Война

Сон тогда потерялся в мыслях и времени. Видеть Сыну, такого красивого и манящего, который все еще мягко сминал губы Донпе, так близко и ощущать его горячее дыхание прямо на своем лице - было верхом безумия и потайных желаний мальчика. Конечно, Донпе мечтал хоть раз поцеловать Сыну - но все эти желания были и оставались ими, запертыми в тайник, который он никогда не собирался открывать. Кто бы мог подумать, что именно Сыну и поцелует его? Донпе был расстерян. Не только потому что это его первый поцелуй и он не знал как правильно на него отвечать. Донпе не знал, что делать когда сталкиваешься с такой неожиданностью, тем более от того, от кого никак не ожидал, но на самом деле, в тайне, очень хотел и желал. Сон боялся, что это всё ему просто кажется. Он что, сошел с ума? Почему ему всё чаще кажется, что все произошедшее - это лишь видимость и галлюцинации? Донпе "очнулся" и "проснулся" только лишь, когда Сыну отстранился от него и наконец, перестал целовать его. Сон боялся посмотреть солдату в глаза. Возможно, Сыну посчитал отсуствие каких-либо эмоций и действий с его стороны, как отвращение или нежелание отвечать на поцелуй, но Донпе все же надеялся, что тот понял это, как самую обычную расстерянность. Сон, действительно, ужасно расстерялся и не мог даже определить происходит ли это всё в реальности. - Донпе... - начал мягко Хан, взяв ладонь Сона в свою - Донпе, я не знаю что ты чувствуешь ко мне и сильны ли твои чувства ко мне, также как сильны мои, но я все же скажу, - парень на минуту остановился, отводя сосредоточенный взгляд на одинокое дерево, стоящее неподалеку, так словно видел в нем Донпе, до того как он не встретил его. - Не может быть такой дружбы, Донпе. Потому что я не ощущаю к тебе того, что должен ощущать, если считаюсь другом для тебя. Мне жаль, если из-за меня и моих слов, ты почувствуешь себя оскорбленным или почувствуешь ко мне отвращение, но ты должен знать... - Донпе был не в себе и плохо слышал слова Сыну, ибо находился словно в каком-то неизвестном пространстве, где всё было в каком-то искаженном и непонятном виде. Донпе старался взять себя в руки и перестать от волнения дрожать, как осиновый лист, но это удавалось с превиликим трудом и не до конца. - Ты мне нравишься, цыпленок, - спустя некоторое время, после достаточно долгой паузы, как-то горько выплюнул он. Наверное, Сыну признаться в том, что ему понравился парень, пускай и совсем еще юный и красивый, словно девушка - было сложно. Именно поэтому, ему и было сложно справиться с этим волнующим его, чувством в груди. - Мне было так сложно в этом признаться, в первую очередь, самому себе. Мне никогда не нравился ни один парень, хотя я учился в военной школе, где только парни и учились. Донпе, ты другой. Ты особенный. Для меня, по крайней мере, уж точно. Ты не похож ни на кого, из тех кого я встречал. Я хочу защищать тебя ото всего, от чего только можно. Я хочу быть для тебя опорой. Не знаю, возможно ли это, но это очень важно для меня. Донпе, - Сыну взял и другую ладонь Сона в свою и поцеловал тыльную ее часть. У мальчика были очень нежные ладони и Сыну обожал трогать их. Ему казалось, что нет на свете кожи мягче и нежнее. У Сона же под ногами словно постепенно исчезала земля. Ему было слишком сложно верить в подлинность слов солдата. - Я люблю тебя. Ты мне не просто нравишься. Я это понял, когда стал больше времени проводить с тобой. Я встречался с двумя девушками и ни одна из них не могла побудить во мне такие чувства. Это не просто красивые слова, Донпе. С каждым разом, когда времени становится все меньше и меньше, и мы порой не видимся несколько дней, - я чувствую безумную тоску по тебе. Я возможно, сошел с ума, ведь это война, а я будущий командир, и должен вести солдатов за собой, а вместо этого я только и делаю, что думаю о тебе - но ты никак не выходишь у меня из головы. Прости, что врал тебе, строя из себя твоего друга, - Сыну как-то погрустнел, на минуту взглянув на Донпе, а потом снова отводя взгляд. - Сыну, - Донпе, казалось, что от такого признания старшего, он расплачется. Сон ощущал себя ужасно сентиментальным, но по другому не получалось. Слова Хана были усладой для его ушей и утешением. Всегда одинокий (с начала войны), грустный и опустошенный Донпе в миг превратился в жизнедаростного и счастливого мальчишку, каким он и был до ее начала. Эти изменения пришли с приходом Сыну в его жизнь, а точнее с тех пор, как Донпе наконец перестал его отталкивать. - Я поверить не могу в то, что ты чувствуешь это. Я ощущаю то же самое по отношению к тебе... - Сыну удивленно округлил глаза и сжал ладошки Донпе в своих больших, словно чувствуя с помощью них поддержку. - Ты мне очень нравишься, Сыну. И ты стал для меня всем, когда никого рядом не осталось. Ты спас меня от многого и до сих пор спасаешь, но в первую очередь - от одиночества. Я не думал, что когда-нибудь еще смогу хоть раз, искренне улыбнуться, но и в этот раз, ты заставил меня ошибиться. Спасибо за все то, что делал и все еще продолжаешь делать для меня, - Донпе мягко ему улыбнулся, а потом вновь задумался и сосредоточенно продолжил - Но я не могу дать тебе ни процента от того, что ты делаешь для меня. У меня нет ничего, что бы я мог тебе вернуть взамен... - Донпе, - перебил его Сыну и снова сжал его ладошки, тепло ему улыбался - Ты все еще не понял? Одно твое присуствие делает меня самым счастливым человеком. И я ни капли не преувеличиваю. Цыпленок, ты самый милый и добрый человек из всех, кого я встречал. Не думаю, что смогу хоть когда-то встретить такого человека. Мне всегда будет важно, как ты и что с тобой происходит. Пообещай мне, что и ты никогда не оставишь меня, - Сыну сказал это с такой строгостью и серьезностью, как в основном, говорил с солдатами, давая им поручения, когда Хан-старший был занят другим. - Обещаю, - также серьезно ответил Донпе - Я не смогу сделать это, даже если захочу, - засмеялся мальчик, а Сыну улыбнулся еще ярче и шире, когда услышал этот звонкий, словно колокольчик, смех Донпе. В следующую минуту, Сыну притянул тело Донпе и крепко его обнял. Из-за разницы в росте, Донпе пришлось поставить руки на талию солдата, а его лицо утыкалось ему в плечо. Старший же, мягко поглаживал Сона по спинке, поднимаясь выше и поглаживая его голову, перебирая мягкие волосы пальцами. Теперь, Донпе не было холодно. Он заразился теплом Сыну и теперь, и сам стал таким же теплым. Оба думали друг о друге. Донпе думал о том, что теперь он не одинок и что теперь у него есть человек, которому есть до него дело. А Сыну думал о том, как сильно он благодарен судьбе и обстоятельствам, что он встретил этого милого хрупкого мальчишку, за которым хотелось следить и заботиться. Пока можно было расслабиться и насладиться друг другом. Но до каких пор именно - никому не известно.