***
Серый дым горькой сигареты, изредка сверкающей во тьме, полностью пропитывал холодный ночной воздух и обволакивал полупрозрачной шалью все вокруг. Где-то в лесу завывали волки, в надежде выплеснуть всю свою злобу на серебряную луну, ухали совы и изредка шелестели своей влажной листвой деревья, играющие с редким ветром. И не скажешь вовсе, что это не сказка. Харли и Джей неподвижно стояли на балконе, не произнося ни слова. Он курил, сощурившись вглядываясь в ночную даль и будто бы намеренно не обращал внимания на девушку. Харли стояла чуть поодаль, скрытая синей тенью. Она опасливо наблюдала за возлюбленным, не имея никаких сил отвести взгляд от его белых обнаженных ключиц, что не покрыла темно-бордовая ткань дорогой рубашки. Она волнительно заламывала свои пальцы до хруста и изредка приоткрывала рот, желая что-то наконец сказать, но каждый раз боязливо отбрасывала эту мысль, предпочитая ждать. Хоть и могло показаться, что Джей специально изводит ее, вот только не поддаться этому порыву она не могла, увы. Наконец он покосился на нее и глухо усмехнулся, отводя взгляд обратно. — Луна... сидит и улыбается в ночи, как дурная. — выдохнув, шепчет он и наконец тушит сигарету об холодные перила. Харли воодушевленно улыбается, считая что раз он заговорил, то это хороший знак и как раз настало время для ее слова. Она как ребенок трет сонные глаза и подходит на шаг ближе, крадясь со спины. — Брысь. — без доли раздражения, бархатно произносит он, все так же не поворачиваясь. На Харли это действует моментально и она растерянно отшатывается снова в ту же тень, в которой и пряталась раньше. Да и собственно, она сама и являлась тенью. Его безмолвной тенью, которая просто не в силах отлучиться от своего хозяина хотя бы на секунду. Она молчит, сердито скрестив руки на груди и завороженно смотрит на его лицо, едва попадающее под белые отблески луны. Его как всегда задумчивый, немигающий взгляд, точеные скулы, словно срисованные с портретов мифических богов, белая, как мрамор кожа — так или иначе, это все с каждым разом все больше сводило ее с ума. Но вот только в эти моменты она на секунды возвращалась на землю и как бы прискорбно то и не было, ощущала себя какой-то бесформенной крошкой, обычным таким невзрачным приспешником, который только и может, что повиноваться в своих несовершенных грехах. — Что я не знаю о тебе? — осторожно спросила она и досадно потерла локоть. Он наконец развернулся и холодно взглянул ей в глаза, не показывая ни единой эмоции, которая могла дать хотя бы самую малую подсказку к разгадке его умонастроения. — Тебе хочется знать? — отстраненно спрашивает он и слегка наклоняет голову набок. Харли ничего не отвечает и лишь запуганно поджимает губы, стараясь не встретиться с ним взглядом. Ночью его облик становится еще более мистичнее и притягательнее, что давило на нее, принося неистовую боль. И она отлично понимает, что ей никогда так и не удастся прочесть его, словно раскрытую книгу. Но впрочем, это не так уж и плохо — куда интересней находиться рядом с тем, о ком ничего толком не знаешь и вечно питать неутолимую надежду к новым открытиям. — А я знаю о тебе все. Что сейчас только ни спроси. И от этого... от этого иногда просто напросто становится скучно. — бархатно произносит он — Скучно и пресно. Да еще и ты не считаешь нужным менять что-либо. — Но ведь как я могу нормально чувствовать себя рядом с тобой, зная, что ты для меня как... как недосягаемая звезда на небе? — на выдохе выпалила Харли и бросила мимолетный взгляд на черное, усыпанное серебристым бисером далеких звезд, небо. Джей лишь усмехнулся и покачал головой так, словно нарочно сейчас пытался выставить ее полной дурой, как всегда не изменяющей своим глупым привычкам. Квинн поежилась от резко нахлынувшего порыва ветра и оттянула вниз свою бесформенную футболку, чем снова вызвала мимолетное раздражение мужчины. Что они вообще здесь делают? Почему не идут спать? Так и остаются добровольно в самом центре нескончаемой вселенной, стоя на этом широком балконе, и безропотно вглядываясь в даль, точно пытаясь услышать мысли друг друга. — Неужели когда-то тебя привлекала нормальность? Как глупо. Глупо звучит и так же глупо в действии. — раздраженно отсекает он и снова поворачивается в профиль. Харли лишь пожала плечами и хмыкнула, понимая, что он снова не в духе и следовало бы ей помолчать, иначе навлечет на себя непоправимый урон, но... это же слишком нормально для них, ведь так? Джокер цокнул языком, всем своим существом чувствуя пристальный пытливый взгляд девушки и наконец убедился в том, что сегодня она от него уж точно не отвяжется. И как бы ему не хотелось углубляться в свое безрадостное и полное жестокости прошлое, он это сделал. Сделал, снова перешагнув через себя, но снова же ради своей выгоды. — Когда я был глупым, пятнадцатилетним подростком, которого не интересовало ничего, кроме травки, музыки и потрахушек, у нас была такая себе группа... — Ты пел? — воодушевлённо пропищала Квинн. — Я был солистом, но мы и не сочиняли никаких песен. А зачем утруждаться? Перепевали Queen, Nirvana и еще много чего. — продолжил он, не слушая кратких реплик блондинки. В его голосе сейчас отчетливо слышалась странная туманная пресность и... обида? Он уж точно не был рад снова пропускать это через себя, ведь по его лицу было видно, что на том его обычное детское развлечение уж точно не закончилось. Вот только, он ничего ей больше не расскажет. Ни к чему. — И я еще тогда подумал, что могу связать свою жизнь с публичной карьерой и... но только... хах, хахах, теперь это действительно смешно. Мир сам по себе смешон, зачем эта ерунда, крутящаяся по телевизору целыми днями? — прерываясь на короткие, нервные смешки, продолжал он. Вдруг, он замолк так же резко, как и начал говорить. Харли поняла, что ждать большего ей пока точно не стоит, но и этого сейчас даже достаточно. Сейчас она лишь чувствовала какую-то виноватую опустошенность внутри себя — она знала, что ему плохо, но не знала только, как ему помочь? Он наверняка... да точно не покажет и малости того, что ощущает сейчас, но Харли за эти годы научилась прекрасно чувствовать его эмоции и отступать, когда то было ему нужно. — Тогда, может споешь мне завтра что-нибудь? Все-таки, у меня завтра «дата». — игриво прошептала она и закинула руки ему на плечи. — Как-то и без этого обойдешься. — с долей строгости усмехнулся он и больше не проронив ни слова, ушел в дом. Харли провела его обреченным взглядом и устало выдохнула, совершенно не понимая что ей сейчас делать и как вообще бороться с этим его апатичным настроением, которое преобладало у него в последние дни. И что тому виной? Может то, что произошло с Тиффи? Он и сам пока еще не мог понять, что им тогда двигало, когда он говорил ей эти слова, но и отказываться от них при этом тоже не хотел. Это все наводило какую-то удушливую смутность на атмосферу этого места и Харли даже в некоторые моменты просто хотела свалить, да даже в этот злосчастный Готэм, лишь бы не иметь никакого отношения ко всему происходящему здесь. Квинн вмешиваться не хотела, прекрасно понимая, что сделает все еще хуже, так что пока просто предпочитала помалкивать, тихо отсиживаясь в сторонке. — Я не знаю... — вымученно выдавила девушка и подобно тряпичной кукле, последовала в дом за ним же.***
Харли прошла в просторный зал, освещаемый лишь оранжевым пламенем двух одиноких свечей, стоящих в фарфоровых подставках на маленьком стеклянном столе. Сегодня у девушки было мрачное умонастроение, совершенно ничего не выражающее — все-таки уже целых тридцать три года, уже через несколько жалких часов. Ну и что она успела? Два выкидыша, четыре аборта, сотни выкуренных сигарет, таблетки, с которых она в свое время еле слезла, и больше тысячи жизней, отнятых ею самой — «отлично». Но и светлая сторона у этой пресной истории все же есть — Тиффани, которая хотя бы чуть-чуть может раскрасить эту черно-белую картину в яркие, непривычные цвета. Но надо сказать, некоторые особы к этому возрасту не успевают сделать ничего стоящего и запоминающегося, чем точно не обделена наша героиня. И все равно, все не то — хотелось иногда какой-то обычности, что-ли... а не вот этой вечной беготни с места на место, в страхе, что тебя завтра же могут прикончить. Да и смелости спросить у своего пудинга про день рождения так и не хватило, так что приходилось лишь мучаться в раздумьях. С одной стороны, Джокер обладал феноменальной памятью, и вряд ли мог бы забыть хоть самую малейшую деталь из всего происходившего, но с другой, к чему ему вообще эта дата? Пфф, ерунда. А вообще, может и откупится обычными финтифлюшками, чересчур блещущими своей неприличной дороговизной — как и обычно бывало, уж исключая те случаи, когда он вообще игнорировал эту дату. Возможно только для того, чтобы задеть Харли — не более. — Оо... она хотя бы живая? — послышался шепот из темноты. Харли подошла чуть ближе и уже четко рассмотрев эту «картину», ощутила лишь крайнее умиление. Тиффани заснула на диване, потому что вчера целый день играла с приехавшим на некоторое время Стивом, а этот затейник уж точно что-нибудь да и придумает, как и случилось в этот раз, когда они поехали на самый настоящий полигон, а потом копали что-то на пустыре. Развлечения, конечно, так себе — но девочку это увлекало, ну да еще бы. Джей сидел рядом со свернувшейся в калачик дочерью и пристально смотрел на нее, пытаясь уловить хоть единое движение и убедиться в том, что она дышит. Девушка подкралась чуть ближе и села рядом с диваном, на ковер. Она нежно убрала выбившуюся прядь волос с глаз девочки и та чихнула, наконец, хоть подав хоть какие-то признаки жизни. — А нет, живая. Жаль. — протянул мужчина и насладился реакцией Харли, разозлившейся от этой мимолетной шутки. — Да ну тебя. — отмахнулась она и по своей привычке, положила руки на край дивана и подперев ладонью подбородок, снова зачарованно уставилась на спящего ребенка. Медленно тикали часы, не сбивая свой темп, хаотично плясало пламя свечей в темноте, успокаивающе посапывала Тиффани — все это тоже было какой-то эстетичной степенью идиллии, такой желанной для девушки. Сейчас никто не выяснял отношений, не устраивал кровавых разборок, да и проблем, как таковых не было. Но только если у самого Джокера, в его «кругах», но у этих проблем не было ни начала, ни конца. Но и далеко не все было так сказочно, ведь некое, еле ощутимое, разлившееся по воздуху легкой вуалью напряжение, витало в воздухе, слегка сжимая глотку редкими приступами. И наверняка это было лишь из-за того, что они оба еще не до конца определились со своими ролями в жизнях друг друга, да еще и вот такая резкая перемена отношений с дочерью, наверняка оставила какой-то запоминающийся отпечаток, отчего вместо здравого рассудка и создавалась какая-то адская симфония несовместимых мелодий. Вдруг, непорочная тишина была нарушена недовольным кряхтением Тиффани, наверняка вызванным каким-то плохим сном. Харли запричитала что-то шепотом и ласково провела по лбу девочки, от чего-то покрытому испариной, а Джей лишь положил руку на дремлющего ребенка, что подействовало как никогда быстро и безошибочно — девочка снова мирно засопела, оставаясь в мире грез. Харли вымученно улыбнулась и податливо кивнула, соглашаясь со своей неизменной слабостью, а мужчина снова устремил свой взгляд в потолок, делая это уж слишком искусственно и демонстративно, от чего Квинн поежилась, обеспокоено ища в себе все новые и новые изъяны, что так рассердили его сейчас. — Тише, малышка, не говори ни слова... — слабым, дрожащим голосом пропела девушка и поцеловала дочь в нос — Мама убьет для тебя весь этот проклятый мир... Джей на секунду отвлекся от бессмысленного созерцания стен и потолка и даже с ноткой удивления взглянул на блондинку, которая сейчас пела своей дочери нежную колыбельную своего же сочинения. Ему показалось, что он уже слышал это когда-то... а, ну да — еще раньше, в Готэме девушка напевала ее себе под нос для одного лишь развлечения, даже не надеясь на то, что когда-либо сможет спеть ее собственному ребенку, но здесь мечте и суждено было осуществиться. Он слышал этот напев так часто, что сейчас, совершенно без усилий мог вспомнить несколько строчек из нее. — И если они не будут смеяться над нашими шутками, — бархатно произнес он и ожидающе посмотрел на ошеломленную девушку. — Мама заколет их проклятое горло. — на пониженных тонах пропела она и игриво взглянула на Джокера. Им нравилось это произведение — пусть в нем не было рифмы, пусть ему никогда и не суждено быть опубликованным в какой-нибудь детской книжке со стихами, в этой песне смысла было больше, чем в пресловутом «спи, моя радость, усни». Ну, по крайней мере, лично для них. Ни одна строчка не лгала здесь, ни одно слово не появлялось здесь ошибочно, хоть и собраны они были на скорый лад. — И если они начнут убегать, — вновь продолжил он и провел длинными пальцами по волосам Тиффани. Все указывало на то, что эта песня навсегда будет посвящена ей. Ей одной — настоящей дочери безумного Короля и его неповторимой Королевы, которые пусть и скрывают это, но в любой момент будут готовы пожертвовать ради наследницы даже их собственными жизнями, которые, пожалуй, и вовсе не имели смысла. — Мама покрасит улицы их кровью... — хищно пропела Харли и слегка оскалилась, чувствуя некую нарастающую агрессию. — И как только кровь начнет смываться, мама взорвет еще несколько чертовых голов... Она напевала эти строки с явной решимостью в голосе, ненатурально прикрывая ее легкой шутливостью. Оба знали, что все всерьез. В их истории уж точно. — И если мир до сих пор не смеется, мы пойдем и отравим их... — заговорщически нашептывал Джей, склонившись над спящей дочерью. — И как только яд сделает свое дело, мама еще покажет тебе, что ты наследница! — стараясь сдерживать пылкий порыв, увлеченно мурлыкала Квинн, нежно проводя израненной рукой по ноге Тиффани. «И если мир все еще продолжит бороться, мы сожжем их дома. Спи спокойно, наша малышка. Не говори не слова». В темном доме, который был таким не только от банального отсутствия ярких лучей света, лишь одинокие король с королевой, посмертно влюбленные друг в друга, как молитву напевали эту песню в унисон, нависая над своей единственной наследницей, которая еще точно прольет реки крови на улицах этого мира и устроит на этой Земле полный хаос, который даже не сравнится с тем, который когда-то творили ее родители. Слова двух ненормальных, но настолько опасных в своем безумии, сплетались в единую бархатную мелодию. И только в нее они могли вложить то малейшее из светлых островов их душ, что только могло остаться в них. Нет, они никогда не станут нормальной семьей — они были рождены, чтобы быть ненормальными. Но им это и не надо, они полностью поглощены в своей темной, непредсказуемой обители, не имеющей ничего общего с реальным миром. Это не шизофрения. Это всего лишь слишком сильная любовь, выламывающая кости. Надежда. Надежда на то, что все-таки и после их гибели никто ничего не забудет. Надежда, в лице их единственной дочери, бледное лицо которой сейчас напоминало лишь грустную луну, прятавшуюся за высокими мрачными деревьями. Не подводи мамочку с папочкой, наша единственная принцесса, поставь же их всех на колени.***
Ночь действительно пролетела незаметно, в отличие от предыдущих, тянущихся, по своему обыкновению, целую вечность. Харли проснулась на том самом диване в зале ровно тогда, когда часы пробили полдень — да уж, сбитый режим и легкая простуда, приветливо давали о себе знать. Она слегка приподнялась на локтях и с трудом разлепила сонные глаза, и стоило ей это сделать — сон пропал окончательно. — Ой, ну наконец-то! Привет! Я не хотела тебя будить раньше, поскольку это противоречит истинному слиянию с природой... ну в общем, доброго. — слишком задорно пролепетала сидящая на ковре девушка, и бескорыстно протянула ничего пока непонимающей блондинке стакан с водой. Харли кивнула и приняла этот приятный, а самое главное, актуальный для этого утра, жест. В горле от чего-то пересохло настолько, что даже сглотнуть слюну было довольно трудно, поскольку моментально же комком подступала острая, режущая боль. Собственно, ничего и говорить она не хотела, поскольку очень хорошо знала эту нежданную «гостью». Никки вообще редко наведывалась без предупреждения, но вот увидеть ее здесь, в Финляндии — было явным сюрпризом. И для чего же это Стив решился на такие меры — привести сюда свою жену? Обычно, он и отличался отъявленной скрытностью в отношении его семьи, но здесь явно был какой-то подвох, да и у брюнетки глаза блестели не по-дестки. А она совершенно не изменилась за все это время — все те же изящные морщинки рядом с уголками губ, шоколадные, вечно завитые волосы, струящиеся по плечам, и две маленькие черные звёздочки под правым глазом, набитые когда-то по пьяни, во время их с Харли разъездов. — И с чего вдруг такая честь? — хрипло спросила Харли с едва уловимой усмешкой и отпила воды из граненого стакана. Никки расслабленно улыбнулась и пожала плечами, как всегда демонстрируя свою подлинную невинность во всем. — Ну Стив все же закончил со своей... эм, работой... — брезгливо прервалась девушка, ожидающе глядя на Харли, но та лишь спокойно кивнула в ответ и махнула рукой, понимая, что речь идет о Челси — И решил заехать. А я и так считай сижу дома целыми днями, решила сменить обстановку. — А сами-то они где? — наконец поинтересовалась Харли и протянула опустошенный стакан обратно, мимолетно бросив взгляд на лестницу. Было заметно, как Никки замялась на секунду, но врать она уж точно не собиралась, да и потому что совсем этого делать не умеет. Так что здесь можно было особо и не настораживаться — мало ли, она все же почти что «сектантка», со своими этими мантрами. — Стив, Джей и Тиффани уехали сегодня утром, когда ты еще спала. Там ничего особенного, разрешить какие-то рабочие вопросы. Обещали, что без крови. — осторожно подметила брюнетка и нервно хихикнула, пытаясь этим разрядить обстановку. «Ну да, ага, без крови. Сама-то хоть верит в эту чушь? Да и в каком это смысле, уехали? То есть, так просто забрал Тиффани? Что-то это неладно все». — Эй, ты чего? Прием! — засмеялась девушка и пощелкала пальцами перед лицом Харли. — Да нет. Нормально. Слушай, а как это, ты дома сидишь? Ты же каждый день таскаешься на эту йогу, медитации... чего там... — стала напряженно вспоминать девушка, слегка поморщив лоб. Никки лишь глубоко вздохнула и приуныла на секунду, но столь же мимолетно и изменила свое выражение лица на самое привычное — как всегда одурманенное необъяснимой радостью. — Сейчас не занимаюсь, с ногой что-то... — неуверенно произнесла она, с долей еле уловимого лукавства — Но кто сказал, что я никуда не хожу? Выбираюсь иногда помедитировать, все же единение с природой — восстановление баланса между внутренним «Я» и окружающей нас действительностью... — Ооо, достаточно... — прервала подругу девушка и замахала руками перед лицом — Лучше скажи, они прямо вообще не сказали ничего, когда умотали? Квинн наконец поднялась с дивана и размотала свой небрежный пучок, слегка поморщившись от того, в каком состоянии сейчас были ее волосы. Никки все так же сидела на ковре в позе лотоса и спокойно смотрела на блондинку, изо всех сил стараясь изобразить полную непричастность и умиротворение. Выходило у нее это, конечно, неплохо, но все же тревожные подергивания уголков рта и частое поправление своих и так идеально уложенных волос, выдавало излишнее беспокойство, однако корень которого, она выдавать явно не желала. — Да не сказали больше ничего, серьезно. — обрывисто бросила брюнетка и поднялась на ноги, слегка кряхтя. Харли лишь вздохнула и пожала плечами, понимая, что сейчас ей суждено удовлетвориться лишь этим ответом. Но в голове то и дело мелькали плохие мысли — ну ясно видно же, что она странно себя ведет. Да и глупо все как-то, ни с того ни с сего приезжает Стив, да еще и с женой, и так же быстро они утром умахивают куда-то, между делом прихватив с собой и Тиффани — что за несуразная чушь? Джей конечно любит пренебрегать даже самыми мимолетными отчетами о своем местонахождении, но ладно бы, если бы уехал один — так нет же. Да и Никки ко всему прочему ведет себя так, будто оставлена здесь с обязанностями упрямой надзирательницы, не отходящей ни на шаг. Мда, ну и как здесь вообще можно было думать про свой день рождения? Квинн бессильно приняла тот факт, что разобраться она так быстро не сможет, даже если и захочет, так что все, что ей оставалось — коротать этот день просто бродя по дому, нетерпеливо ожидая вечерних разъяснений. Да и Никки даже если бы и согласилась на какую-то скрытную авантюру, то нагло подставлять Харли уж точно бы не стала — слишком искренняя, да и дружат они очень тепло, чуть ли не с самого первого дня присоединения Квинн к их «семье». Ну и облегчив себе день вот такими мыслями, Харли наконец решила привести себя в порядок, ну хотя бы в этот торжественный день, ведь ранее такого особого случая ей не представлялось, пока она прибывала в этой дрянной суматохе, которая разрешилась так же быстро, как и началась. Хотя, сейчас видимо начинается что-то новенькое и не менее интересное. — Ну, я надеюсь, что в этот раз мне в заброшке нож к горлу подставлять не будут. — бодро прошептала Харли, закинув полотенце на плечо. — Что? — непонимающе крикнула Никки, продолжая раздражающе греметь тарелками на кухне. Харли на секунду проскрипела зубами от досады — ох, знала бы она, сколько все это стоит. Но тут же сменила гнев на милость и выглянула из-за угла. — Ничего, просто искала кое-что. — дружелюбно бросила она и скрылась за дверью ванной комнаты. Девушка умылась, сделала как можно более адекватную прическу и тяжело оперевшись на раковину, придирчиво оглядела свою левую щеку, на которой сейчас красовалась какая-то мелкая, красная сыпь, что было довольно-таки странно для ее идеальной кожи, невосприимчивой к таким штукам после купания в кислоте. — Да чтоб тебя! — выругалась она себе под нос, проведя пальцами по пораженной коже, которая к тому же после этого еще и начала неприятно щипать. Харли еще раз крепко ругнулась себе под нос и начала открывать тумбочку за тумбочкой, в лихорадке сметая любую баночку, попадающуюся на пути. Ей срочно нужен был тот крем с ментолом, который пылился в ее шкафу из ненадобности, но к сожалению, сегодня настал его час — вот тебе и праздник. Девушка даже задумалась на секунду — а почему Никки ее не поздравила? Вот кто-кто, а вот она точно такого бы не забыла, так что это ей сейчас казалось чем-то мега-странным, в совокупности с прошлыми происшествиями. Квинн помотала головой, отгоняя ненужные домыслы и бросила воодушевленный взгляд на металлическую коробку с крышкой, скромно стоящей в углу. Это была золотистая коробка от каких-то дорогих конфет с коньяком, которыми Харли баловалась в свое время. Ну и сейчас в эту коробку она складывала всякие мелкие предметы, которыми и не собиралась даже пользоваться, но от неумения расставаться с вещами, все так же хранила их. Одно только смутило ее — эта коробка обычно стояла на белой тумбочке рядом с зеркалом, а не на полу. Ванная комната довольно просторная, но Харли привыкла хранить все максимально компактно, так что забыть, что она что-то переставила, она просто не могла. Никки? Она, конечно, очень странная иногда, но смысла этого делать у нее не было от слова совсем. Квинн пожала плечами и приоткрыла коробку. Там, среди заколок, тюбиков, дешевых помад и прочего хлама, она нашла маленькую золотистую бумажку, сложенную вдвое. — Что это? Почему не крем, а? — устало простонала она и развернула записку. Это действительно была записка, в которой аккуратно, черной шариковой ручкой было выведено: «Держи подальше мысль от языка, а необдуманную мысль от действий». — Какие к черту ребусы... оох. — протянула Харли и помассировала виски. Собственно, она сразу все поняла и даже то, чьи это «забавы». Никто кроме Джея не мог задавать такие задачки, даже если и в романтических целях. В фильмах обычно подсказки пишут легко: «там, где холодно» или же «рядом со средством связи», но никак не это — тут даже и не понятно, что делать, уж если «ребус» на том и не закончился. — ... необдуманную мысль от действий, необдуманную мысль... — задумчиво повторяла она себе под нос, смакуя строки в попытке отыскать следующий шаг к разгадке — Точно! Гамлет! Полоний! — в итоге воскликнула она и наотмашь распахнув дверь, сломя голову понеслась к стеллажу с книгами, спиной чувствуя недоуменный взгляд Никки. Харли прищурилась и про себя просчитала номер ряда и наконец победно улыбнувшись, залезла на невысокую табуретку. Она с точностью взяла книгу с темно-коричневой обложкой и черно-белым изображением на ней и аккуратно проведя по ней рукой, волнительно вздохнула. — Если я правильно сообразила, то это здесь! — пролепетала она и с надеждой потрясла книгу. И действительно, со страниц слетела очередная бумажка и еще изящно покружив самую малость в воздухе, вальяжно приземлилась на пол. Харли торопливо запихнула книгу на место и соскочила вниз, чтобы наконец прочесть следующие указания. О сыпи на лице ей уже и думать не приходилось, азарт просил своего и с горящими глазами девушка развернула записку и прочла следующее: «Великое в каком-то смысле изобретение, сделанное из C10H8O4, если быть точным». Улыбка сменилась на злобную гримасу и девушка даже почувствовала некое раздражение — ладно книги, но вот с точными науками она не дружила никогда, сколько себя помнит, так что еще в университете ей приходилось получать зачет по таким предметам немного другим «способом», о котором все же не следует рассказывать подробно. Так что выход оставался только один — всемогущий и ужасный Интернет, к которому ей сейчас пришлось обратиться. Быстро вернувшись в зал и отыскав на диване свой смартфон, девушка торопливо вбила в строку поиска нужную химическую формулу, ожидая прозрачной подсказки. — Полиэтиле... Полиэтилентерфе... тьфу... Полиэтилентерефталат!? — вопросительно воскликнула девушка и уставилась в экран телефона. Вскоре выяснив, что из него делают пластиковые бутылки, она начала с некоторыми сложностями пытаться вспомнить, где оставила хотя бы одну пластиковую бутылку. Оказалось, она все же находилась аж на втором этаже, в спальне, в которую она после того раза и не заходила, рядом с изломанной кроватью на тумбочке. Харли немного потрясла абсолютно сухую емкость и из горлышка наконец вывалился небольшой сверток все той же бумаги. «Ладно, сейчас проще. В банке с молотым кориандром». Харли задумалась на секунду и поняла одну ужасную вещь — та стеклянная прямоугольная банка наполнена практически доверху, и ей все же прийдется лезть в нее рукой. А усложняет эту ситуацию тот факт, что она терпеть не может его специфический запах и ей прийдется целый день чувствовать его у себя под носом, только из-за своей неудержимой жажды к разгадке. Хотя, конечно, Джей об этой ее маленькой фобии прекрасно знал. — Вот же... хитро, хитро... — усмехнулась девушка и решительным шагом направилась на кухню. Распахнув третий шкафчик сверху, она с брезгливым выражением лица спустила эту банку на стол. Она покрутила крышку и открыла ёмкость, из которой сразу же по всей кухне разнесся приятный пряный аромат, являющийся настоящей пыткой для нашей героини. Она поморщилась и резко, насколько можно быстрее выхватила бумажку, чтобы руки не успели пропахнуть этим «волшебством». «Ну и так, раз ты все же решилась на такие страшные жертвы, то остался лишь последний шаг — под ковром в комнате Тиффани». — Господи, я даже уже утомилась. Поскорее бы... — наконец выдохнула она и поплелась в комнату дочери. Зайдя, она слегка приподняла сиреневый ковер, ожидая, что подсказка окажется где-то под краешком, но нет — пришлось скручивать ковер полностью, ведь ценная записочка находилась ровно на середине, словно это даже кто-то отмерял. Чихнув от поднявшейся пыли, девушка наконец развернула последнюю бумажку, в которой было лишь одно единственное слово: «Справа». Девушка повернула голову направо и обратила внимание на залитый солнечным светом подоконник, на котором стояла невзрачная картонная коробка, которую она, что даже не удивительно, не заметила с самого начала. И все же, он как и всегда продумал каждую деталь до самой микроскопической мелочи. Так уж точно никто бы париться не стал, и это было в какой-то степени даже приятно, несмотря на не столь легкие подсказки. Она осторожно разрезала маленьким лезвием коробку и соответственно в той коробке была еще одна такая же, но уже в ней, когда Харли была готова вскрыть этим же ножиком свои вены, на самом дне лежала квадратная, плоская коробочка бирюзового цвета, изящно обвитая широкой белой лентой. Девушка сняла ее и тут же разглядела инициалы очень престижного бренда — Tiffany & Co. — Нет. — прошептала блондинка и дрожащими руками приоткрыла гладкую коробочку. В ней же она обнаружила шикарную золотую подвеску с черным тигровым глазом — украшение, щедро увенчанное мелкими бриллиантами, слепило глаза, прекрасно переливаясь на солнце яркими отблесками лучиков. Несмотря на свою оправданную дороговизну, подвеска выглядела изящной и не имеющей в себе ни одного изъяна, все здесь сочеталось так, словно никто ее и не собирал, а она таковой и появилась. Джокер действительно имел вкус абсолютно во всем, что сейчас и прекрасно было видно. Хоть подарок и не был стеклянным, Квинн даже боялась его в руки взять, ни то что сразу же примерить. Так что напоследок вытащив из коробки еще одну записку, девушка аккуратно прикрыла ее крышкой и бережно поставила на подоконник. Здесь уже подсказок не было. Запись гласила: «И кисти самого Рембрандта недостойны изобразить твой лик». Харли самозабвенно улыбнулась и кажется, растаяла. И все же он был очень умен, и разбирался не только в точных науках, в коих был по-настоящему гениален, но и в гуманитарных. В свое время, да и сейчас он иногда оставляет для себя время окунуться в книги, или же насладиться утонченной живописью известных творцов искусства, что совершенно может противоречить его имиджу. Честно сказать, Харли находила в нем это очень сексуальным и будоражащим до самой ниточки. Его идеальное тело, рассудок, кровавое безумие и вместе с тем умение быть таким спокойным и непоколебимым... просто все это вызывало жгучую бурю эмоций в ее груди, пусть это все и было слегка старомодно. Но сейчас не о том. И Харли действительно была самой идеальной для него картиной — ведь писал ее он сам. — Алло. — осторожно произнесла девушка, дрожащими пальцами набрав его номер. Долго ждать в этот раз не пришлось. — Оо, здравствуй... — манерно протянул он — Ты уже нашла мой подарок, куколка? — Да, он восхитителен, но я... я не могу его принять. — мрачно выдохнула она и досадно закусила губу. — Он чересчур дорогой. С другой стороны почувствовалось явное раздражение, будто Джокер сейчас считал про себя до десяти, чтобы умерить пыл. Отказы он терпеть не мог, даже такие, казалось бы, «культурные». — Да брось! Всего какие-то четыре тысячи долларов. — по-простому отмахнулся он, словно набиваясь на восхищение. — И разве тебя мама не учила, что от подарков отказываться неприлично? — Сколько?! — воскликнула девушка и бросила шокированный взгляд на ту самую коробочку. — Что с Тиффани? Джокер проигнорировал ее вопрос, продолжая насмешливым тоном: — Хах, я надеялся, что ты все же оценишь каламбур в моем подарке, ну да ладно. — с неподдельной легкостью говорил он — И вот что, займитесь там с Никки чем-нибудь полезным. На этом связь оборвалась и Харли отбросила телефон в сторону, прибывая в абсолютном шоке, смешанным с гневом и рассеянностью от того, что ей еще вдобавок ко всему и не сообщают ничего о ее же дочери. Полная психушка, похуже чем в треклятом Аркхеме. Квинн размахнулась и со всей силы всадила кулак в стену, от чего с нее даже посыпалась мелкая бетонная крошка. Буквально через секунду она начала подвывать от резко нахлынувшей жгучей боли, но надеялась, что хоть она сможет отвлечь ее от устойчивого напряжения, которое она не в силах была побороть уже какой день. — Эй! Ты чего это тут засела, про праздник свой забыла? — раздражающе воодушевленным тоном пролепетала невесть откуда появившаяся Никки и осторожно коснулась пальцами плеча подруги. Харли подняла свои глаза на нее и увидела перед собой как обычно улыбающуюся брюнетку, только теперь переодетую в облегающую спортивную одежду и держащую в руке свернутый коврик для йоги — ох и плохо же все это. — Неужели вспомнила. Ну и чего хочешь, химера? — усмехнулась девушка и часто затрясла травмированной рукой, пытаясь ослабить жжение разодранной кожи на костяшках. — Ха-ха, смешно. — надменно произнесла та и прищурилась — В общем, сейчас натягиваешь на себя свои самые практичные тряпки и идем в лес. Вот о чем она и подумала сперва — Никки точно не упустит ни единого шанса затащить в свою секту любого из самого ближнего окружения. Это интересно конечно, но сегодня у Квинн было совершенно неподходящее для этого настроение, но все равно ей прийдется согласиться, как ни крути. Еще учитывая вот это «займитесь чем-нибудь полезным», все же следовало пойти в этот чертов лес. Иначе обиженная Никки точно растрезвонит все Стиву, а тот уже ненароком проболтается Джею, который вломит ей за вот это малейшее непослушание — все же Никки сейчас играет роль самого настоящего надзирателя, под покровительством Джокера, как бы это сейчас пафосно и не звучало. — Ну отказаться я не могу, это понятно. А что мы хоть делать там будем? — интересовалась Харли по пути к гардеробной. Никки тащилась за ней, волоча по полу уже два спортивных коврика. — Махалакшми Аштакам. Мантра. — без запинки пролепетала девушка. Харли остановилась и развернулась к ней лицом. Она сощурилась и нахмурила лоб, пытаясь проанализировать вот эту последнюю реплику ее одержимой подруги. — Это ты сейчас ругнулась на вашем? — с усмешкой поинтересовалась девушка. Брюнетка непонимающе захлопала ресницами, одаривая Квинн таким взглядом, что та сейчас по правде чувствовала себя самой настоящей дурой. — Ну как же. Это же... божественная энергия, гармонизирующая материю каждый процесс мироздания, приводящая к все и вся к ладу и благополучию земному... вечная спутница Вишну... — Оо, ну все, с меня достаточно. Просто молча собираемся, окей? — нетерпеливо отчеканила девушка и открыла высокий шкаф. Никки лишь усмехнулась и пожала плечами, от чего-то слишком беспокойно поглядывая на наручные часы, что тоже не ускользнуло от внимательного взгляда Харли, которая именно сейчас уже насторожилась по-настоящему.***
Харли тащилась по тропинке из леса, то и дело путаясь ногами в надоедливых зарослях дикого папоротника. Никки шла сзади, держа в руках все те же два плотно свернутых коврика и подняв голову к небу, блаженно улыбалась, периодически жмурясь от оранжевых лучей вечернего заходящего солнца. Они и не заметили, что провели в лесу целых три часа — это было так волшебно, что даже из-за перенасыщения чистейшим кислородом, кружилась голова. Но это однодневное увлечение таким себе здоровым образом жизни, Харли не очень воодушевляло. Во-первых, стоило лишь им прийти, Никки чуть ли не заткнула ее, наказав не говорить ни слова. И в итоге, где-то около часа они медитировали под монотонное бормотание брюнетки, и надо сказать, Харли даже немного испугалась рассчитав тот факт, что если вдруг Никки действительно сектантка и решит прикончить ее наконец на этой солнечной опушке, то никто ее в этом частном секторе не услышит. Она еще тогда усмехнулась своим мыслям, после чего получила сердитый взгляд подруги, от которого пропал весь энтузиазм к развлечениям. — Я ни ногой больше. Твои уродские... мантры. Уж лучше бы мне Бэтмен позвонил, а... — рубя по мере продвижения все ветки на пути крепким охотничьим ножом. — Знаешь, меня все же смущает то, что ты взяла с собой нож. Это противоречит Брахме. — спокойно произнесла Никки, смахнув маленького паучка с плеча. Квинн закатила глаза и по-детски перекривила подругу. Уже с неоправданной радостью созерцая красноватую крышу своего дома. Как бы ей сейчас хотелось прийти и плюхнуться с разбегу на этот диван в зале, и лежать так до следующего утра, иногда потягивая из бокальчика сухой мартини, но тому случиться, естественно, было не суждено. Но в одном она точно была уверена — природа и такой культурный отдых в виде бессмысленного сидения на одном месте в странной позе, точно пока ей не подходит. Да еще и коврик она постелила прямо поверх корней какого-то огромного дерева, но передвинуть все же ничего не смогла, а иначе бы нарушила «баланс», тьфу ты. И приходилось терпеть, не подавая виду, в надежде, что Никки когда-нибудь уже наконец выйдет из этого дурацкого транса. — Между прочим, нож у меня с собой всегда. Ай! — взвизгнула Харли и звонко хлопнула себя сзади по шее. — О, отлично. Еще и твои комары повылазили, тоже на йогу собрались. Никки иронично сымитировала смех и с улыбкой показала фак за спиной у блондинки. Слово за слово, и они уже даже не заметили, как оказались на крыльце дома. Харли, закатив глаза от удовольствия, провернула ключ в замке и распахнув дверь, прошла внутрь. За ней проследовала и брюнетка, все-таки решившаяся оставить свои драгоценные коврики у стены рядом с порогом, потому что и сама уже изрядно утомилась. Но естественно, этого бы она показать не решилась, потому что боялась быть засмеянной настолько, насколько же и ее слишком приставучее хобби — уже как-никак семь лет миновало. — О дааа.... — простонала Квинн, стянув с ног кроссовки и носки, а затем и спортивные штаны — Сегодня я точно надерусь в слюни! Ее! — воскликнула она и включила свет в зале. За столом на кухне сидела Тиффани и с невинной улыбкой смотрела на обескураженную мать. Харли в одной толстовке и трусах стояла в пяти метрах от дочери и не моргая смотрела на нее, не закрывая рот от удивления. — Приветик! — весело пропищала Никки и замахала из-за спины у окаменевшей подруги. — Аа.. ээ... доченька.. — невинно хихикая, робко лепетала Харли — А ты чего это в темноте сидишь? И почему тебя на ключ закрыли? — Привет мам! Это мистер Джей меня привез и закрыл, чтобы я тут немного посидела, потому что я устала. А что значит «надерусь в слюни»? — невинно проговорила девочка и резко сменив тему, задала Квинн самый неудобный на данный момент для нее вопрос. — Да это... — замялась Квинн и почесала рукой затылок. — Кстати, с Днем рождения, я тебя люблю! — пролепетала девочка и бросилась к матери, так же по традиции обняла ее и преданно уткнулась носом ей в живот. Харли как обычно обомлела от такого жеста и даже не заметила, как Никки прокралась на кухню, по всей видимости, чтобы снова творить свои кулинарные шедевры и греметь дорогущей посудой, словно назло. — Спасибо, малышка. Слушай, мистер Джей сказал еще что-то, прежде чем тебя здесь оставить? — невпопад спросила девушка и провела рукой по волосам дочери. Девочка нахмурила лоб на секунду, будто вспоминая, что можно сказать маме, а что нет. И так оно и было. — Он сказал только, чтобы ты зашла в твою спальню и встала у окна, когда появишься дома. — весело сказала Тиффани и ускакала куда-то в свою комнату, больше ничего и не добавив. Харли лишь шумно выдохнула и от растерянности развела руками и похлопала себя по бедрам, напоследок бросив беспомощный взгляд на Никки, которая стала вести себя еще более странно. Она заметно нервничала и снова раздражающе поправляла свои волосы с периодичностью в две секунды, конечно не забывая поглядывать на часы и искусывать губы. — Я... с тобой пойду. Мне интересно. — пытаясь отвлечь внимание, улыбнувшись пролепетала она и подойдя к подруге, взяла ее за плечи и повела на лестницу. Девушки уже оказались в той самой спальне, на беспорядок в которой Никки не обратила ни малейшего внимания, к облегчению блондинки. — Слушай, ты что-то мне недоговариваешь. Можешь объя... — Тсс, вот, смотри. — прошептала Никки, перебив Квинн. Харли повернулась к окну и увидела... лишь тот самый постриженный газон и заросли плетущихся роз под окнами — больше ничего интересного, что могло их так завлечь. Девушка по-настоящему испугалась, что у Никки действительно крыша поехала, либо она накурилась этих своих... благовоний, заодно одурманив и ее. А иначе этот балаган, происходящий на протяжении всего этого дня — никак вообще нельзя объяснить. — Вау! Я вижу целое ничего! Можно идти? — выдохнула Харли, состроив самое обездоленное выражение лица. Никки раздраженно цокнула языком и вновь насильно развернула подругу к окну. Харли уже хотела вырваться и хоть как-то постараться отрезвить подругу, но вот тут за окном и началось все самое интересное. Первым она увидела Стива, зачем-то выносящего откуда-то справа синтезатор. Он будто бы взглядом отмерил что-то и поставил его на траву, прямо посередине свободного заднего двора. Он провел по нему рукой и вытащив проводник с розетками, наконец подключил инструмент — настраивать или же проверять его он не стал, видимо, чтобы не «сбить момент». Следом прошел Генри, неся в руках какой то маленький черный стул и классическую гитару. — Генри? Генри и гитара? — прыснула от смеха Харли и прикрыла ладошкой рот, не отрывая взгляда от происходящего под окнами. Он поставил эту маленькую табуретку на траву и уселся чуть поодаль Стива, зачем-то ковыряясь в струнах, блаженно прикрыв глаза. — Неужели это... ну ничего себе. Генри даже. — восхищенно лепетала она, внимательно разглядывая шестерок. И наконец, с той же стороны вышел Джокер, как всегда соблюдая какой-то странно-интеллигентный стиль. На нем была надета его широкая фиолетовая шляпа, брюки и на голый торс был надет черный плащ, достававший своим окончанием до земли. Он на секунду снял свой головной убор, лукаво подмигнул Харли и надел шляпу обратно. Только в тот момент Квинн заметила, что у него в левой руке самый настоящий микрофон. Она уже поняла, что сейчас будет, но так и не могла оправдать этот его творческий порыв — с чего это он вдруг? — Пуудинг... — радостно улыбаясь, но все еще пребывая в некотором шоке, протянула она. И тут блондинка вспомнила, как он рассказывал о своем далеком прошлом и как она пыталась достучаться до него и попросить, чтобы он спел. Она была в нескрываемом восторге, таком, что от ожидания дрожали руки, но... все же была какая-то досада, словно это она его заставила так поступить и потом же отхватит за это. Но почему-то все сомнения рассеялись ровно тогда, когда на террасу с той же стороны, что и остальные, неся в руках микрофон на отрегулированной подставке, задорно прошла Анни. — Вот тебе и квартет. Какая-то наркоманская Страна Чудес... — не сводя взгляда с «группы», пролепетала под нос Харли. Никки покосилась на Квинн и хмыкнула, но надо сказать, и сама вплоть до этого момента была увлечена тем, что происходило за окном. Харли не удержалась и раздвинула высокие французские окна, все так же продолжая стоять на краю в одном худи и трусах. Но и этот факт сейчас совершенно никого не смущал. Уже как раз начинало темнеть, и краски сгущались на оранжевом от заката небе, окрашивая его в сливовые оттенки, вперемешку с лавандовым молоком. Вся эта гармония вдохновляла девушку и она уже понимала, что чертовски ошибалась, говоря, что это самый ужасный ее день рождения. За утомительным солнцем, всегда следует ласковая ночь, бережно обнимающая своими широкими, черными крыльями. А после нее вновь объявляется солнце, заливая все персиковым нектаром — все переменчиво, никогда не отчаивайся. Вдруг, она вздрогнула, когда началась музыка. Стив деловито заиграл на синтезаторе, а Генри слишком шикарно взял аккорды с первого раза, даже этим вызывая восхищение и некое уважение у «зрителей». Анни двигалась из стороны в сторону в такт мелодии, так же, как и обычно делают девушки на бэк-вокале. Все словно закружилось в космическом танце, а от нарастающего радостного волнения, тело с ног до головы покрылось мурашками. Put your head on my shoulder... Губы девушки расплылись в невольной, еще более искренней улыбке — она обожала эту песню и нередко крутила ее дома в приемнике, когда у нее вновь объявлялось мечтательное настроение. Тело не слушалось и все дрожало настолько, что ей казалось, что она сейчас просто рухнет вниз — она услышала его голос. До этого ей никогда не приходилось слышать, как он поет и в этом ей не повезло — он брал ноты слишком идеально, хотя и нигде не учился. Его голос казался еще более приятным и бархатным, так что девушка не сводила с него глаз, как умалишенная и стояла на краю распахнутого окна, аккуратно придерживаясь за раму. Hold me in your arms, baby... Анни все так же двигалась в такт, изредка подпевая, когда то требовалось. Это тоже произвело на Харли некое впечатление — почему за все время их общения она ни разу не заикнулась о том, что поет? Ну не за один же день она это освоила, уж точно. Но и этому сейчас не было места в ее голове — лишь он, лишь его голос. Squeeze me oh so tight, Show me that you love me too... Она словила его взгляд и осознала, что он смотрит точно ей в глаза. Но это ее даже не смутило, ведь только так она могла ощущать себя желанной и даже недосягаемой. Харли тоже смотрела лишь ему в глаза и слышала только его голос, не обращая никакого внимания на остальных ребят и их такое призрачное содействие. People say that love is a game, A game you just can’t win... Подул ветер и ее волосы затрепетали в воздухе, навязчиво лезя в лицо. Девушка аккуратно отодвинула их и шумно выдохнула, приоткрыв рот. Она чувствовала, как не может совладать с собой и своим разумом, скоординировать движения. Оставалось повиноваться лишь этим уникальным ощущениям, которые все-таки могли давать ей большие надежды. If there’s a way I’ll find it someday... and then this fool will rush in... Харли глухо хихикнула и опустила взгляд в пол, когда он снова подмигнул ей. Она нехотя повернула голову в сторону Никки и заметила, что она смотрит только на Стива и с такой же воодушевленной улыбкой беззвучно повторяет слова песни себе под нос, видимо, ожидая от мужа ответного внимания, коего и не добьется — Стив всегда серьезно относится даже к тем делам, которые не имеют никакого отношения к его опасной работе. Put your head on my shoulder... Whisper in my ear, baaby... Вдруг, он вновь плавно снимает шляпу и замахивается ею, словно метательным диском, прежде кивнув Харли. Она намёк поняла и уже подготовила руки, чтобы успеть словить шляпу, ведь этот жест тоже наверняка несет в себе особенный смысл. Через считанные секунды убор уже был в руке у Квинн и она даже успела внутренне похвалить себя за свою точную ловкость, а только потом заметила, что лента, обвязывающая шляпу, удерживает что-то — какой-то маленький, еле заметный издалека мешочек на завязках. Девушка непонимающе раскрыла его и достала оттуда маленькую записку, плотно сложенную вчетверо, в которой было написано: Я знаю, что мы уже женаты. Но мне кажется, что у нас есть право сделать это еще раз. Если решишь отказаться, то учти — в моем кармане пистолет. Шучу. Выложил. Харли посмеялась и достала из мешочка изящное золотое кольцо, практически не имеющее излишеств, если уж таковым считать один изысканно подобранный бриллиант, дополняющий украшение. Девушка часто закивала и без лишних раздумий надела кольцо на свой палец, при этом ощущая какую-то неописуемую бурю эмоций, словно ее накрыло оглушающей волной, в объятиях которой у нее даже не было возможности вздохнуть. В прошлый раз такого не было — они просто обменялись кольцами на крыше, даже не произнося никаких красноречивых искренних фраз. Так, словно воспринимали это серой обыденностью. Но раз сейчас Джей решил сделать так, чтобы они оба запомнили этот момент на всю жизнь — в этот раз, это уже значило нечто большее. Намного. Харли и не почувствовала, как по щекам снова начали стекать слезы, вызванные то ли шоком, то ли крайним счастьем, о котором поют во многих романтичных песнях и рассказывают в сказках старого времени. Это новый путь, новая страница — новый шанс, чтобы сделать все правильно. И они сделают. Сделают это вместе, не изменяя безумию. Он лишь стоял и смотрел ей в глаза — спокойно, без раздражения. Вокруг все утонуло в белом тумане, так, будто никого совсем нет. Не только здесь, но и во всем мире. Все начали хлопать, как и подобает, но эти оба слышали это лишь гулким отдаленным эхом, если вообще слышали. — Я люблю тебя. — еле слышно прошептала Харли, не надеясь, что он услышит. Но он как ни странно услышал и лишь улыбнулся в ответ. По-настоящему. Put your head on my shoulder... Whisper in my ear, baby... Words I want to hear Tell me, that you love me... too.