Осколок звезды

Северийну было страшно. Он вдруг понял, что ничего не знает о Звезде, долженствующей, мать его, воссиять. А что будет, если у них получится? Он ведь на самом деле ничего не знает, науськивали его как охотничьего пса на след осколка звезды, а дальше… дальше отстраняли с завидным постоянством, мол, ты свое дело сделал, пёс. Почему же сейчас – допустили, чего от него хочет руководство ордена? Сколько вопросов… И этот измученный, еле живой осколок человека, с него и правда вылепили что хотели, полшага осталось до цели. Сияет, сверкает переливается в нем опасная сила, едва заметными отблесками, видными глазу только сильного мага. Таких сейчас в Синем замке не было – кроме него. Но это ничего не давало, ничего не могло изменить, Северийн ясно видел, что человек умрет, процесс запущен безвозвратно. Даже если каким-то невероятным чудом Северийн оттащит его от грани, куда так стремился Хиршва, как он будет жить, такой искалеченный? Да он и не захочет, этот – точно нет. Северийн пока еще не знал, сохранил ли разум Хиршва, но понимал, что и обезумевший Хиршва неуклонно будет стремиться к смерти. Он понял теперь, почему становилось умиротворенным лицо бывшего герцога после очередной порции пыток – еще один шаг к долгожданному избавлению. Только вот осколок звезды не давал ему еще пока умереть, из-за мучительной, все продолжающейся инициации. Почему носитель должен был умереть максимально мучительно? Тоже вопрос… А было ли это условие в предсказании? Северийн снова будто почувствовал потустороннее ледяное дыхание, аж волоски встали дыбом на холке. Он сбросил наваждение и преодолев дрожь, подхватил и понес Хиршву в соседнее помещение, на его кровать, но последняя мысль как блоха прицепилась к нему. Боги, какой же он, Северийн, беспросветный дурак! Еще неизвестно, может, извратили ритуал так, что вылезет после инициации такое чудовище, что мало никому не покажется, надо было… да. Надо было все сделать по-другому. Когда нашел Хиршву, нужно было спрятать его, или не открывать до поры до времени, а рыться в манускриптах и других источниках, что и почему не так было все предыдущие разы, и тщательно проверять, чтобы не убить без пользы, а впрочем, можно было вообще отложить ритуал на долгие годы, и искать, искать причину, для чего, и главное, что будет, что может быть в результате удачной инициации. Только полный дурак мог повестись на дебильные лозунги о всеобщем процветании, но, видимо, их так вдолбили в мозг с самого детства слуги ордена еще молодому Северийну, что и в более зрелом возрасте сомнений и вопросов не возникло. Идиот, кретин, собака цепная. А ведь мнил себя лучшим в ордене, в первой тройке магов вместе с Высшей каргой и Лераном. А тебя просто использовали, и еще неизвестно, чем это Трие аукнется. В руках Хиршва ощущался странно, уже положив на кровать, задумавшийся Северийн понял это и в испуге отступил. Он ощущался как… непонятно, но тяжелым, будто весил килограмм девяносто, а не жалкие 30-40, на какие выглядел. Он прекрасно помнил, как не особо крупные маги уносили Хиршву, без напряга, он был тогда и казался легким, почти пустым, почти невесомым. Что это за хрень? Еще одна загадка. Северийн не решился снова поднять его на руки, просто прикрыл покрывалом, и задумчиво уставился в его спокойное лицо. Потом присел рядом в кресле, и решил дождаться того времени, как Хиршва откроет глаза. Хотя бы узнать, спятил этот проклятый герцог или нет. Сколько проблем от него… Убить бы его сейчас, незаметно как-нибудь, пока не случилось непоправимое, а Северийн очень отчетливо ощущал своей пятой точкой грядущие неприятности. Хозяин крепости вскоре отвлек его от бессмысленного сидения, призывая к себе, и Северийн решил расспросить старика о Хиршве. Может, узнает чего полезного. Едва отошел от заключенного, почуял прежнюю легкость, перестал давить на него страшный груз и даже удивился прежним мыслям – это он думал? Что за ересь лезла ему в голову? Какие преступные измышления родились в его мозгу, такое даже озвучивать опасно. Не-не. Убивать нельзя, и ритуал, а точнее, инициацию, нужно закончить и браться уже вплотную за змеиное гнездо под названием Карнея. Старик имел магические силы равные трети силы Северийна, и тот нахально пользуясь своими высшими привилегиями, вел себя с ним бесцеремонно, хватит, наплясались уже друг перед другом при представлении. – Не было ли чего необычного с этим искрой? – напрямую спросил Северийн, усаживаясь на низкой кушетке в ногах хозяина замка. – Нет, магистр. – Старик задумался, и продолжил, с сомнением жуя губы: – Только если сравнивать с прежними осколками звезды. – Тут есть различие, верно? – подхватил Северийн, он и сам это увидел сразу, но хотел, чтобы старый Хорин ему показал свое видение. – Вы же знаете, – вздохнул Хорин, – вы привлечены к этому делу с самого начала. Прежние сгорали, уходя за грань слишком быстро. Первый и трех месяцев не выдержал, сперва сошел с ума, потом в три дня сгорел от горячки. Второй и того меньше продержался, и еще быстрее спятил. А третий был сильнее остальных, но не прожил и полугода. – Уважаемый мастер, – вкрадчиво начал Северийн, в котором вновь зашевелились прежние сомнения, – не кажется ли это вам странным? Он ступал на тонкий лед, преступные речи, опасные, любые сомнения должны быть неведомы воину ордена. Но Хорин, похоже, завуалированное обвинение принял на свой счет, и вскинулся на своем псевдотроне: – Да как вы смеете! Мы все делали согласно инструкций, и на букву не отошли от талмуда, присланного Высшей! Разве мы враги себе? Всегда можете посмотреть наши записи на магических кристаллах, мы ведь понимаем, насколько важно порученное нам дело. – Я всего лишь прошу вас рассказать о замеченных странностях, – успокаивающе проговорил Северийн, – ни в коем случае не подозреваю вас. Говорите, я могу взглянуть на записи? Это было бы интересно. Действительно. Сравнить при случае инструкции от Высшей с… чем? Искать придется манускрипты, любое напоминание в любых источниках об осколках звезды, не полагаясь больше ни на чьи слова. Успокоившись, Хорин согласно закивал, и Северийн осторожно принялся расспрашивать его дальше о Хиршве. С немалым удовлетворением узнал, что Хиршва оказался крепким орешком, от пыток не спятил, и до последнего времени показывал, что понимает, что от него требуют. Правда, не говорил, но разговаривать с ним никто и не собирался, не было такого в инструкциях. А раз нет, то ненужных действий никто и не проводил. Северийн же на этот счет думал иначе – что не запрещено, то разрешено. Он в самое ближайшее время планировал побеседовать с Хиршвой. Северийн, когда надо, хитрый интриган, запретил входить в камеру Хиршвы кому бы то ни было, состроив важное лицо, всем видом показывая, мол, получил приказ от главы ордена. Ему нужно было, чтобы Хиршва был более менее вменяем, а то с этими ретивыми исполнителями инструкций оставалось наблюдать только обеспамятевшее растерзанное тело.