***
Действительно чудное это время — середина лета. Самая сочная и красочная часть этого прекрасного времени года. Жара вроде уже и не палит так, как в июне, все чаще начинают идти мелкие теплые дожди, а по вечерам на крыльце пахнет лишь медовым нектаром ярких цветов и скошенной травой. Но правда, к этому времени, также иногда появляется какой-то спонтанный страх, выражающийся такой себе легкой, беспочвенной тревогой, стоит тебе лишь однажды посмотреть на летний закат. И именно тогда начинает казаться, что вообще уже ничего не осталось — время бежит с ужасной скоростью, не давая прочувствовать ни единого момента. В такие моменты понимаешь, что теория «вечности» относительна, а жизнь чертовски коротка. Зачастую, такие мысли в голову приходят действительно только летом. Харли стояла на ступеньках у входа в дом, облаченная лишь в длинную рубашку своего, кхм, снова будущего мужа. Свежий утренний ветерок щекотал ее голые ноги, отчего она невольно сжималась в такие моменты как испуганный полевой зверек, как обычно по-детски морща нос и улыбаясь. Она на мгновение прикрыла глаза и глубоко втянула носом воздух, где-то поблизости чуя запах чего-то горящего — ну неужели, уже утром? Приятный сладковатый запах дыма отнюдь не настораживал девушку, а наоборот, заставлял снова и снова впадать в какие-то летаргические воспоминания, которые сейчас явно были совершенно ни к месту. — Понимаешь, что лучшее из того, что я бы мог подарить тебе на твой прошедший день рождения — это увезти тебя отсюда? Харли удовлетворенно ухмыльнулась, почувствовав сильные теплые руки, обвивающие ее плечи сзади. Джей подкрался слишком незаметно, да и это не было удивительным, поскольку блондинка тонула в своих грезах настолько, что и не имела возможности даже как-то реагировать на происходящее вокруг. К слову, это с ней происходит довольно часто, что порой не может не раздражать. — Зачем? Здесь прекрасная экология, Тиффи здесь хорошо, развлечений много... — скучающе протянула Квинн, будто бы и сама не верила в свои слова. — Да и неужели кто-то окончательно хочет переломать всю мебель, но уже в своем доме, м? Девушка резко развернулась к мужчине и игриво засверкала глазами, заставляя его на секунду почувствовать некоторое замешательство, вызванное ее столь резкими переменами в настроении. — Кто-то не наигрался сегодня ночью? — апатично протянул он, странно ухмыляясь. Девушка лишь нервно облизнула губы и закатила глаза, всем видом выказывая настоящее смущение, которое действительно имело место быть. — Уж поверь, на это времени у нас теперь точно хватит. — с усмешкой в голосе произнесла она и хитро оскалилась, обвивая его шею своими руками. — Если только ты не упрешься, и не решишь остаться гнить здесь. Хотя, собственно, не плевать ли мне? — изображая философскую задумчивость, произнес он и повернул голову в сторону, бесцельно вглядываясь вдаль. Харли раздраженно улыбнулась одними лишь уголками губ и обреченно выдохнула. Нет, она нисколько не хотела возвращаться в этот Готэм, как бы его жители и не «ждали» возвращения их роскошной королевы. И это абсолютно не значило то, что девушка разлюбила ее утонченные кровавые шоу, которые они устраивали там каждую ночь, рискуя на следующее же утро «поблистать в лучах славы» в свежих заголовках ежедневной криминальной хроники, никогда не пустовавшей в этом городе. Просто она и представить не могла, каково это вообще дастся Тиффани, с учетом того, сколько новых друзей и привычек она приобрела здесь. Да и с уверенностью можно сказать, что уже там ей не удастся самовольно пройтись по парку в поисках лавочки с мороженым. Ну естественно ее отец позаботится о ее безопасности и собственноручно линчует любого, кто только взглянет на нее не так. Отрицать это уже было глупо, потому что Джокер и сам это признавал. Да и что там, если так же он относился и к Харли. Но ведь хватает и мимолетной доли секунды для того, чтобы случилось что-то непоправимое, о чем даже и думать страшно. А стоило только вспомнить их тот дом, Квинн сразу бросало в дрожь — безусловно, он по-настоящему шикарен, но и настолько же опасен для ребенка. Это еще не считая множественных скрытых ловушек и огромного склада оружия, больше похожего на рыночный павильон. И фишка в том, что он находится в свободном доступе в любое время только потому, что хозяину так удобно. Да и вряд ли он будет что-то в этом менять только ради Тиффани и устранения паранойи Харлин. Ну и конечно же, Харли не собиралась сваливать все эти ее заботы на него, считая это все же верхом неприличия даже при том, что они уже что-то типа «семьи». Безумной, анархичной и взрывной, но все же семьи. — Ну, выбора у меня нет, так что ладно... я вернусь. — шумно выдохнув на последней фразе, произнесла Харли и перевела в сторону обреченный взгляд. — Ну вот и правильно, выбора у тебя и вправду нет. — спокойно улыбнувшись пробормотал он и спешно вернулся в дом, громко захлопывая входную дверь. Девушка по своей вредной привычке вновь прикусила ноготь на пальце и через секунду же брезгливо сплюнула содравшийся черный лак. Все эти перемены действительно хороши, но при этом довольно спонтанны и непредсказуемы. Но, впрочем Харли оправдывала свое поведение тем, что она и впрямь слишком долго сидела в этой зоне комфорта, что по-настоящему противоречит ее имиджу и увлечениям. Да и как только Джей снова здесь объявился, у нее резко пропало то устойчивое желание безвылазно сидеть в доме, изображая примерную мамочку. И сама же для себя она подтвердила теорию о том, что психические заболевания на самом деле не лечатся — а в этом, для нее ничего плохого не было. И все же, как бы то и ни было, на заднем дворе что-то горело. Девушка раздраженно повела головой и все же решила сходить и проверить, что к чему. Она медленно прокралась до ближайшего угла и выглянула из-за него, на всякий случай, если это вдруг Тиффани балуется. Но к ее удивлению она никого не увидела, только какую-то огромную кучу горящего хлама, происхождение которого уже нельзя было разобрать, потому что весь он успел превратиться в какую-то жалкую, черную кучу, все еще продолжающую полыхать. Она подошла ближе, уже отмечая, что это далеко не пожар и опасаться было практически нечего, поскольку если это сделал Стив, или же Генри — они это будут контролировать, опасаясь неминуемой расплаты за любой мелкий косяк. Она уставилась на огонь как зачарованная, оставаясь примерно в трех метрах от самого очага. Вроде и потушить нужно, а вроде как и не хочется, а то и совсем лень. — Барахло её. — брезгливо бросил Стив откуда-то сзади, уже понимая этот безмолвный вопрос. Девушка вздрогнула, увидев как парень закидывает в пламя еще какие-то вещи, отчего десятки горячих искорок начинают с треском разлетаться в стороны. — Зачем подкрался? И прирезать же могла. — невинно улыбаясь выдохнула Квинн и уставилась на друга. Стив лишь снисходительно усмехнулся и закинул в костер еще одну пылающую спичку. — Эй, ты что, решил мне двор в пепелище превратить? Достаточно! — вытягивая руки вперед, возмущалась девушка и ожидающе поглядывала на шестерку. — Да ладно. Все равно скоро уедем, а дом такой и с этим небольшим пепелищем купят. — задорно проговорил Стив и скрестил руки на груди, с видимым наслаждением созерцая возрастающее пламя. И все же Харли понимала, что на самом деле причина далеко не в этом. Он настолько ненавидел Челси, что хотел чтобы ни пылинки от ее вещей ни осталось, чего бы ему это не стоило. Несмотря на остальное, девушке все же было жаль ее — она уже мертва, и по сути, ничего зверского по отношению к ним и не совершила. Но и не оправдывала ее, соглашаясь с тем, что расправилась бы с той и ее шмотками еще хуже, стоило еще только им встретиться месяца два назад. Да и оправдывать ее — дело не из святых. Конечно она знала, что при жизни Челси планировала для нее и ее дочки страшную западню, которая наверное по жестокости своей и не сравнится с отношением к ней сейчас. — Она погибла. Я считаю, можно было бы обойтись с этим несколько гуманней. — неуверенно произнесла блондинка и нахмурила брови. — Харли, а ты у нас много кого жалела? Не напомнить ли тебе, сколько жизней ты отняла собственноручно. Да ведь ты даже не останавливалась, избивая невинного прохожего битой даже тогда, когда у тебя все лицо было в его крови, а он бился в предсмертных конвульсиях. — раздраженно бормотал он — И сейчас тебе действительно жаль вещей какой-то тупой сучки, живущей одним лишь желанием прикончить тебя? Девушка задумалась на секунду и даже сама усмехнулась своим благородным мыслям, явно не вписывающимся ни в какие рамки. Она лишь вынула одну сигарету из кармана Стива, опешившего от такой резкости и плавно подошла к самому пламени настолько, что уже отчетливо чувствовала жгучий жар на своем лице. Ей даже подумалось на секунду, что ничего и не случится, если она сейчас сделает еще один роковой шаг вперёд, на который уже вовсе не нужно было решаться так же долго, как тогда на крыше. — Отойди. — прикрикнул Стив, намереваясь спасти девушку от ее очередной глупости. Проигнорировав замечание, Харли осторожно прикурила сигарету от возрастающего в размерах огня и отошла обратно, удовлетворенно выпуская изо рта призрачные кольца дыма. И пусть все то, что они делают и было настоящим вандализмом по отношению к погибшей, но разве когда-то она уважала чью-то жизнь? Пфф, это уже не должно было объявляться в ее правилах, коих совершенно и не было — настоящий парадокс. Снова так же со странной улыбкой созерцая горячее оранжевое пламя, Харли все продолжала курить, не произнося ни слова. Стив лишь снова усмехнулся своим каким-то мыслям и шумно выдохнул, даже не спеша тушить все это безобразие. И все-таки, на огонь действительно можно смотреть вечно, особенно если в нем горит барахло ненавистной тебе сучки. Квинн лишь глухо хихикнула и хищно облизнула передние зубы. Ненормальная.***
Харли все же наконец решилась подняться на второй этаж, чтобы вновь заглянуть в перевернутую практически в буквальном смысле, спальню. Так или иначе, ей пришлось смириться с тем, что в Готэм прийдется вернуться, во что бы то ни стало. И никто ее даже слушать не будет, в случае чего. Но та нотка авантюризма в больной голове периодически твердила ей совсем иное — это здорово. Разве не интересно взглянуть на обезображенные гримасой ужаса лица людей, так свято веривших в ее столь долгожданную гибель. Возможно, это даже станет началом совершенно новой эпохи и все ее зло вновь родится на улицах того испорченного вязкого города, но уже с трехмерной силой. И тогда уже не отвертится никто. Пускай считают, что она просто на время залегла на дно, и неизвестно, когда затихнет снова. — Вау. — недовольно отчеканила девушка, заметив что еще и забыла в тот раз закрыть окно, пребывая в полной радости от их повторного с Джеем воссоединения. Конечно, еще тогда был под руку тот факт, что Никки ничего и не заметила. Или же заметила, но умолчала. Ну не зря же она уже второй день искоса поглядывает на подругу, не без усилий сдерживая легкие смешки. Ой, ну и ладно. А видок у комнаты уж действительно, был не очень: к черту сломанная кровать с провалом по середине, куда и скатилось все постельное белье; сорванные с корнями шторы, выдвинутые чуть ли не на середину прикроватные тумбочки и еще не пойми с чего треснувшее зеркало на шкафу. Это все так и навевало приятные воспоминания, заставляя даже краснеть. Если бы кто-то слово в слово пересказал ей точно все, что они делали в ту ночь, Квинн бы даже не поверила, что это была именно она. Настолько же странно, насколько и приятно для нее самой. И если ей суждено покинуть этот дом, то бросать его на произвол судьбы, или же сдавать кому-то, она не хотела просто потому, что была жутчайшей собственницей, что даже касалось не только ее вещей. Она может лишь оставить его миссис Томпсон для присмотра, но заставлять добрую старушку наведываться в дом по несколько раз на неделе, чтобы поноситься по комнатам с мокрой тряпкой, Харли не очень-то и хотелось. Но и представить то, что тут произойдет за время их отсутствия, она очень боялась. Потому что и сама не знала, когда вообще сможет снова побывать здесь. Так что пока в ее голове рисовалось лишь перекати-поле, путешествующее по залу, дохлые мыши и хищные пауки-гиганты, обвернувшие весь дом своей липкой паутиной. Но все это было ерундой, по сравнению с ее опасением пасть в глазах женщины, которая этот бардак в комнате точно заметит и оправдать это все как-нибудь по-другому — не сможет. Вот тогда пусть и забирает участок — Харли и шага на этой земле больше сделать не сможет, ни то что встретиться с Томпсон глаза в глаза. — Не хочу. Вообще ничего не хочу. — жалобно протянула девушка, нехотя придвигая тумбочки на их привычное место. И куда это все девать? Куда вообще засунуть эту кровать, превратившуюся в груду дорогих деревянных обломков? А хотя... — Генри! Иди сюда! — как можно громче крикнула блондинка, радуясь своей гениальной идее, заключающейся в сваливании всех забот на громилу-шалопая. Через минуту дверь открылась, но на пороге был не шестерка, а Джокер, решивший посмотреть, для чего это ей вдруг понадобилась чья-то такая срочная помощь. Девушка смерила его издевательски надменным взглядом, намеренно показывая свое огорчение от того, что пришел именно он, пытаясь как-то раззадорить будущего мужа. А кстати, именно так называть его, у нее язык все же не поворачивался. Слишком банально и важно, что вроде как, не в их стиле. — Ну допустим. — выдохнул он и вальяжно оперся о стену рядом с дверью, скрестив руки на груди. — Что делать с домом? — робко спросила она, откидывая куда-то в сторону очередной небольшой обломок. Джей лишь как-то странно сверкнул глазами и усмехнулся. Было понятно, что он вообще не хочет иметь ничего общего с прошлой жизнью Харли. Он однажды вытащил ее с рутины, и опять же должен повторяться, как по алгоритму. Ну неужели ей самой не хватает мозгов, чтобы это понять? Будь его воля и она бы сейчас не болталась под ногами, он бы не раздумывая к чертям собачьим подорвал бы это место, оставляя здесь лишь одинокий пустырь. Да и впрочем было бы даже лучше, если бы в тот момент внутри была бы она сама. Но некрасиво же, делать женщине предложение и убивать ее на третий же день после? Можно подождать еще недельку. — Мне все равно. Но это только в том случае, если ты не собираешься учудить очередную благотворительность. — сухо проговорил он. — В каком смысле? — Не заселяй сюда никого. А то от окошек твоих здесь останутся... только жалкие осколки стекла. Ты понимаешь. — продолжил он, скучающе проводя пальцем по боковой части шкафа, и брезгливо смахивая с него пыль после этого. Харли лишь грустно вздохнула, но отчетливо знала, что втихаря все же отдаст ключи миссис Томпсон, как бы после этого все и не сложилось. Да и к тому же, что это за странное беспокойство за ее дом? Здесь ведь нет такой вычурной роскоши, над которой он трясётся в Готэме. Да и если бы была, то ему и так было бы плевать просто потому, что все это не его заботы. Но вдаваться в подробности она не посчитала нужным, так что просто выдавила что-то похожее на измученную улыбку и закивала.***
— Я вообще не понимаю, в чем прикол! — возмущался себе под нос Генри, вышвыривая в окно обломки мебели. Стив случайно приоткрыл низкий комод и краем глаза заглянул в выдвинутый ящик. Он рефлекторно отвел взгляд в сторону, но потом так же с любопытством решил посмотреть снова, мельком заметив там просто потрясающую коллекцию дорогого кружевного белья. Потом шестерка снова посмотрел на напарника, который сдерживал смех по понятной причине и сделав вид что поперхнулся, резко задвинул ящик, от своего напора чуть не сломав мебель. — Так а... что ты там говорил? — как не при делах поинтересовался Стив, деловито почёсывая затылок. — Я не интересуюсь конечно, как это здесь все произошло, но на какой черт вообще это все утилизировать? Все равно сюда никто не заселится, а чем хуже комната с хламом, чем без него в таком случае? — проворчал он, вешая на стену свалившуюся картину. Стив нахмурился, уже собираясь снова усмехнуться скудоумию своего друга, но потом и сам понял, что это довольно странное сейчас решение. А что пугало больше, так это то, что придумал это Джокер. Он совсем не хотел, чтобы здесь был еще кто-то даже в их отсутствие и вел себя так, словно пытался замести следы. Но сколько голову над этим не ломай — до истины не доберешься. Да и что тут, если и так ясно, что и исход этого всего он продумал заранее. — Ну так, а как он сдаст этот дом так, чтобы обойтись без вопросов, а? — Да нет — отмахнулся Генри — Все равно не понимаешь, о чем я. Что-то мне подсказывает, что вот эта свадьба их, тоже ерунда какая-то. — Не знаю и знать не хочу... оставь в покое канделябр, прошу тебя. — быстро пробормотал Стив, устало наблюдая за тем, как Генри изображает из себя посейдона, вертясь перед зеркалом с изысканным предметом в руке. — Это ты сейчас ругнулся, да? — невозмутимо спросил он, затейливо щелкнув пальцами. Стив лишь закатил глаза и помотал головой, принимаясь снова сметать осколки стекла от стаканов в одну кучу. Как бы ему и не хотелось сейчас изображать самого беспристрастного героя в этой комедии, некая взволнованность в его мыслях все же присутствовала — он очень сильно переживал за Харли. Но вот почему... этого он сказать не мог. И он думал. Но ничего не мог придумать лучше, чем просто поверить в то, что это обычная паранойя, абсолютно ни с чем не связанная. Но вот разве все дело было в том, что Стив просто не хотел, чтобы она была предана? Оо, Нет. И от этого ему было плохо.***
Харли невозмутимо разгуливала по дому, плавно переводя взгляд от одного предмета к другому, будто бы могла сейчас заметить на них и самую мельчайшую пылинку. Красиво заплывшая голубоватым воском свеча, как и раньше стоящая на полке темного камина, стильно дополняющего интерьер. Тот же белый торшер в углу, изогнутый как шея фламинго — впрочем, единственная здесь вещь, которая пылилась без надобности уже на протяжении практически полугода. Бывает такое, что схватишь, а потом и ума не приложишь, зачем вообще взял. Девушка подошла к холодному подоконнику и опустила на него свои горящие от волнения ладони, на секунду прикрывая глаза от наслаждения. Ей и думать сейчас не хотелось о том, что все эти вещи, словно как по крупинке занесенные сюда, придется здесь же и оставить безо всякой надежды. А как только еще начинаешь понимать, сколько историй и прочего осталось на них, становится еще больнее, потому что больше тебя и эту безделушку ничего не свяжет. Да и представить, что ее дорогие вещи будут пылиться здесь и покрываться паутиной, а то не дай Бог еще пойдут на какую-нибудь там «благотворительность», было невозможно. Хотя, может это все было лишь очередной внутренней отмазкой Харли, которая ехать никуда не хотела. Но и это пугало ее — она ведь любит Джея, так значит как и раньше, пойдет за ним куда угодно, не оглядываясь назад. Почему-то ей даже казалось, что сейчас все точно станет по-другому. Но... это ведь не в первый раз. Еще и Никки не было сегодня рядом — она уехала еще утром, даже не утруждаясь никакими объяснениями. Так что, рассказать кому-то про свои глупые переживания и пожаловаться на то, что все происходит слишком быстро, было совершенно некому. Ну разве что Стиву, но и он сейчас был занят. Да и учитывая его слишком затерянное умонастроение, начинать разговор не очень хотелось. Так что приходилось лишь ждать и терпеть. Ну, впрочем как и всегда. Тиффани же, укатила вместе с Никки, что добавляло напряжения. Ну конечно, зная этот неуемный энтузиазм брюнетки, которая даже ребенка сумеет затянуть в любое недоразумение... ох, лучше даже об этом не думать. Искать Джея она не хотела, потому что почувствовала от него какое-то невесомое раздражение еще тогда, утром, но большого внимания этому решила не уделять, что и оказалось правильным. Само собой, ему было сейчас нелегко вновь осознавать тот факт, что он по своей же воле вторично загоняет себя в какие-то банальные рамки, а потому и присутствие рядом Харли немного напрягало, напоминая о безысходности. Но, по крайней мере он знал, на ком женится и уж точно мог быть уверен в том, что с ней всегда будет весело. Квинн точно никогда не позволит себе погрязнуть с головой в домашней удушливой рутине, даже при этом сопротивляясь своему истинному зову. А тот факт, что нормально управлять собой она была не в силах — словно выделял ее из миллионной толпы, создавая из нее такую своеобразную, винную вишенку на кремовом торте. — Скуучно... — грустно протянула Квинн и уселась в большое кресло рядом с камином. Вроде и свадьба скоро, и вроде как раз то, чего каждая девушка и хочет, но Харли знала, что у них такого не будет. «Такого» — значит огромных куч грязного белья в ванной, вечно орущих детей и каждодневных бытовых ссор. У нее не будет дешевых бигудей в волосах каждые выходные, а он не будет смотреть телевизор по вечерам, развалившись на диване. Оно и хорошо, что такого не будет. Максимум что... так это будоражащий жилы запах металла и дыма, оглушающие звуки выстрелов, вечно расширенные зрачки и безумный секс, после которого разве что нужно будет посещать медпункт, но и этого она делать не будет. Хотя бы ради такого можно и пожениться. Из муторных размышлений и воспоминаний, девушку вывел легкий стук в окно со стороны улицы. Правда, ничего за темными шторами видно не было, поэтому убедившись в наличии раскладного ножа в кармане, Харли направилась открывать дверь нежданным гостям. И только стоило ей это сделать... — Привеетоос! — прокричала синеволосая девушка и накинулась на обескураженную Харли. Блондинка знала ее, а иначе же среагировала бы быстро, воспользовавшись своим холодным оружием, пускай и гостья не отличалась особой размеренностью. Ах да, ее звали Ева — она младшая сестра Генри. Да-да, у него есть сестра. Пусть она и младше него года на два точно, но сколько себя помнит, всегда была умнее брата и постоянно помогала разрешать ему какие-то тупые проблемы, в которые Генри истинный мастер вляпываться. Будучи высокой, худой девушкой, она с легкостью могла разбить кому-нибудь физиономию, или же быстро смыться от копов, запаливших ее ночью с бутылкой в руке. Но только характер у нее был такой же грубый — можно сказать, этакий «пацан в юбке». Из женственного у нее только ее синие волосы, собранные в воздушную косу. Оо, этот цвет — вообще другая история, но о ней чуть позже. Последний раз Квинн видела ее лет шесть назад, когда той было всего лишь семнадцать. Но и тогда бойкая девчушка с лёгкостью сумела запомниться блондинке. Особенно в этом помогло разбитое черт знает чем окно, но и за это тогда она не отхватила только потому, что у Джея было хорошее настроение, что было как один случай на сорок миллионов. — Чего бледная такая? — вкрадчиво поинтересовалась пацанка и на секунду состроила наиболее серьезное выражение лица. — Да прикалываюсь! — вновь завизжала она и похлопав Харли по плечу, прошла в дом. — Что за черт? Почему не сказала ничего? — непонимающе вздернув плечами, спросила блондинка и посмотрела на саму Никки, взбирающуюся по ступенькам с ящиком коньяка в руках. — Да тут такое... понимаешь... э, фух... — прокряхтела она, и наконец зайдя внутрь, поставила ящик на пол — Это сюрприз типа. Брюнетка закатила глаза и шумно выдохнула, положив руку на поясницу. И откуда же она это все тащила? — Ага! Вроде же у тебя должен быть девичник, а ты тухнешь здесь дома. Вот мы и решили, что ты будешь в восторге. — проговорила Анни, шумно колотя стеклянными бутылками в огромном черном пакете. Блондинка перевела все еще недоумевающий взгляд с одной подруги на другую, потом вновь по кругу, и все же чего-то тут не хватало. — Тиффани. Где она? — пристально уставившись в глаза Никки, поинтересовалась Харли. Брюнетка лишь сощурилась, потом нервно улыбнулась похлопав по карманам джинс и в конце вообще сделала такое лицо, будто была совершенно уверена, что Харли и сама знает все. — Ее Джей перехватил на площади и они куда-то уехали. — наконец легко отмахнувшись проговорила она, и начала доставать бутылки из ящика и выставлять все это добро на кухонный стол. — Очень хорошо! — ослабленно протянула Харли, при этом недовольно всплеснув руками. — А эти двое где? Два этих... Только Квинн прошептала это, как по отвешенному окну со стороны улицы кто-то хлопнул ладонью. Потом показалась и вторая рука — это Стив прижимал фак к стеклу как можно плотнее, чтобы все точно заметили. И как только они там умудрились оказаться, оставаясь незамеченными? Далее послышался дикий смех и за окном вновь была просто непроглядная темнота. Квинн даже подумала на мгновение, что каким-то странным образом оказалась во временной петле — ведь только был полдень и каждую пылинку было видно в просачивающихся лучиках солнца, а здесь уже девять часов вечера. Да и эти разгильдяи прошмыгнули мимо нее подобно рембо, что было еще удивительнее, зная наработанную чуткость арлекины. Нужно сказать, что эта мысль о разнообразных необъяснимых штуках или же к примеру о... деменции, поселилась в ее голове на весь вечер. — Мда. Как-то идиотски. — отчеканила Ева, все продолжая снисходительно смотреть на окно. Никки не стала надолго заострять внимание на этой ерунде, и уже успела разгрузить ящик с пакетом. В итоге у них было восемь бутылок коньяка, одна бутылка шампанского, две бутылки мартини и ликер. Собственно, что двигало девушками, когда им в головы пришла эта чудесная идея — до сей минуты оставалось неизвестным. Харли лишь насмешливо обвела взглядом все это безобразие и не говоря ни слова, хлопнула себя ладонью по лбу. — Ну а чего ты? Мало ли, и того захочется, а потом и того... а тут вон оно все! Никто ж не говорит, что мы это все за ночь должны выпить. Просто оторвёмся! — наконец взяла слово Анни и звонко надкусила яблоко, которое нашла на том же столе. Харли резко засмеялась, положив руку на грудь и слегка отклонившись назад. — Ой, Анни... ну ты то куда, а? О... о Боже... оторвемся. Это ты оторвешься! Вниз с крыши после первого бокала.. — еле успевала говорить она, сквозь смех. Никки и Ева засмеялись, а Анни так и продолжила стоять напротив Харли с набитым ртом. Наблюдать за тем, как с ее лица сползает гордая улыбка и оставляет место униженной гримасе, было просто одно удовольствие. — Очень смешно. — наконец сказала она и перекривила блондинку. А ведь и действительно была такая история двухлетней давности. Тогда Анни выпила в баре два бокала шампанского и всю оставшуюся ночь выносила Харли мозги, заявляя о том, что собирается повеситься прямо в туалете этого клуба поскольку поняла, что больше никому не нужна. А потом забралась на барный стол, чтобы станцевать, но из-за ясно заметных проблем с равновесием грохнулась на пол, причем очень неудачно, умудрившись сломать ногу. Да, та ночка запомнилась ей, Харли и даже всем непричастным к этому посетителям заведения надолго, это уж точно. Правда жаль, что нельзя это здесь описать в таких красках, достойных этого события. Таким наслаждаться можно только воочию. — Так. Ну ладно, настроение, как я вижу, уже у всех улучшилось — уже серьезно сказала Ева и с укоризной взглянула на Харли — значит, можем начинать. Остальные девушки вдруг снова переглянулись — что она имеет в виду? Вот так сесть и начать пить, чтобы на следующее утро проснуться с адской болью в голове и полным непониманием реальности? Ну, собственно, именно так и было. Хотя, в этом случае и удивляться не стоит, стоит только чуть лучше узнать эту девушку — для нее такое вполне нормально и весело даже без традиционных приколов и шарад. — Начинать? А я и не против! Так и быть, нарушим все и только этой ночью! — решительно протараторила Никки и аккуратно подцепив туго закрученную пробку бутылки ножом, воздушно взмахнула рукой и вуаля — первая бутылка мартини официально могла называться первооткрывателем сегодняшнего концерта. Харли лишь усмехнулась и как-будто обреченно взглянув на подруг, ожидающих ее единственного слова, наконец еле заметно кивнула, блаженно улыбаясь. — Ура! Мисс Квинзель снова в деле! — восхищенно выкрикнула Ева и сжала кулаки от радости. — Ну и загнула. Я давно уже миссис... тридцать три... это же... — начала причитать девушка. — Оо, неет... так, подруга, дело не пойдет. Ну вспомни же... хотя что там, Никки! Ты помнишь тот раз? — с таинственной ухмылкой спросила Ева и покосилась на брюнетку. Анни стояла чуть поодаль, уже втихаря подливая себе в найденную кружку мартини, не забывая при этом краем уха подслушивать происходящее на стороне. Ну и это ее особо не интересовало сейчас, хотелось только одного — доказать приятельницам, что она кремень и алкоголь ее практически и не берет. Хоть сама знала, что это неправда, да и набухаться первой, чтобы доказать свою устойчивость — такое себе. Ну да ладно. — Аа, тот раз... — хитро протянула Никки и растянула улыбку во все тридцать два зуба. — Вы про что? — непонимающе спросила Квинн и смахнула руки Евы со своих плеч, чтобы повернуться. — Что за тайны, девочки? Эй! Никки как-то странно ухмыльнулась, а Ева скривила губы, делая вид, что пытается скрыть искреннюю улыбку. Оо, это была очень классная история, которую на трезвую голову нельзя ни слушать, ни рассказывать. Ну и наконец посчитав, что издёвок хватит на сегодня, Ева снова взяла слово. — Загадай цифру от... от одного до пяти. Просто не спрашивай, загадай. — предложила она блондинке и силой вытянула бутылку мартини из рук Анни, которая почему-то вдруг начала становиться агрессивнее от одной кофейной чашки алкоголя. — Ну три. — выдохнула Харли и ожидающе скрестила руки на груди. — Во, нормально. — одобряюще кивнула Ева и разлила содержимое бутылки по трем бокалам. Что интересно, как раз на три бокальчика мартини и хватило. Заметив это, синеволосая строго взглянула на Анни, которая видимо еще и из горла не побрезговала прибавить. Та лишь улыбнулась и слегка пошатнувшись влево, безобидно пожала плечами. Ева лишь закатила глаза и отставила пустую стеклянную емкость в сторону. — Ну так вот. Выпиваешь эти три бокала, и мы начинаем. — заговорщически потерев сухие ладони, прошептала Ева и отступила в сторону, давая дорогу блондинке. Харли как-то простовато глянула на свое, так называемое «наказание» и подошла к столу. Все прекрасно знали ее иммунитет к алкоголю, за эти годы ее «веселья», выработанный на все сто. Чтобы напиться до беспамятства, или же до вытворения чего-нибудь дикого, ей нужен был очень значимый повод и нескромное количество пойла. То же и касалось ее блестящего мастерства притворяться пьяной или накуренной именно тогда, когда было нужно. Вот так смотришь — рядом не девушка, а тряпичная кукла. Делай что хочешь, говори что хочешь — контроля нет. А стоит отвернуться, как через мгновение чувствуешь, что эта кукла приставила холодную пушку к твоему затылку и лишь глухо посмеивается за спиной. Захочет — выстрелит, а не захочет — просто уйдет. Но так обычно везло совсем немногим, единицам. Эти три бокала были сущей шуткой, неспособной даже изменить что-то в ее слегка депрессивном настроении. Хотя... вот уже осушив их один за другим, блондинка сидела на высоком барном стуле и слегка крутясь из стороны в сторону, хитро улыбалась смеющимся подружкам. — Ну вот! Дело пошло! Эй, Ан... Все резко повернули свои головы в сторону какого-то странного шума и грохота, будто какой-нибудь столетний шкаф, все время стоящий на одном и том же месте, решил разом развалиться на дряхлые доски. Но в этом случае, все было по-другому — Анни не удержала равновесие и грохнулась на пол, заодно прихватив за собой тот самый торшер и декоративную корзину, из которой на нее же посыпался всякий старый хлам. Она хоть сейчас и не была совсем в состоянии разваренного овоща, но «штучки» вытворяла, при этом периодически откликаясь на свое имя и заговорщически кивая в знак того, что «эй, все круто». — Да. Здорово. — отчеканила Никки, смерив девушку то ли сочувствующим, то ли насмехающимся взглядом. Девушки решили пока просто перетащить подругу куда-нибудь подальше на диван, чтобы этим недоразумением не испортить ничего сегодня — ведь когда еще найдется такой момент, когда им точно так же удастся собраться вместе? Да тут еще и причина такая... в общем, махнув рукой на все проблемы, преследующие их до этого самого дня, приятельницы забылись в бесполезных разговорах и в уже трех опустошенных бутылках. — И все-таки, ты же так и не рассказала ничего. Что за история про меня, эй?! — игриво начала допытываться Харли, слегка подталкивая Еву в плечо. Та лишь с некой хитростью провела рукавом кофты под носом и ухмыльнулась, глядя на блондинку так, будто именно сейчас настал момент ее перед ней беспомощности. Квинн ожидающе глядела на синеволосую, которая лишь играла на ее нервах, при этом зная, чем все может обернуться. И так хорошо зная характер Харли, можно убедиться в том, что ее настроение плюс какое-то количество алкоголя — взрывная смесь. А это еще и при том, что психика у девушки не самая здоровая, если уж говорить серьезно и честно. Может случиться так, что малейшее ее раздражение может перерасти в неудержимую агрессию и она потом сама не будет ничего помнить. А если и будет, то все равно не поймет, зачем это вообще сделала. И вот в этом случае, потенциальная жертва знала весь масштаб угрозы. — Ева, скажи. — уже сменив шуточную интонацию на более убедительную, повторила она. Ясно, что следующая ступень будет последней. — Ладно, ладно. Окей. — в шутку умоляя о пощаде, протараторила девушка. Но при этом, какое бы непринужденное выражение лица она не делала, секундный страх в ее глазах все же промелькнул. Ведь и сбежать в случае чего, не получится. — А я тоже послушаю. — весело произнесла Никки и, взяв в руки откупоренную бутылку вина, уселась на мягкий ковер в позу лотоса. Девушки решили последовать ее примеру и опустились рядом. Теперь это даже и не напоминало девичник, да даже и самое обычное дружеское чаепитие. Скорее, какая-то секта, члены которой сидят тихо в одной позе, собравшись в круг. Здесь лишь не хватало головы козла посередине. Шутка. Девушки по очереди отпили из холодной бутылки, странно переглянулись и в итоге напряженную тишину, которую доселе нарушали лишь пьяные бормотания Анни, все так же лежавшей на полу в обнимку с торшером, разразил приглушенный шепот Евы. — Ну, дело было так. Это лет семь назад было, когда ты из Белль Рив сбежала успешно. А вы же меня еще мелкую тогда таскали везде... ну ладно, в общем... ... семь лет назад, Готэм, какой-то зашоренный ночной клуб у выезда Такая же шумная и неприглядная ночь в этом городе, повторяющаяся снова и снова. Ни о одной из них нельзя будет и вспомнить наутро просто потому, что они ужасно похожи друг на друга — те же взвизги полицейских сирен, крики, выстрелы и звонкий звук разбивающегося об асфальт, стекла. Да еще и из-за того, что пережить это время суток здесь будучи в трезвом уме, просто невозможно. Если, конечно, не хотите так глупо тронуться умом. Да и ладно, и сами поймете, когда своими же глазами все увидите. Шумная и не в меру разъяренная толпа заполняла казалось бы довольно просторное помещение от и до, в некоторых местах не давая даже свободно развести руки в стороны. У бара сидели двое, пока еще сравнительно трезвые, если уж оценивать по остальным. Справа у стены сидели несколько потрепанных жизнью «тусовщика» как их называли тогда, учитывая новомодный стиль одежды и неразборчивый порой сленг. Они курили траву, эгоистично застилая половину зала веселящим дымом, от чего здесь совершенно невозможно было сделать и единственный глубокий вдох. Впрочем, всем было плевать просто потому, что уже это привычно — ничего не делать в удобство друг другу. Да и особо никто никому не мешал, так что на них даже не отвлекались. Атмосфера была не сказать что неординарная — те же гулкие басы, потная толпа, запах травы и паленой резины, пьяный смех некоторых... но вот в серости этой «обыкновенности» выделялось кое-что. А точнее, «кто». — Да твою мать, Харли! Какого же черта мы пришли сюда? Чтобы ты накидалась в первые же тридцать минут и прилипла к какому-то мудаку?! — чуть ли не срывая голос куда-то через толпу кричала брюнетка с причудливой татуировкой на щеке. Буквально через минуту со стороны вип-столиков чуть прихрамывая вышла блондинка, и прокричала что-то в ответ, но каким-то то ли прокуренным, то ли пьяным голосом, если так можно вообще назвать. Какой-то он был сухой и колкий, чересчур несерьезный. — Да Никки, не веди себя как старушка, у меня праздник! И вообще, я не просила тебя ехать со мной и тащить с собой... ее. — неудачно попытавшись вспомнить имя шестнадцатилетней Евы, еще еле «отходившей» от всего здесь увиденного. Никки и вправду подумала — а зачем? Хотя ответ напрашивался сам собой — ничего лучше придумать так и не смогла, когда Генри, еще проходивший стажировку в охране, попросил куда-либо сплавить сестренку, чтобы не мешалась под ногами. И приметив то, что ему абсолютно плевать, куда. Можно было и не сомневаться, Ева вскоре брату отомстила за такие «поручения», но это не главное в этой истории. Ну и в итоге, оставаясь в этой компашке на сегодняшний вечер самой нормальной и трезвомыслящей, брюнетка решила утихомирить подругу как можно скорее и затолкав в машину, стоящую у входа уже часа полтора, угнать куда глаза глядят. Но и здесь ничему не было суждено вот так просто случиться. — Слушай, ты вообще что устраиваешь? — агрессивно прошептала Никки, грубо притянув Харли к себе за разноцветные кончики ее волос. Квинн усмехнулась и странно покачала головой, выражая этим что-то такое, что понятно тогда было только ей одной. — А ты мне что, мамочка? Валите тогда отсюда, если конечно хотите оставить вашу беспомощную, пьяную подружку здесь... — нарочито угрюмо протянула девушка и по-детски надула губы. — Джей вообще в курсе, что ты почти все свободное время шляешься по дешевым кабакам, как дура? Узнает — он тебя убьет. Причем я не преувеличиваю. — как можно убедительней шептала она на ухо арлекине, а та лишь стояла молча, повернувшись в профиль и строила глазки какому-то смазливому парню, стоявшему рядом с барной стойкой. — Он не узнает. И ты не скажешь. Я даже больше тебе скажу... если сейчас уедешь — я пойду и трахну его. Поняла? — игриво проговорила Квинн, не отводя глаз от брюнета. Никки проследила за направлением ее взгляда и наконец обнаружила тот самый «объект увлеченности». Она на секунду сморщила лоб от досады, но отметила, что парень красивый. Резко отогнав от себя эти мысли и испытав отвращение к самой себе на долю момента, брюнетка снова вернулась к бесполезному диалогу. — И что мне с того? Последствия же тебе ясны, он и без меня узнает все. — Ну мало ли, он наркоман или... или убьет меня, или зараженный, да что угодно. А виновата будешь тыы... — протянула Квинн и ткнула указательным пальцем в лоб подруге. — Ну и хорошо. Давай, развлекайся. Нам здесь уже делать нечего. — проговорила девушка строго и, прихватив Еву за локоть, решительно направилась к выходу, с небольшими сложностями пробираясь через толпы танцующих. Она считала это каким-то своеобразным трюком манипуляции, и думала, что если в Харли осталось все же что-то здравое, она непременно пойдет за ними. Но нет. Та лишь проводила ее надменным взглядом, так и не сдвинувшись с того места. Хоть брюнетке и хотелось вовремя вытащить оттуда приятельницу, но уже не в ее силах было снова возвращаться со свежего воздуха в этот пьяный ад, да и тешить самолюбие блондинки не очень-то и хотелось. Так что решила — будь как будет, а за Квинн бояться нечего, она и сама кого хочешь напугает... ... Наше время, этот самый вечер.... — Ну вот. А вот «трахнула» ты его, или нет — уже не знает никто. Ты то помнишь? — наконец спросила Ева, катя по ковру в сторону пустую бутылку от вина. Харли даже и не помнила ничего с того вечера. И чувства после услышанного у нее были какие-то странные — вроде и столько лет прошло, но какой-то горячий стыд за все те свои выходки, все-таки еще чувствуется. Да и этот парень еще... Боже. А самое комичное было то, что они решили вспомнить все это именно перед ее свадьбой. Да уж, не прогадали. — Не помню я. А ты вообще как это все запомнила-то? — слегка смутившись, постаралась перевести тему Квинн. — Она еще не готова была к такому. Поэтому так четко все запомнила от шока. А мы еще тогда с тобой сильно рассорились... эх... — задумчиво протянула Никки и шумно выдохнула, опустив глаза вниз. Все-таки, каким бы это прошлое не было и неправильным и несерьезным, если бы этого всего и не было — то не было бы и этого вечера. Возможно даже не было и их самих. Но если быть точнее, только той их общей связующей частички, переживающей те самые моменты вместе и в одно время. — А знаете, это же хороший психологический прием. Люди делятся друг с другом какими-то нелепыми и лучше всего запомнившимися историями из их жизни, тем самым в какой-то мере становясь друг другу еще ближе. Ну что, Никки? — предложила Харли и сдержанно улыбнулась подруге, снова ощущая неловкость за ту давнюю ночь. — Я? — удивленно спросила брюнетка, вынырнув из мечтаний. — Ну Ева самое интересное ей уже рассказала, про Анни даже и говорить не стоит, я думаю, так что ты. Никки задумалась на секунду, напряженно пытаясь вспомнить что-то интересное, что хотя бы будет стоять на уровне сегодняшнего вечера и запомнится надолго, но ничего так и не вспомнила. — Эм, про пляж? — аккуратно спросила она, смотря в глаза Квинн. — Оо неет, эту историю про то, как вы со Стивом познакомились, когда он вытащил тебя «тонущую» из воды, мы слышали сотни раз, спасибо. — насмешливо вмешалась Ева, развалившись на полу звездочкой. Атмосфера рушилась еще и вместе с тем, что часы снова участвовали в бесконечном забеге, потихоньку касаясь своими стрелками двух часов ночи. Так что не дождавшись больше ни от кого инициативы, Харли все же решилась рассказать свою историю. Она хоть и не была веселой, как и полагалось к девичнику, а даже наоборот — самой грустной, какой ее только можно было вообще представить. По крайней мере, она была максимально важна для блондинки и так же еще преобладало непомерное желание освободить свое сердце от тяжёлой ноши и поделиться с приятельницами тем, что она до этого времени не рассказывала вообще никому. Тем, что не слышали стены ни единого дома. — Тогда я. — вздохнула она, слегка похлопав себя руками по коленям. Девушки не произнесли ни слова, а лишь молча закивали в унисон, придвигаясь еще ближе друг к другу и не сводя взгляда с рассказчицы. ... семнадцать лет тому назад, дом Элизабет Квинзель, штат Айова, дождливая осень за окном... Осень. Время, когда почему-то большинство людей впадает в депрессию. Время, когда происходит маниакальное обострение, заставляющее сидеть в доме после семи вечера. Да и просто, осенью ничего не хочется делать, а только плакать, и есть сладкое. Но у каждого по-разному, и это тоже не стоит исключать. А бывает еще, когда осенью для кого-то в одно мгновение останавливается вся жизнь. Харли сидела на пыльном и грязном полу, и то, это было даже лучше, чем наслаждаться той недвижимой кучей хлама, которую ей удалось кое-как разгрести. Еще буквально месяц назад девушка и подумать не могла, что когда-нибудь вот так, подобно наглому домушнику, она будет прятаться на чердаке своего же дома, от своих же родственников, которых и даже таковыми назвать нельзя. — Фах... ххах... — со свистом вырывалось из груди девушки, причем с незавидной частотой. И всем было плевать на ее бронхит, с которым она же и сидит в этом помещении, где осенью околеть можно. Харли прислушивается к шагам на нижнем этаже. Повторяются частые и стучащие тонкими шпильками — шаги троюродной тети Меган, а так же какие-то тяжелые, широкие и настойчивые — ее муж, Майкл. И ясно было, что цель их поисков — именно она, шестнадцатилетний подросток, совершенно не понимающий, в чем вообще ее вина. Девушка прикинула время, с ужасом осознавая, что рано или поздно они и сюда доберутся, а вот так просто попадать в их лапы ей не хотелось. Отчаявшийся взгляд пал на небольшое окно со старым мутным стеклом, которое пробить можно было лишь одним ударом кулака. Но это лишь на крайний случай — прыжок с высоты двух этажей, может как минимум закончиться переломом. Но Харли было все равно, потому что только стоит им ее поймать — они сделают все еще хуже, нежели она сама так жестоко покалечит себя. Квинзель еще несколько раз лихорадочно обвела взглядом весь захламленный чердак, чуть ли не обросший полностью густой паутиной и решила разжать доселе крепко сжатую ладонь. В ней не было даже и оружия, которым она могла бы воспользоваться в случае чего — лишь маленькая, черно-белая фотография ее мамы. Практически единственное, что сейчас хотя бы чуть-чуть утешало девушку. Элизабет не стало три недели назад. И, как оно часто и бывает, сразу начали съезжаться все родственники, которых Харли до этого даже и не видела вовсе. Но чаще они приезжали не за тем, чтобы выпросить какую-то свою жалкую долю от оставленного, а лишь для того, чтобы высказать девушке в лицо все, что о ней думают. Ведь уже все считали, что из-за нее Элизабет и скончалась. Харли буквально месяца два назад, только завязала с травкой, вкус к которой нашла лишь попав в местную компанию ровесников. И соседи порой обрывками слышали, как Элизабет упорно строжит дочь за это, а та лишь лениво отмахивается со словами — «да брошу я». Надо сказать, что после каждого такого раза, женщина вынуждена была пить какие-то сильнодействующие успокоительные, к которым даже и не имела рецепта. Причинить какой-либо моральный, или же, более того, физический вред своей единственной дочери, она просто не могла. А Харли лишь успешно этим пользовалась. Надо сейчас сказать, что Харли готова была сейчас отрезать себе все пальцы на руках за то, что вообще когда-то держали эту дрянь. Да и возможно, что эта боль могла бы заглушить ту, которая безжалостно разрывала ее изнутри. Это чувство было даже хуже ломки — ничего не болит, но от чего-то все же адски плохо настолько, что просто хочется сожрать себя. — Хаарли, детка! Ну где же ты? — послышался притворный голосок миссис Меган. — Вылезай, тварь! Если найду сам, тебе же хуже будет. Ты за все ответишь! — на грани бешенства вопил Майкл, судя по звукам, опрокидывая на своем пути все, что только можно. — Она так не выйдет никогда, думай головой. — уже строго, пытаясь привести мужа в чувства, проговорила женщина. Харли, и так уставшая от частых нападок родни за это, при этом являлась и девочкой-подростком, которая только недавно пережила смерть своей собственной матери. Только об этом все почему-то забыли в одночасье. Они ведь никогда не любили Элизабет настолько, чтобы потом мстить кому-то за ее смерть — скорее это был лишь повод, чтобы поквитаться с единственной законной наследницей, которая в силу возраста и понятия не имеет, что со всем этим теперь делать. И их ведь точно бы оправдали. Девушка словно жила в каком-то иллюзорном мире, никак не связанном с реальностью. Все переломилось в один момент: мама умерла. Ее просто больше нет. И дальше все будет так, словно ее никогда и не существовало. Тяжесть жестокого мира, к которому Харли даже еще не успела привыкнуть, резко свалилась на ее хрупкие плечи, просто потому, что мамы больше нет. Еще три дня назад, во вторник, когда никто к ней так и не приехал, девушка проснулась в восемь утра, надеясь почувствовать запах свежих маминых блинчиков, которые она успела напечь тогда, когда дочь валялась в кровати, прибывая в несусветном бреду. — Мам, мне приснилось, что тебя нет. Что дом пустой, а больше... ничего. — Это просто плохой сон, не говори глупостей. Глупостей не должно быть ни в голове, ни на языке, помнишь? Иди завтракать, детка. И в то утро действительно пахло чем-то жареным. Харли примчалась на кухню и к своему сожалению увидела лишь то, что сгорела плита. Даже не ясно, каким образом. Вот тогда она и поняла, что сходит с ума. Хотя, тогда ей это чем-то сильно страшным не казалось, ведь в этом ее «больном» мире мама еще была жива, а в доме пахло не гнилью, а ее духами и свежей вечерней выпечкой. На самом деле, не так и плохо. До какого-то времени. — Нет, нет, нет... — начала шептать под нос девушка, слыша тяжелые шаги, точно направляющиеся к ней по лестнице. Решать нужно было прямо сейчас — выломать эту хлипкую дверь с заржавелой защелкой, совершенно не составит труда даже какому-то десятилетнему мальчишке. Квинзель инстинктивно попятилась к тому самому окну, так и не вставая на ноги. Она заведомо натянула рукав чуть ниже, чтобы не сильно пораниться, как вдруг... ...наше время... — Ну и? Ты что, действительно прыгнула в окно? — нетерпеливо спросила Ева, как котенок взирая на подругу. Никки сидела неподвижно, с выражением лица полным скорби. Она знала, насколько это больная тема для Квинн и спрашивать еще что-то не решалась — если девушка решила закончить на этом, значит так и надо было. — Да, прыгнула. Мне больше нечего было делать. — просто сказала девушка и пожала плечами. Она отошла к кухонному столу, и открыв новую бутылку ликера, начала отпивать из горла, совершенно не думая о мере.***
Четыре часа утра. Светает. Самое красивое время суток летом — фиолетово-оранжевое небо, свежий холодный воздух и атмосфера слишком сказочная, чтоб как-то быть связанной с реальностью. Хочется вдохнуть полной грудью, и сразу же заверить себя в том, что все не так уж и плохо. Вернее, будет лучше. Харли стояла на балконе второго этажа и курила. Снова. Ей не спалось совершенно, а гостьи мирно уснули там же — на полу в зале. Их не трогало ничего, да и ввязывать ни в чем неповинных подруг в какие-то свои давние раны, она не хотела. Где-то к двенадцати они встанут, и все начнется как обычно, никто даже и не подумает ничего. И ведь настроение не должно быть таким перед собственной свадьбой? Не должно. Но по-другому пока просто не получалось. Вдруг, Квинн почувствовала, как чьи-то сильные руки аккуратно обвивают ее талию, бросая этим действием в приятную дрожь, хотя и это было вполне ожидаемо. — Опять? — лишь сухо спрашивает Джокер, понимая, что она явно знает, о чем речь. Девушка лишь утвердительно кивает и блаженно жмурится, прижимаясь спиной к его торсу. — Не могу поверить. Не могу, понимаешь. Я уже какой раз вспоминаю это и... и одинаково противно. От себя самой. — тихо говорит она, но по голосу слышно, что все же дается ей это не очень-то и легко. Мужчина лишь глухо усмехается, абсолютно не находя в этом никакой проблемы уже в какой раз. И ведь она и курит только тогда, когда вспоминает это ненароком и начинает корить себя, чувствуя пробуждение каких-то «светлейших чувств». — Ты убила их всех. Каждого. И не смей даже думать о том, что они этого не заслуживали. Это все ради матери. — вкрадчиво шепчет он ей на ухо. Харли лишь улыбается, как-то безмолвно восхищается самой себе и наконец решается поставить точку в своей прошлой жизни. И лишь они двое знают, о чем идет речь. Никто и никогда не узнает о том, что действительно произошло тогда на чердаке того дома семнадцать лет тому назад. — Я люблю тебя. — еле слышно шепчет она. Мужчина снова усмехается и проводит рукой по ее развевающимся волосам. И она все сделала правильно.