Первый раз за всё своё проживание в этом храме я проснулась с надеждой в душе. Ни насмешки некоторых орудий (да, здесь далеко не все добрые и милые), ни злые нападки Джун, ни сложные задания не могли унять во мне это радостное предвкушение того, что скоро всё изменится! Подумать только: через пару недель, а может даже дней, я открою глаза в своей комнате, буду завтракать в компании кого-то, кто меня ценит и никогда не обидит, смогу выйти на улицу и гулять, сколько захочу… Я буду спать в своей кровати, а не запертой в глухой ящик в ожидании, когда меня освободят для нового бесконечно тянущегося дня.
От приятных мыслей и работа шла проще. Правда, Джун вчера убедилась, что бои не нанесли мне серьёзных травм, поэтому сегодня не щадила, но это не пугало. Одно дело за другим я выполняла всё, что скажут, улыбалась посетителям, кланялась Валааму, помогала остальным работать и ни разу за всё время не подумала о плохом. Сердце грело обещание Ято. Он сказал, что скоро заберет меня, что со мной больше не случится ничего дурного. Новое имя, нанесенное на бедро, было моим стражем, который охранял мой покой, придавал уверенности.
Под конец дня у меня созрел небольшой план. Надо специально затянуть с вечерним отчетом и после прикинуться, что в оставшееся до отбоя время искупаться мне важнее, чем поужинать. Тем самым я приму душ в уединении, и никто не увидит имя на моём бедре и не узнает, что хозяев у меня теперь двое.
Так я и поступила. Сделав вид, что не уследила за временем, я самая последняя из всех поговорила с начальницей и, минуя кухню, где шумно переговаривались шинки, прошла в общую ванную. Мне повезло — свет не горел, всё вокруг было пустынным. Выбрав душ, находящийся как можно дальше от входа, я сняла с себя всю одежду и встала под потоки успокаивающей горячей воды. Ох, как же хорошо!
Тепло окутало всё помещение, и я, словно роза на мягком солнце, раскрылась от блаженства и расслабленности. Натерев кожу нежным лавандовым маслом и сполоснув волосы кокосовым молочком, я думала о том, как было бы здорово научиться контролировать время: захотела — остановила это мгновение и провела в ванной несколько часов в своё удовольствие. Было бы потрясающе!
Понимая, что слишком долго задерживаться не стоит, я дала себе установку выйти через 5 минут, а пока просто закрыла глаза, подставив лицо под мягкие струи. Звук падающей воды успокаивал меня, а запах цветов и кокоса увлекал в сказочный сон, где я была счастлива.
Возможно, в следующий раз я буду принимать ванну уже в Токио? Интересно, а Ято сводит меня в аквапарк, про который мне рассказывала Хитаки? Очень хотелось бы там побывать… А ещё покататься на том большом колесе, которое я заметила вчера: люди садятся в кабинки и медленно делают круг, наслаждаясь видами города и природы. А сколько же ещё я не знаю? В мире под небесами столько всего необычного! Скорей бы стать свободной!
— Интересно, как ты это объяснишь, Кинха?
Сердце резко пустилось в галоп, когда я поняла, что рядом со мной стоит главная помощница Валаама. Я совершенно не слышала, как она вошла! Мне не отвертеться — она была как раз с той стороны, где на моей коже алело новое имя. Резко выйдя из-под воды, я накинула на тело мягкое полотенце и попятилась к стене. Попалась! Так быстро и так глупо!
— Я задала тебе вопрос, изменщица! Откуда у тебя новое имя? — Джун была вне себя от ярости: глаза горели злостью, пальцы на руках стиснуты в кулаки, а на шее вздулась вена.
— Не скажу, — лишь смогла промямлить я, стараясь придумать план действий.
— Хм, — она сцепила руки в замок, недобро ухмыляясь, — тогда с тобой будет говорить господин!
Резко развернувшись, она вышла в коридор, чтобы как можно быстрей доложить о случившемся хозяину. Я знала, что у меня не больше пары минут, поэтому наскоро вытеревшись, я накинула запылившееся за день платье и бросилась к выходу.
Ещё никогда в жизни я так быстро не бегала! Решив, что босоножки будут меня тормозить, я даже не стала обуваться, поэтому земля, песок и мелкие камушки неприятно кололи стопы. Но сейчас меня это не заботило. Главное — убежать как можно дальше и попросить первого же Бога на моём пути переместить меня в Токио. Если я вовремя найду Ято — он поможет мне!
Мысли о таком развитии событий придали мне уверенности, и, не обращая внимания на колющую боль в лёгких, я попыталась бежать ещё быстрей, будто хотела обогнать саму смерть. Когда сады храма были позади, на сердце стало спокойнее. Похоже, погони не было. Может, Валаам решил оставить всё как есть? Или Джун не нашла его? Неужели сегодня удача всё-таки на моей стороне?
Заметив приближающиеся огни какого-то замка, я слегка притормозила, давая себе передышку. Ноги уже переставали слушаться, а мышцы настолько задеревенели от внезапной нагрузки, что после остановки по ним будто начала пробегать рябь. Но ничего! Ещё чуть-чуть и я буду дома, с Ято! Там я как следует отдохну, там я буду в безопасности…
Но стоило мне расслабиться, стоило на миг поверить, что я избежала наказания, как в воздухе возник столб голубого света, из которого не спеша вышел мой хозяин.
— Решила погулять, красавица? — спросил он, держа в руке револьвер, в котором я узнала его шинки, Риотто. Перегородив путь, они угрожающе наступали, давая понять, что бежать мне некуда.
— А теперь не глупи и сделай так, как я велю, иначе я заставлю тебя силой! Ко мне, Джинки!
Мне ничего не оставалось, как подчиниться, чтобы буквально через миг снова вернуться туда, откуда я с таким трудом убегала.
Переместившись в одну из каминных комнат, Валаам так сильно сжал меня в кулаке, что стало больно. Я ощущала странную дрожь в его руке, будто ярость пробегала по всему его телу.
— Бежать вздумала, негодница? Не получится! — он бросил меня на ковёр, словно избавившись от чего-то противного и грязного. — А теперь, вернись, Кинха!
Сжавшись от страха, будто в надежде, что смогу стать незаметной, я появилась возле хозяина. Моё платье теперь уже было откровенно грязным, а кое-где и вовсе порвалось, но мне было плевать — какая разница какой умирать?
— Ну что ж, деточка, расскажешь папе о своих приключениях? — Валаам почему-то начал льстить и пытался быть обходительным, хоть этим ещё больше пугал. Казалось, будто кобра танцует передо мной свой гипнотический танец, готовясь к решающему броску.
— Ну, — я немного смутилась, но решив, что так просто не сдамся, начала нести чушь, — новый хозяин повёл меня на бои, где сказал, что мне предстоит драться. Я не умею быть настоящим орудием, поэтому сперва испугалась. Потом мы…
— Нет, Кинха, — перебил он, переставая контролировать своё раздражение, — мне интересно, когда ты успела стать норой?
— Я… это не важно, — отступать было некуда. Моя судьба, можно сказать, решена, но подставлять Ято я не собиралась.
— Не важно? Не важно?! — медленно поднявшись с мягкого стула, Валаам подошёл ко мне почти вплотную, взяв за шею. Нет, он не душил меня, а, скорей, пытался испугать. — Я взял тебя к себе в дом, воспитывал хорошей девочкой, поил и кормил со своего стола, давал всё необходимое — и вот твоя благодарность?
Господин резко оттолкнул меня, на секунду перекрыв кислород. Закашлявшись, я отошла на пару шагов в сторону, ухватившись за колонну. Что мне теперь делать? Так просто я отсюда не уйду. Может, сказать ему всё, что думаю? Терять же уже нечего…
— А за что мне Вас благодарить? — громко спросила я, выпрямляясь во весь рост. — За то, что обращались со мной как с вещью? За то, что запирали на ночь, словно ненужную игрушку? Или, может, я должна сказать «спасибо» за то, что продали меня, как рабыню на рынке?
Сердце отбивало в груди такой бешеный ритм, что казалось, оно вот-вот вырвется наружу. Я видела, как лицо господина изменилось. Сначала его брови сошлись в удивлении: он явно не ожидал таких слов от простой шинки. А спустя секунд десять он вдруг рассмеялся, закинув голову назад. Я не знала, что означает этот смех: что я смогла себя отстоять или что, наоборот, заживо себя закопала, но узнавать наверняка мне как-то не хотелось.
Вытерев появившиеся от смеха слёзы, он снова сел в кресло, облокотив подбородок на массивный кулак.
— Вы все — мои орудия! Естественно, что я даю вам некоторые поручения, это не конец света, Кинха! Мне кажется, сегодня ты просто не в настроении! — он ласково улыбнулся, склоняя голову вбок. — Скажи, как зовут этого нового хозяина, и иди спать. Я не буду сердиться, честно!
— Нет, — снова ответила я, делая шаг назад. — Вы не просто «даёте нам поручения»! Мы ваши рабы, которые только и занимаются тем, чтобы сделать Вашу жизнь как можно комфортней, совсем забывая о своих собственных нуждах! Мы спим по несколько часов, наскоро едим пару раз в день, и то, если останется время, не выходим наружу и напрочь забыли, что такое личное пространство.
— Вот как? — Валаам в задумчивости потёр массивный подбородок. — Считаешь, у меня плохо живётся?
— Я не знаю, как остальным, но я представляла себе это по-другому. Давая мне имя, Вы сказали, что даруете приют и защиту, что отныне — мы семья, но никто и никогда не обращается так с родными, как Вы обращаетесь с нами! Поэтому, — не веря, что собираюсь это сказать, я вдохнула полной грудью, — я прошу Вас меня отпустить!
По лицу господина нельзя было понять наверняка, о чем он думает. Остальные свидетели этого разговора замерли в ожидании его ответа, боясь пошевелиться.
— Думаешь, новый хозяин будет заботиться о тебе лучше? — спросил он, смотря мне прямо в глаза.
— Да, считаю, — прошептала я неуверенно, растеряв куда-то весь свой пыл.
Немного подумав, он вдруг дёрнул рукой в сторону двери, будто отгоняя назойливую муху и нехотя проговорил:
— Тогда иди! Мне не нужно орудие, носящее два имени сразу и не проявляющее ко мне должного уважения! — Валаам даже пальцем на дверь указал. — Иди, иди! Чего встала?
Я не сразу поверила в то, что услышала. Вокруг меня раздался всеобщий вздох удивления, а Джун, стоявшая чуть в стороне, казалось, даже позеленела от злости.
— В смысле… иди? — решила на всякий случай уточнить я.
— А у этого слова есть другие значения? Не хочешь идти, можешь ползти — мне всё равно, только чтобы духу твоего больше не было в моём дворце!
Не веря своему счастью, я сделала несколько неуверенных шагов в сторону выхода, не сводя глаз с Валаама. Видя, что он никак не реагирует, я прошла ещё немного, потом ещё и ещё, пока наконец не оказалась почти у самой двери. Напоследок повернувшись к нему, я слегка поклонилась в знак благодарности и развернулась лицом к коридору и свободе.
Но не успев сдвинуться с места, я снова услышала его громкий гогот. На этот раз смех, скорей, напоминал дьявольский, исходящий из самых глубин ада. По еле слышному щелчку пальцев два его телохранителя схватили меня за руки, протащив через всю комнату и поставив на колени перед нашим господином.
— Ну ты и дура, Кинха! Истинная дура! — Валаам наклонился ближе, наконец показывая свои настоящие эмоции. — Ты действительно думала, что я отпущу тебя? После того, как ты припёрлась ко мне, помеченная другим божком, словно шлюха? Высказала своё недовольство и смеешь надеяться, что это меня разжалобит? — сжав руки в кулаки, он со злостью ударил по мягкой обивке подлокотника, пустив в воздух еле заметное облачко пыли. — Да за всю жизнь меня ни разу не оскорбляли мелкие сошки вроде тебя! Почувствовала себя птицей высокого полёта? Так я опущу на землю, да так, что ты ни летать, ни ходить не сможешь!
Слёзы градом потекли по моим щекам. Это так жестоко — дать надежду и снова забрать её!
— Так Вы соврали? Снова играли со мной, вовсе не собираясь отпускать? — констатировала я, впрочем, не ожидая ответа.
— А ты догадлива, — ответил он, подходя ко мне, — хотя кое в чем я был искренен!
Медленно поднеся лицо к моему уху, он тихо прошипел: «Я действительно не потерплю в слугах орудие, носящее два имени».
Когда я догадалась, что он имеет ввиду — было поздно. Я не могла вырваться из цепкой хватки его верных стражей, Изамы и Риотто, поэтому оставалось лишь ждать своей участи. Повернувшись ко мне спиной, Валаам медленно подошёл к пылающему камину, достав оттуда кочергу для углей с плоским квадратным наконечником. Ярко-красная, она пышила жаром, плавя воздух вокруг себя. Будто издеваясь, Валаам плюнул на каленый металл, наблюдая, как зашипела и запенилась попавшая на него влага. Уже тогда я понимала, что для меня уготовано. Со всех сил пытаясь вырваться, я брыкалась и кусалась, что есть мочи, выкручивала руки своим церберам, но не сдвинулась с приготовленного мне места казни ни на сантиметр.
Когда я увидела господина совсем рядом, ужас такой горячей волной прошёл по моему телу, что казалось, я прямо сейчас выгорю дотла.
— Пожалуйста, хозяин, не надо, простите меня! Умоляю, не надо! — кричала я из последних сил, надеясь на прощение. Пусть он сжалится, пусть передумает!
Но, как я уже сегодня убедилась, удача явно не была на моей стороне. Дернув вверх край моего платья, Валаам приблизился ко мне так близко, будто хотел поцеловать:
— Надеюсь, этот урок ты усвоишь на всю жизнь, тварь! — проговорил он и прислонил раскаленную сталь к новому имени.
Боль была невыносима! Казалось, я никогда так громко не кричала. Всё на свете отошло на второй план, забылось, стало не важным: лишь сгоравшее под пламенем имя Акинэ, плавившееся вместе с кожей, сейчас занимало все мои мысли. Было похоже, будто не только тело страдает от пытки — меня раздирали, отбирая толику души, заставляя расстаться с частичкой своей сущности.
Больше всего на свете я желала умереть, не перенеся боли. Пожалуйста, пусть я закрою глаза и навсегда покину это место! Молю, пусть я исчезну прямо здесь и прямо сейчас, растворюсь в небытие, будто меня и не было никогда! Это моё последнее желание! Прошу!
***
Сначала я подумала, что вселенная сжалилась надо мной, потому что на какое-то время я провалилась в странный густой туман, в котором не могла найти ни дорог, ни людей. Я бродила в нём, пытаясь разглядеть хоть что-то, до хрипоты звала Ято, бежала вперёд так быстро, насколько хватало сил, но ничего и никого не встречала.
Обессилев, я упала, но даже не пыталась подняться: зачем, ведь всё равно вокруг ни души? А может, это и есть смерть? Что, если это то место, куда попадают падшие орудия? Но… где же они тогда? Я ведь не могу быть единственной? Нет…
Закрыв глаза, я перевернулась на спину, пытаясь уловить что-нибудь другими органами чувств. Это казалось сложным заданием, но я бросила на него все силы, стараясь сосредоточиться. Сначала ничего вокруг не менялось, но спустя время я начала слышать отголоски смеха, который был мне неприятен. А ещё чуть позже тело вдруг стало странно покалывать, особенно правое бедро, которое с каждой секундой будто начинало гореть огнём…
Первое, что я увидела, резко открыв глаза, — Валаама, стирающего кровь с короткого ножа. Мгновением позже меня снова пронзила острая боль, которая до этого, казалось, впадала в дрёму вместе со мной. Переведя взгляд на выжженный иероглиф, я не поверила своим глазам: рядом с красным, ужасным на вид ожогом алело вырезанное на коже слово «Кинха», из которого алыми дорожками стекала кровь.
— Я подумал, тебе не нравится, что данное мною имя находится на лопатке, и, пойдя на уступку, нанёс его сюда. Надеюсь, ты рада? — спросил хозяин, наслаждаясь моим страхом. — Больше не расстраивай так папочку, золотце*, иначе будет намного хуже.
Проговорив это, он ненадолго поднёс теперь уже чистое лезвие к моему глазу, а после секундной издёвки убрал оружие во внутренний карман.
— Джун, сегодня наша дорогая Кинха проведет ночь в этой комнате одна. Никаких целебных трав, а также воды и еды — не давать! Я хотел бы, чтобы смысл моих слов сильней в неё… врезался.
Повернувшись, он вышел прочь, забирая с собой слуг и остальных шинки, наблюдавших за расправой, оставив меня в темноте и одиночестве. Снова дав волю слезам, я медленно переползла к окну и облокотилась левым плечом на стену, присев так, чтобы не травмировать раненую ногу.
Первый раз за эту новую жизнь я ночевала в облике человека. По глупости я мечтала об этом с первого дня, надеясь, что увижу ночь: звёзды, луну, как листья мягко колышутся от ветра, мотыльков, легко порхающих у ночников… Говорят, нужно правильно загадывать желания, потому что им свойственно сбываться. Меня оставили здесь одну, словно разбитую куклу, и никуда не уйти, не сбежать — ведь всё равно найдут.
Да если бы и был шанс навсегда убраться отсюда, я бы им не воспользовалась. Сил нет. Все эмоции из меня будто выдернули щипцами, нарочно оставив на их месте незаживающую рану, которая уже начала гноиться.
Я не понимаю: живу я или существую? Наверно, второе… Не хочу так больше, не могу. Нужно найти способ навсегда распрощаться со всем этим миром. Не знаю, есть ли жизнь после смерти у шинки, но какая разница? Даже если я просто перестану существовать, будто меня и не было никогда — это всё равно лучше. Я готова к такому исходу.
Кровь не хотела останавливаться и уже пропитала собой белый подол моего когда-то красивого платья. Рана на месте вырезанного имени и ожог продолжали дико болеть, не давая мне провалиться в спасительную дрёму. Похоже, я просижу так всю ночь, думая о своей ничтожности, маринуясь в собственном горе.
За что мне это? Боги, что я вам сделала? Ято… Почему ты нарушил обещание, в которое я так верила? Получается, твоё слово не дороже слова Валаама, который пару часов назад обнадежил меня, сказав, что я свободна? Будет в моей жизни хоть кто-то, на кого можно положиться? Наверно, нет. Я сама себе единственный друг, одинокий и беспомощный, не способный встать на защиту, но хотя бы никогда не предающий…
***
Луна за окном медленно перемещалась от низа к верху. Её лучи достигли моих глаз, и я прищурилась, не желая встать и перейти в тень, подальше от её назойливого света. В голове зрел план самоуничтожения. Я понимала, что если не стану подчиняться, то буду убита хозяином или одним из тех, кому он меня продаст. Да, возможно, я добьюсь цели не с первого раза, возможно, мне предстоит пережить ещё много боли, но рано или поздно всё получится. Я уже давно сломалась внутри, поэтому дело за малым.
Прошло несколько часов, а может минут, — я не улавливала ход времени и не понимала, что происходит вокруг — как вдруг тишину нарушил шорох за открытым окном. Мне не хотелось думать о том, кто бы это мог быть: птица, лиса или другой шинки… Разве есть разница? Я всё равно так и буду сидеть здесь, пока не настанет утро. Валаам пошлёт ко мне Джун для нового задания и всё повторится… День за днём, год за годом…
Внезапно моё внимание привлек яркий отблеск. Приглядевшись, я поняла, что это луна отражается от идеальной глади меча, а ещё чуть позже заметила и хозяина оружия.
— Ято? — тихо проговорила я, не поверив в увиденное. Наверно, это сознание рисует мне лживые картины происходящего, ведь не может он быть здесь!
— Наконец, мы тебя нашли! Ты одна? — он тихо спрыгнул с подоконника и бесшумно, словно кошка, приземлился на половицы.
Поняв, что всё происходит взаправду, я снова расслабилась, привалившись к стене.
— Уходи… — язык заплетался из-за отсутствия сил и кровоточащей раны. Не было желания выяснять что-то: Акинэ больше нет, как и смысла лишний раз сотрясать воздух.
— Ещё чего! Я пришел сюда, чтобы освободить тебя, но сначала… — он подошёл ближе и, присев на корточки, начал отодвигать окровавленное платье. Я резко одёрнула его вниз, вскрикнув от новой порции боли, но Ято был сильней. Схватив мои запястья, он словно тисками сдавил их своей левой рукой, а правой миллиметр за миллиметром, медленно поднял подол, стараясь лишний раз не задевать тканью рану.
От представшей перед ним картины он пошатнулся, отпустив меня из заточения. Медленно сев на пол и облокотившись спиной о шкаф, он закрыл глаза рукой и тихо-тихо прошептал:
— Что я наделал...
Два меча, до этого находившиеся в его руке, теперь лежали рядом, притягивая мой взгляд. Я понимала, что это его шинки, и почему-то мне безумно хотелось увидеть его человеческое обличье.
— Акинэ, как это случилось?
Я не собиралась отвечать, жалея, что не забилась в более тёмный угол, где меня не смогли бы найти.
— Акинэ? — сказал он более громко, подразумевая своим тоном: «Я задал тебе вопрос».
— Такого имени больше нет. Меня зовут Кинха!
— Что значит «нет»? — резко спросил Ято, убирая руку от лица.
— Нет — значит нет, — ответила я, снова начиная плакать.
Поднявшись, он встал надо мной, словно нависшая над морем скала, и, упершись рукой в стену над моей головой, произнёс:
— Ты думаешь, что имя, данное Богом, так легко убрать? Считаешь, что этот иероглиф — чёртова татушка, которую можно свести по желанию?
Я не сразу сообразила, куда он клонит, но когда всё же поняла…
— Хочешь сказать, ты всё ещё мой хозяин? Но Валаам…
— Тоже знает об этом! Этот садист, видимо, решил проучить тебя и меня заодно, ведь каждому Богу известно, что иероглиф имени — знак, связывающий двоих в одно целое, проникающий в самую суть души, — похоже, Ято злился, но мне было всё равно, — и он будет на месте, пока хозяин сам не захочет забрать его.
Развернувшись, он в ярости стукнул по деревянной балке, служащей опорой потолку, оставив на ней длинную трещину.
— То, что этот изверг делал — лишь фарс, показуха для того, чтобы напугать тебя и другие орудия. Это был спектакль, разыгранный для вас с целью пресечь неповиновение, понимаешь?
— У него получилось…
— Что? — спросил он громче, снова медленно садясь на корточки рядом со мной.
— Я говорю — он добился своего, — язык плохо слушался, вести осознанную беседу становилось тяжелей с каждой минутой, — меня зовут Кинха, и это мой дом, мой хозяин — Бог Валаам, которому я верно служила, служу и буду служить. Иной судьбы мне не видать.
Оторопев от моих слов, Ято сощурил глаза и схватив меня чуть выше локтя, резко повернул лицом к себе.
— Ты сама себя слышишь?! Это чушь! — крикнул он.
Я испугалась, что нас могут услышать, а стать героем ещё одного «спектакля» я сегодня не хотела.
— Просто уйди, — вырвав руку из его цепкой хватки, я снова прислонилась к стене, повернув голову в сторону окна.
— Ты дура, Акинэ!
— Я сегодня это уже слышала, — с грустью усмехнулась я, — спасибо за закрепление урока.
Окончательно усевшись рядом со мной, Ято взял мою правую ладонь, приложив её к своему сердцу, и тихо прошептал:
— Мы — одно целое теперь, помнишь? У тебя когда-нибудь получалось уйти, оставив в комнате ногу или руку? Нет? Так и я не могу уйти без тебя! И не заберу твоё имя, как не проси! Я хочу быть тем, кто подарит тебе настоящую, счастливую жизнь, поэтому, пожалуйста, разреши помочь!
Я отчетливо понимала, что он говорит, но страх внутри был сильнее. Безумно хотелось верить в то, что всё может решиться так просто, но… снова быть «дурой» я не собиралась. Счастливые финалы, наверно, бывают только в книжках, и нет смысла греть надежду в душе.
— Не нужно этих слов и обещаний, Ято. Не хочу… не смогу я всё это вынести! Не существует этой беззаботной жизни, по крайней мере для меня! Не хочу быть тебе обузой, поэтому ещё раз прошу — уходи, забудь обо мне, живи и радуйся каждому дню! А я… буду ждать конца, который избавит меня от этого ада.
Около минуты в комнате стояла звенящая тишина. Сначала я подумала, что Ято подбирает слова для новых уговоров или размышляет, как забрать меня против воли, но тут послышалось тихое:
— Ладно, — он резко поднялся, взяв в руки клинки. — Я не смею тебя заставлять!
— А? — я не ожидала, что удастся вот так просто отправить его восвояси. Я столько раз за этот вечер пыталась его прогнать, но добившись цели — не ощутила радости.
— Пошли, Юкинэ, здесь нам делать нечего, — проговорил он, видимо, обращаясь к другому шинки.
Я смотрела ему вслед и понимала, что сделала глупость. На самом деле я не хотела, чтобы он уходил, по крайней мере сейчас! Без него мне снова станет одиноко… Ято нужен мне!
— Стой, пожалуйста, — из последних сил сказала я, когда он уже залез на подоконник, — побудь со мной ещё немного!
Медленно повернувшись боком, Ято глубоко вздохнул и посмотрел в мою сторону.
— Нет! — резко, но тихо ответил он, ставя мечи остриём вниз и опираясь на них. — Если ты не хочешь бороться за свою жизнь и свободу, не прочь быть вещью в руках садиста и жаждешь смерти — я не смею тебя отговаривать, но и смотреть на это точно не стану! В моей жизни и так было слишком много плохого — не хочу видеть ещё и это.
Он снова отвернулся, уже свесив одну ногу вниз и готовясь к прыжку. Я понимала, что у меня осталось меньше пары секунд, и не зная, что делаю и что будет дальше, поддавшись порыву и желанию всё-таки увидеть свет настоящей жизни, из последних сил крикнула:
— Помоги мне!
Плечи Ято напряглись. Он услышал мои слова, но я не была уверена, что этого хватит. Может, я разочаровала его и он решил, что такое слабое орудие ему не нужно? Да и зачем рисковать всем ради меня: девушки, которую он знает пару дней?
— Повтори! — приказал он, не поворачивая ко мне лица.
— Помоги мне, пожалуйста! Я… — резко встав и от боли втянув воздух через сжатые зубы, я пошатнулась, облокачиваясь на всё ту же стену, — … я готова сделать всё, что скажешь! Прости, что не верила в себя… И в тебя…
Я чувствовала, как от резкого подъёма слегка подсохшая рана снова открылась и кровь горячей струей потекла по ноге, достигая босых ступней. Окружающее меня пространство странно дёрнулось, а потом поплыло, словно я летала в невесомости. Мне хотелось остановить землю, которая, казалось, норовила сбросить меня со своей поверхности — но разве это в моих силах?
Пытаясь ухватиться ногтями хоть за что-нибудь, я начала падать, правда, не сразу поняла это. Ещё чуть-чуть и я бы точно ударилась головой об пол, но нежные и сильные руки вовремя поймали меня, медленно положив на татами.
— Эй, осторожней. Тебе нельзя так резко вставать, — прошептал он, снимая синюю спортивную кофту.
С некоторой грустью он одним резким рывком оторвал рукав от остальной части вещи и мягкими, но точными движениями перетянул им открытую рану на моей ноге.
— Теперь кровь должна остановиться, но лучше бы тебе всё равно полежать, — он прикоснулся рукой к моему лбу, после чего провел ею по щеке и подбородку, — ты немного горишь.
Облизнув внезапно пересохшие губы, я слегка прикрыла глаза, наслаждаясь его нежностью, после чего проговорила:
— Я в порядке, только мутит немного.
Все эти его слова и поступки были для меня будто другим миром. За своё короткое существование я не знала любви и ласки, не ощущала заботливые прикосновения рук, не осознавала, что нужна кому-то… нужна по-настоящему, а не в роли игрушки. Я, наконец, полностью поняла значение слова «жить».
