Осколок звезды

Хиршва очнулся в странном месте. Оно чем-то напоминало бордель, где он находился, пока Северийн не нашел его. И еще немного напоминало камеру в Синем замке. Хиршва попытался сесть на лежанке и с ужасом понял, что снова… что он искалечен. Как тогда, как раньше. Вместо рук и ног торчат жалкие обрубки, нет и гениталий. Вдобавок ко всему отсутствовал язык. Хиршва заизвивался в панике, мыча нечленораздельно, и словно в ответ на его потуги зазвучали за дверью шаги. В камеру ввалился… Северийн, и Хиршва аж замер, разглядывая его. Узнать его можно было, но все же на секунду Хиршва усомнился – как будто он, а как будто и не он. Что-то чуждое, страшное проглядывало в облике Северийна. Одет он был небрежно и выглядел неряшливо. Спутанные длинные волосы нависали на давно небритое лицо, и глаза… Хиршва обмер. Глаза Северийна сияли знакомым яростным светом синей звезды. В руке Северийн сжимал бутылку, хотя и без этого выглядел изрядно пьяным. Северийн откинул волосы с лица и посмотрел своими страшными глазами на Хиршву. Хиршва содрогнулся, до того это был сумасшедший взгляд. Северийн медленно растянул губы в страшной ухмылке, сказал хриплым голосом: – А вот и моя любимая игрушка. Скучал, я надеюсь? Он приложился к бутылке и, громко глотая, высосал остатки пойла. Швырнул опустевшую бутыль, со стены со звоном посыпались осколки. – А теперь поиграем, шлюшка… Северийн неверным шагом направился к нему. Рухнул сверху, придавив его к кровати и больно тиская. Хиршва замычал протестующее и тут же задохнулся от удара в бок. – Не ной, тварь. Скажи спасибо, что ты еще… пока! Жив. Отстранившись, Северийн грубо перевернул его на живот и без прелюдий врезался в него, сперва не мог попасть. Пьяный и злой, матерился, осыпая его ударами, наконец, втиснулся и долго мучил его. Он все никак не мог кончить, мешала изрядная доза алкоголя в крови. Северийна это злило, и он продолжал избивать Хиршву. Когда Северийн, наконец, излился, Хиршва был едва живой. Северийн, явно устав, выкинул его на холодный каменный пол и забылся на его лежанке в пьяном забытьи, все еще время от времени смутно бранясь: сука… тварь. Сдохни уже наконец, шлюха ебаная… Хиршва смотрел с пола на спящего Северийна и не верил, что такое может быть. Северийн никогда не насиловал его, да, он поступил с ним жестоко, но руководствуясь исключительно интересами ордена. А сейчас Хиршва видел перед собой совсем другого Северийна, опустившегося, но все равно бесконечно опасного. Один вид его внушал ужас, и через несколько дней Хиршва убедился – тот Северийн из прошлой жизни по сравнению с этим был просто ангелом небесным. Северийну, казалось, нравилось причинять ему моральные и физические страдания. Насколько понял Хиршва, этот нынешний Северийн жил в глуши, в закрытом высокими стенами замке и творил в своих землях что хотел. Он мог принести на пир Хиршву голым, в одних лишь цепях, посадить на стул с высокой спинкой и заставить наблюдать за всеми непотребствами: смотреть, как пир перерастает в оргию, как легко и бестрепетно Северийн на спор убивает несчастных рабов, если захотелось ему показать свое умение владеть мечом. Как насилует и бьет. И всегда в конце очередь доходила до него, Хиршвы. Его Северийн с особым удовольствием мучил, глаза его загорались бешеным синим светом, черты лица искажались так, будто он испытывал одновременно ярость, боль и неутолимую страсть. – Я все равно убью тебя, тупая ты шлюха, – бормотал он, вбиваясь в него, разложив на столе в пиршественной зале, полной гогочущих ублюдочных гостей, – убью. Убью, и все закончится… Однажды он все-таки выполнил свое обещание, просто перетянув сильнее чем обычно ремень у него на горле во время соития, и Хиршва будто со стороны уже смотрел, как Северийн дотрахивает уже безвольное тело, потом склоняется над ним и теребит его. Убедившись, что пленник не дышит, Северийн пришел в бешенство и, кажется, окончательно спятил. Он громил камеру и вопил что-то, потом рухнул на пол рядом с телом Хиршвы, подтянул его к себе и так и замер на полу, тихо подвывая. Хиршву вытянуло из этой страшной реальности, он некоторое время болтался в безвременье, без слов без мыслей и чувств. Хотя нет, вялые мысли ворочались в голове и все о Северийне. Значит, таким Северийн стал с синим осколком? Под светом синей звезды. Значит, таким он может стать сам? А может, Хиршва уже таким становится? До инициации сила звезды не влияла на него так сильно, но теперь… Он впервые задумался – а каким же видит его Северийн в их настоящей реальности? Неужели вот таким сумасшедшим и опасным? Или Хиршва еще не стал таким, пока еще… Как много у него осталось времени до окончательного превращения в монстра? И каким бы он был, не влияй на него синяя звезда… Словно в ответ на последнюю мысль, его вышвырнуло снова куда-то. В другое место. Хиршва подскочил на месте и настороженно огляделся. В этот раз все конечности были на месте, и он выдохнул сквозь зубы. Чертовы игры богов, а он-то думал, что Мира – добрая. Ничем не лучше своей ебанутой сестрицы. Кругом расстилался бесконечный пустынный пляж, морские волны ласкали белый песок, ясно светило солнце. А рядом на песке беспечно спал обнаженный, как и он сам, Северийн, подставив солнцу загорелую спину и подтянутый зад. Все неприятные, тягостные мысли покинули Хиршву при виде прекрасного сильного тела партнера. Пусть на время, но он затолкал их подальше. Совершенно бесконтрольно Хиршва протянул руку и огладил одно крепкое полушарие. Северийн что-то промычал во сне довольно и придвинулся ближе к Хиршве, явно подставляя свой роскошный филей. Хиршва любовно окинул взглядом все его красивое тело и, не утерпев, навалился на него сверху, жадно урча и беспорядочно покрывая широкую спину Северийна поцелуями. Тот содрогнулся сладко, просыпаясь, и пробубнил с наигранным недовольством: – Неугомонный… Когда уже ты натрахаешься-то? – Никогда, – выдохнул Хиршва, ныряя пальцами между полушарий, Северийн выставил зад повыше, заставляя Хиршву задохнуться от накатившего возбуждения. – Полегче… милый, – прошептал Северийн, растекаясь под ним безвольной амебой. А потом только постанывал довольно под уверенными, но осторожными толчками. Хиршва старался быть нежным, забивая в памяти навеянные картины из жуткого замка, стараясь забыть страшного Северийна из того сна. Этого ведь не было? Никогда не было и не будет, ведь не будет? Пусть Северийн останется таким, как сейчас, расслабленным, довольным – нормальным. Он ведь останется? Хиршву потянуло со страшной силой вон из этой реальности, он протестующе вскрикнул, цепляясь за Северийна, успел еще увидеть, как тот резко оборачивается и растерянно, испуганно смотрит на исчезающего Хиршву. – Нет! – заорал Хиршва и снова оказался в бесцветной мути безвременья. «Это та дорога, с которой вы сошли», – прошелестело в голове. Переполненный тоской и отчаянием – он так хотел назад, к Северу! – Хиршва закричал: – Какая еще дорога?! И почему – вы?! «Северийн следует за тобой, светом звезды. Он всегда будет идти за тобой. Он станет таким, как ты, и сейчас он тоже меняется…» – Зачем ты мучаешь меня?! Я ничего не сделал ужасного! Отпусти, я хочу к Северу! «Я хочу, чтобы ты понял, вернее, вспомнил свои же слова. Ты говорил когда-то в Синем замке, нельзя добиться блага сомнительными способами. Ты ведь знал это. Но что же ты сделал с несчастными во дворце? Разве это не сомнительные способы? Хочешь, я покажу, куда приведет тебя этот путь?» – снова этот мерзкий шелест в голове. Хиршва хотел заорать, что не хочет, не хочет ничего знать, оставьте меня уже в покое, ненавижу, достали! Но его снова выкинуло в очередную реальность. Он очутился во дворце, и все было так, как прежде, до появления Миры. Хиршва было, даже поверил на секунду, что все вернулось, он больше не в проклятых снах. Но все равно настораживало что-то. Он пристально наблюдал за Северийном, перешучивающимся со своим красавчиком-дружком, к которому Хиршва все время испытывал подавляемую ревность. Северийн вроде был такой же, как раньше, как всегда, и так же со страстью и восхищением смотрел на Хиршву. Но теперь, настороженный, Хиршва замечал какие-то мелкие, не бросающиеся в глаза изменения. Как хладнокровно Северийн избавился от неугодных ему придворных. Как спокойно, без всякого сожаления и грусти отпустил драгоценного своего дружка в Трию, тот принимал должность главы ордена. И казалось, тут же забыл о нем. А потом изменения становились все заметнее, Хиршве показывали картинки как будто в ускоренном режиме. Вот Северийн, довольный, несет подписанный указ от короля – он остался первым советником – и уже на следующий день в столице начинается передел собственности. Людей выгоняют из домов, маги отбирают лавки и магазины, все больше прав у магов, и все меньше у обычных людей. А вот еще картинка, через лет десять. Компания пьяных магов с хохотом громит таверну, один из магов вытаскивает дочку хозяина во двор и задирает ей юбку, она кричит, но никто не приходит ей на помощь. Люди бесправны и унижены. Вихрем проматываются еще несколько десятилетий, и внезапно Хиршва видит себя и Северийна на руинах столицы Карнеи. Кругом мрак, запустение, дым от пожарищ и вооруженные толпы магов шныряют по развалинам. Как это произошло?! Хиршва ужаснулся, увидев гниющие трупы на улицах, он ведь совсем не этого хотел! Он лишь хотел, чтобы маги и простые люди жили в мире. Но тот, из новой страшной реальности Хиршва был спокоен и безмятежен. И синий яростный сумасшедший свет навсегда поселился в его глазах. Он оглядывал развалины усмехаясь. А невозмутимый Северийн рядом, как всегда рядом, и это вселяло уверенность в Хиршву-из-видения. Северийн лениво процедил сквозь зубы: – Всегда хотел уничтожить этот гадюшник. В его глазах тоже светился синий неугасимый свет. Хиршва, тот Хиршва – он и не он – потянулся к Северийну, тот с довольной улыбкой обнял Хиршву. Они стояли и целовались на развалинах мира, будто ничего ужасного не происходило и ничего нет важнее этого поцелуя. А настоящий Хиршва орал от ужаса, глядя на то, во что превратился его Северийн. Север и так-то был не ягненком бессловесным, но теперь… Теперь это был убийца, палач, чудовище. Хиршву пробрал озноб, он собрал все силы и закричал мысленно: – Нет! И снова безвременье. И тишина и темнота. – Я не хочу. Стать. Чудовищем. – С трудом проговорил Хиршва. – Я не хочу, чтобы таким стал Север! Как это изменить, как остановить?! «Только ты сам можешь это сделать, – прошелестела темнота, – никто другой тебе не поможет». – Я не знаю как, – растерялся Хиршва. – что мне делать?! Темнота не ответила, и Хиршва снова оказался во власти видения. На этот раз, как понял Хиршва, ему показывали конец. Сперва снова промелькнули развалины столицы Карнеи, потом… потом они стояли на каком-то поле, усеянном трупами, Хиршва посмотрел вниз. В ногах у них валялся труп Лерана с открытыми, устремленными в небо глазами. Северийн носком сапога повернул его лицо в свою сторону. Сказал равнодушно: – Жаль, не успел трахнуть его рыжика. Хиршва из видения ответил незамедлительно и тоже равнодушно: – Ничего особенного. Дырка как дырка. Они переглянулись и усмехнулись понимающе. Еще сколько-то лет промелькнуло быстрым калейдоскопом, и наконец, Хиршва увидел то, от чего заледенело даже черствое сердце того Хиршвы-из-видений. Северийн отбивался от целой армии магов, но силы были неравны. Хиршва не успел совсем чуть-чуть, яростный и страшный Северийн погиб, утащив за собою многих, а озверевший Хиршва добил остальных нападающих, но все было кончено. Пара не может друг без друга… Хиршва, тот Хиршва-из-видений умер в тот же день, когда был убит Северийн. А настоящего, измученного видениями Хиршву выкинуло в коридор дворца перед дверями приемной советника, и в голове в последний раз прошелестело: «Это то, что ждет тебя, Хиршва. Если ты не изменишься». Хиршва чуть не упал, оперся о стену. Как будто чуя, что творится что-то неладное, из дверей выскочил Северийн и кинулся к нему. – Хирш, что? Ты валишься с ног! Пошли скорее, я тебя уложу… И сдались тебе эти придворные! Хиршва с удивлением понял – что здесь, в этой реальности, время не сдвинулось. Он вернулся в тот же момент, что и ушел. Это для него прошло несколько месяцев, даже лет, даже несколько жизней, для Северийна он никуда не пропадал. Проклятые игры богов. Проклятая жизнь! Хиршва вцепился в Северийна крепко, как только мог, и, удерживая рыдания, прошептал: – Я так соскучился, Север…