***
Мильковский идёт по коридору сырого подъезда. Вокруг одна серость, что с каждым пролётом всё больше сгущается, превращаясь в дым. Парень не понимает, что происходит, но продолжает подниматься, зачем-то про себя считая ступеньки. Ровно пятьдесят две. Женя оборачивается и видит дверь собственной квартиры, напротив которой он остановился. Внутри что-то трескает, а сердце начинает бешено стучать. Спокойно. Это же твоя квартира. Кирилл дома должен быть. Сейчас он откроет дверь, и они пойдут пить чай, так ведь? Мильковский стучит в дверь, но никто не отзывантся, что его ещё больше напрягает. Он стучит ещё, но реакции по-прежнему никакой. Снова. Ещё раз. он начинает буквально колотить в дверь, но никто не открывает. Квартира очевидно пуста. Может, Кирилл не слышит? Музыкант уже начинает паниковать, когда дёргая на себя ручку двери, когда та не открывается. Пошарив в собственных карманах, Женя выуживает оттуда ключи, дрожащими руками, стараясь вставить их в замочную скважину. Его колотит от страха и какого-то непонятного предчувствия. Замок не поддаётся, а парень начинает с ещё большей силой и остервенением выкручивать его. Наконец, два поворота, и дверь отворяется. Мильковский, не успевая порадоваться этому, бежит в комнату, даже не разуваясь. Взгляд бегает с одной стороны в другую, пока певец, перекрывает всю квартиру в поисках Тимошенко. Пусто. Ни души. — Кирилл? — зовёт Женя, продолжая постоянно оглядываться, — Кирилл, это уже не смешно! Ты где? В ответ лишь тишина. Глупо было бы ещё надеяться, что младший здесь, поэтому парень выбегает прочь, оказываясь вновь в подъезде. Музыкант отчаянно озирается и начинает интуитивно подниматься вверх по лестнице. Пролёты он не считает, ни одна мысль в голове не удерживается. Будто зачарованный Женя добирается до последнего этажа, останавливаясь, как вкопанный. Перед глазами уже знакомый люк, через который можно выбраться на крышу дома. Мильковский только сейчас начинает думать, находя глазами валяющейся на полу массивный замок. Выход на крышу открыт. Как и всегда. Парень подрывается с места и лезет по специально приставленной лесенке вверх. На глаза наворачиваются слёзы не то от перенапряжения, не то от страха. Толкнув люк от себя, он влезает на крышу, почти забывая всё на свете. Тело прошибает болью, как он видит улыбающегося любовника, стоявшего на краю спиной к обрыву. Женя дышать даже перестаёт, разглядывая Бледного, голова уже не варит, а плечи вздрагивают. — Кирилл! — окликивает его парень, — Что ты делаешь? Кирилл, быстро слезь оттуда! Тимошенко в ответ молчит, не переставая улыбаться, но в выражении лица просматривается уйма боли и отчаяния. По щекам младшего стекают слёзы, но он не сдвигается с места ни на шаг. Мильковский хочет подойти к парню, но тот пресекает попытку, выставив руку вперёд, как бы запрещая двигаться. Женя покорно останавливается, выжидающе смотря Кириллу в заплаканные глаза. Бледный всхлипывает и улыбается ещё больше, желая унять моральную боль. — Кирилл, я не хотел, пойдём домой, я люблю тебя! — умоляюще от безысходности прошептал старший, — Прости, я хотел как лучше! — вскрикивает Мильковский, болезненно сжимаясь. Тимошенко ухмыляется, разочарованно глядя на возлюбленного. — Ты всё испортил. Кирилл падает с крыши, летя вниз с многоэтажки. Старший срывается с места и бежит к краю, начиная безостановочно рыдать. Из горла вырываются крики, руки и ноги дрожат так, что удержаться не получается, и парень падает на колени, закрывая лицо руками. Женя хочет разодрать ногтями свою кожу вклочья, он ненавидит себя. Перед глазами лишь одна картинка, и родной голос бьёт по ушам. Ты всё испортил.***
Мильковский просыпается весь в холодном поту от того, что кто-то активно трясёт его за плечи, успокаивающе нашёптывая «я здесь, тихо-тихо». По телу проходит дрожь. Так всегда делал Кирилл, пока Женя не закрылся и нашёл способ скрывать это, кусая подушку. Но никакого Кирилла перед глазами не было. Вместо него стояла обеспокоенная Полина, поглаживая музыканта. На его щеках остались дорожки от слёз, которые парень поспешил быстро смахнуть. Не хватало, чтобы ещё она это увидела. Девушка нерешительно усмехнулась. — Ты как? — спросила она, присаживаясь на край дивана подле Мильковского, — Что-то случилось? — уже более взволнованно произнесла Фаворская, не услышав ответ. — Прости. Не заморачивайся, всё хорошо, просто дурной сон, — слабо улыбнулся музыкант, потирая виски и зевая. — Точно? — нудоверчиво прищурилась певица. — Точно, порядок. — А я уже напугалась. Может… Кофе? — сказала Полина, ловя заспанный взгляд парня, которому, по видимому, уже ничего не хотелось, кроме как уснуть нормально на этот раз и больше не просыпаться. По нему было видно, что он категорически против, но как слиться, придумать не мог. Девушка уже успела пожалеть, что задала этот вопрос, ведь отказаться было бы невежливо, а потому она, похоже, поставила парня в неловкое положение. — Знаешь… А давай, — неожиданно энергично ответил Женя, вскакивая с дивана и разминая затекшую шею, — Я знаю одно местечко, тут недалеко, где ну очень вкусный кофе. Давно там не был. — Отлично! — воскликнула Фаворская, ликуя про себя, — Тогда пойдём? — улыбнулась она, на что музыкант кивнул, двигаясь в сторону выхода.***
Место и правда было хорошее. Кофейня оказалась очень уютной, оформленой в стиле лофт. В помещении был приглушённый свет, приятный для глаза, тёмные столы, плетённые стулья, стена с голым кирпичом. Мильковский прошёл внутрь, пропустив вперёд даму, которая начала с интересом разглядывать интерьер. Судя по всему, ей понравилось, когда Жене пришлось взять её за руку, чтобы повести к столику, иначе Полина так и осталась бы рассматривать всё посреди зала. Опустившись за столик ближе к стене, певец тут же подозвал официанта и привычно сделал заказ, представляющий из себя эспрессо. Фаворская же минут пять ещё изучала предложенный ассортимент в меню и в итоге выбрала ванильный латте с наводки всё того же официанта. Стрелки настенных часов показывали десять минут пятого, что заставило парня нахмуриться. Он, вроде, много сегодня спал, но по ощущениям снова будто неделю даже не ложился, чтобы глаза прикрыть. Полина заметила это и решила заговорить первой: — Не выспался? — Да нет, наверное, наоборот… — выдохнул Мильковский, переводя на неё взгляд. — Ну… А что хотя бы снилось? — спросила певица, лучезарно улыбаясь, когда как парня точно током ударило. — Так… — прошипел он, стараясь не вспоминать ранее упомянутое, — Расскажешь о себе? — девушка кивнула, не желая давить на собеседника, явно не настроенного рассказывать. Фаворская увлечённо начала говорить, подперев руками щёки. Мысли быстро сливались в предложения, составляя полноценный рассказ о себе с интересными фактами, по которому запросто можно было бы при желании написать эссе. Её голос приятно обволакивал уши, успокаивая. Женя первое время слушал её, стараясь отвлекаться на какие-то вещи время от времени, которые бы не давали ему целиком и полностью уйти в себя, а после и вовсе потерял нить монолога девушки, лишь кивая головой в паузах. Чувство умиротворённости накрыло парня с головой. Он уже совсем потерялся в собственных мыслях, пытаясь во всём разобраться. Полина нереальная, Полина необычная, Полина просто создана, чтобы сиять и блистать. Она определённо нравится Мильковскому, но не так, как хотелось бы. Для него она экзотичная, неординарная. Да, она очень красивая, но музыкант не хочет любить её, как любит Кирилла. Не хочет целовать, как раньше целовал Кирилла перед сном, когда бы тот засыпал, или сутра, когда он ещё спал. Не хочет смотреть, как лучики солнца играют в её волосах. Не хочет скользить по её телу пальцами, зацепляя кусочки белья. Не хочет думать, как сильно её любит, ведь не любит совсем. Певец просто не может так. И совсем делать нечего: либо в петлю лезь, либо забей. Она особенная, но Жене не нравится. Неужели так сложно полюбить её? Так было бы легче. Гораздо легче, хоть в голове всё это представляется чем-то из разряда фантики и невозможного. А Полина продолжала светить. Почему так ярко? Вспышкой озаряешь, а после уходишь, не так ли? — Ну, впрочем, я как все, — подытоживает певица, снова отчего-то улыбаясь. Мильковский понять не может, почему тоже начинает улыбаться. Девчонка кажется ему невероятно харизматичной, а слова её… смешными? Да, забавно слышать заблуждение других, касаемо себя самого любимого. Затянувшаяся пауза, которая должна была принести неловкость, заставляет Полину рассмеяться. Певец не понимает пару секунд, что происходит. Она закрывает ладошками лицо, заливисто смеясь. А он про себя замечает, что смеётся она очень заразительно. «Как все»? Нет, дорогая, ты особенная, раз это признаёшь. — Чего ты угараешь? — начинает хихикать и Женя, глядя на Фаворскую. — Эта тупая тишина меня раздражает. Я её хочу убить смехом! — отвечает девчонка, — Сраная тишина, получай пизды! — вставляет певица, отчего ещё больше прорывает на смех, не давая толком отдышаться. С Полиной хорошо. С Полиной весело. Девчонка просто комочек тепла в этом ужасном холоде, лучик солнца в беспросветной тьме. Мильковский всё больше понимает, что она, возможно, и есть его спасение. Парень очень хочет в это верить. Фаворская простая, не без своих заморочек, но хотя бы не зациклевается. Это пугает, ведь ему это чуждо. С Кириллом сложно, теперь ещё и больно, а с ней наоборот. Диалог непродуманный, эмоции искренние, слова честные, вот только нужных чувств нет. Женя успокаивает себя тем, что это пройдёт. С каких это пор чувства делятся на «нужные» и «ненужные»? Музыкант и сам не понимает, думает, что всё само как-нибудь разрешится. А Полина начинает всё больше привлекать как человек. В какой-то момент парень задумывается о том, что они с ней похожи. Вот только Фаворская — это он лет восемь назад. Взгляды, эмоции, мысли, суждения. Всё будто скопировано, но оформлено иначе. Ему приятно её слушать и даже, кажется, хочется, чтобы она продолжила. «Я увидел в горячах, Принесите мне мой счёт. Ты такая же, как я, Только глупая ещё.»***
— Нет, Полли, ты всё-таки не как все. — говорит Мильковский, провожая новую знакомую до дома, не желая отпускать по темноте одну. — Да? — парень молча кивает в ответ, — Ну значит я особенная, — хмыкает она, целуя Женю в щеку. До него всё доходит не сразу, будто в замедленной съёмке. Парень встаёт как вкопанный, а Фаворская тоже останавливается. Девчонка смотрит на него внимательно, стараясь считать эмоции, но ничего не понимает. Мильковский мнётся, будто что-то решая. Он знает одно — она не та, кто ему нужен, но та, кто мог бы стать временным убежищем. И эта одна лишь мысль вызывает тошноту. Выхода музыкант больше не видит, потому просто-напросто начинает говорить сходу, пытаясь сформулировать мысль по-нормальному. — Слушай… — выдыхает слегка смущённый музыкант, — Я… Я хотел сказать, ты мне понравилась, так что… Давай встретимся ещё разок, может?.. или кофе выпьем, если хочешь. Я бы хотел с тобой общаться. Даже, точнее сказать, больше, чем просто общаться, — выдавливает из себя Женя, на что певица округляет от удивления глаза, но в них в ту же секунду появляются искорки радости. — Я согласна, ты мне сразу понравился, — широко улыбается она. Теперь Женина очередь удивляться, — Пойдём ко мне? — Что, прямо сразу так? — чуть опешил Мильковский. — Да, ну, а что? Мы же взрослые люди. — кивает Фаворская, — Да ладно тебе, рано так рано. Ну хочешь, просто фильм посмотрим? — предлагает девчонка. — Я не против, — произнёс музыкант, на что Полина берёт его за руку и тащит во двор к нужному подъезду, хихикая с каких-то шуточек по пути. Жене больно думать о том, что где-то дома ждёт Кирилл. Жене больно думать о том, что Тимошенко остался один. Жене больно думать, что сейчас он подло развлекается с другой за спиной любимого. Жене больно думать.***
Бледный лежит на диване, листая ленту инстаграма от нечего делать. Весь день он только спал и курил, даже не удосужеваясь поесть. От голода уже тошнит, буквально наизнанку выворачивает, но парень этого не замечает. Точнее, не хочет замечать. Игнорировать проблему — упрямо не признавать поражение, хотя по итогу-то всё равно проиграешь. Вдруг глаза цепляются за фотографию, заставляя остановить бесцельное пролистывание. На снимке был Женя с какой-то девушкой в какой-то незнакомой квартире. Очевидно, рекламный пост? Или что это? Фан-аккаунт? Тимошенко делает глубокий вдох, чувствуя как болят прокуренные лёгкие, и начинает себя убеждать в том, что фотография старая, а его любовник сейчас очень занят на работе. Только вот, когда парень переходит в профиль девушки, с которого опубликовано фото, он понимает, что сделано оно сегодня. Бледный буквально слышит хруст и думает, что это ломаются его рёбра. Боль пронзает всё тело, а глаза начинают слезиться. Страшно? Обидно? Больно? Неимоверно. Кирилл не знает, как на это реагировать. Ему просто хочется кричать, но сил уже нет. Кирилл жмурится до звёзд в глазах. Успокоиться удаётся не сразу. Бледный смотрит ещё раз на фото и читает подпись внизу: «Между нами есть только один вопрос: как искали друг друга так долго?» А в комментариях парень замечает ответ самого Мильковского, отчего не в силах сдержать слёзы и кидает телефон куда-то в стену. Всхлипы разносятся по всей комнате, парень в истерике бьёт кулаками, не глядя. На экране айфона появляется большая трещина от жёсткого соприкосновения со стеной, а Кирилл чувствует, будто трещина на нём самом. Взяли, поиграли и бросили. Дисплей больше не функционирует, как и сам Тимошенко, а перед глазами стоят слова, написанные его любимым:«Вопрос решён ❤️»