Я не хочу без тебя спать!

Женя сидел на кресле, потягивая вишнёвый сок из гранёного стакана. Квартира Фаворской оказалась просторной и светлой, так как окна выходили на южную сторону. Весь интерьер комнат выполнен в пастельных тонах, приятных для глаз, а вещей не так много, но это не делает квартиру неуютной. Всё здесь какое-то особенное и необычное, как и сама хозяйка. Посуда причудливой формы и расцветки, нечасто встречающаяся в использовании. На окнах прозрачный сиреневатый тюль с минималистичным рисунком из блёсток и такой же надписью. «clair de lune… briller plus fort!» Парню даже нравится. Это как-то эстетично, сопоставляя с самой девчонкой. Либо фраза подобрана под неё, либо она старается соответствовать. Мильковский, от скуки рассуждая про себя на эту тему, всё же склоняется больше к первому варианту, ведь Полина слишком естественно себя ведёт, да и занавески выглядят новыми, как его размышления прерывает девушка, сбежавшая в комнату и плюхнувшаяся с разбегу на диван. Певец слегка в шоке провожает это зрелище взглядом, а потом, будто отмерая, начинает хохотать на пару с Фаворской, сам не зная отчего. Наверное, потому что она не такая, как все. С ней легко. С ней весело и беззаботно. С ней начинаешь потихоньку забываться, а вот это уже пугает. Женя всегда боялся потерять контроль, а тут появилась она на горизонте. Не лучшим, наверное, было решение зацепиться за неё, как за спасательный круг, когда этот ёбаный буёк и в любой момент может пойти ко дну. Он ожидал временное спасение, но в реале начинал понимать, что подписался на чёртовы американские горки. Певица динамичная. Почти как Кирилл, только версия усовершенствованная, с исправлением всех багов. Но вот именно от этого Мильковскому она и не нравится. И тем не менее, он продолжает соглашаться на всё, лишь бы избавить Бледного от самого себя. Потому что так надо. — Женя-я-я, — тянет Фаворская, пытаясь сесть по-человечески, — С тобой так круто, может, ты никуда не пойдёшь? — складывая руки в умоляющем жесте, спросила она. — Да мне особо и идти-то некуда, — усмехнулся своим мыслям музыкант, — Я квартиру перестал снимать уже, на студии хотел переконтоваться несколько дней и скоро уехать домой, в Украину. — слегка переделывая под себя всю историю, признался парень. — Тогда тем более! Оставайся у меня. Квартира большая, нам места хватит. Уедешь, когда захочешь. Зачем ты будешь на студии спать? Там неудобно, а я обещаю мягкие кровати и вкусные завтраки, — улыбнулась она, а Женя невольно вспомнил после упоминания «вкусных завтраков», как Кирилл чуть весь дом не спалил, пытаясь приготовить омлет. — Поль, мне очень неловко… — сталкиваясь с красноречивым неодобрением в глазах подруги, певец осёкся, — Ладно, уговорила. Спасибо тебе огромное, очень выручаешь! — Ура! — восклинула девчонка и запрыгала от счастья на месте, — Так, я пойду принесу тебе постельное бельё и всё такое, а ты пока что открой вино, это надо отпраздновать. — Какое вино? — нахмурился Мильковский. — Вот это, — перед глазами парня опустилась на стол бутылка игристого вина, вытащенная Фаворской из мини-бара, и прежде чем он хотел было возразить, девушка убежала в другую комнату. И он понимает, что попал. Понимает, что сделал неправильный выбор и несётся с библейской скоростью в бездну. Понимает, что дороги назад нет, но снова отшучивается перед самим собой. Что за тупая манера врать всем вокруг, когда всё ни капельки не радостно? Возможно, просто голова уже не может чисто физически соображать и генерировать адекватные мысли. А может, просто-напросто женин диагноз и правда давно установлен и всем уже известен, кроме него самого: слишком влюблён, что уйти не может. Только сам Мильковский этого признавать не желает. Закрывает уши руками, кричит, срывается ночами, но твёрдо стоит на своём. Всё ходит вокруг да около, а правде в глаза взглянуть боится. Совестно, страшно. Пусть всё к чертям летит и разобьётся вдребезги о дно, на котором оказался сам музыкант по собственному же желанию, но лишь бы не видеть правды. Жене уже самому непонятно, зачем всё это, он потерял свой ориентир и барахтается в болоте из мыслей, варится в своих проблемах в одиночку, но никого к себе не подпускает ни на шаг. Гордый. Упрямый. Тешить надеждами себя всё сложнее и сложнее, а потому парню кажется, что легче будет просто забыть. Кирилл поймёт, Кирилл простит, Кирилл умный мальчик и найдёт себе кого-нибудь получше, а всё это окажется для него горьким опытом. Так будет лучше для всех. Так будет лучше для него самого. Полина возвращается через несколько минут, достаёт штопор из серванта, хихикая из-за своей оплошности, что убежала и не позаботилась об открывашке, а певец смотрит нечитаемо на неё. Она уже не кажется ему такой, коей показалась с первого взгляда, но по-прежнему не нравится. Внешне красивая, а внутри — без заморочек, тот ещё пиздец. Снова проебался, при чём, по всем параметрам. Ощущение не из приятных. Слова девушки сливаются воедино, а в ушах гул, что даже ударить себя со всей дури хочется, только вот нельзя, что подумает хозяйка. Вместо этого он натянуто улыбается и энергично кивает, делая вид, что слушает. Снова ложь. Мильковский ненавидит себя за то, что так поступает. Он ненавидит себя за то, что так мало думает, но терпеть не может свои мысли ещё пуще. В глазах певицы он видит азарт и невольно вспоминает, как Тимошенко любил рассказывать ему о чём-то за ужином. Его потряхивает от этих воспоминаний, но останавливаться он даже не думает. Каждое такое воспоминание вызывает тепло в груди, а ему уж слишком холодно сейчас, чтобы отпустить мысли. Фаворской, кажется, и не очень-то важно вникать в человека. Любой другой бы на её месте заметил, что собеседник хоть телом и здесь, а разумом уже где-то в другом месте летает, где хорошо и спокойно, но она это мастерски игнорирует, что позавидовал бы любой самый отчаянный похуист. Так и сидят они минут двадцать, не воспринимая друг друга, думая каждый о своём, пока Полина не предлагает выпить. Женя легко справляется с пробкой на бутылке и разливает по бокалам красное полусладкое, стараясь прийти в себя и настроиться на диалог. Дальше так продолжаться не может. После нескольких глотков спиртного разговор начинает более менее клеиться, а после и вообще переходит на беседу старых друзей. Парень подмечает, насколько девчонка простая и позволяет себе расслабиться, но всё-таки тормоза до конца не отпуская. Она хорошая, но в нетрезвом состоянии сложно предсказать дальнейшие действия Фаворской. Мильковский немного разочаровывается, когда тупая маска светлой и радостной девочки чуть съезжает моментами с лица девушки, оголяя страхи. Типичный страх остаться одной. В затуманенном сознании музыкант складывает это на удивление быстро и чётко. Всё-таки она такая же, как все, система Жени дала сбой. Певец особо не расстраивается, ведь не испытывал и не испытывает никаких чувств к ней, кроме дружеского и профессионального интереса, в остальном — безразличие. По комнате часто разносится смех девушки. Полина часто смеётся, а ещё чаще смотрит в глаза как-то особо вызывающе и дерзко. Она пытается вывести парня на те же эмоции, а это она, чертовка, явно хорошо умеет. Музыкант не выдерживает и решает выйти на балкон покурить, а Фаворская прошмыгивает за ним. Девушка раскусывает кнопку на своей сигарете и наблюдает за Женей, склонившимся в аналогичном действии. Курят они в полной тишине, разглядывая тёмное небо, и это уже даже не напрягает. Похуй, абсолютно похуй. При чём, обоим. Мильковский хочет что-то сказать, но передумывает, наблюдая падающую звезду. Что за идиотская мода загадывать желание на падающую звезду? Это же абсурд. Она же прожила свой век и гаснет, а люди чему-то радуются. А чему — непонятно. Парень сталкивается с искрящейся парой глаз напротив. Очевидно, Полина считает иначе. Она из тех, кто в это верит, из тех, кто это любит. Мильковский ведёт плечами от холода и хмыкает про себя. А чего он хотел? Они все такие. Мечтатели, у которых вся долгая и счастливая жизнь впереди. И почему нет? Не они же решили эту жизнь перечеркнуть. Не они же сами себе воздух перекрывают. Не они же сейчас стоят на балконе и курят, потому что запутались. Распутаться не удастся, Женя это знает, а потому ещё глубже ныряет в горечь всего понимания ситуации. Он тебе не нужен, идиот, как и ты ему. Обойдёшься. Глупый мечтатель, который искал свою звезду с загаданым на неё желанием, которая была давно мертва. Чья это звезда была? Никак не твоя. Звезда твоя, вот она, рядом стоит и курит. Да, обычная. Да, не особенная, но, а ты как думал? Ты только этого и заслуживаешь. А ты всё в неведомые дали рвёшься. Угомонись, долбоёб, и посмотри наконец вокруг. У тебя уже ничего нет, её-то хоть не проеби. Сознание вторит промелькнувшей мысли. Теперь он знает точно: Фаворская обыкновенная, это просто он переоценивает людей. Теперь он знает, она обязательно поможет ему, а Кирилл должен разлюбить его как можно скорее. У его мальчика всё получится, он сильный, Женя в него верит. А вот от себя становится ещё более мерзко… «Но без кнопки сигареты в куртке. Забыть людей для нас легко, как потушить окурки. Потушить в ладонь твой гламур, А вот дискурс без интереса, Ты пуста, а ведёшь себя как принцесса! Ай, тоже мне!..»

***

Кирилл сам не помнил, как перебрался на кухню, но однако, сидел за столом и мерно помешивая остывающий чай в любимой кружке. Её подарил Женя, когда парень только переехал к нему на постоянное место жительства. Раньше это была любимая кружка Мильковского, но тот вздумал поделиться частичкой себя со своим возлюбленным. Как великодушно! Бледного в данный момент воротило от одной только мысли о музыканте, а чашку хотелось разбить на сотни мелких кусочков, чтобы невозможно было бы склеить. Но толку только от этого… Запах крепкого травяного чая ударил в нос. Женин, блять, любимый чай. Тимошенко с непонятной злобой и обидой схватил кружку и вылил всё содержимое оттуда в раковину, не желая больше терпеть это всё. В голове по-прежнему всё было непонятно, а потому хотелось выть от разочарования и боли, идентифицировать которую было не так уж и сложно, нежели странно. Кирилл тихонько усмехнулся, чувствуя как мысли оседают горечью на подкорке. Смыть это уже не получится никогда. Курить хотелось неимоверно, но парень не сдвинулся с места. Разум и без того был будто в едком дыму, что даже дышать сложно. Каждая мысль, каждый шаг отзывался болью во всём теле. Разве что в первом случае боль была моральная, а во втором — ментальная. Мильковский уже не его. Глупо было бы этого не признавать. И если бы сказать это самому себе не составляло бы сложности, то, наверное, сотни психотропных таблеток по типу персена и прочей лабуды остались бы целыми. Тимошенко не хочет кидаться в крайности, но постепенно понимает, что конец близится. Оба врут себе, что дальше будет лучше, а на деле ничерта это не так. Бледный всё осознаёт, а потому вновь и вновь пьет что-то от головы, комбинируя с успокоительным. Уже на подсознательном уровне знает, что хорошо не будет, но продолжает чего-то ждать, очевидно, когда уже станет легче. А легче всё никак не становится. «Хлебнувши стаканчик горя не в первый Моей любви вперемешку с кровью и спермой… И осуждающий лик Христа, По мне стекающий, как вода, Я таю, я навсегда Запомню, как было с тобою…

О-о, жизнь единственная моя ты…»

Кирилл устал. Кирилл заебался. Кирилл снова потерял смысл и не хочет жить. Эмоции не доставляют прежнего удовлетворения, когда раньше совсем неважно было какие это конкретно чувства, глваное, что чувства. Один этот факт означает, что ты ещё жив, а Кирилл больше не хочет. Да, может, у кого-то и переболит, кто-то и умеет перегореть, забыть и перечеркнуть, но только не он. Парень сам прекрасно понимает, что не справится без посторонней помощи, но он не хочет. Настолько всё осточертело, что даже банальная просьба о спасении кажется чем-то нереальным, за гранью представления. Стоило сразу прыгнуть ещё тогда на крыше, нет же блять… Бледный прокручивает одну и ту же мысль, а голове и с ужасом понимает, что ему уже безразлично. Совершенно плевать, будет ли кому-то потом грустно от этого. Совершенно плевать на то, что скажет Женя. Неправильно? Глупо? Эгоистично? По-детски? Да, но ему насрать. И даже полная апатия, завладевшая парнем, уже не пугает, а лишь так… Заставляет по коже пробежать мурашки, давая понять что ты ещё жив. Кирилла это бесит больше всего. Он ещё жив. Мильковский наверняка сейчас хорошо проводит время, пока Тимошенко, уставившись в одну точку, воспроизводит в своей голове образ любимого. Каждая черта намертво впечатана в память, что парень даже сумел бы нарисовать по памяти, не упустив ни одну родинку, морщинки и прочие мелочи. Ревность уже не кипит, сил на неё нет, как и на то, чтобы помыть чашку. Тимошенко слишком устал, чтобы разбираться, потому, просто плетётся в спальню и плюхается в кровать, которую даже застелил с утра со скуки. Холодно. Белые простыни, недавно перестеленные Женей, слегка измялись и, кажется, впитали в себя весь тот холод, который в принципе существует на этой чёртовой планете. Певец старается ни о чём не думать. Сейчас хочется только уснуть и больше не просыпаться. Окна не зашторены, поэтому в комнату проникает серебристый свет. Парень приоткрывает глаза, чтобы увидеть источник этого света. Слегка рассеянно Кирилл осматривает тёмное небо. За окном звёзды мерцают в темноте, а по центру красуется полная луна, заставляя засмотреться на себя. Кирилл обводит её взглядом и почему-то улыбается. Заразительно светит, чертовка!.. Больше парень сделать ничего не успевает, потому что веки смыкаются, и он крепко засыпает, впервые так хорошо за несколько недель.

***

Полина снова сидит напротив Мильковского, положив ногу на ногу, правда уже на кухне. С момента из знакомства прошло три дня, и девушка оказалась очень радушной хозяйкой, принимая гостя без каких-либо обязательств. Живут они душа в душу, но на откровения пока парень не решился. Не стоило так торопить события, так ведь? Вот только взгляд сегодня у Фаворской туманный, какой-то размытый. Женя сам не может понять, почему, но видит, как та напряжена. Точно что-то задумала. Переживать по этому поводу не хочется, поэтому певец всё сваливает на трудный день, жуя булку с чаем, но глубоко в душе понимает, что не в этом дело. Полина какая-то особо загадочная, и это не даёт покоя. Мильковский смотрит по разным сторонам в поисках каких-нибудь ловушек, но ничего не находит. Исходя из его соображений, убить его не собираются, а это уже хорошо. Или плохо?.. Углубляться в этот вопрос Женя не стал, понимая, что затянувшееся молчание будет некомфортно для обоих. — Ты сегодня такая красивая, — через силу улыбается певец, — иначе он уже не умеет и попросту не может. Видя, как губы Фаворской расцветают в ответной улыбке, он ликует про себя. Комплимент явно был в тему. — Спасибо, Жень, — отвечает девчонка, полодвигаясь к нему ближе, — Как день прошёл? — без особого интереса, а скорее ради приличия, спрашивает она. В глазах горят искорки, а с лица не стирается ярковыраженный азарт, чего только слепой не заметит. — Пойдёт, ничего особенного. — пожимает плечами музыкант и встаёт из-за стола, собираясь помыть чашку, как его останавливает Фаворская. — Ты лучше иди отдыхай, я сама помою. — Поль, да мне несложно… — хотел было возразить Мильковский, но девушка жестом показала не сопротивляться. — Я быстро, подожди пока что. Парень, не желая спорить, кивнул и пошёл в отданную ему гостевую комнату. Чем себя занять, Женя ума приложить не мог. Его телефон был почти наглухо разряжен, а потому стоял на зарядке без возможности утащить его куда-то в зал. Тем более, там скорее всего куча пропущенных и сообщений, а видеть это ой, как не хотелось. Мильковский тупо пялится на красиво обставленные полки, которые не успел ещё до конца изучить. Комната хоть и была не очень большой, но зато уютной. Взгляд зацепился за фотографию в рамке, стоящую на полке. На ней были изображены улыбающаяся Полина с каким-то парнем. У Жени по венам будто бы разряд тока пустили. Это её молодой человек? У неё кто-то есть? Почему-то и мысли такой не возникало до этого момента. Парень не мог и подумать, что, возможно рушит чью-то жизнь, кроме своей собственной. Не выдержав, он встал с кровати и подошёл к заветной фотографии, взяв её в руки. Написано ничего не было, кроме даты в правом нижнем углу. 28.08.2020. Несколько месяцев назад. Мильковскому стало стыдно и грустно от этого. Сколько жизней нужно разрушить на пути к счастью? Почему так происходит только у него? Никто такого не достоин, а уж тем более, эта солнечная девчонка. Музыкант разглядывал картинку, как будто не веря своим глазам. Дверь в комнату тихонько открылась и внутрь вошла Полина, улыбаясь. Но как только девушка заметила снимок в руках музыканта улыбка сразу же стёрлась. Глаза её наполнились жуткой печалью и даже обидой. Она с ненавистью глядела на фотографию, не говоря ни слова. — Поль… — окликнул её Женя, — Всё хорошо? — Нет. — отрезала певица, продолжая не моргая смотреть на фото, — Ничего не хорошо. В её глазах читалось столько отчаяния и тоски, что по телу певца пробежали мурашки. Он будто почувствовал её эмоции, болезненно отзывающиеся во всём теле. — Где ты это взял? — На полке стояла… — отозвался музыкант, — Полин, кто это? — Никто. Нет его для меня больше. — Фаворская, будто отмерев, прошла дальше в комнату и села на краешек разобранной кровати. — Это… Твой бывший парень?.. Вы расстались?.. — нерешительно предположил Мильковский, на что девчонка отрицательно покачала головой. Набираясь сил, она помолчала с полминуты и всё-таки сказала то, что хотела. — Нет. Его больше нет. Вообще нет. Он умер два месяца назад. — с наигранными нотками стали отчеканила девушка и тут же схватилась за собственную голову руками, безэмоционально глядя перед собой. Будто только что это осознала. Будто только что смогла сама себе в этом признаться. Слова повисли в воздухе и остались гулом в ушах. Женя почти физически почувствовал эту боль. Он не мог и слова вымолвить, всё это уж слишком сложно. Полина тоже молчала, опустив голову вниз. Музыкант понимал, что сейчас так нужно и перебивать её нельзя. Мильковский слушал тишину вместе с девушкой, не смея этого рушить. Минута. Две. Три. Четыре. Сколько прошло времени, никто не считал, но каждый точно знал, что именно столько нужно. — Прости, я не знал… — почти шёпотом сказал Женя. — Поцелуй меня, — уверенно произнесла в ответ девушка, подняв взгляд на него и оторвав руки от головы. — Что? — переспросил парень, думая, что ослышался. — Поцелуй меня, я тебя хочу, — невозмутимо повторила Фаворская, что у парня аж весь воздух из лёгких выбило. — Поль, тебе не кажется, что мы торопимся?.. Не кажется, что это просто спонтанное?.. — Нет, не кажется. — твёрдо произнесла она, почти умоляя глазами. Фаворская, не дожидаясь ответа, приближается к Жене и касается его губ своими. Он хочет отстраниться, но чувствует, как её рука сжимает его предплечье и понимает, что ей это нужно. Просто необходимо. Она хочет всего прямо сейчас, а певец не может ей отказать. Поцелуй выходит каким-то горьким, но обоим уже откровенно похуй. Мильковский знал, что если сделать это, то дороги назад не будет. Он знал, что они уже на финишной прямой двигаются от прошлого. От этого страшно. Хотелось ударить себя, обречённо понимая, что он её не любит. Кирилл этого не заслуживает. Никто такого не заслуживает, но по-другому никак. Нужно отрезать себе путь назад. Либо сейчас, либо уже никогда. Полина, кажется, тоже так считает. Смотрит ошалело, в глазах блестит решимость. Она знает, что если не сейчас, то она уже никогда не решится на это, просто не сможет. Слишком много в ней огня. Женя впивается в её губы снова, заваливая на кровать, срывая с девушки одежду. Тело поддатливое, отзывается на каждое касание. Мильковский трогает нагло, решительно, чтобы не возникло никаких сомнений. Так можно. Так нужно. Тёплые прикосновения дурманят Фаворской голову, что та срывается на тихие стоны, когда парень оставляет поцелуи на её шее, груди, впалом животе. Ласк много и мало одновременно, но обоим хватает. Музыкант скидывает с себя лишнюю одежду и раздевает до конца Полину, оставляя лишь носки на худом теле. На длинную прелюдию их не хватает, а потому, закинув её ноги себе на плечи, Женя резко входит и начинает втрахивать партнёршу в постель. Фаворская протяжно стонет, оглаживает оголённый торс парня, обвивая его руками. Слишком близко. Певица сбивчиво дышит, нашёптывает какие-то пошлые фразы, распаляя ещё больше. И он решает отдать всё полностью. Мильковский будто не знает, что такое «золотая середина», ему либо всё, либо ничего. Поэтому сейчас он целует девушку и падает в омут с головой без шанса на спасение. Утопает. Ритмичные движения, нежные стоны и смазанные поцелуи. Приятно, но только чисто физически. Жене противно осознавать, что дома его ждёт его маленький мальчик, который наивно верит, что он уехал по делам, а на деле сейчас с ней… Противно от самого себя. Он понимает, что оставаться уже нельзя. Мысли выводят, и поэтому парень начинает ещё быстрее двигать бёдрами, слыша, как меняется динамика и регистр стонов под собой. Фаворская извивается, комкает в руках белую простыню. Её откровенно уносит, и ей это нравится. Ощущения опьяняют обоих. Когда Мильковский останавливается, чтобы отдышаться, она не теряет время и валит его на кровать, седлая сверху. Парень кладёт свои руки ей на ягодицы, поддерживая и помогая двигаться, и сам забывается, когда она начинает двигаться вверх и вниз. «Звездной ночью на Луне ты кусаешь губы мне. Полупьяны, полураздеты — в Неверленде нет запретов. Я залипла на тебе, мы в магическом кольце Потеряли тени, в прочем, мы пропали уже точно.» Мильковский уже не может здраво мыслить, когда стоны девчонки учащаются, и она начинает его просить не останавливаться. Возбуждение пересиливает ненависть к себе, а просьбы сносят крышу окончательно. Ему объяснять не надо, с первого раза всё понятно. Музыкант наращивает темп до предела, и видит, как потряхивает Полину от кайфа. Несколько толчков и её тело сводят судороги оргазма. Женя ещё пару минут продолжает двигаться, а затем и сам кончает ей на живот, а обессиленная певица падает рядом с ним на постель. Дыхание сбито, сердце колотится, как бешеное. Оба лежат, пытаясь заново научиться нормально дышать. Фаворская прикрывает глаза, глотая воздух ртом. Говорить кажется уже ненужными излишками жизни. Женя понимает, что это конец, а потому, слова тоже будто бы застряли где-то в глотке. Уходит около пяти минут, чтобы прийти в себя окончательно, и только тогда Мильковский решается заговорить, глядя на расслабленную девушку. — Я завтра уезжаю в обед, — сообщает он, и Фаворская приоткрывает глаза, — Ты прости меня… — Я так понимаю, что ты уже всё решил, и отговаривать мне тебя уже смысла нет? — грустно хмыкает она, на что тот так же кивает. — У меня рейс в двенадцать дня, — уточняет парень, — Понимаешь, мы вместе не сможем. У нас не получится просто… — Да я это с первого дня поняла, — усмехнулась Полина, — Всё равно спасибо тебе за всё. А сейчас давай спать, я очень устала. — Фаворская накрыла их пледом, лежащим рядом, и дотянулась до выключателя, погасив свет, — Спокойной ночи. — Спокойной ночи, Поль, — улыбнулся Женя, понимая, насколько сам хочет спать. Темнота полностью окутала комнату. Девчонка быстро заснула и уже мирно сопела под боком. Только из окна шёл серебряный свет луны, очерчивающий профиль Полины, улыбающейся сновидениям. И всё-таки она необычная!.. Мильковский уже с сожалением признал, что не любит её. Она — именно та, которая нужна. Вот проблема только в том, что не ему. Для другого, видно, создана светить, пока луна будет покровительствовать ей.

clair de lune… briller plus fort!