Танцующий в облаках

      Я с досадой сумку ногой пнул. Уехал, называется. Да, раскусил меня Рэм. Я все-таки плохой актер. Вроде и убедительно играл…       А если бы я сейчас ему подыграл, а не испугался? От одной такой мысли меня в жар бросило. Нет, ни о каком сексе я и не думал. Захотелось просто прижаться к нему, в глаза заглянуть, поцеловать за ухом туда, куда он меня сейчас целовал.       Стоп, Макс! А то так тебя бурная фантазия далеко заведет. Выходит, зря я старался. И завтра – снова пытка. А-а к черту все! Затолкал я оставшиеся вещи в сумку, надел куртку, и к двери. Уеду, видит бог, уеду! Сорву завтра и репетицию, и концерт – сами уволят. Распахиваю дверь, а там каменной глыбой Крэш. Я чуть сумку не выронил.       Вот гад, мой дорогой! Охрану успел приставить, чтобы я не сбежал! Я наивно интересуюсь.       – Крэш, ты что здесь делаешь? Номер перепутал?       А он лениво так.       – Я теперь твой охранник, Макс. Приказ Шефа. Ты же у нас теперь тоже звезда. Пока я поработаю, а там Руди подберет кого-нибудь.       Мимо Крэша и муха не пролетит, это яснее ясного. Приказ Шефа! Как же! Знаю я, чей это приказ. Вернулся в номер, сумку на пол бросил. Что делать? Не отпускает меня Рэм, хоть тресни. Дурак! И себя и меня погубит.       Балкон открыл, вышел воздухом подышать. В нашем номере маленький балкончик, да и во всех остальных номерах такой же. Вниз посмотрел: машины ездят, темно, реклама и вывески магазинов светятся. Десятый этаж.       И вдруг вижу – сбоку от балкона в каком-нибудь метре металлическая конструкция, к которой световая реклама крепится. А дальше – другой такой же балкончик. И дверь на нем открыта. Я сразу сообразил, что это номер девчонок из бэк-вокала. Он дальше по коридору. Можно на этот балкончик перебраться, если железяка рекламная выдержит мой вес, конечно.       У меня сразу идея промелькнула. А что, попробую! С балкончика – на рекламу, оттуда к девчонкам в номер – и вот она свобода! Я рекламную конструкцию внимательно осмотрел: две балки толщиной в мою руку в стену вмурованы, соединены металлическими уголками. А еще куча трубок и железных прутков – вроде бы весьма надежно. Сумку взял, перекинул через плечо и через перила балкончика легко перебрался на конструкцию. Она заскрипела, но выдержала. Я аккуратненько двинулся вперед. Скрипит, шатается, но держит. Не прошел и трети необходимого расстояния, как вдруг подо мной что-то хрустнуло, трубка, за которую я держался, отломилась, и я полетел в пустоту.       Полет длился долю секунды, я даже испугаться не успел. Ремень сумки зацепился за обломок железки, торчащий из стены, и я повис над темной бездной.       Вот теперь я испугался. Попытался дотянуться до балки, вмурованной в стену, но было далековато. Стена ровная, зацепиться не за что. Ноги болтаются в пустоте. Конец тебе, Макс. Допрыгался.       Сверху послышалось смачное ругательство знакомым голосом. Я поднял глаза – на балкончике стоял Рэм.       – Макс, не дергайся. Я тебя вытащу, – и ногу через перила перебросил.       – Не смей! – зашипел я, а кричать боюсь. – Не лезь сюда! Оба свалимся. Эта рухлядь двоих не выдержит.       Рэм и ухом не повел, уже в трубу вцепился, ногу на балку поставил.       – Рэм! – чуть не рыдаю. – Не надо! Умоляю! Мои девяносто два кило плюс сумка – это почти сто. Плюс твои восемьдесят пять эта ржавая жестянка нипочем не удержит. Лучше Крэша или Руди позови.       – Ага. А сто шесть Руди или сто девять Крэша – как раз выдержит.       – В службу спасения звони!       Тут ремень как затрещит – надорвался край.       – Пока я звонить буду, а они ехать – ты уже среди ангелов летать будешь, – упорствует Рэм и двумя ногами стоит на балке, а руками нащупывает железку понадежнее.       – Не ходи! – вою. – Оба погибнем!       – Заткнись и не шевелись! – огрызается Рэм, а сам ногу уже на уголок поставил, а тот гнется.       Ремень снова затрещал.       – Рэм, прошу тебя! Стой, где стоишь. Меня уже не вытащить.       И тут ремень лопнул, но я не упал. Железные пальцы Рэма сомкнулись на моем запястье за мгновенье до этого. Сумка, перекувыркнувшись в воздухе пару раз, ляпнулась на площадку летнего кафе девятью этажами ниже.       – Держись, Макс.       Рэм сидит на шпагате над пустотой. Одна нога на балке, вторая – на уголке. И за руку меня мертвой хваткой на весу держит. Акробатический этюд. Цирковой номер без страховки.       – Рэм, брось меня.       – Ага, щас.       – Ты же долго так не выдержишь.       – За мою руку держись, придурок.       Я в его руку вцепился, пальцы в замок, но понимаю – Рэм при всей его силе вытащить меня не сможет. Вернее, поднять-то он меня сможет, а вот зацепиться нам не за что. Тупик. Чтобы ему из этого положения выйти, нужны обе руки. И то рискованно.       – Отпусти меня, – говорю.       – Рехнулся? У тебя что – крылья есть? Или парашют?       – Рэм, мы оба накроемся.       – Не каркай.       – Что ты можешь сделать?       – Сейчас тебя вверх подтяну, а ты второй рукой цепляешься за мою ногу. Считай, что это перекладина. И тянись к балке. Ты дотянешься – у тебя руки длинные.       – Ты не выдержишь.       – Макс, у меня ноги не слабее рук. Давай!       И он потянул меня вверх. Я уцепился за колено Рэма, подтянулся, оперся локтем, сжав зубы. Ему же больно! Мои девяносто два кило сверху навалились, железный уголок – снизу ребром давит, мышцы и связки – в растяжке на шпагате.       – Хорошо, Макс, я твою руку отпускаю. Теперь тянись, я подстрахую. Только вниз не смотри.       Я и не смотрел. Пальцы нащупали холодный металл, я потянулся еще, сдвигаясь ближе к балке, ухватился.       – Есть!       – Давай, Макс, давай.       Я подтянулся, схватился за балку второй рукой. Теперь я висел в пустоте сам, без страховки Рэма. Балкончик совсем рядом. Поднял ногу, зацепился за перила, подтянул вторую, зацепился. Теперь осторожно отпустил руку и потянулся к перилам. Ох, если бы не моя танцевальная растяжка, черта с два я бы выбрался… Схватился за перила одной рукой. Теперь можно дух перевести – балкончик не обрушится точно.       Рэм меня вытащил. Теперь я должен вытащить его. Только как? Я на балкончик перебрался, зацепился одной ногой за перила, вторую поставил на балку. Не шпагат, конечно, кроме того, я одной рукой за перила держусь. Подо мной – пропасть.       – Давай, Рэм, теперь твоя очередь. Хватайся за мою руку.       Рэм потянулся вдоль ноги, как будто упражнение делал – носок ноги достать рукой, я сильнее наклонился. Достал! Через миг Рэм уже сидел верхом на балке, а еще через две минуты мы стояли в комнате, обнимая друг друга и дрожа от пережитого.       Я Рэма так к себе прижал, казалось – задушу, ну а Рэм меня стиснул, что аж ребра затрещали.       – Пусти, черт, – ворчу. – Все кости переломаешь.       – Тебе башку открутить нужно, – ворчит Рэм нежно в ответ. – Какого ты туда полез? Хотел прыгать, прыгал бы с балкона.       – Я сбежать хотел, – виновато поясняю. – Думал, что на другой балкон перебраться смогу. Если бы прыгал, зачем сумку с собой тащил?       – Нет у тебя мозгов, Макс. Полное отсутствие. Куда ты бежать собрался?       – Все равно куда, лишь бы от тебя.       Он отстранился, посмотрел в глаза.       – Я тебя так достал?       – А то, – отвожу взгляд. – А ты почему вернулся?       – Подарок твой забыл. Захожу в твой номер, а в комнате пусто и балкон открыт.       Я его снова к себе прижал, лицом в волосы зарылся. Трясет нас обоих.       – Ты мне жизнь спас, – шепчу.       – Макс, сделай так, чтобы я об этом не пожалел, а?       – Я все сделаю, что ты хочешь.       – Не смей от меня бегать. У меня только Алиса и ты. Не могу я тебя потерять. Не могу отпустить. Это сердце надвое, понимаешь?       – А мое сердце – ты.       Рэм вздохнул, по спине меня гладит.       – Макс, не торопи меня. Я тебя люблю, правда. Только все непросто.       – Я знаю.       – Тогда не спеши. Давай посмотрим, куда мы придем.       – Ты предлагаешь оставить все как есть? – теперь я отстранился, с тревогой в него вглядываюсь. – Плыть по течению? И куда мы приплывем?       – А куда ты хочешь?       Я губу прикусил.       – Рэм, я – не гей. Это точно. Но от тебя у меня крышу сносит.       – Макс, давай начнем с того, что мы друзья. И от этой точки будем вести отсчет.       – Я не смогу быть тебе просто другом.       Рэм вздохнул тяжело.       – Макс, зачем ты все усложняешь? В чем проблема? Проблема здесь, – он постучал ладонью по моему лбу. – Не можешь быть просто другом? Будь тем, кем хочешь. Кем ты хочешь мне быть?       Я стиснул зубы.       – Я тебя люблю.       – И я тебя люблю. Дальше?       Я лицо руками закрыл. Ну что мне с ним делать?       – Макс, давай честно. Только твои чувства и твои желания. Не важно, кто что подумает и кто что скажет. Даже я. Не важно, как это называется. Кем ты хочешь мне быть?       Я молчал.       – Любовником?       У меня в животе пекло огнем, а от кончиков ушей можно было прикуривать. С величайшим трудом я выдавил из себя еле слышно.       – Да, – ожидая, что сейчас буду зубы собирать на полу.       Но Рэм ничего не сказал и ничего не сделал. Он молчал, продолжая держать меня за локти. Я готов был сквозь землю провалиться.       – По крайней мере, на подарке честно написал, – сказал он наконец. – Ну, поухаживай за мной. Может и сдамся.       Рискнул на него посмотреть. Лицо серьезное, а глаза смеются. Тут уж я не выдержал и сгреб его в охапку, хотел поцеловать. Но Рэм успел мне на губы ладонь положить, прежде чем я дотянулся.       – Макс, сбавь обороты. Я ничего тебе не обещал.       Я поцеловал его руку и разжал объятья.       – В плохих романах в этом месте герой-любовник говорит: я буду ждать столько, сколько понадобится, хоть вечность, – опять лицо серьезное, а в глазах – чертики.       – То в плохих романах, – шмыгнул носом я. – Ты на плохой роман не тянешь. Как минимум шедевр.       – Вечность можно опустить.       – Рэм, ты – садист. Это называется: смотри не трогай, уходить не смей. Девиз динамщицы.       – А тебе так сразу и дай, – хихикнул Рэм. – Могу я немножко поломаться, цену себе набить?       – Миллиона у меня нет, сразу предупреждаю.       – Кстати, о миллионе. Письмо опять пришло. С тем же предложением.       – Ты Руди сказал? – почему-то встревожился я.       – Сказал. Он нашим компьютерщикам поручил определить, откуда эти заманчивые предложения приходят. А еще мне сегодня курьером подарок прислали.       Рэм полез в карман и достал плоскую бархатную коробочку, открыл. Там лежала тонкая платиновая цепочка необычно красивого плетения с крошечными бриллиантами и бриллиантовой застежкой. К цепочке был подвешен картонный лакированный ярлычок в виде сердечка с двумя буквами «Л.О.».       – Так же подписаны письма.       – Вот черт! Это уже не шутка, Рэм. Богатая поклонница или поклонник.       – Ревнуешь? – изогнул бровь мой ненаглядный спаситель.       – А уже есть повод? Ты собрался принять предложение?       – Ну, знаешь, лишний миллион никогда не помешает.       Я развел руками.       – Я Руди напряг, чтобы он нашел куда вернуть подарок, – сменил шутливый тон на серьезный Рэм. – Алиске не говори, а то неделю дуться будет.       – Наоборот, расскажу. Да еще от себя добавлю с кем, когда, сколько раз и в каких позах я тебя с другими дамами видел. Месяц без нее обеспечен.       – С тебя станется, – фыркнул Рэм.       Тут он на мою кровать сел, штанину закатил, а у него вся лодыжка в крови. Конечно, он же мои девяносто два держал, упираясь этим местом в железку. Вторая нога, наверное, не лучше. Я охнул.       – Как ты завтра танцевать будешь?       – Так и буду.       – Давай репетицию отменим.       – Ну, ты и лодырь, Макс. Ладно, отменим. Я Лоре позвоню. Тогда пойдешь со мной по магазинам.       – По магазинам? Я?       – Хочу кое-что из прикида прикупить. С Алисой ходить невозможно. У нас вкусы разные. Если бы ей волю дать, она бы меня упаковала в брезентовый балахон, чтобы ничего рассмотреть нельзя было. Одному тоже плохо: посоветоваться не с кем, да и продавцы почти везде женщины. Так и норовят в примерочную влезть помочь. А так ты мне будешь помогать.       У меня снова уши порозовели.       – Э, Макс, без фантазий. А то уже и глазки заблестели. Голый зад не покажу, не мечтай. Тем более, что ты и так все видел. Я в каталоге улетные джинсы присмотрел. Хочу себе такие. И тебе заодно. Нам же в чем-то танцевать надо. Так что это поход за будущими костюмами для номера. Ясно?       – Ясно.       – И ты не трепись, что у нас тут было. На балконе и за балконом. А то упекут тебя в психушку. Как склонного к суициду на почве алкоголизма.       – На почве неразделенной любви, – поправил я.       – Еще лучше, – хмыкнул Рэм. – Представляешь заголовки газет? «Восходящая звезда Макс Рупперт пытался покончить собой из-за того, что ему не дал Рэм Ален!»       И мы расхохотались.