Осколок звезды

Северийн легко разомкнул цепи, как только магия проснулась. Остальные рабы разбежались тоже, едва он снял цепи, их судьбой Северийн уже не интересовался, гораздо больше заботила своя. Выругался вполголоса, едва вернулась способность говорить, и, совершенно взбешенный, наплевав на свои принципы, обчистил работорговца. Нет, конечно, он пользовался своими способностями по внушению, но крайне редко, вечная тайная жизнь научили его быть скрытным, опасливым. Одно дело трахнуть придворную давалку, а потом стереть ей память, другое – откровенный грабеж. Но в данный момент Северийну было наплевать на свои же неписаные правила, он был взбешен. Бесило все, особенно свое собственное отношение к происшедшему. Особенно то, что он получил кайф во время ебли под деревом! Боги, какой стыд. Северийн каким-то задним умом понимал, что Хиршва с мозгами набекрень ничего особенного не сделал, он просто развлекался в своей манере, он же знал прекрасно, что Северийн легко освободится. И откуда-то, сука, знал, что Северийн возбудится и будет отвечать Хиршве на радость зрителям. Блядство какое! И не стереть ведь из мозга! Хиршве захотелось поиграть, и как всегда, он нарушил нормы поведения обычного человека. Но Хиршва-то был необычный. Отравленный осколком синей звезды, для него вот так поступить – было нормально. Или смириться с его ненормальными шуточками и взбрыками, или бежать подальше от придурка. Но блин… Как вот оставишь его, такого? И Кара не уследит, не успеет просто, и никакая сила не поможет, если напасть на Хиршву внезапно, не бессмертный же он. Северийн решил, что ему нужно время подумать. Он снял номер в первой попавшейся таверне и завалился спать. Вымотанный, он проспал почти сутки, проснулся и долго пялился в потолок, размышляя, что же все-таки делать? И с ним никак, и без него невозможно. Какой-то замкнутый круг… Нет, определенно, нужно ехать во дворец, выяснить, что там с Лераном, но сейчас, в отсутствии Высшей вся его прежняя деятельность казалась бессмысленной. Орден, судя по гневу богинь, ждет незавидная участь, Карнея, оказывается, сердце магического мира. Как интересно. И как же так получилось, что именно здесь так процветала инквизиция? И что теперь со всем этим делать. Богини против войны. Северийн и сам был против, нахлебался досыта, он хотел произвести тайный переворот, но кого привести на престол? Чтобы достойный был, чтобы смог изменить нетерпимое отношение к магам. Леран бы подошел, но он – чужак, и неизвестно еще, жив ли он. Ведьма говорила, что послала убийц, и картинка из пророческого сна была весьма красноречивой. Размышления его прервал бешеный стук в дверь. Северийн никого не ждал, рявкнул сердито: – Убирайтесь! Мне ничего не нужно… Но договорить не успел, дверь слетела с петель, и с комнату ввалился Хиршва, взъерошенный и злой. Без приветствия сразу наехал: – Чего не пришел в «Дровосек»?! Я заебался тебя ждать! – Ты меня продал, – сдавленно сказал Северийн, не глядя в яростно сверкавшие глаза Хиршвы, – предал. Хиршва почему-то успокоился. Усмехнулся, проговорил вкрадчиво: – Ах, вон оно что. Вот ты как все видишь. Он уселся на стул возле окна, вперился взглядом в Севрийна. Заговорил задумчиво: – Хм. Прости, не ожидал, что ты окажешься такой нежной фиалкой. Неожиданно… Думаешь, что я тебя предал. Это не так, я знал, что ты будешь в безопасности. Старикашка не тронул бы тебя, а другому я б тебя и не отдал. Северийн все равно не хотел даже смотреть на Хиршву, все внутри переворачивалось. Хиршва насмешливо спросил: – И что так тебя ранило, нежный мой цветочек? Северийн взбесился. Заорал, вскочив с кровати: – Я не цветочек! Но нельзя так с теми, кто… кто готов для тебя… кто… Северийн проглотил слово «любит», но проклятый герцог Хиршва, гибкой змеей оказавшись рядом, впритык, продолжил за него: – Любит? Северийн отступил, тяжело дыша, вихрь самых противоречивых эмоций толкался в груди – как всегда в присутствии Хиршвы. И ненависть, и любовь, и растерянность, и много чего еще от раскаяния до уверенности, что отпиздить говнюка мало, за его выкидоны. – Иди нахуй, – мрачно сказал Северийн, – съебись вообще, чтоб я больше никогда тебя не видел. – Уверен, что хочешь именно этого? – Хиршва наступал, нависал, облипал его, окружал, был как будто везде, перекрывал дыхание. – Уйди, – с трудом выговорил Северийн, слабо пихая Хиршву в грудь. – Ладно, – внезапно согласился Хиршва, и противореча себе, схватил его в объятия и жадно поцеловал. Мир снова уплыл, был только Хиршва, жадный, страстный, злой в своей страсти, и совсем потерявшийся Северийн. Все в этот раз было приправлено каким-то безумием, Хиршва так яростно вонзался в него, шептал что-то вроде – сука, какая же ты сука, не могу, так хочу, никогда никого так не хотел – Северийн так же потом вбивался в Хиршву – как в последний раз, и тот орал, наверное, на всю гостиницу. А утром Хиршва встал, и одевшись, сказал: – Дам тебе время подумать. Не прощаюсь, советник. И ушел.