Осколок звезды

Сны продолжались, но после уже случившегося стали восприниматься не так остро, будто накинули на него серую, вязкую пелену безразличия. Северийн вяло думал, Хиршва тоже это чувствовал? Наверняка да. Именно после жестокой операции появилось желание поскорее умереть у Северийна, и у Хиршвы наверняка тоже тогда произошел надлом. Что может быть хуже того, что с ним уже сделали? Ритуальные ножи на алтаре? Так он с радостью примет такой сон, он будет означать избавление. Нельзя притерпеться к боли, насилию, но Северийну уже было все равно. Видимо, в этом и заключалось все действо – довести жертву до животного состояния, когда она будет мечтать о смерти, и с радостью примет ее. Это Хиршва, носитель редчайшего дара, света звезды, был сильным, а Северийн оказался слабее. Он равнодушно это признавал, и медленно но верно все сильнее скатывался вниз, в пропасть безразличия. Он и ел уже через силу, просто не хотелось. Он просто тупо хотел умереть, и уже был близок к цели, но тут явилось чудовище. Оно пришло во сне, и Северийн сразу его узнал, хоть и было это чудовище в другом облике. – Что, не нравится быть на месте жертвы? – спросило оно. Северийн смотрел на роскошную красавицу, так похожую на Хиршву. Темные волосы, синие глаза. Если бы у Хиршвы была сестра, она бы выглядела именно так, высокая, стройная, с яростным взглядом. Северийн спросил то, что его так давно терзало: – Почему? Почему вы не вмешались раньше? Почему не спасли тех, троих? И… Хиршву. Как ни странно, но чудовище не проигнорировало его вопрос. Пристально посмотрело на него, долго смотрело, потом село на ближайшую сидушку. Недовольно сказало: – Не собиралась никогда с тобой общаться, ты бесишь меня. Одно желание – убить, но хочу, чтобы он сам решил, что с тобою делать. И твой вопрос… Хм. Он говорит о многом. Ты удивил меня, смертный. Северийн, по примеру Хиршвы, проявил упрямство. Проговорил хрипло: – Почему не спасли их? – Мы не могли. Вы, смертные, живете по своим законам, мы по своим. Нам нельзя вмешиваться в дела смертных напрямую, только если есть посредник. Вот Хиршва, наш сын, он посредник. Услышав имя Хиршвы из уст чудовища, Северийн аж сел на своей лежанке. – Сын?.. Ваш?! Красавица усмехнулась, перекинула длинную прядь за спину и начала объяснять, как незнающему: – Он, конечно, сын земной женщины, обычной человечки. Но получивший осколок звезды становится и сыном звезды. Я устала смотреть, как плачет Мира, глядя, как вы убиваете ее детей. И в Хиршву мы положили не только осколок ее красной звезды, но и моей. Моя звезда синяя. Северийн вспомнил, как что-то лопотала ведьма про цвета силы, и сразу поверил этой… звезде? И упрямо, с тоской повторил: – Почему же вы не спасли своих детей? Он не понимал, что значит – не могли вмешиваться? Ведь сейчас же вмешиваются? Где раньше были? Звезда мрачно посмотрела на него: – Вы сами сделали это. Если бы был жив хоть один инициированный носитель света звезды, мы бы вмешались. Но без него нам закрыт доступ в ваш мир. А вы их убивали! До инициации. Мы могли только смотреть! Северийн с трудом соображал. Они не могли вмешиваться, а сейчас… выходит, сейчас у них есть посредник? – Он… жив? – выдохнул Северийн. Звездная леди с интересом оглядела его, и сказала, вроде как, сама себе: – Как интересно… Северийн понял, что звездная ничего ему не скажет, но надежда вдруг проснулась в нем. Надежда, сладостная, яркая, как звезда. Может, он вновь когда-нибудь увидит Хиршву? Неважно какого, искалеченного, или прежнего засранца, он бы рад был любому. Звездная исчезла из сновидения, но ее появление придало ему сил. Вернее, надежда придала сил. Потому появление знакомых, ухмыляющихся кураторов в его камере он воспринял без ужаса и паники. – Ну что, магистр. Распробуем твою задницу? – глумливо сказал тот, кто больше всех мучил Хиршву. Его сдернули с кровати, одежду сорвали, кинули лицом вниз на пол. Северийн и сопротивляться не мог, непослушные руки-ноги лежали тряпочками. Первый насильник бранился, пытаясь втиснуться в его сухое, узкое нутро, разодрал все-таки, вошел, от пронзительной боли Северийн заорал, вызвав довольный смех у остальных магов. Под толчками, разрывающими нутро, Северийн глухо мычал, а в голове все стояли картинки с Хиршвой, или с ним? Где его били, насиловали, пытали, он ведь прошел через это? Смог, и сохранил себя, и, боги, пусть он будет жив. Тогда все неважно, пусть хоть что с ним делают, лишь бы увидеть его, просто посмотреть, хоть издалека. Или просто знать, что он есть в этом мире. Второй захотел разнообразия, чего трахать распростертое на полу тело? Подтащил к кровати, поставил раком, и впихивался в него уже свободно, по крови и сперме, приговаривая: – Какая сладкая у магистра задница, ебать-непереебать. Ох, какая сладкая… Его и на лежанке узкой трахали, пытались и в рот член засунуть, но Северийн стиснул зубы, и никакие побои не заставили разжать их. Правда, немного позже, им все-таки это удалось, когда Северийн потерял сознание от особо сильных ударов по голове, он очнулся с членом во рту, и тут же сжал челюсти. Его избили до полусмерти, но после, когда он пришел в себя через пару дней, уже не пытались, или не рисковали засунуть ему в рот член. Довольствовались уже растраханной задницей, и даже ебли его иногда в два ствола. Бить не переставали. Очень скоро Северийн забыл уже, что такое нормальная жизнь. Ночью его преследовали кошмары, днем приходили те же палачи, и все это было уже в яви. Но что-то держало его, не позволяя сойти с ума, или просто сдохнуть. Надежда? Нет, Северийн не верил, что Хиршва его когда-нибудь простит. Он просто хотел, чтобы любимый-проклятый герцог был, существовал на этом свете, и за это он готов был принять любые пытки.