Осколок звезды

– А что тебе мешает спросить у неё? Какой бесхитростный вопрос. Действительно, чего бы не спросить. Мешает разве только то, что он не услышит правды, и лишь насторожит ведьму. – Она не признается, – нехотя буркнул Северийн. Что она затевает? И главное, связано это его удаление из дворца с Лераном и грозящей ему опасностью – все-таки допизделся, мудак честный. Ну да, он честный, а ты тупой. Или все же вызвали его из-за Хиршвы. Помня зрелище, какое представлял из себя Хиршва по его приезду, Северийн уверен был, парень не дожил бы до ритуала. Даже до сегодняшнего дня бы не дожил. Может, зря он так психует из-за Лерана? Ничего не должно ведь случиться, все под контролем, зачем Высшей рушить свои же собственные планы. Его сейчас больше должен волновать предстоящий ритуал. Северийн сосредоточенно и оценивающе посмотрел на Хиршву. Ну да, выглядит получше, но Северийн отчетливо видел, как истончается аура человека, истаивает, Хиршва не валялся в отключке только потому, что его поддерживала увеличившаяся сила звезды. Но как только аура истает полностью, сердце остановится, и нет возможности остановить процесс, слишком мощная сила пожирает человека. Слишком он слаб. – Что так смотришь? – настороженно спросил Хиршва, неуютно ежась под его взглядом. – Ты умираешь, – тусклым голосом ответил Северийн, Хиршва заметно вздрогнул и побледнел. А Северийн не видел смысла врать ему, пусть лучше знает правду. Пусть не придумывает ложных надежд. Ничего нельзя сделать… разве что убить его сейчас. Потому что неизвестно, чем закончится ритуал. Отдача от освободившейся силы звезды будет мощной, но Северийн справился бы. Он собрался было даже предложить вслух Хиршве – хочешь, я убью тебя сейчас? – но тот внезапно вновь напомнил, вот ведь говнюк, ничем не собьешь: – И все-таки. Что ты здесь делаешь, или, вернее, не делаешь? Ты же не собака на самом деле, по приказу сторожить. Вали во дворец, к этому… этому уроду. Он тебя там ждет не дождется. Северийн подавил злость, и состряпав похабную рожу, наклонился над Хиршвой, интимно понизив голос до полушепота: – И опять, ваша светлость, вы ввергаете меня в волнительные сомнения. Я дрожу в смятении. Вас так беспокоит, почему я не тружусь над вашей потрепанной задницей? Вам так хочется… – он наклонился еще ниже и выдохнул Хиршве в рот: – …меня? Несколько секунд Хиршва хлопал изумленно глазами, потом переменился в лице, глаза заполыхали знакомой яростью, он прошипел Северийну в лицо: – Да пошел ты! Урод! А Северийн сам не ожидая от себя, ну не собирался же, черт, доводить шутку до серьезного, но он прижался губами к шипящему ругательства рту Хиршвы и… провалился в поцелуй. Хиршва сперва брыкался, стонал ему что-то в рот, бился под ним, но скоро затих, и так же внезапно начал отвечать на поцелуй, сперва неуверенно, а потом жадно и страстно, аж постанывая. У Северийна закружилась голова, он даже оперся одною рукой о подушку, и продолжал терзать этот сладостный рот. Вихрем кружилась вокруг сила звезды, светом проникая под кожу, под ресницы, колом поднимая член, Северийн уже ни о чем не думая, мысленно скидывал штаны и примеривался, как бы ловчее трахнуть льнущее к нему тело, неистовый шквал эмоций захлестнул его. Никогда раньше, да черт, что происходит? Куда его несет? Обрывки спасительных панических мыслей совсем было потонули в желании, но укус в губу отрезвил его. Он с трудом отодвинулся, и рухнул обратно в кресло, изо всех сил пытаясь удержать себя, его так тянуло к этому… К этому! Боги, что… – Урод, – дрожащим голосом проговорил Хиршва и беззвучно расплакался. Это охладило Северийна хоть немного, он взял себя в руки, и имитируя тот же похабный тон, каким говорил до инцидента, проворковал сладострастно: – Ваша светлость, я теперь понимаю, отчего вы пользовались бешеным спросом при дворе. И наших прилежных хозяев замка тоже. Ваша страсть как горячий вулкан! Хиршва отвернул от него заплаканное лицо и продолжал шмыгать носом. Северийн чувствовал опустошение. Растерянность. Страх. И проклятую жалость, но он не мог позволить, чтобы повернулось все вот так, пусть лучше ненавидит. Он и так ненавидит, и не надо иного, все дурацкие непонятные порывы обречены… Обречены. Хиршва больше не разговаривал с ним, подчеркнуто игнорировал, отворачивался, не хотел смотреть на него. Но Северийн видел, как тот мучается, и все труднее ему было давить разросшуюся в душе пронзительную жалость. Затянувшееся молчание было прервано внезапным приездом Высшей. Явилась в Синий замок почему-то за три дня до ритуала, и немедленно вызвала Северийна к себе. Встревоженный, тот поспешил на встречу. *** Боги знают, врала ли Высшая. Северийн все-таки спросил у нее, прямо, как и предлагал Хиршва: – Почему я здесь? Ты ведь знаешь, у меня много дел. Я столько времени здесь потерял! Он старательно обходил в мыслях Хиршву, мозг отказывался считать проведенное с ним время напрасным. Высшая буркнула, косясь куда-то в сторону: – Мне было видение. Ты же знаешь, у меня бывает такое. О, Северийн, конечно, знал. Видения у Высшей были редки, и вовсе не значили, что увиденное обязательно сбудется, но, по мнению Высшей, желательно было картинку увиденного воплотить в действительности. Мол, это лучшее развитие событий, все другие будут хуже. Северийн точно не помнил последнее видение, вроде, никакого ужаса не произошло, но они тогда подогнали максимально близко картинку реальности к видению. Зато проигнорировали бывшее лет двадцать назад, вернее, просто Высшая тупо сказала после провальной операции задержки одного отморозка, мол, да я видела трупы. Но, мол, избежать этого было нельзя. Сейчас Северийн по-иному рассматривал прошлое, и понял теперь, почему она оставила все как есть. Был у него тогда в помощниках очень сильный маг, и чем-то не приглянулся Высшей. – И что ты там видела? – мрачно спросил Северийн. Она спокойно ответила, перестав коситься в дальний угол: – Ты должен провести окончание инициации. Я видела тебя с ритуальными кинжалами. Все там прошло хорошо. Северийн аж отпрянул, выдохнул: – Что? Но ведь это ты должна… Ты должна была! Мы же обговорили все. Высшая пожала плечами: – Я верю видениям. – Но… Северийн так растерялся, что не мог придумать предлога отказаться. Как так-то? Почему именно он? Он так долго, так усердно отгораживался, отстранялся от бывшего герцога, так не хотел ненужной ему привязанности, но теперь отчетливо понял, что проиграл в этой борьбе. Внутри все скрутилось, заныло в груди, он выдохнул: – Нет. Я не смогу! Высшая смотрела спокойно, но Северийн чувствовал, как закручивается вокруг них сила магички, приходящей в ярость. – Ты пойдешь и сделаешь все правильно. Мы не можем потерять столько времени зря! Ты столько раз убивал, что сейчас не так? – Я не убивал в ритуальном зале беззащитную жертву! – Беззащитную? – зашипела ведьма, становясь гротескно-уродливой, слетела с нее всякая горделивая надменность, заорала: – Ты готов уничтожить плоды трудов стольких лет! Мы так близко у цели, а ты артачишься из-за какого-то мнимого кодекса чести. Может, тебе напомнить, как ты вырезал с отрядом селение инквизиторов?! Там тоже были беззащитные! Но это не имеет никакого значения, ради великой цели они должны были умереть. Мы рано или поздно захватим проклятую Карнею, и чем быстрее ты забудешь о своих глупостях, тем ближе будет цель. Северийн отшатнулся как от удара. Тогда, пятьдесят лет назад, он только возвысился в ордене, только вошел в первую пятерку лучших магов ордена, и тогда ведьма тоже фанатично орала о великой цели. Ее поддержали многие, и поселок у границы с Трией был уничтожен, подожжен со всех сторон, спастись удалось немногим. Но выбегавших из-за огненной стены ждали воины ордена… Тогда он думал – все справедливо. Вы сжигали на кострах магов, наслаждаясь их мучениями, теперь почувствуйте, каково это, гореть живьем вместе со своими семьями. Потом Северийн забил воспоминания о набеге на поселок в самые глубины памяти. Он не хотел помнить, но теперь ведьма вырвала эти воспоминания из него, и они резали, жгли его душу. Они молчали, рассматривая выплывающие из темноты комнаты картины горящих домов, падающих горящих людей, взбесившихся лошадей, вылетающих с горящей гривой из пламени. Северийн отстраненно думал, как хорошо что картинки без звука и без запаха. Этот истошный ор, запах, забыть бы навсегда. Или лучше помнить? Чтобы… чтобы не повторилось. – Иди и готовься к ритуалу, – приказала Высшая, – И вот еще что. С завтрашнего дня искра будет снова под присмотром приставленных к нему ранее кураторов. Я смотрю, ты тут посамовольничал без меня? Так захотелось экзотики. Надеюсь, тебе понравилось трахать обрубок. Ничего, я тебя прощаю. Все мы люди… Но нужно, чтобы его состояние было идеальным, ты в этом не спец, так что занимайся подготовкой к ритуалу. Она произнесла с нажимом последние слова, и показал ему рукой на дверь. Северийн, все еще оглушенный, деревянно переставляя ноги, вышел из гостевых покоев, где поселили Высшую магичку, и побрел прочь по коридорам. Уже не скрываясь, ведьма насмешливо улыбалась ему вслед, но глаза горели злобным огнем. Как же надоел ей этот щенок, наконец-то представилась возможность избавиться от него. На пятки уже наступал, того гляди, выберут Высшим вместо нее, нельзя этого допустить. Самое время убрать, а то уже задумываться начал. Ведьма не стала рассказывать Северийну, что на самом деле видела в том видении, ну не дура же она совсем. Все три картинки ей однозначно нравились, что первая – распятое на алтаре уже мертвое тело с вбитыми в него кинжалами и Северийн над этим телом. Что вторая – валяющийся недалеко от алтаря мертвый Северийн, мертвый, или умирающий. Ну уж она подсуетится, чтобы он реально умер, Северийн становился опасным для нее. Ну и третья, самая прекрасная – она сама, в самом расцвете своей юности и красоты. Вспомнив последнюю картинку, ведьма счастливо расхохоталась, и зловещее страшное карканье разнеслось по гостевым покоям Синего замка. Так близко цель! Боги, как близко.