Осколок звезды

На него налетела ведьма, толкнула, вопя нечленораздельно, Северийн медленно стряхнул с себя оцепенение. В ушах стоял гул от потери магии, от потрясения, он с трудом удерживался на ногах, и пришлось приложить усилие, чтобы прислушаться к Высшей. Что она там орет, чем недовольна? Хотя все равно. Вокруг творилось что-то невообразимое, вспышки магии, что-то бухало, сверкало, металось, наверху над алтарем нарастал гул, Северийн с трудом разобрал, что кричит ведьма, срываясь на визг: – Что ты сделал?! Что ты сделал, негодяй?! Почему он синий?! Ты знал, ты догадался, или этот умник Леран тебе подсказал? Отвечай, тварь! Опять ей не нравится цвет. О чем она? И при чем тут Леран? Картинка из сна прошила острой тревогой, он очнулся и посмотрел на ведьму. С Высшей творилось что-то странное, ее дергало, кривило, то ли от злости, то ли от бушующих вокруг потоков магии. – О чем ты? – с трудом спросил он. – Посмотри туда! – Провизжала ведьма, резко ткнув пальцем вверх, и Северийн, еще заторможенный после ритуала, послушно глянул наверх. Над алтарем клубилась сине-голубая масса, посверкивало там-то, будто молнии в тучах, и если приглядеться магическим зрением, видно было – стягивала эта «туча» магическую силу со всей залы, высасывала, очищая пространство и становясь все плотнее на вид. Иногда в туче мелькали багровые, фиолетовые всполохи, иногда даже розовые. Северийн вспомнил, как ведьма рассуждала про цвет силы осколка звезды, но ей говорить не стал, спросил только: – А какого цвета должна быть эта штука? – Это кокон! – взвизгнула ведьма: – И он должен быть красный! Так написано в манускрипте, там другое совсем! Ты что сделал, паршивый щенок?! Ты изменил заклинания? Или еще что-то делал, неужели ты можешь плести двойные заклятия? Я тебя недооценила… Она вдруг заткнулась, и остекленевшим взглядом вперилась в кокон. Невольно Северийн тоже посмотрел. Из явно уплотнившегося кокона выстрелили тонкие лучи в алтарь, и все в зале стихло, никаких вспышек и завихрений, все словно сконцентрировалось там, вся магия, вся сила. Гудение в коконе тоже стихло, и наступила мертвая тишина, нарушаемая лишь дыханием Северийна и Высшей. Северийн попятился от алтаря, ему интуиция подсказывала, надо держаться подальше от этой страшной силы, он ослаблен, даже щит поставить не сможет, если бомбанет, половина силы ушла на четыре кинжала. Кстати говоря, это ведьмино «ты сделал что-то» не лишено было оснований, но признаваться Северийн не собирался. А с Высшей творилось что-то, она… преображалась. Разглаживались морщины, выпрямлялась спина, он узнал девушку из сна, и содрогнулся. Так отвратительны были воспоминания. Но сейчас все было иначе. Высшая плавно и быстро перетекла в новую форму, платье теперь казалось с чужого плеча, но ведьму это не волновало. Она восторженно посмотрела на свои не скрюченные старостью руки и торжествующе расхохоталась. Повернулась к Северийну, раскинула руки в стороны и спросила, ухмыляясь: – Ну как, хороша? Северийн сделал еще шаг назад. От алтаря и кокона веяло такой страшной, жуткой силой, от ведьмы несло безумием, она совсем не казалась ему привлекательной. И он медленно отступал, мечтая оказаться сейчас где-нибудь подальше. И там уже прийти в себя, разобраться в мыслях и решить, что делать дальше со своей жизнью. С веселой злостью Высшая спросила: – Боишься? И опять ликующе расхохоталась, настороженному Северийну послышались в ее девичьем смехе старые, каркающие нотки, и с Высшей начало опять происходить что-то, но она не замечала, и торжествовала свою победу: – Я уж думала, ты испортил мне все, но нет! Хоть какая-то польза от тебя случилась, щенок паршивый. Как же ты мне надоел, как давно я хотела от тебя избавиться! Не успел проклятый Леран тебе рассказать правду? Вовремя я тебя выдернула из дворца. Ну ничего, я послала наемников, думаю, твой дружок уже мертв, и тебе пора отправляться с ним на встречу. А мне, с силой этого кокона, не будет равных в мире, я буду жить всегда! Я никогда не умру, сила звезды не даст мне состариться и умереть даже через тысячи лет. – Я не понимаю, – выдавил Северийн, с тайным ужасом следя за метаморфозами, творящимися с Высшей. В точности повторяющие сон. Боги, как это было ужасно, но ведьма ничего не замечала, упоенная победой. – Да ты уже почти догадался, – усмехнулась ведьма, чья личина с невероятной скоростью мерцала, она то была старухой, то мгновенно девушкой, до тошноты отвратительное зрелище. – Ты заменила ритуал? – спросил Северийн. – Звезда не воссияет, – расхохоталась ведьма, на этот раз отчетливо каркающим старческим смехом, – всегда есть выбор, альтернатива. Мифическое счастье для всех и помалу, или реальное много и одному. – Ты выбрала второе, – устало уточнил Северийн, чувствуя себя последним дураком. Ведьма опять обвела его вокруг пальца. Почему он не слушал Лерана? Почему не слушал свою интуицию, собственное сердце. – Конечно, – с невыразимым превосходством подтвердила ведьма, – и на пути к цели такие дураки как ты просто бесценны. Одна бы я еще долго искала, и, может, никогда не нашла осколок звезды. – А как же выглядит настоящий ритуал? Тоже умереть и воскреснуть? Северийна всегда грызли слова Хиршвы о том, что благих целей сомнительными средствами не добьешься. – Наивный дурак, – фыркнула ведьма, – сказочка про воскреснуть была для вас, чтобы вам не так тошно было выполнять свою работу. Вы же через одного чокнутые, типа правильные. А нет никакой морали, правильно то, что хорошо для тебя. При черной инициации жертва должна была долго и мучительно умирать, и испустить дух на алтаре, мы все сделали замечательно. Вернее, ты, Северийн, все сделал, я чиста и невинна перед высшими силами. – И все же, как по-другому? – Северийн еле давил в себе ярость и боль, боги, она права, дурак и еще раз дурак. Но как же хотелось подтверждения словам Хиршвы. – Да там просто все, – отмахнулась ведьма, – при белой инициации никаких кровавостей. Вроде искра должен был найти пару и трахнуться с ней на алтаре. Примитив. Я никогда не рассматривала этот вариант, потому подробностей не помню. – Какая же ты сука, – уже не смог сдерживаться Северийн. – С вами, дебилами, по другому нельзя, – отрезала ведьма, – хватит трепаться. Пора прощаться. – А не боишься расплаты? – вкрадчиво спросил Северийн. – А мне-то чего бояться. Это ты бойся, ты убивал, ты магичил. Ты и другие. Ведьма направила руки на Северийна, намереваясь совершить сокрушительный и смертельный магический удар. Она знала прекрасно, что после ритуала Северийн ослаблен, и ей не соперник. Это в другое время, когда он полон сил, она не решилась бы вступить с ним поединок. Как бы она не бахвалилась, силы их были примерно равны, оттого она так бесилась, и мечтала избавиться от потенциального соперника. Она уже собирала силу в кулак, как ее взгляд упал на собственные руки, и она издала невнятный звук. Теперь и она увидела, как ее плоть стремительно трансформируется, меняется без конца, мелькает, не стабилизируясь, то руки покрываются пигментными пятнами и морщинами, то вот они снова чистые и гладкие, и так без конца, и смотреть на это завораживающе ужасно. – Сюрприз, – злорадно усмехнулся Северийн. – Что это? – высоким голосом воскликнула ведьма, не веря своим глазам. Забыв про Северийна начала лихорадочно ощупывать себя, и под ее руками плоть шевелилась и так это было омерзительно что она завизжала еще громче, – что, что, что это?! – Месть богов, тупая ты курица. Нечеловеческий, страшный голос раздался от алтаря, и заставил дернуться и Северийна и Высшую. Они повернулись к алтарю, и с почти одинаковым ужасом смотрели, как тело Хиршвы, легко разрывая ритуальные цепи, садится на алтаре, неуклюже поворачивается к ним, и улыбается ужасной, мертвой улыбкой. Северийн сразу понял, что это не Хиршва, что мертвое тело занял кто-то другой, очень сильный, опасный монстр, он и как маг чуял, что тело мертво. Не бьется в нем сердце, не бежит кровь, да и не может жить нормальный человек с проткнувшими тело во многих местах кинжалами. Высшая же побелевшими губами прошептала, вытаращив глаза: – Вернулся… Искра вернулся, боги, как это может быть?! Чудовище, занявшее тело Хиршвы не расхохоталось инфернально, как ожидал Северийн, а раздраженно рявкнуло: – Заткнись, тварь! Как ты мне надоела еще за то время, пока я не могла вмешаться! Как мы ошиблись с идеей ордена. Вы должны были беречь наших детей как зеницу ока, как подарок небес, а вы что сделали?! Северийн и ведьма потрясенно молчали. Чудовище поудобнее уселось и устремило свой взгляд на Северийна. Глаза без белка, ледяные, страшные, заставили Северийна содрогнуться. Он всем своим нутром понял, что это существо никогда не забудет его участие в судьбе Хиршвы. Раздвинулись в страшной ухмылке мертвые губы Хиршвы, но тратить время на Северийна, тупого исполнителя, чудовище, видимо, пока не посчитало нужным. Ему достаточно было того, что Северийн – понял, что ждет и его месть богов. Не прекращая страшно ухмыляться, чудовище уставилось на ведьму. Проговорило удовлетворенно: – Наконец-то я добралась до тебя, сука. Что, захотелось вечной молодости? Мало было того, как щедро одарила тебя судьба? Люди живут гораздо меньше магов, тебе удалось прожить почти тысячу лет. И по судьбе еще столько же написано, было. Теперь нет. А то, что состарилась раньше времени, только твоя вина. Слишком много в тебе дерьма, слишком много за тобою грехов, погубленных жизней. Жила бы праведно, не рвалась к власти, все ещё была бы молодой и красивой. Но ты – дрянь, и все совершенное черной душой оставляет след на оболочке. Твоя суть вылезла наружу. Неожиданно для Северийна ведьма осмелилась возразить: – Я хотела… хотела принести процветание в Трию. Я сделала бы это с новой силой. – Путем войны с Карнеей, сердцем магического мира? Через смерть и кровь? Когда в руках у тебя был самый простой и бескровный способ – белая инициация. Но ты выбрала войну. Не для того мы создавали орден. Впрочем, довольно разговоров. Северийн подобрался, ожидая нападения, ведьма взвизгнула и, чуя свой близкий конец, кинулась к дверям. Но не добежала, ее сковала невидимая сила, поднесла к самому алтарю. Чудовище сказало, как ни в чем не бывало, будто не было попытки бегства: – Ты сейчас умрешь. Довольно ты нагадила в этом мире. Здесь ты больше никогда не возродишься. Стоило бы растянуть твои мучения, но не хочу с тобой возиться. В чистилище будет время пострадать, проведешь там пару тысячелетий, вобьют тебе в голову прописные истины, а если не поймешь, останешься там навсегда и будешь страдать вечно. И еще, запомни на будущее, если оно, конечно, у тебя возникнет в каком-нибудь из миров. Бессмертие и вечная молодость – это привилегия богов. Покушение смертного на эту привилегию карается смертью, во всех мирах. Невидимый кокон с заключенной в нем ведьмой замерцал и пропал, как не было. Чудовище перевело взгляд на Северийна и вновь страшно ухмыльнулось. Как будто пообещало, мол, жди своей очереди, а сейчас не до тебя. Даже не посчитало нужным в презрении своем ему и слово сказать. Чудовище улеглось обратно на алтарь, тело обмякло, и одновременно с этим Северийн с ужасом почувствовал, как из него истекает магия, мощным потоком изливается, покидает его. Месть богов? Его оставили без магических сил. И это… только начало. От охватившей его слабости Северийн упал на колени, он упал бы совсем, но уперся руками в пол и упрямо поднимал падающую голову, смотрел на алтарь. Там происходило странное – лучи, пронизывающие алтарь от кокона, налились светом, и тело Хиршвы начало исчезать, превращаться в туман, в дымку, потом исчезло совсем. Кокон над алтарем вобрал в себя свои лучи, и стал идеальной формы овальным, на вид твердым, поблескивающим блестящими боками, переливаясь синим, голубым, фиолетовым, сиреневым, и немного розовым. Хлопок – и налившийся ярким светом кокон исчез. Силы оставили Северийна, руки подломились и он ничком повалился на пол, в глазах стремительно темнело. Но он успел увидеть, как в залу ворвались маги Синего замка.