Отрицала

— Ракитина! — я сквозь сон слышу недовольный, хриплый крик своего брата, который луной раздается в моей голове, заставляя лениво открыть глаза. Я больше не делаю попыток встать, зная, чем это закончится и беспомощно окидываю взглядом комнату, останавливаясь на прикроватной тумбе, на которой покоится упаковка с синими таблетками и бутылка воды. Шатохин. Я улыбаюсь и выпиваю две таблетки. Обычно девушкам в виде подарков оставляют цветы, а мне косяки и таблетки. Может быть, нужно начинать верить в сказки Егора о том, что я «особенная». Я смеюсь. — Когда-нибудь у меня точно будет передозировка этой херней, — я снова улыбаюсь, ожидая эффект от препарата, закидывая упаковку в тумбу. Он наступает через минуту и я еще раз подмечаю, что таблетки слишком действенные, ведь мои препараты нужно принимать каждый час и они лишь притупляют острую боль и мне просто становится легче ходить, а не убирают ее полностью на несколько часов. — Ракитина! — я вздыхаю, закатывая глаза, но все же встаю с кровати и плетусь в гостиную. — Ты так орешь, как будто, если я сейчас не приду, тебя убьют, — я нахожу Егора в гостиной. — Почти, — парень лежит на диване, хватая воздух ртом и держится за голову. — Понятно, — я показательно цокаю, ищу в ящике на кухне упаковку аспирина и растворяю белую таблетку в стакане с водой, — максимум, что тебя убьет — это твое незнание своей меры, — я подаю ему стакан и он жадно осушает его, — как я вижу, день рождения подруги прошло прекрасно, — Егор смотрит на меня нашими с ним фирменными щенячьими глазками, а я улыбаюсь, показательно мотая головой. Иногда в наших взаимоотношениях с Егором было тяжело распознать в нас двойняшек, ведь кто-то из нас постоянно играл роль старшего. Мой брат даже в своем, казалось, достаточно сознательном возрасте оставался таким же веселым ребенком, взрослея лишь внешне. Правда, увлечения парня сменялись с «позависать с пацанами на турничках» на «позависать с пацанами в клубе, накидаться в хламину и забыть свое имя». Мы с Егором с четырнадцати лет живем вдвоем без родителей и я часто исполняю роль его матери, вычитывая за утренние приходы домой в пьяном помутнении и давая нужные ему советы, что ему очень не нравилось и он не мирится с этим до сих пор. Все же, несмотря на одинаковый возраст, жизненного опыта у меня намного больше, чем у него, ведь я с двенадцати лет вливалась в различные рэперские и скейтерские тусовки, следила за жизнями людей, слушала их истории и варилась в этом круглосуточно. — У тебя телефон разрывается, — Егор встает с дивана и направляется в душ, подмигивая мне, за что получает подзатыльник, от которого он хватается за голову, — блять, я ж с похмелья, что ты делаешь?! Я смеюсь и бегу к телефону, который танцует по тумбочке от разрывающей его мелодии. — Алло, — я беру трубку, когда вижу на экране знакомое имя. — Лина! — громкий женский голос врывается в мои уши. — Даша? — я смеюсь. — Лина, давай сегодня встретимся, умоляю, посидим где-нибудь! — Даша чуть ли не срывает голос. — Не кричи, — я улыбаюсь, хоть она этого и не видит, — давай встретимся. Мы договариваемся о встрече в одной из кофеен, хотя я уже знаю, что двумя чашками кофе это не ограничится, а вот десятью шотами вполне. Мы давно не виделись и ужасно соскучились друг за другом. Хотя мы и не были самыми близкими подругами, точнее перестали ими быть, когда я, никого не послушав, уехала в столицу в поисках лучшего, но на поддержу со стороны Даши я всегда могла рассчитывать, как и она на мою. Так и случается. Сначала мы безобидно беседуем обо всем и ни о чем и гоняем чаи в кофейне в центре, а потом наперегонки пьем один шот за другим под подбодряющие крики бармена. — Я выиграла, подруга! — Дашу уносит в далекие края от количества выпитого алкоголя и та вырывается на танцпол, захватывая меня с собой. Мы танцуем, пьем еще несколько коктейлей и ловим такси, ретируясь в другой ночной клуб. — Даша, знаешь, — я не могу связать два слова, — я целовалась с Бульваром Депо! — я откидываюсь на спинку кресла такси и смеюсь из-за того, что не смогла с первого раза выговорить творческий псевдоним Артема. — Че ты несешь, — Даша мотает головой, толкая меня в плечо. — Да что, не веришь?! — я вскидываю бровью, доставая из маленькой сумочки телефон, — Секунду! — я не с первого раза, но все же фокусируюсь на контактах и нажимаю на знакомое имя, — Звоню! — Ага, звони, — Даша недоверчиво смотрит на меня и тоже откидывается на спинку кресла, — стой! Блять, ты серьезно собралась звонить Шатохину?! — поздно, — Он же даже не возьмет, — ага, конечно. — Лина, что стряслось? — меня веселит сонный голос парня и я громко смеюсь. — Алло, — я громко икаю и прикрываю рот ладонью, — это Бульвар Депо? — я смотрю на Дашу, а та закрывает руками лицо. — О господи, — Артем громко вздыхает, вероятно осознавая мое состояние. — Стоять! Не сбрасывать! — я повышаю тон, — Докажи Даше что мы целовались! — Даша зло смотрит на меня, — Она не верит! — я передаю телефон Даше. Я смеюсь, сталкиваясь взглядом с удивленным таксистом, который словно узнает во мне девушку Голубина. От мыслей о нем я невольно притихаю, слушая разговор серьезной Даши и Артема. — Мы едем в клуб Игоря, — Даша выключает телефон и прячет себе в карман. — И что ты делаешь? — я показательно отворачиваюсь от девушки. Больше я не помню ничего, кроме того, что я выпила еще несколько коктейлей, час мучила посетителей клуба своими песнями, пока все пытались мне доказать, что караоке немного выше по улице, пока Даша извинялась перед каждым, и что меня кто-то выносил из ночного клуба на руках. Вероятно, утром, я не сразу открываю глаза, слышу как кто-то заходит в комнату и зашторивает окна плотными шторами, блокируя попадание света в комнату. — Сука, — я шиплю от боли в висках и открываю глаза. — И тебе доброе утро, — знакомый низкий голос действует, чуть ли не как обезболивающее. Я осматриваю комнату и фокусирую взгляд на силуэте посреди нее. — Артем, где я? — В квартире, — парень стоит передо мной в одних спортивных штанах и я залипаю на его татуировки, — выпей, — он показывает пальцем на прикроватную тумбу. Я нащупываю аспирин, затем две синие таблетки, выпивая их и растворяюсь на несколько секунд. — А что вчера было? — я решаюсь задать вопрос, наблюдая за тем, как Артем ухмыляется. — «Докажи Даше, что мы целовались!», «Тёма, я так тебя люблю!», — парень сопровождает карикатурные реплики забавными движениями, которые у него выходят очень забавно, но смеяться мне что-то совсем не хочется. — Блять, — в моей голове сплывают события ночи, я хватаюсь за голову и моментально заливаюсь краской, — какой стыд. — Расслабься, все в порядке, — Артем улыбается, — очухаешься, выходи, я что-нибудь организую поесть, — я киваю. Я еще минут десят валяюсь в кровати, распластавшись, словно морская звезда, сверля взглядом потолок и пытаясь восстановить ночь по хронологии, не упуская ни единой детали и ни единой реплики. Чертов алкоголь. Прохожусь по большой, но темноватой квартире, прежде чем нахожу Артема на кухне в попытках приготовить омлет. Вся квартира похожа на настоящую холостяцкую обитель. Видно, что рэпер бывает здесь крайне редко, так как все поверхности взялись десятком слоев пыли, а кроме яиц, недоеденного куска пиццы и апельсинового сока в холодильнике царила сплошная пустота. Единственным обжитым местом в огромной квартире была гостиная и то, из-за огромной плазмы и игровой приставки. Я несколько секунд залипаю на его спину и улавливаю сладкий запах травы. Он щекочет мое горло, вызывая непреодолимое желание сделать затяжку. Как давно я стала так зависима? Я прошу у парня косяк, на что получаю одобрение и затягиваюсь, проваливаясь в невесомость. — И все же, я бы не советовал мешать это с таблами, — он помотал головой, пока я делала очередную затяжку. На улице начинается дождь и прохлада, врывающаяся в квартиру из открытых окон, обволакивает каждый миллиметр моего тела, отражаясь мурашками на бледной коже. Я сижу на стуле в маленькой кухне, пью чай и курю страшно крепкие сигареты Артема, пока тот лениво листает ленту в телефоне напротив меня. — Зачем? — я решаюсь заговорить. — «Зачем» что? — он отрывается от телефона, переводя взгляд на меня, от которого я невольно поникаю: он тяжелый и холодный. Иногда кажется, что в нем живет две личности: одна — настоящий он, теплый, спокойный, с ним хочется проводить время и от взгляда которого хочется растаять, вторая же способна сравнять тебя с холодным мрамором лишь одним взглядом синих глаз. — Зачем ты забрал меня вчера, ведь ты мог просто отключиться и забить? — я тушу сигарету в пепельнице. — Не знаю, — он пожимает плечами и продолжает пялится в телефон. Дождь за окном усиливается в разы, как и моя боль, на время убранная таблетками, от чего я стискиваю зубы и закатываю глаза. В голове сейчас существует лишь один вопрос «чего ты от меня хочешь?». — Ты обращалась к врачам? — Артем подает мне две таблетки и сочувственно смотрит. Я положительно киваю, запивая их водой, хотя ни к каким врачам, кроме купленных костоправов Глеба и гинеколога, я не обращалась и близко. — Этими штуками передознуться легче, чем наркотой, — он держит в руках пластинку таблеток, — не злоупотребляй ими, — в его голосе чувствуется какая-то забота и переживание. — А зачем тебе обезболивающие? — я замечаю, как Артем поникает после заданного вопроса, нервно сглатывая. — На всякий случай лежат, — парень холодно отрезает и бегает глазами по кухне, пытаясь сфокусироваться на экране мобильного. — На всякий случай несколько десятков пачек? — я недоверчиво смотрю на Артема. Он ретируется в комнату, из которой недавно вышла я и я тихо иду за ним, захлопывая после себя дверь и ложась возле него. Кажется, кровать — это единственное место, где мы можем поговорить. Забавно. — Так зачем? — я смотрю на него, не отводя взгляд. — Последние полгода тело ноет от ужасной боли, — парень взъерошивает темные волосы, — по всему телу словно иголки каждый день гуляют, — он протыкает пальцами воздух, словно демонстрирует ранее сказанное, — я создал себе иллюзию, что обезболы не так пагубно влияют в больших дозах, как наркота, да и юзать двадцать четыре на семь я не могу, — Артем улыбается, — а пожить еще хочется, не все прелести жизни еще попробовал. — Каких например? — я не отрываю глаз от парня, бегая ими по его татуированному торсу. — Разных, — он улыбается, — к примеру, я никогда не любил, — он ухмыляется своей фразе, — ну или на крайняк, я никогда не прыгал с парашютом. Я вслушиваюсь в глухой шум пронзающих воздух капель дождя и стук наших сердец, бьющихся почти в унисон. Мне легко и просто с Артемом, я не чувствую себя неловко, скованно, я чувствую лишь полнейшее понимание, поддержку и комфорт, находясь с ним. Это, наверное, первый человек в моей жизни, с которым мне комфортно даже просто молчать, слушая тишину. — Знаешь, — Артем приподнимается и смотрит мне в глаза, пока я вопросительно смотрю в его, — я бы повторил то, что сделал на вечеринке, — он ухмыляется, а я вспоминаю поцелуй со вкусом виски и улыбаюсь. — Повтори, — я уверенно смотрю ему в глаза, чувствуя, как он тяжело дышит. Артем медлит, а потом нагло впивается в мои губы, нависая надо мной. На этот раз он не дразнит, не щекочет губы, а углубляет поцелуй, принимая власть надо мной в свои руки. Я теряю контроль над собой и запускаю пальцы в его темные волосы, обвивая ногами тело парня. Он явно властвует и меня это обижает. Я отрываюсь от его губ, переводя дыхание и переворачиваю Артема на спину, садясь на него, слегка елозя бедрами, от чего тот громко выдыхает. Меня это веселит и я невольно закусываю нижнюю губу. — Давай закончим начатое в моей квартире пару дней назад, — я ухмыляюсь, намекая на нашу маленькую игру. В глазах парня пляшут черти, он снова целует, не отрываясь, снимает с меня футболку, а у меня нет выбора. Сама предложила «поиграть». Я подчиняюсь, поднимая руки к потолку и такой ненужный кусок ткани улетает в неизвестном нам направлении. Артем молчит и ничего не делает. Он рассматривает мое лицо, шею, грудь, а я кладу руки на плечи шатена, рассматривая его слегка уставшее от жизни лицо, на которое попадает лишь седой свет от полной луны. Парень ловко возвращает меня на спину и покрывает тело влажными поцелуями: целует шею, затем ключицы. Порой он вглядывается в мои глаза и тяжело дышит, словно забывает, что нужно делать, но потом сразу возобновляет процесс, приходя в себя. Он слегка прикасается к бледной коже и это все снова становится похожим на незавершенную игру. Лямка кружевного бра предательски спадает с плеча. Артем проводит пальцем по моей руке, опускаясь с плеча к черненькой лямке, заставляя стаи мурашек бежать кросс по жемчужной коже. Он одним движением убирает мешающую ему ткань с моей груди и продолжает осторожно целовать. Температуру в комнате, наверное, сейчас можно сравнить с температурой в аду, но происходящее на белых простынях подобно раю. Он целует мои шрамы, аккуратно, словно боясь меня спугнуть и сделать больно, скользит губами по ребрам и неторопливо опускается ниже. Я закрываю глаза и тихо выдыхаю горячий воздух, когда его пальцы впиваются в кожу на моих ребрах, а губы добираются до мешающих джинс. Он не оставляет засосов, не кусает до полусмерти, он нежно целует измученную белую кожу, лишь иногда позволяя себе слегка кусать мои губы во время поцелуев. Он осторожен и чертовски привлекателен. От его прикосновений сердце приостанавливается и дыхание сбивается. Возбуждение пронзает воздух, накаляя его до предела и я не сдерживаю глухой умоляющий стон. — Что-что? — Артем ухмыляется, вероятно мысленно ликуя. — Артем, — я задыхаюсь от возбуждения и не могу ждать больше ни минуты, — не дразни меня, — я прикрываю глаза, в отчаянии сжимая простыни под собой. — Ну мы же продолжаем игру, верно? — парень подмигивает и возвращается к моим губам, жадно впиваясь в них. Артем, не разрывая поцелуй, расстегивает пуговицу моих джинс и они летят далеко за пределы «рая». Мы оба тяжело дышим, оба волнуемся и оба этого хотим. — Красивая татуировка, — он проводит пальцем по надписи внизу живота и это окончательно сносит мне крышу, вытягивая из меня еще один умоляющий стон, — что-что? — снова улыбается, чертов кайфолом. Я не успеваю моргнуть, как он оставляет меня полностью голой. Я на секунду смущаюсь, когда он проходится глазами по моему телу, прикусывая нижнюю губу. В голове пустота, а я чувствую себя, словно под действием каких-то сильных наркотиков. Хотя, отчасти это так и есть. Он стягивает с себя оставшуюся одежду, тоже оставаясь полностью голым. Здесь и сейчас я чувствую, что хочу только его, хочу, чтобы он наконец-то заполнил меня, хотя совсем не понимаю своих чувств к этому человеку. А это и не важно. Он останавливается, вглядываясь в мои глаза и убирает выбившуюся прядь моих волос за ухо. Я впиваюсь ногтями в его плечи, сверля его умоляющим взглядом. От невесомого возбуждения я словно тону в постели и забываюсь полностью. Я провожу ногтями по прессу парня, пока тот нависает надо мной и вырываю с его уст глухой, почти не слышимый стон. — Артем, — я выдыхаю его имя ему в губы, а он лишь сладко улыбается, делая вид, что ничего не услышал. — Ты что-то сказала? — игры не доведут его до добра. — Войди в меня уже, — последнее слово перерастает в громкий стон, когда я чувствую, как он заполняет меня и закрывает глаза, тихо рыча. Артем двигается спокойно и плавно, громко выдыхая и не принося мне совершенно никакого дискомфорта, лишь сплошное удовольствие, один за другим вытягивая из меня стоны, которые иногда перерастают в крик. Ускоряясь, Артем буквально вжимает меня в ткань белой простыни, пока я хватаюсь за нее, словно за глоток свежого воздуха. Кислорода в комнате катастрофически не хватает. От шатена пахнет крепкими сигаретами, утренним косяком, кофе и приторно-сладким одеколоном, от которого голова идет кругом. Мои пальцы блуждают по спине Артема, мысли путаются, пока тот расслабленно доводит меня до апогея. По телу разливается тепло, его сковывают легкие судороги, я чувствую приятные покалывания и в порыве царапаю Артему спину, выкрикивая его имя, которое заполняет собой неосвещенную комнату и впитывается в ее стены, наверное, навеки. Шатен глухо рычит и громко дышит мне в шею, буквально падая на меня, приземляясь на локти. — Кажется, мы сравняли счет, — он падает на смятые простыни возле меня и пытается отдышаться. Я мотаю головой и громко выдыхаю. Чертов дьявол. — Ты слишком любишь азартные игры, — я смотрю в потолок и слышу все еще тяжелое дыхание Артема. — Ты тоже, — я перевожу взгляд на Артема и встречаюсь с его голубыми глазами, словно смотрящими мне в душу, — не отрицай, — он проводит пальцем по моим губам и закрывает глаза, оставляя меня наедине со своими мыслями. Но я не хочу думать ни о чем. Как только дыхание парня выравнивается и он окончательно погружается в сон, я тоже позволяю себе расслабиться, прижимаясь к нему сильнее.