Я не хочу без тебя спать!

— А вот и я!— объявил Женя, проходя в комнату с обещаными вещами. — Женя, ты— чудо! Но вот нахера ж ты мне столько вещей припёр!? Я, будто, здесь остаюсь на всю жизнь!— выпучив глаза, произнёс Тимошенко. — А разве это не так?— вопросительно взглянул на него Мильковский. — В каком смысле? Кирилл ничего не понимал. Безусловно, ему приходилось оставаться у друга на ночёвку, бывало, что он находился у Жени неделями, но сейчас речь идёт о совсем другом деле. — Ну, как? Мы же теперь встречаемся?— уточнил хозяин квартиры. — Ну, да. — А влюблённые парочки обычно вместе живут... Вот и ты будешь жить теперь со мной! Или вы, зайчик, против? — А почему у тебя? А почему не у меня, например?— вскинув брови, продолжал спорить Кирилл. — Кирюшенька, я могу тебе привести сотню доводов, начиная от того, что моя квартира больше и звукоизоляция лучше, заканчивая, что ты— мой маленький котёнок и я тебе не выпущу никуда отсюда, но тебе же всё равно будет похуй на это, ведь, ты хочешь поспорить со мной. Так ведь? — Хм, как ты догадался? И что ты предлагаешь?— ухмыльнулся Бледный. — Ты будешь жить у меня! Иначе...— парень запнулся. — Иначе что? — Иначе я тебя выебу!— сморозил Мильковский, и оба прыснули от смеха.— К тому же, звукоизоляция здесь отменная... Будешь звать на помощь— не услышат...— прошептал Женя на ухо Кириллу, прикусывая мочку и заставляя парня содрогаться всем телом. — Это что, по-твоему, похоже на угрозу?— пошло взглянул на любовника Кирилл. — Нет, нууу... Выебу я тебя в любом случае, но если не будешь меня слушаться, то сделаю это крайне хуёво! Больно, типа! Так, чтобы тебе не понравилось!— пригрозил Женя, смотря прямо в глаза Тимошенко. Кирилл, подобно маленькому милому животному, сидел и с неким испугом смотрел на любимого. Эти слова его не только напугали, но и возбудили. Бледный показательно облизал верхнюю губу, и, закусив нижнюю, поднял глаза на нависшего над ним парня. Мильковский приблизился снова и вовлёк собеседника в очередной поцелуй. Мягкие, но сухие губы Кирилла не давали ему покоя. Он кусал их так, что становилось больно, но не до крови, чтобы не навредить своему мальчику. Женя считал милым, что у них достаточно большая разница в возрасте. Хотелось оберегать и греть этого маленького ребенка. "Какой он всё-таки глупенький и беззащитный..."— думал Женя. — Хорошо, я не против, Жень.— заканчивая поцелуй, произнёс парень. — Вот и договорились! Но у меня есть условие!— сказал Женя, вглядываясь в черты лица Кирилла, будто, он видит его впервые и необходимо запомнить всё до мельчайших подробностей. — Какое же? — С мужиками чужими не спать, не шлаться, а то устрою кузькину мать! Трах-тибидох будет! Вот если бы ты меня не знал, ты б ничего не понял, но ты же меня знаешь! Наказание последует!— жестикулировал парень,— Согласен?— игриво улыбнулся Мильковский. — По рукам, думаю, мне понравится...— предвкушая, Кирилл наклонил голову в бок и заёрзал на стуле. — Эй! Если будешь специально безобразничать— обижусь! Не делай так! — Хорошо. А вы, Евгений, садомазохист и извращенец оказывается! — А то! ***** Парни принялись пить чай, Мильковский на автомате хотел было включить телевизор, который обычно играл фоном, чтобы не было одному так скучно, но совершенно забыл про это. Он был увлечён Кириллом. Все мысли, что начинали существование в голове Жени моментально исчезали, как только тот видел улыбку возлюбленного. Он тонул в голубых глазах парня, просто утопал и его нельзя было спасти. Но ему это нравилось. Нет, правда! Плен, из которого не хочется выбираться, хочется быть только с ним, только сейчас, слушать только его и больше никого. Совершенно случайное признание и такой счастливый финал. Так только в сказках бывает! Нет, это всё-таки не сказка... Сказки всегда имеют свойство кончаться, а у них всё лишь начинается и, кажется, не закончится никогда. Повесть о двух влюблённых, что не имеет конца. Это ли не счастье? Сидеть с ним и шутить про то, что они теперь геи. Обычно, людям сложно это принять, но не им. Всё настолько легко и непринужденно, как будто, это так и было всегда. Будто, Шекспир ожил только для того лишь, чтобы написать историю их любви, что они сейчас играют. Подобно Ромео и Джульетте, но только Джульетты нет, но есть Кирилл. У Жени есть Кирилл. И совсем не важно, что потом: какая боль, какие слёзы, он ему нужен, значит, всё будет хорошо. Мягкий голос Тимошенко вывел Мильковского из размышлений, он буквально любовался парнем, но мог дословно воспроизвести всё, что говорил Кирилл. — Жеень? — М?- вздохнув, взглянул Мильковский на друга. — А ты правда меня любишь?— спросил тихо Кирилл. Такой нежный и невинный, такой кроткий и маленький, такой стеснительный мальчик смотрел на Женю с мольбой в глазах. Сердце замирало, Кирилл пытался понять, не сон ли это всё, не растает сейчас Мильковский? Ответы находились только в глазах Жени: тёплых и родных. — Ну, а как по-другому, Кирюш, как по-другому?— обнимая парня, на выдохе произносил Женя. Нет, всё же они прекрасно друг друга дополняют! Тимошенко любил всегда искренне, делал только то, что ему нравится. Он никогда бы не согласился на жизнь, что была бы ему не по душе, послал бы всех тех, кто заставлял его что-то делать. Будь то убираться или работать где-то без желания. Но Женя. Только для него он хотел быть лучше, его любовь бударажила и заставляла идти на уступки. Да что там говорить, он был готов начать убираться лишь для Мильковского. — Жень, я не достоин тебя. Ты хороший, добрый, отзывчивый, но я не такой. Прости меня... — Ой, не придумывай! В чём же это я тебя лучше!? — Ну, как в чём? Ты аккуратный, а я—нет, ты прекрасно готовишь, а я ничего не умею, да даже тексты песен у тебя лучше гораздо! — Вот за это я тебя и люблю! За то, что ты не такой идеальный. Поверь, я ведь тоже не лучше. Грешков за моей спиной раза в два больше, как минимум! Кирюш, нет святых! И я тебя люблю любым! А тексты песен у тебя прекрасные, не пизди...— ответил Мильковский сильнее, прижимая Кирилла в груди. Это могло бы продолжаться вечность, но сон— незаменимая вещь. Они оба жутко устали, день был слишком насыщенным. Словив ещё парочку поцелуев, Кирилл отправился прямеком в ванную. Процесс описания всех его дел, я думаю, мы можем пропустить, но вот то, что футболка выданная Кириллу была велика— факт. Обнаружил он это только непосредственно, когда начал натягивать. "Стоило бы поткачаться..."— недовольно твердил сам себе Бледный, но всё же, вскоре вышел из ванной. — Жееень...— протянул Кирилл. Мильковский старательно стелил кровать, а точнее простынь, не оставляя не единой "морщинки". — Да, моя принцесса?— спросил он, не отрываясь от своего занятия. — Короче, всё ок, но вот футболка большевата... — Ой, какой няшкаааа!!!— Мильковский повернулся к Бедному и расплылся в улыбке.— Иди сюда! Парень заключил в объятия второго и принялся целовать его. — Жень, мне кажется, что ты меня когда-нибудь зацелуешь на смерть!— нехотя освобождаясь, проговорил Тимошенко. — Хорошо, не буду!—вскинув брови, ответил Женя. — Нет! Продолжай!— возразил Бледный. Через какое-то время оба угомонились и удосужились лечь в кровать. Не возникло ни сколько вопросов по поводу совместного сна— обоим было понятно, что они к этому готовы. Может, к более смелым решениям— пока нет, но данный шаг казался настолько серьёзным, и в то же время простым, что обсуждения не требовал, за них это решили их души. Мильковский всячески поглаживал руки возлюбленного, а тот покрывал его щёку поцелуями. — Ой, бляяя....— тихо произнес Кирилл, лёжа в обнимку с Женей. — Что случилось?— с тревогой в голосе спросил Мильковский. — Мы как этиии... Сукааа... Как их там? Влюблённые... Подростки ебаные! — Тебя что-то не устраивает? — Нет, что ты? Именно поэтому мне это и нравится. Нельзя точно сказать, когда они погрузились в сон. Ясно лишь одно: говорить они могут сколько угодно. В такие моменты можно узнать, кто ты на самом деле. Когда ты влюбляешься, показываешь истинное "Я". Какой на самом деле есть. И совсем не важно каким будешь— весёлым или грустным, серьёзным или сопливым, идеальным или не очень. В любом случае— любимым.