***
Джей вышел из машины, громко хлопнув дверью — все его жесты говорили о том, что сейчас он явно в небывалом бешенстве. Он вошел во двор и даже не удивился увиденному: у большого бассейна на лежаке спал Генри, придерживая свисающей рукой бутылку с какой-то газировкой. Видок у него был так себе, и даже казалось, что сейчас от него пойдет дым — непонятно, сколько он вообще здесь лежит и живой ли он вообще. Остальных пока видно не было, похоже, Генри сегодня был на стреме. Мужчина тихо подошел к шестерке и скрестив руки на груди, окинул его недовольным взглядом. — Оттянулись по полной, жаль все живы. — грустно произнес он, услышав музыку из дома. Немного помешкав, он достает из кармана коробку со спичками и достав одну, чиркает ею по коробке и подносит пламя прямо к носу парня. Даже тот факт, что в любой момент его нос может сгореть, поскольку огонек находился буквально в сантиметре, нашего героя, естественно, пробудить не смог и поэтому Джей решил пойти на довольно интересные меры: хмыкнув и пожав плечами, он поднес спичку к волосам шестерки, чуть-чуть подпалив его челку, огонь от которой начал распространяться и дальше по всей шевелюре. — Ну... — Джокер задул пламя и победно улыбнулся, наблюдая за своим творением. Генри наконец поежился немного и сонно шмыгнув носом пару раз, разлепил глаза и увидел, а точнее еще и почувствовал фаер-шоу на своих волосах. Он истошно заорал, пытаясь прихлопнуть огонь рукой, а после того, как обжог еще и руку, заорал еще сильнее. Потом он схватился за ту самую бутылку непонятно с чем и попытался затушить свою шевелюру содержимым, но увы, внутри ничего не оказалось. Наконец решив, что издевательств пока хватит, Джокер взял в руки первое попавшееся железное ведро, набрал воды из бассейна и вывернул ее на Генри, мгновенно прекратив все его адские муки. — Босс? З... здравствуйте, а м... мы вас не ждали. — клацая зубами, лепетал шестерка, еще не оправившись от такого веселого пробуждения. — З... з... здравствуйте... — перекривил он головореза и усмехнулся — Вот это да, они не ждали меня в моем же доме? Я сейчас еще оценю, что там внутри и там уже можешь начинать молиться, падать в ноги... ну, как обычно ты делаешь. Джей безмолвно отмахнулся и прошел к крыльцу, а за ним, накинув полотенце на сгоревшие от дневного солнца плечи, несся Генри, шлепая босыми ногами как утенок. Джокер остановился у двери и прислушался на секунду к громким веселым крикам из дома — не такие, будто кого-то там пытают, а какие-то на удивление веселые, коих он терпеть совершенно не мог. Он вопрошающе посмотрел на Генри, а тот только пожал плечами, изображая невинную овечку. Дверь на ключ закрыта не была, что неудивительно, и поэтому ему удалось тихо отворить ее и пройти в коридор, убеждаясь в том, что в таком балагане их пока точно никто не услышит. Они прошли в зал, где в дальнейшем увидели абсолютное нечто. — Давай кидай, я ловлю! — крикнул Стив, при этом стоя на кухонном столе и широко открыл рот. — Баам! — воскликнула Челси и швырнула зеленую виноградинку прямо в цель, от чего шестерка начал кашлять и схватился за горло, поэтому незамедлительно спустился со стола, все еще не замечая никого из присутствующих. На фоне из мощных колонок, стоящих на подоконнике звучал Eminem, идеально дополняя своим бормотанием этот хаос. На полу были раскиданы пустые пачки от чипсов, блестящая мишура из магазинов с дешевыми украшениями и куча виноградинок, видимо возникших здесь из-за прошлых множественных неудачных попыток такого себе «баскетбола». Челси скакала на диване, нацепив на голову красную кепку, а сверху был какой-то спутанный парик, создающий образ какого-то клоуна, если не похуже. А вот о внешнем виде Стива лучше бы было не говорить вообще — как и обычно на нем был строгий деловой костюм, но вот в этот раз на плечах и на шее у него была намотана та самая сверкающая мишура, надеты пластмассовые очки в виде долларов, а поверх штанов была нацеплена гавайская юбка из пластмассовых пальмовых листьев. Джокер два раза выстрелил по колонкам, чтобы привести добрых друзей в чувства. Правда, немного было жалко технику за пять тысяч долларов, но они ему и так никогда не нравились, поскольку постоянно давали сбой, когда он пытался их настроить. Стив выплюнул виноградинку на пол и замер, уставившись на пришедших, так же глупо сейчас выглядела и Челси, превратившаяся в статую, стоя на стеклянном столике. Генри от этой картины тихо хихикнул себе под нос, но все же предпочел в следующий раз сдержаться, чтобы не вызвать еще большее раздражение у своего и без этого разозленного босса. — Добрый день, мистер Джей... почему не сказали, что приедете? — изображая на своем лице непоколебимую самоуверенность, пролепетал Стив, на самом деле сгорая от стыда. — Да... — поежившись поддакнула Челси и шагнула со стола на пол, чтобы спрятаться за спину парня, в надежде, что вдвоем умирать не так уж и страшно. Джей откинул оружие в сторону и презрительно посмотрел в глаза Стива, ища в них честность. Причем прошу заметить, что на Челси за все это время он даже не взглянул, абсолютно не интересуясь ее положением в этой ситуации. Да и таким образом он выказывал ту преданность, достававшуюся одной лишь Харли. — Я даже знать не хочу, что здесь вообще происходит, просто убери все это к чертям собачьим отсюда. — относительно спокойно произнес он и брезгливо махнул рукой в сторону повсеместного бардака, которого этот дом еще никогда до этого момента не видел. — Дж... — пролепетала Челси. — А ты идешь за мной. — ледяным тоном отрезал он, перебив девушку. Она безоговорочно закивала и скинула с себя весь этот никчемный хлам, сваливая его в ту же ненужную кучку мусора на полу. Девушка пригладила растрепавшиеся волосы и, понуро опустив взгляд, поплелась вверх за Джокером, похоже, в его кабинет. Напарники молча провели их взглядом, стараясь не издавать ни звука в такой напряженной ситуации. Они хоть и выглядели порой со стороны абсолютно незаинтересованными дурачками, но оба же при этом все происходящее ясно понимали. Отлично они и понимали отношения их босса и Челси, а вернее, что их и не было вовсе. Товарищи руками и ногами были за Харли, без которой и воочию не могли представить их яркую команду, а Челси при этом была какой-то ненастоящей, кукольной что-ли. Все их воспоминания в том числе были связаны только с Харли — как однажды Стив сломал зуб об ее яблоки в карамели, как втроем они катались в Вегас и устроили там незабываемый дебош, как вместе первый раз курили марихуану, как дарили друг другу самодельные подарки, а Харли перед этим сожгла курицу в духовке и все пошло к чертям... все это навсегда останется в памяти как самое лучшее из всей их может быть и неправильной, но такой веселой жизни. Квинн не только была сумасшедшей — она была еще и ярким лучиком пробивавшимся через мутное окно в их бесцельное существование. Им нравилось, как она любила Джея, но при этом они понимали и то, что он тоже ее любит — получается они знали все это и наблюдали за этой любовью, сошедшей со страниц каких-то безызвестных добрых сказок. И они понимали, что Джокер мучается сейчас, и что единое лишь их движение может здорово повлиять на его мимолетное решение, так что возражать совершенно не собирались. — Ну вот и что это такое? Это ж кто это говорил, что я придурок и должен слушать тебя, а? «Секс-символ Гавайи 2023»? — вкрадчиво спросил он и прищурился, глядя на своего товарища. Стив стоял оперевшись на длинную пластмассовую ручку веника и изображал отборную понурость и уныние на своем лице, чтобы хоть как-то соответствовать происходящему. — Да кто знал, что он вернется? Ни слуху, ни духу. — в оправдание себе прошептал он и пнул ногой пустую бутылку от спрайта. — Да какая разница? Видишь, ситуация какая... — тихо отчеканил он, кивнув в сторону лестницы на второй этаж. Стив лишь вздохнул и пожал плечами, считая, что в этот редкий момент его друг как никогда прав. — Чего, давно от жены не получал? Она тебе мордобой то точно устроит. — с едкой усмешкой произнес Генри, взглянув на свежую ссадину от удара на щеке товарища. — Да я и так устал, Никки и так все время на своих дурацких тренингах по йоге, попала в секту какую-то, теперь у нас дома то и дело все «тантрическое» и «духовное», никаких посягательств на личное пространство. У нас секс последний раз был два месяца назад. — уныло произнес он и пнул ту же бутылку уже с новой силой, вымещая на ней всю ярость. — А ты знаешь что? Садишься, значит, в позе лотоса на траву во дворе, потом медленно выдыхаешь... — парень закрыл глаза и медленно выдохнул, замолчав на некоторое время. — И что дальше? — скучающе спросил Стив, апатично смотря на явно стебущегося напарника. — И... абрахма-ши-драхманья-абы-ду-аммоа-ра-шиии-оммм... — громко заговорил он, резко распахнув глаза. — Иди в задницу. — отрезал Стив и зашвырнул в него пустой консервой, попавшейся под руку. — Да шучу я... — умирая со смеху, еле выдавил Генри, успев словить летящий в него предмет.***
Джей прошел в свой пустующий кабинет и внимательно оглядел его — вроде все было ровно так же, как он и оставлял, значит этот грех сегодня им приписываться не будет. Бумажки с только ему понятными чертежами стелились по полу и по придвижным тумбочкам, а осколки от разбитой бутылки из-под коньяка так и лежали на полу, аккуратно сметенные в уголок у окна. Да и сейф никто вскрыть не пытался, видимо, потому что уже дошло, что эта комната единственная оставшаяся неприкосновенность в этом доме. Он выдернул нож, доселе торчащий из стола и покрутил его в руке, с блаженством наблюдая свое отражение в ясном как чистейшая вода, лезвии. Челси выглянула из-за дверного проема и набравшись смелости, наконец прошла внутрь и виновато посмотрела на мужчину. Она конечно понимала, что все время творит глупости, но ведь ей ни разу серьезно не прилетало за это, из-за того то страх и пропадал. Ему, похоже, было просто плевать на нее только ровно до того, пока она не доведет его «до ручки», что сегодня, кажется, и произошло. — Нет. Ты можешь молчать, довольно оправданий. — сказал он, уже понимая, что девушка мысленно строит сценарий и готовится играть перед ним. — Но то есть... тогда зачем ты меня сюда позвал? — непонимающе спросила она и нахмурила лоб. Джокер хмыкнул, до сих пор не веря в то, что наконец уже сделает это. Он приехал тогда со Стивом, но велел ему вернуться в дом, а сам остался в какой-то гостинице на неделю, чтобы собраться с мыслями. Ему и самому было неприятно от того, как он обошёлся с Харли, как выкинул ее словно прочитанную, изорванную книжку. Пусть он и знал, что на этом ничего не закончит, все равно его тошнило от мысли о том, что она сейчас ничего не знает, но и он не мог вернуться к ней обратно в тот же день, вот так просто оставив все это здесь — если доводить до конца, то хладнокровно и без лишних слов. Наконец просидев в комнате целых семь дней, он понял, что нужно прекращать этот цирк и выбрасывать из своей жизни все то, что для него совершенно не имеет перспектив. Его исповедь длиною в жизнь никогда не поместится на бумаге и ее не опишет ни одно изломанное перо — ведь какая святая рука осмелиться прикоснуться к этой проклятой истории, способной захлестнуть любого волной крови? И ему было смешно, смешно от того, что он уже и не может побороть в себе эту глупую привязанность к Квинн, или же что-то большее, чем любовь. Но каким бы он не был, оставляя вне фактов те сотни тысяч отнятых им же жизней, он просто не мог предать свою Королеву. Пусть может она давно уже не королева Готэма, но для него она останется таковой навсегда, как бы слезливо это сейчас не казалось. Нет, это не что-то типа «любовь до гроба» нет, гроб уже давно стоит у него в ногах, но вот только лечь в него он сможет только если сам захочет, а если и захочет, то и ее на этой грешной земле одну не оставит. Он просто не может оставить ее, крутя интриги на стороне с Челси, а потом приезжая обратно, уже с новой маской на лице, нет. И если ему и обманывать — то только себя, чем он и занимался все эти годы, в поисках «лучшего экземпляра». — Я просто хочу чтобы ты ушла. — холодно говорит он, отвернувшись к окну. — Если ты хочешь, я могу целый день сидеть в комнате, конечно. — смиренно соглашается девушка и уже собирается выходить, как вдруг он продолжает свою недосказанную реплику. — Чтобы ты ушла из этого дома. Насовсем. — с той же отрешенной интонацией произносит он и уже поворачивается к ней лицом. — Но... как? Если ты из-за сегодняшней вечеринки, то я больше никогда так делать не буду, правда. Я даже сейчас спущусь и сама приберу все, хочешь? — Я уже сказал, что я от тебя хочу на данный момент. А повторять по два раза я не очень то и люблю, так что собери вещи и сваливай, я оплачу тебе такси и билеты. — игнорируя ее мольбы продолжает он, не испытывая ни капли сожаления к растерянной девушке. Челси сглотнула болезненный, точно ниоткуда появившийся ком в горле и поджала дрожащие от обиды губы. Она не до конца принимала все происходящее, больше веря что это всего лишь нелепый сон, ведь и до этого если ему было плевать на нее, то почему же он так резко решает разорвать все это? Ведь так было удобно и ему и ей, так что же тогда менять? Да, для нее это были прекрасные отношения, ведь где еще она сможет менять футболки от Gucci каждый день, носить только золотые украшения, иметь целую коллекцию тех заоблачных когда-то лабутенов, какими они для нее казались еще в те студенческие годы... Но и не только алчные цели она преследовала. Ей нравилось, как он мыслил, как он без малейшего промаха находит решение любой, даже кажется, со всеми усилиями не решаемой проблеме. Ей нравился он, его вкус, его жесты и все самые странные привычки, да практически все; да и что уж говорить о постели... Но вот только это было все не так, как у Харли. Челси бы без раздумий сбежала от него, стоило ему избить ее или вдруг провалиться в каком-то одном из неудавшихся на худой конец, дел. А Харли осталась бы с ним в любом случае, даже если бы и понимала, что это может привести к апокалипсису и продолжала бы сворачивать за него шеи любому, все так же оставляя на лице выражения особенной детской невинности. И безусловно, он бы отвечал ей взаимностью, уничтожая каждого, кто на нее не так взглянет. И Челси может и хотела бы, но так и не сумела этого добиться, в первую очередь виня конечно же треклятую Харли, которую считала точно такой же лицемеркой, какой и являлась сама. Ей так и виделись в ее нежных чертах, честных синих глазах и шикарной улыбке — один негатив, вранье и поддельность, как в игре плохих актеров в уже всеми забытом театре. Но ей только и осталось, что краснеть от злости и шипеть от досады, поскольку изменить что-то она была не в силах, какой бы неуязвимой себя и не чувствовала. — Но мы же не можем так резко? Давай еще недели две поживем, ведь я смогу уехать в любой момент, как ты пожелаешь! — начала причитать блондинка, стараясь сохранить убедительность в своих словах — Я люблю тебя по-настоящему, серьезно! Ведь если бы это было не так, то зачем бы я оставалась здесь на такое время?! Она умоляюще уставилась на его лицо, которое вообще не выражало ничего, даже того бывалого раздражения не было видно, абсолютный лёд. — Пожалуйста, дай мне еще один шанс, я правда сойду с ума, если останусь без тебя! Прошу! Джей... — заплакала она и бросилась ему на плечи, стараясь вызвать у него хоть какую-то жалкую эмоцию, что оказалось снова так же тщетно, как и обычно. Он плавно оттолкнул ее, крепко схватил за запястья и посмотрел в ее глаза, еще пытаясь найти в них хотя бы мизерную частицу искренности, но видел в них лишь чернильную ложь, игру и алчность, желающую все большего и большего без остановки. Блондинка даже на секунду подумала, что это может что-то и значить, поэтому даже придвинулась ближе для уже вырисованного в голове поцелуя, но он резко дернулся, брезгливо отстранившись от нее как можно дальше. — Генри и Стив помогут донести чемоданы. — наскоро добавил он и слегка задев девушку рукой, поспешно ретировался из комнаты, оставив ее в немом одиночестве приходить в себя.***
Харли вальсировала по комнате, держа в руке стакан виски, то и дело проливая его содержимое на чистый до этого времени пол. «You don’t own me» — уже по третьему кругу звучало из старого измученного проигрывателя, дополняя установившуюся уже обстановку. Девушка еще час назад отправила свою подружку домой, заняв себя на это время перебиранием награбленного и подсчётом денег, безусловно теперь входящих в семейный бюджет. По правде говоря, девушка вышвырнула на помойку добрую половину своей обычной одежды, купленной за все это время, оставив для себя только черные шорты в ромбах, белые ботильоны и его рубашку... впрочем, именно этот комплект вещей сейчас и был на ней одет, не сходя уже на протяжении целой недели. Ну еще осталось нижнее белье, много обуви и верхней одежды, которую Харли пока утилизировать не стала, все же прийдя в себя на какое-то короткое время. Она сделала это со своим имуществом начистую «просто так», видя в этом лишь очищение от прежней нормальности и скучного, шаблонного прошлого. Ну раз уж он ушел, то наконец можно творить все, что ей только сможет прийти в голову. И именно этим можно объяснить присутствие в ее доме двух молодых гепардов, по имени Аби и Кайла, которых она накануне умудрилась стащить с ближайшего зоопарка ночью. Боже, ну и как ей вообще это пришло в голову? Ну вот и стоило ей только загореться какой-то безумной идеей, как все непобедимые преграды сразу стирались с пути. Джей как-то сказал ей, что ее любимых гиен он прикончил, потому что их не на кого было оставить, от чего Харли отходила еще с неделю и никак не решалась на мысль о новых домашних питомцах. Да ведь и Тиффи давно просила кошечку или собачку, но девушка при каждом удобном случае ссылалась на финансы, занятость и прочее, прочее, прочее... как и у всех занятых родителей, не готовых обязывать себя на уход за домашним животным, но и не желающих расстраивать свое чадо. А вот тут тебе и на — целых две кошечки, да еще каких! Квинн была в восторге от того, что каждую ночь звери лезли к ней на диван, но при этом кто-то ложился ей на ноги, а кто-то предпочитал оставаться на полу — это было сейчас удобно, ведь животные еще не достигли зрелости и еще считались всего лишь детенышами, правда уже вошедшими в стадию взросления. Девушка была уверена, что Тиффи несомненно подружится с ними и даже захочет взять все заботы о них на себя. Правда сейчас было не так весело — Кайла и Аби спали в своем уже полюбившемся прохладном углу под лестницей и не давали даже о себе знать, ну разве что только изредка громыхая массивной железной миской с кормом. Харли подошла к барной стойке и поставила опустевший стакан на стол, уже чувствуя, что ей совсем не хорошо. — Ну и ничего, и не такое бывало. — с целью самоуспокоения пробурчала она, но все же наливать еще одну порцию не стала, к счастью. Она отошла в сторону и резко мотнув головой, взмахнула волосами, как в начале какого-то страстного танца, который она и собиралась сейчас исполнить только для себя самой. — Ты сказал, что не бросишь меня, но бросил. — протянула девушка и легко прокружилась по комнате. You don’t own me... — Говорил что я красивая, но поступил как с жалкой уродкой. — легко произнесла блондинка, подбирая с пола маленький перочинный ножик. I’m not just one of your many toys. — Сказал, могу причинить только я, а сам воткнул мне в спину с полтинник ножей. — прошипела она, усердно выцарапывая на девственных обоях огромную улыбку во всю стену. You don’t own me... — А я лишь обещала жить ради тебя, что я и сделаю тебе же назло. — удовлетворенно улыбнулась она, глядя на свое творение. Don’t say I can’t go with other boys. Харли схватила со стола наполовину полную бутылку вина и зашвырнула ее в ту же стену. Улыбка теперь приобрела кроваво-красный оттенок, как-будто бы действительно каплями крови стекая на пол. Девушка лишь довольно усмехнулась и повернулась в другую сторону, чтобы посмотреть на свое отражение в зеркале. Она была шикарна, измученна, опасна... и она прекрасно понимала это, не собираясь скромничать ни на долю секунды. — Я буду жить еще для тебя, но уже без тебя, раз ты этого так хочешь. — сама себе говорит она и размазывает стекшую тушь по бледному лицу, облегченно улыбаясь своей очередной победе над своим характером. And don’t tell me what to do, Don’t tell me what to say And please, when I go out with you — don’t put me on display... ..... I’m not just one of your many toys...***
Челси уже стояла возле выхода, придерживая рукой два высоких чемодана, вертикально расположенных рядом. Ко всему прочему арсеналу, в той же куче стояло три сумки среднего размера, а одна «на перевес» с главной ручной кладью, висела на плече девушки. Все эти вещи она уже и не помнит как собирала, только пелена слез застилала глаза, руки судорожно дрожали и скидывали в сумки все вещи, что только попадались на пути, но несмотря на это, еще много чего осталось, как например тонны косметики и кремов в ванной, которые девушка на удивление собирать не стала. Она пусть и понимала уже, что все кончено, но поверить, что теперь она по-настоящему останется одна — она не могла. Ведь отец прервал с ней общение из-за ее постоянных глупых поступков и огромных трат денег, которые родители пересылали ей каждый месяц на учебу и приличное существование, но конечно же, это все спускалось на очередную коллекцию безвкусной, но дорогой одежды. То есть если напрямую — ей вообще некуда было идти и жила она здесь как обычная домашняя собачка, которую сейчас выгоняют на улицу без доли сожаления. Она может продать какую-то часть своего гардероба, но надолго ли этого хватит? В общем, ей снова придется свалиться в позорную яму, но ровно до того, пока она не найдет себе очередного спонсора, но уже поглупее. Челси перевела жалобный взгляд на Стива, который уже привел себя в порядок и стоял, скрестив руки на груди и ожидая команды босса, но он лишь одарил ее каким-то высокомерным и отстраненным взглядом, словно это вообще не он дурачился с ней буквально полтора часа назад. — Стиив... — протянула она, надеясь хоть напоследок найти поддержку хоть в ком-то. — Челси, успокойся. Все равно твое нытье сейчас не изменит ничего. — строго произнес он, прищурившись. — Да. — выдохнув, подытожил Генри, сидящий на коридорном пуфе. Блондинка еще пару раз перевела взгляд с одного товарища на другого, в надежде найти в их поведение признаки подшучивания, но былого и след простыл. Будто они и не знали ее вовсе, будто просто и сами ждали, пока ее выпрут отсюда ни с чем. Хотя, так оно и было, поскольку терпели они не лишь ради босса, чтобы не устраивать лишней шумихи, ведь все равно знали, что так или иначе Харли вернется сюда, пусть даже через пять, а то и десять лет, но вернется. Она обреченно выдохнула, опустив взгляд в пол, усиленно пытаясь выдумать хоть один достойный выход из этого положения, но на ум так ничего и не пришло. — Ну все, парни, можете выгружать этот хлам. — облегченно отдал команду Джей, и шестерки беспрекословно начали выносить вещи, которые больше никогда не окажутся в этом доме. Блондинка лишь кивнула и без сопротивления подавала одну сумку за другой, все так же оставаясь стоять в коридоре, будто зачарованная. — Ах да, я кое-что забыл добавить. На, держи. — брезгливо сказал Джокер и бросил девушке в ногу какую-то приличную кипу бумаг. Она подобрала их и аккуратно подровняла, чтобы сообразить, что вообще он имел в виду. — А что это? — спросила она, пытаясь разобрать слова на первом, титульном листе. — А это подробная фиксация всех твоих приключений, с учетом двукратного угона авто. — ожидающе произнес он и ухмыльнувшись, оперся о стенку, близко к дверному проему. И действительно, Стив занимался этим долгие месяцы, хоть не подавал и виду. Туда вносились ее любые откосы от закона, с точностью до даты и места самого преступления, пусть даже и незначительного. Но соль в том, что в совокупности это все может дать такой себе нехилый срок, что совсем неактуально для этой принцессы. — Зачем? Зачем это? — судорожно переспросила она, перебирая бумагу за бумагой. Надо сказать, что большую часть из всего этого она совершенно не помнила, но вот это все действительно происходило с редким интервалом в месяц, или три недели. — На тот случай, если ты вдруг захочешь вернуться обратно. Ты знаешь слишком много, в том числе мой адрес в Готэме и если вдруг ты решишь рассказать об этом тому, кому и не следовало бы, твое замечательное портфолио в миг окажется у копов. Я позабочусь об этом как никогда ювелирно. — хищно прошептал он, наслаждаясь унижением своей жертвы. Теперь все стало еще хуже, с учетом еще и того, что ей будет весьма тяжело найти себе какое-нибудь законное трудоустройство, ведь если он того захочет, то точно не даст ей свободно вздохнуть ни на минуту. Челси потеряла в этот момент не только последние оставшиеся надежды, но и былую скромность и загнанность. Она воспользовалась моментом, когда Джей отошел куда-то и простояв так еще минуту, чтобы убедиться что его точно нет поблизости, ринулась на улицу, предварительно скинув мешающую сумку. Парней тоже на территории почему-то не оказалось, они сейчас убирали какой-то хлам за домом, который сами же там и устроили благодаря свободной от надзора неделе. Поэтому добежав до машины и несказанно обрадовавшись тому, что на данный момент по счастливой случайности она оказалась открыта, девушка мигом заскочила на водительское сиденье фиолетового Lamborghini, уже совершенно не ведая, что творит и чем это все закончится. Она хотела угнать отсюда с этими провокационными бумажками, чтобы оставить их как можно дальше, а потом возможно и самой доехать до ближайшей подружки, заведомо оставив машину в нескольких километрах. План был глупым, но каждый человек в шоковом состоянии способен выдумать такое, чего веками не видали в самых наркоманских сказках для детей. Челси уже завела машину, как вдруг, дверь с правой стороны отворилась и в машину спокойно сел Джокер, даже не показывая никакой раздражительности или чего-то подобного, будто предполагал такое развитие событий. Девушка уставилась на него каким-то глупым, испуганным взглядом, не понимая, что вообще сейчас делать, от чего он лишь посмеялся и наконец сказал: — Ну села же уже, гони. — спокойно произнес он и расслабленно откинулся на спинку кресла. Челси нервно сглотнула и быстро сориентировавшись, поехала в сторону проезжей части, совершенно не прикидывая, чем это все развернётся в итоге. — О, глянь! Эй, а почему машина то поехала? — непонимающе спросил Генри, выйдя из-за угла дома. — Что-то да, хрень какая-то. Но если там мистер Джей, то я считаю, он знает что делает. — подытожил Стив, протирая руки полотенцем из гаража. Оба парня сошлись на том, что беспокоиться вообще не стоит и решили сделать еще что-нибудь полезное, чтобы хоть сегодня добиться какой-то похвалы. Да и в конце дня отметить долгожданный отъезд этой ненавистной им стервы, на что как раз и требовалось разрешение босса.***
Машина свободно мчалась по длинному платному шоссе, абсолютно в никуда. Девушка старалась не встречаться взглядом со своим попутчиком и делала вид, что вовсю занята дорогой, а в отличие от нее, тот пилил ее всю дорогу, не сводя глаз. Его очень напрягало то, что за рулем его машины сейчас не он, и поэтому сейчас он чувствовал эту ужасную для него беспомощность и невозможность что-либо предпринять в случае неурядицы. — И чего ты добиваешься? — наконец спросил он, сбив этот давящий тишиной настрой. — Увезу эту дрянь отсюда, иначе не смогу нормально жить, понимаешь? Только подумай, куда мне идти теперь, а? — эмоционально спросила она, слегка стукнув ладонью по рулю. — Ты же знаешь, что виновата сама во всех своих смертных грехах. Если бы тогда в университете ты учила хотя бы что-нибудь, а не трахалась с каждым преподавателем по очереди, то возможно здесь бы тебя сейчас не было. — с издевкой усмехнувшись, произнес он. Девушка лишь ухмыльнулась в ответ, так и не отводя даже чересчур сосредоточенного взгляда от тянущейся дороги. Мимо со скоростью света мелькали темные силуэты деревьев, свет уже вечернего солнца блистал от оконных стекол оранжевыми лучиками, то и дело нарочно пытаясь пощекотать лицо. Девушка ждала того момента, когда это дурацкое, на этот раз, казалось, слишком длинное шоссе закончится и плавно перейдёт в улицы какого-нибудь маленького городка, но этого как назло и не случалось. — А какие у меня были перспективы? Потом пойти работать каким-нибудь нахрен никому не нужным врачом с мизерной зарплатой только потому, что так захотели родители? — спросила она, пытаясь сдержать в голосе подступающую истерику. — У тебя никогда не было перспектив. Как они могут появиться в голове у того, кто даже и на секунду не может представить свой жизненный путь? Да и это не значит, что нужно планировать все по календарю. — прервался он, на секунду отвернувшись к окну. — Вот даже сейчас ты не знаешь что творишь, а я знаю. — чеканит он и смотрит на нее. — И что же? — Вытворяешь очередной никому ненужный бред только ради того, чтобы показать что ты неуязвима, хотя и сама знаешь что это не так и вместо неуязвимости показываешь лишь сплошную глупость. — говорит он, подставляя палец к виску. Девушка смеется, считая что он сейчас говорит ей всем до боли очевидные вещи и так ничего и не отвечает на это. — Скажи, ты любил меня? — наконец выдавливает она, увеличивая скорость. — А зачем... любить? Чтобы потом страдать, истекая кровью в ванной только из-за того, что кто-то не ответил тебе взаимностью? Хах... — грустно усмехается он — Не любить — это поистине великий дар, ведь любя кого-то, ты ослабеваешь, отдавая частичку себя. А зачем это делать ради того, кто так же поспешно уйдёт из твоей жизни, как и появился в ней. Он замолкает на секунду, смотря куда-то вдаль, на нескончаемую дорогу и думает. Он будет думать над этим еще очень долго, находя для себя все новые и новые противоречия. Девушка глубоко вздыхает, снимая с лица самодовольную маску и наверное единственный раз за всю жизнь представая перед кем-то настоящей. Она вспоминает что-то и еще долго не решается сказать, но все же понимая, что терять больше нечего, начинает свой короткий рассказ. — Когда-то давно, когда мне еще было всего пятнадцать лет, я полюбила своего соседа... ну ровесника. У него были смешные рыжеватые волнистые волосы, все время спадающие неаккуратными прядями на лоб и кофейные серьезные глаза, будто он жил на этой планете не пятнадцать лет, а уже больше сотни... как-будто он понимал все и без доли объяснений. — прервалась она, сглатывая подступающие слезы — А во мне и не было ничего необычного, хотя он всегда твердил мне об обратном. А потом он... потом он погиб и я поклялась, что никогда больше не полюблю никого... в общем, что я и делаю уже с десяток лет. — Просто детская глупая история. Они любят друг друга, а потом погибает один, оставляя другому после себя лишь внеземную скорбь. Любви нет. Чем раньше поймешь, тем легче тебе станет. — на выдохе произносит он и устремляет свой скучающий взгляд в окно. Девушка опять лишь грустно усмехается, заранее уже не ожидая никакой другой реакции и со всей силы вжимается в педаль. — Но ты же любишь ее? — спрашивает она, наконец повернув к нему голову. — Ты чего это творишь?! А ну замедляйся, конвой бетонных блоков, дура! — настораживается Джей, пытаясь перехватить руль у неопытного и резко обезумевшего водителя. — Ответь мне, ты ее любишь? Любишь ее?! — уже кричит она, вырываясь из его хватки, отпуская машину в ускоренное свободное плавание. — Да, люблю! Оттого и ненавижу себя за это, понимаешь ты или нет?! Это единственное, с чем я ничего не могу сделать! — кричит он, уже понимая что конец близко. — О Боже, я лучше в лепешку расшибусь, чем услышу это! — с усмешкой протягивает она и снова хватается за руль, пытаясь снова привести все под контроль, но машина уже не слушается ее. Джокер лишь кидает последний сосредоточенный взгляд на приближающие бетонные блоки, стоящие под мостом практически вдоль всего проезда и усмехается, абсолютно не чувствуя ничего и не слыша беспомощных криков сидящей рядом девушки, от безысходности нажимающей на все попадающие под руку кнопки. — В лепешку? Так вот тебе и первая же возможность. — иронично произносит он и сдергивает с себя сковывающий пиджак. Со скоростью 100 км/ч машина врезается в ряд бетонных глыб, в момент же превращаясь в бесформенный металлолом. Ее практически и не видно за огнем и черными клубами дыма, как и не видно тех, кто был внутри. Слышен лишь вой ближайших сирен, беспрестанный сигнал нескольких машин и взбудораженные вопли людей, мигом подскочивших на место происшествия. Пахнет дымом, моторным маслом и горячим металлом, как и обычно. Скоро все новости наперебой будут сообщать о том, что где-то на дорогах Таллина разбилась машина самого Джокера, но это все не сейчас. А зачем... любить?