Отрицала

Он заговорил со мной только после того, как мы переступили порог загородного дома, в котором когда-то прогремела громкая тусовка, которую мы провели на кровати в одной из множества просторных комнат. — Пиццу будешь? — парень моментально меняет напряженную эмоцию на полное безразличие, и как ни в чем не бывало, падает на диван в поисках номера доставки. — Почему мы приехали сюда? — я рассматриваю знакомые стены. — Мне так захотелось, — Артем, не обращая внимания на мое присутствие, продолжает листать контакты. — Что с тобой? — я подхожу ближе к Артему. — Со мной все хорошо, — парень отвлекается на секунду от телефона, — если хочешь в душ — полотенца там есть, — указывает головой в сторону белой двери, — и найдешь там в комоде футболку. Вечер накрывает землю глухим куполом почти незаметно. Я выхожу из ванной в футболке, которая еле прикрывает бедра, не чувствуя никакого дискомфорта в присутствии парня, сидящего на кухне и уплетающего пиццу. — Присоединяйся, — Артем окидывает меня взглядом, облизывая сухие губы. Я сажусь за стойку посреди кухни, пока парень наливает белое вино в два больших бокала. — Способствует крепкому сну, — подмигивает и садится напротив. Я прикладываюсь к бокалу и чувствую прожигающий меня насквозь взгляд синих глаз. Артем ухмыляется, прокручивая между пальцами косяк. — Почему ты молчишь? — я тянусь к пицце, перехватывая кусок, который хотел забрать Артем. Он только пожимает плечами, выпуская из уст терпкий дым, который предательски щекочет горло. Разговор заходит в тупик и я, допивая вино, говорю Артему, что хочу отдохнуть, на что тот снова просто кивает. — Ты придешь ко мне? — я, надеясь на положительный ответ, несколько секунд стою в дверном проеме кухни. — Сладких снов, — парень тоже допивает свое вино и опускает голову вниз. Снова глупейшая неопределенность и напряжение повисают в хрустальной тишине огромного дома. Я по памяти нахожу темную комнату на втором этаже и падаю лицом в подушку, которая пахнет точь в точь как Артем. Видимо все, что осталось после вечеринки — это простыни на этой кровати. Сон опять отказывается посещать меня и я сажусь на знакомый подоконник, разглядывая ночной пейзаж за окном: темный лес и черное озеро, покрытое тонким шаром льда. Вокруг так тихо и спокойно. Внизу, скорее всего, уже уснул Артем, так и не дойдя ко мне. Никакого шума и утомляющей мозг городской суеты. Мне удается уснуть, но спустя время я все же просыпаюсь, наблюдая всю ту же ночь за окном. Видимо, полчаса сна для меня настолько много в последнее время, что мне кажется, что я проспала всю жизнь. Я слышу низкие голоса внизу, настораживаюсь и на цыпочках выхожу из комнаты. — Ты же понимаешь, что твоя сестра должна мне столько, сколько вам всем за всю вашу никчемную жизнь не заработать, — от мажущего голоса внутри вяжутся узлы. Я смотрю вниз и вижу Глеба, сидящего на диване в гостиной и Артема, формирующего две белых дорожки на стеклянном столике. Мое сердце словно складывается пополам, когда я слежу за «профессиональными» движениями руки шатена, а в голове один за одним проносятся кадры из моей столичной жизни. — Моя сестра ни в чем не виновата, ты сам виноват, ты сам себе должен, — Артем ловко скручивает сто долларовую купюру. — Меня не интересует, — Глеб делает то же. Я слышу неприятный звук, и два парня одновременно откидываются на спинки диванов друг напротив друга. — Оставь Лину в покое, я отдам тебе весь долг лично, — Артем чешет нос, не отрывая глаз от потолка. — Так не пойдет, брат, — Голубин громко смеется, — я хочу честную игру. — Только при условии, что Лина будет вне этой игры — я сделаю все, что ты попросишь, — речь парня путается, но он остается серьезным, — это наши ошибки и страдать из-за них она не должна, а тем более расплачиваться за эти проступки, — Глеб тихо ухмыляется, — ты и так знатно отыгрался на ней. — Ты как будто на кое-кому не отыгрывался в свое время, — Артем молчит, — почему ты так ее защищаешь? — Глеб тянется к стакану с янтарным напитком, — Зачем она тебе? — заливает темную жидкость в себя, даже не скривившись. — Рассчитываешь на то, что она слушает этот разговор? — Артем ухмыляется, окидывая стеклянными глазами комнату, пока я прячусь в темноте второго этажа. — Мне просто интересно, — блондин пожимает плечами, — чем тебя так зацепила эта куколка? — Мы в прошлом наделали кучу глупых ошибок, а сейчас ведем слишком нечестную игру, впутывая в это невинных людей, — парень отрезает и выпивает тот же напиток, только с горла стеклянной бутылки. — Неужели наш Шато влюбился в обычную шлюшку? — слова Голубина словно режут меня ножом и я невольно вспоминаю прошлую ночь и все его слова, выплюнутые в мое лицо, — Ты меня разочаровываешь, Шатохин, — Глеб покачал головой, — всегда сама безразличность, холод, похуизм, девушками разбрасываешь налево и направо, а тут какая-то худощавая моделька, которая даже не моделька, запала в твое сердце, — блондин громко смеется, — я впечатлен. — Закрой ебало, — даже сквозь кромешную тьму я могу разглядеть напряженные вены на шее Артема, его руки, сжатые в кулаки и залитые кровью глаза, — тебе напомнить про обычную шлюху? Или модель, которая даже не модель? Позволь тебе напомнить, что все, что переживаю я — переживаешь и ты, — по недовольному лицу Глеба становится ясно, что Артем напомнил ему о не самом лучшем эпизоде в их жизнях, — брат, — Артем самодовольно ухмыляется. — А позволь тебе напомнить, что ты все еще делаешь то, что скажу я, — блондин поворачивает шею, которая громко хрустит, — ну согласен, там очень красивое лицо и невероятное тело, — переводит тему и ухмыляется, словно пытаясь вывести Артема из себя, — я бы все отдал, чтобы еще разочек подержать ее в руках, — я еле сдерживаю громкие всхлипы, — только чтобы она не пыталась дать отпор. — А у Алисы есть что-то большее чем красивое лицо и невероятное тело? — шатен глухо смеется. Я настораживаюсь, пытаясь как можно сильнее вслушаться в разговор парней сквозь шум в голове. — Сводная сестра-дилер, — Глеб облизывает сухие губы и стирает с носа остатки белого порошка, — кстати, мне все еще интересно, как так получилось. — Ты знаешь, как так получилось, — парень не отрывает голову от потолка. Артем снова прикладывается к горлышку бутылки, а Глеб рассматривает ключи от своей машины, пока вещества в организмах парней смешиваются с их кровью. — Не трогай девчонку, — Артем поднимается с дивана, на секунду запинаясь, — пообещай, что не тронешь Лину и пальцем. — Я попробую больше не втягивать в это твою малыху, но время душит, Темыч, — Глеб тоже поднимается с дивана и парни выходят на улицу. Я захлопываю дверь комнаты, стекая по ней вниз, закрываю глаза ладонями и плачу навзрыд. Я плачу, потому что небесами именно мне определена такая жизнь: среди наркотиков, алкоголя, помутненного разума, секса, денег, лжи, фальши. Люди в моей жизни — тени без будущего, с тяжелым багажом прошлого, который они тащат сквозь года, даже не стараясь сбросить его со своих сломанных спин. Тени, что лишь наедине с собой, снимая все дорогие украшения, брендовые шмотки, холодные маски, превращаются в людей. Они топят себя в горах белого порошка и полях зеленой травы, вечно кому-то за что-то должны. Я не выбирала эту жизнь, но самостоятельно выбирала судьбу. Каждый день я просыпаюсь с мыслью о том, что я сама виновата в своих проблемах. Если мне вообще удается уснуть. Я сама виновата в том, что в моей жизни появились эти «тени», ведь можно же было обойтись без них? Можно было поступить и жить жизнью обычного студента, все проблемы которого сводятся к незакрытой сессии? Который ночами штудирует учебники, а днями отсыпается? Конечно можно было. Можно было выбрать любой путь, пока я стояла на той развилке, словно в преисподней. Но я оступилась и свернула в ад, связавшись в нем с самым Люцифером. И чья в этом вина? Моя и только моя. Я не могу винить в этом своего отца, не могу винить брата, не могу винить никого вокруг себя, даже Глеба. Это я привела себя к нему. Все мы — заложники прошлого. Оно не отпускает наши тела и души, сдавливает разум днем, заставляет просыпаться от удушья ночью. Каждый день мы ходим по девятому кругу ада, делая выбор между «спуститься ниже, или подняться выше». И, к сожалению, не всегда мы принимаем правильные решения. Я слышу тихие шаги и быстро укутываюсь в одеяло. Дверь комнаты тихо захлопывается изнутри и под весом пьяного тела прогибается кровать. Артем прижимается ко мне и дышит мне в шею, пока на мою подушку стекают горячие слезы, а нос блокирует воздух. — Я люблю тебя, — шепчет еле слышно, — даже под блядским кокаином.