своим каким-то особо жестоким поступком, но так нужно. По-крайней мере, сейчас. — Завтра утром прийдет няня Тиффани, миссис Томпсон. Я лягу пораньше, а ты тоже бы уже ложился. Могу и постелить. Хочешь? — шепчет девушка и останавливается на самом верху лестницы, ожидая его ответа. Мужчина лишь отрицательно мотает головой и откидывается на диван. Харли пожимает плечами и выключает лампочки, находящиеся над лестницей.

***

      Уже лежа в своей кровати и постоянно ворочаясь от непонятно откуда подступившей бессонницы, девушка думает о том, что скоро произойдет — а именно, встреча с поганым Кроулом. Да, после этого ее жизнь прежней уже не станет, а обращаться к кому-либо, да даже к Джокеру за помощью, было уже совсем поздно, как она наивно предполагала. Джонс устало перевернулась на спину и обреченно выдохнула. Странно, таблетки выпиты, да и вино тоже — почему это никак не действует? Обычно от алкоголя ее всегда клонило в сон, в независимости от ситуации, а тут такое. И снова повторение: он прав. Она и вправду очень много играется, превращая всю свою жизнь в сплошной драматический театр — так переживать из-за какого-то, слишком много возомнившего о себе мужика, совершенно глупая «забава». Да и к тому же, если подумать, ему уже и нечем было шантажировать ее — во-первых, Джокер и так знает ее местоположение, а во-вторых, если вдруг он решит рассказать всем кто она есть на самом деле, она уж точно решится все рассказать все-таки еще «мужу» и они сбегут вместе. Нет, вначале Джокер подорвет этот Старбакс к чертям, а вот потом они точно сбегут, вот так.       Девушка прикрыла глаза и улыбнулась, представив всю эту картину. Вначале ее напрягало его присутствие в этом доме, а сейчас, совершенно наоборот — ей было больно думать о том, что ему все же придется уехать, если он захочет, конечно. Атмосфера комнаты давила на нее, сочетая в себе еще страх перед ближайшей «долгожданной» встречей, которая уж точно ничем позитивным не закончится и этот мерзкий промозглый ветер, изредка поддувавший из-за длинных штор. Девушка вдруг приняла совершенно, казалось, безумное и немыслимое решение, посчитав, что бояться ей уже нечего, а если она и провалится от стыда в трёхметровую подпольную дыру если он откажет — ну и пусть, плевать. Девушка решительно скидывает с себя холодное одеяло и крадучись направляется к выходу. Уже стоя у двери, и наполовину провернув ручку, Харли прикусывает ноготь большого пальца, от резко нахлынувшего сомнения, но сразу же отбрасывает все это куда подальше и резко распахнув дверь, быстро выскакивает в коридорчик, где и сталкивается в ночной темноте, лицом к лицу с «полуночным странником», к которому она, честно говоря и летела на всех парах. — А ты что здесь делаешь? — опешив спрашивает девушка и недоуменно оглядывает стоящего перед ней мужчину. — Я смотрел как спит Тиффани. — медленно и сонно произносит он, но потом резко переходит на более быструю и нарастающую речь — Это все мило конечно, но вот имя у нее у... — Не об имени. — прерывает его девушка и показывает сжатый кулак. — А ты чего выскакиваешь, как черт из табакерки? Вроде же спать шла. — прищурившись спрашивает мужчина. — Я не могу заснуть. Я хотела... — запинается она на секунду, решая, говорить или все же нет, но потом наконец берет себя в руки, в первый раз вовремя — Джей, мне страшно. Ты можешь полежать со мной? Он немеет на секунду и не издает ни звука, все так же предпочитая оставаться в стороне. Джонс уже подумала о том, что это значит: нет, Харли, хватит этих сентиментальностей; но в последний момент он все же произносит: — Хорошо, я сегодня не такой уж и злой. Девушка облегченно улыбается и идет в свою комнату, жестом приглашая Джея пройти за ней. Она не оборачиваясь, ложится на левый край кровати и затаивает дыхание, чтобы услышать, ляжет он или нет, но через минуту место справа слегка прогибается и становится слышен тихий скрип кровати, что снова заставляет девушку несказанно обрадоваться. Она поворачивается к нему лицом и прижимается, как и всегда раньше, закинув на него ногу. — Ты же знаешь что мне это не нравится. Хотя... лежи уже. — усмехается он и кладет руку ей на плечи. Девушка еще плотнее вжимается в его объятия и жмурится от его слов и резко нахлынувших воспоминаний, ведь тогда, в ту последнюю ночь, когда Харли осмелилась оставить его ради того, чтобы сохранить жизнь их неродившегося еще тогда ребенка, они лежали практически так же и она нарочно задавала ему глупые вопросы о космосе, наматывая прядь разноцветных волос на палец. Но может сейчас у нее уже и не такая «боевая раскраска», да и они в холодной Финляндии, а не на райском Лангкави — это не меняет, ровным счетом, ничего. Ведь они вместе и между ними снова зарождается тот пылающий огонь, утерянный ими ранее, в глупой войне. Она уже не хочет играть, а он не спешит ее отталкивать, это слишком хорошо для них, чтобы быть правдой. — А ты можешь рассказать мне что-нибудь о звездах? — шепотом спрашивает она и напряженно ожидает ответа, который так почему-то и не последовал. — Уснул. — предположила девушка и не желая отрываться от этого тепла чтобы проверить факт, еще плотнее кутается в одеяло и обреченно вздыхая, понимая, что сегодня опять прийдется засыпать в скучной, звенящей тишине. Как вдруг, скованную молчаливость прерывает шепот: — Знаешь о одной яркой звезде, сверкающей каждый день в зените? — задает риторический вопрос Джокер — Она появляется в частности летом, в июне, самой первой и располагается высоко над самим южным горизонтом. Это Вега, одна из самых ярчайших звезд, «королева летних ночей»... Харли лишь снова улыбается и жмурится от удовольствия снова слышать его монотонный голос, а остальное уже подождет. — «Ну, сумасшедший он, или она, или они оба... — какая разница? Такая любовь никогда не умирает, доктор». — «Не умирает, но для остальных это будет как вторая в истории столетняя война, с утроенным количеством жертв».

***

      Стив молча мыл посуду на кухне и изредка мельком поглядывал на Челси, которая сидя на ковре, читала очередной гламурный журнал и больше ничем разумным и полезным не занималась, как и всегда. Ему было интересно, как будет развиваться ее дальнейшая деятельность, но каждый раз когда он поворачивался, видел лишь ту же девушку, в той же позе и с той же макулатурой в руках. Разве что только уменьшалось количество чипсов в стоящей рядом с ней миске. — Челси, ты хоть что-то будешь делать? Или с нами хоть разговаривать будешь, нет? — спросил у нее Генри и стащил жменю начос из тарелки. Девушка мгновенно среагировала и одарила парня не очень то и любвеобильным взглядом, отчего тот, на всякий случай, отложил половину взятого, обратно. — А что мне делать? Вы же в партизанов играете, ну так и играйте. Где он? С ней? — уже воодушевленно спросила блондинка и небрежно отбросила от себя журнал. В этот момент Стив мигом выключил воду и умоляюще посмотрел на Генри, надеясь что тот, сейчас не намелит ничего лишнего. Генри намек понял, потому что тоже от растерянности перевел взгляд на товарища и начал сочинять их общую «сказку». — Да тут это... он... мы короче не нашли ничего. — подытожил он и облегченно выдохнул, передавая роль в руки другу. Стив мысленно и взглядом проклял товарища и еще раз посмотрел на Челси, которая уже, кажется, просто испепеляла его нетерпеливым взглядом. — Нет, мы его нашли. Это Финляндия, а вот улицу не определили, там как-то мутно все и в пикселях, видимо неисправность, так что... — Солнце, ты что мне затираешь? Я же смотрела уже в вашу карту, там если страна то определилась, то город определится уж точно. А ну-ка дай глянуть... — перебила его Челси и требовательно протянула руку. Оба шестерки понимали, что это засада, а подставлять босса и Харли с дочкой, не особо то и хотелось. Вот сейчас она посмотрит в карту и будет точно полный «джекпот» — оба получат по ушам за секреты, а заодно, что и являлось самой главной проблемой, она узнает местоположение своей главной «цели». — Ааа... а Стив утопил свой. А мой... у моего экран треснул и там не видно ничего, как тут уж разберешь? — дрожащим голосом оправдывался Генри, все отчетливее чувствуя как глубоко с каждым словом он их обоих зарывает. — А, ну да. Я будто и не видела, как Стив сегодня с женой переписывался. Это наверное он в параллельной вселенной телефон утопил, а ты перепутал. Так выходит? — насмешливо произнесла блондинка и прищурившись, яростно взглянула на Стива. — Значит так, вечером смотрим карту и времени не теряем, ясно, нет? — Ясно. — хором пробасили парни, понуро опустив голову. Вот и кто их за язык вообще тянул? Особенно Генри с его легендой про трагично и в один день угробленные гаджеты, что за бред, да даже ребенок поймет, что глупость полная, ни то что Челси. Хотя сравнение не из лучших, если говорить об уровне интеллекта... ну да ладно. Челси победно махнула волосами и резко развернувшись, направилась в ванную. По ее собственному расписанию, у нее кажется сейчас, была подтягивающая маска. Да да, четвертая за день. Проследив за тем, чтобы девушка плотно заперла дверь, Генри вернулся к напарнику и задал такой банальный, но самый адекватный в данной ситуации вопрос: — Чего делать будем? — Чего делать? Класс. Надо хавальник прикрывать когда надо, че ты намутил? Вот и что делать теперь, правда? — шепотом ругался Стив и время от времени поглядывал на дверь в ванную комнату. — Давай мы это, боссу позвоним, а потом телефоны спрячем. Или нет, лучше закопаем. — Гениально. А если босс нам ответит через часа два, а у нас вишь, телефонов то нет. — сказал Стив и выпучил глаза, как-будто изображая «утверждающий» жест. Они и сами то не до конца понимали, почему так не хотят ничего рассказывать и бегают от Челси как лань от стаи волков. Но что тут думать, ответ то как и обычно, просто лежал на поверхности: шестое чувство, подсказывающее, что это закончится не иначе как самым настоящим, долгожданным апокалипсисом. Хоть и не таких масштабов, но все же. — Давай так. Сейчас попробуем позвонить по пятому номеру, мы его не отзванивали еще. Мало ли, повезет. — предложил Стив и достал из кармана свой смартфон. Обычно они обзванивали со служебного, но искать его сейчас было лень, да и лучше сделать это именно сейчас, поскольку «такая гениальная» мысль могла в ту же секунду испариться из головы. А ведь действительно, почему же они ранее не догадались позвонить по этому номеру, доступному исключительно им двоим? Даа, как всегда. Генри лишь молча кивнул другу и проследил за тем, как он быстро набирает номер и ставит разговор на громкую. Слышны гудки... раз... два... три — пожалуй, самые долгие в их жизни.

***

      Харли сидела в зале и пила чай. Вокруг царила спокойная предвечерняя обстановка, поскольку Тиффи уже полдня нет дома — она сейчас с миссис Томпсон. Вышло так, что Джонс заранее оплатила няню в двойном размере и поэтому Томпсон предложила посидеть с ней сегодня, а учитывая то, что к той прикатили еще и маленькие племянники, то это было как никогда выгодно — вроде и социализация и адаптация в то же время. Ведь если Харли уходила в отпуск или еще по каким-либо причинам не выходила на работу, то и дочери она тоже оформляла «выходной», чтобы хоть как-то выбить подходящий момент и побыть с ней. Но одновременно она опасалась что за все это время таких себе беспорядочных каникул, девочка совершенно отвыкнет от сверстников и общения, так что не упускала и малейшего шанса на такое.       Вдруг, ее внимание привлек Джокер, который спускался с лестницы как ошпаренный и ругался себе под нос. Ну и что опять произошло? — Идиот, просто придурок! Урооод... — протягивал он, схватившись за голову. — Знаешь, если ты вдруг решил заняться самобичеванием, то я наверное не буду тебе мешать. — постаралась разрядить обстановку девушка и отставила чашку с чаем в сторону. — Как я мог забыть? Я выбросил все симки к черту, вместе с этими тупыми коробками с кнопкой выключения! Оказывается, просчитал! — выкрикнул он и с размаху швырнул последнее средство связи с «эстонцами», в стену. Харли поняла, что здесь уж действительно не до шуток, поскольку это наверное самое малое из того, что он может сделать в таком гневе. Она помнила, как он отзывался о шестерках и о Челси, а поэтому знала, что сейчас ему не составит особого труда разгромить весь дом, либо просто сесть в машину и поехать к ним с целью так называемого, самосуда. Но конечно, больше всего она боялась не того, что их могут так просто прикончить, а того, что он ее покинет и непонятно насколько. И она будет сидеть на полу, в холодном углу всю ночь, искусывая пальцы до крови из-за досады, что не получится позвонить и придется оставаться в немой безызвестности. — Подожди, так это они добрались? — Да. У них там опять... проблемы. — последнее слово Джей произнес с демонстративной брезгливостью. — Ты не спросил, что там? Если это Стив позвонил, то может, серьезное что-то? — обеспокоено спросила девушка и подошла чуть ближе. — Не лезь. Пожалуйста. Это вообще ни к чему, там много нюансов. — чеканит он каждое слово и отворачивается. Харли опускает взгляд на его руку с которой он уже успел сорвать бинт, обнажая новые, полученные вчера шрамы. Как ей хотелось вернуться в ночь, когда она засыпала под его рассказы о звездах, а потом, утром проснулась и опять увидела его рядом — не ушел. Ей почему-то это показалось намеком на то, что день должен пройти как никогда удачно и возможно, их взаимоотношения изменятся в лучшую сторону. Но нет, сказки не произошло. Не бывает в этой жизни хеппи-эндов. — Я... я вообще не хочу сейчас думать об этом. Пойдем постреляем? — Куда? — ошарашено спросила девушка, чувствуя зарождающиеся нотки волнения. А не станет ли мишенью Она? — Во двор. Мы с Тиффани сделали парочку мишеней за время твоей очередной хандры, правда, пришлось повозиться. — произнес он и махнув рукой, как бы подзывая за собой, вышел на улицу. Немного помешкав и помявшись, девушка все же собралась с духом и вот так, прямо босиком вышла за ним. Это конечно опасно, наверное, но одновременно и неуемно интересно.

***

— Конечно, это не так весело, поскольку это пневматика. Но уже что-то. — проговорил себе под нос мужчина и показал девушке пневматический револьвер. Харли и сама не знала, что ее сейчас пугает больше: то что у нее безобразно трясутся ноги, или то, что у Джея все это время в руках было оружие, которая она неведомым чудом, так и не заметила. — Подожди, я конечно знаю, что мощность здесь маленькая, но... — прошептала она и обеспокоено окинула взглядом соседний дом, который едва было видно за высоким, кирпичным забором. Джокер цокнул языком и шумно выдохнул. — Харли, ты не в человека сейчас стреляешь... хотя это идея. — задумчиво протянул он — Не в человека, а в обрезок доски, обтянутый поролоном и древней клеенкой, которую мы у тебя нашли в гараже. Да и пневматикой, а это баловство. Так что прекращай. Девушка солидарно кивнула и начала внимательно следить за всеми его действиями. Джокер каким-то молниеносным и еле уловимым движением зарядил оружие и вытянув руку, выстрелил прямо в мишень. Проверив место попадания, он театрально поклонился и «уважительно» передал револьвер Харли, намекая о том, что вот и настала ее очередь. Девушка перезарядила револьвер и отойдя на более менее приличное расстояние, навела его на мишень. Ноги трястись перестали, а вот руки... да, это будет провал. Но что стало удивительным для нее, она почувствовала его дыхание за спиной и то, что он стоит совсем близко, чуть ли не вплотную. — Чшш, подожди. Ты так руку выставила, что у тебя попадание выйдет чуть ниже положенного и в лучшем случае, пуля отлетит тебе в ногу. — прошептал он и обхватив ее руку своей, правильно выставил прицел. — Я... — пролепетала Харли и тут же затихла, чтобы не портить момент. — Смотри, я целюсь, а ты опускаешь курок. Моя рука — это твоя рука. — спокойно произнес он, прямо над ухом девушки, отчего та мгновенно покрылась мурашками. Это был очередной тактильный контакт и каждый из них, Харли берегла как свою собственную жизнь, да даже больше. Она чувствовала его руку на своей и совершенно не сопротивляясь, выполняла все то, о чем он скажет. — Да. — твердо произносит она и наконец стреляет. Джей присматривается и отмечает что ее выстрел пришелся как раз рядом с его, лишь чуть в сантиметре поодаль. Это удивило его, поскольку он видел, что девушка дрожит как лист на ветру. — Неплохо, но это все же не ты. Это я, ты только на курок нажала. Теперь сама давай. Харли снова кивает и впервые за эти три дня, натягивает улыбку от уха до уха и уже с удовольствием целится, отмечая, что руки дрожат уже не от страха, а от резко нахлынувшего адреналина. Выстрел... еще выстрел... еще... еще и еще.... пока самодельная мишень не превращается в бесформенное решето. Дальше в ход идут и ножи, вытащенные с гаража и мигом все вместе оказываются в той же доске с практически одинаковыми интервалами друг между другом. Это те эмоции, которых ей так не хватало все пять лет, она наконец-то, как бы обыденно это не звучало, почувствовала себя живой. Адреналин, перемешанный с необъяснимым счастьем и желанием... как же повезет тем, кому прийдется впервые испытать это чувство. — Ты это видел? — восхищенно и задорно спрашивает она, резко развернувшись к Джокеру. Он шутливо аплодирует ей и они оба заходятся в безумном смехе после того, как Харли выпускает очередь выстрелов по соседским окнам. Если это не прекрасно, то что?

***

      — Помнишь, как я... а потом... ааа, так круто! — радостно визжала Харли и скакала по по залу. — Да, я... я вижу что тебе понравилось. — грустно произнес Джей и усмехнулся. — Что-то случилось? — сменив улыбку на спокойное и озадаченное выражение лица, спросила девушка и положила руку ему на плечо. — Да нет, ничего. Просто я подумал, что я надолго задержался в твоём мире. В воздухе снова повисло немое и холодное как сталь, молчание. Джокер так и не разобрался в том, что делает и стоит ли продолжать дальше. Он несомненно не хотел уезжать, но какая-то частичка все же подсказывала, что он все делает неправильно, вытягивая из пальца всю ту же, давно знакомую всем, историю. Харли давно ждала эту фразу и практически была морально готова к ней, как ей казалось. Но сейчас, внутри все снова рухнуло, отдавая комом в горле и пульсирующей болью в висках. Она не понимала, хочется ли ей кататься в припадке истерического смеха, или плакать, пока не отсыреет пол и обои — совершенно необъяснимое чувство.       Джокер отошел к окну и от мысленной безысходности, слегка стукнул по стеклу кулаком. — То есть... подожди, так ты уедешь? — волнительно спросила девушка, мигом подскочив к мужчине. — Я должен. — Джей резко поворачивается и хватает Харли за плечи — Понимаешь, оба моих выбора в итоге приводят меня на эшафот. Но я не могу найти... найти в себе желание лгать, чтобы сохранить... аа, Харли, я ничего уже не могу. Он произносит это и оттолкнув девушку, решительно направляется на кухню, где этой ночью и оставил сумку с деньгами. Он снова несет ее к Харли и бесцеремонно кидает к ее ногам. — Когда я говорил о том, что могу оставить это тебе, я имел в виду то, что я мог бы отдать тебе и больше, даже невзирая на то, на что ты их потратишь. Сколько угодно. — Я же вчера дала понять, что мне это не надо. — твердо произносит девушка и отпихивает сумку. Джокер лишь презрительно щурится и нервно поправляет прическу. — Хаарли, кому же ты врешь... Он начинает мерить шагами комнату, но вскоре все же останавливается у того же окна, рядом с девушкой. — Знаешь, я не говорил никогда, но... я привязался к тебе. Ты даже уже не отдельно, ты где-то под ребрами. Чтобы убить тебя, мне придется уничтожить и половину себя, понимаешь? Это все так бессвязно, но... — произносит он и глубоко вздыхает. — Я пойму, если ты захочешь уйти, просто потому что я для тебя уже пройденный этап. Прости, что так глупо вела себя. — шепчет она и снова сдерживает тот тошнотворный ком в безвольной своей гортани. Джокер с минуту думает о чем-то таком, на что нужно долго решаться. Это как писатель, в середине произведения убивающий своих главных персонажей, это как самоубийца, убитый окружающими морально, все же решается сделать шаг с небоскреба, навстречу к свободному ветру. Боль будет быстрой, а дальше — темнота. Джей что-то бессвязно рычит и снова так же резко развернувшись, хватает девушку за руки и впивается в ее губы. Она не сопротивляется ни секунды, даже не пытаясь ослабить его цепкую хватку, которую впоследствии разрывает и он сам. Он прикусывает ее губы до крови, а эта мгновенная, щиплющая боль доставляет ей только большее удовольствие. На секунду он отрывается и тихо произносит: — Я ждал тебя тысячу лет, я буду любить тебя еще столько же. Она улыбается и притягивается ближе, обхватив его торс ногами. Наконец освободившимися руками, она разрывает его рубашку и еще приглушенно слышит звон рассыпающихся по полу пуговиц, это кажется таким безобразным и неприличным, что добавляет еще больше драйва и девушка не сдерживает стон, срывающийся с ее губ.       Еле-еле они добираются до спальни, по пути обрушив фарфоровую вазу и разбив тот несчастный маленький, стеклянный столик. Дверь закрывается с огромной силой, и лишь чудом не слетает с петель. Харли знает, что любит его. Она хочет, чтобы он был с ней. Чтобы он был в ней С таким же успехом срывается карниз и с грохотом приземляется на пол, вместе с тяжелыми шторами, обнажая высокие, панорамные окна. Ее белая кожа постепенно покрывается сине-черными синяками, уже распространившимися до самых ключиц. Об ее стонах сегодня будет знать лишь одинокая, белая луна, окроплявшая своим серебряным светом бирюзовую траву. Это останется лишь их маленьким, общим секретом. Тсс...