Ремиссия

Понедельник, занятия в девять утра. Просто прекрасно. Вставать не пришлось, потому что Джотаро не ложился. Еле разлепил глаза, собрался. Ещё и сильно порезался утром, когда возился на кухне. Он обмотал пальцы и ладонь бинтом. Первой парой — общая биология. Опять заменяет Хигашиката. Раньше он лишь ненадолго заглядывал к ним, когда просил Саичи, а теперь ведет семинары. Саичи заболел, что ли? Слег из-за того, что батрачил в трех университетах одновременно? Джотаро тоже хочет куда-нибудь слечь. На парту, под парту, всё равно. Упасть и не вставать. До конца пары осталось дотерпеть всего ничего. Уж его точно не спросят. По общей биологии у него пятерки, а Хигашиката, кажется, не спрашивает отличников. И он нехило так обомлел в пятницу, когда увидел Star Platinum. Может, не испугался, но к Джотаро не сунется. Хигашиката задумчиво водит пальцем по фамилиям в журнале. — Куджо. Не объяснишь нам принципиальную схему митоза? Джотаро бы объяснил ему, что к чему. Он встает из-за парты, идет к доске. Как же достало. Они что, до сих пор повторяют школьную программу? — Нарисуй схему... если можешь, — говорит Хигашиката, когда замечает бинт на его руке. — На всякий случай держи маркер. А потом поговорим про мейоз. Красный маркер. Он больше напоминает лезвие: конец такой же тонкий и острый. Джотаро рисует на белой доске большой круг — это будет клетка. Закрашивает пустоту красным, давит сильнее, и... Он рисует новые круги — следующую фазу деления, — ещё и ещё. И не может двинуть рукой, не может закрасить их. Не сегодня. Не может себя заставить. Порез на руке раскрывается, щиплет. Наверняка останется новый шрам. Хигашиката смотрит на Джотаро с такой надеждой, что почти жаль его разочаровывать. — Я не выучил, — заявляет Джотаро и кладет маркер на стол. Кто-то на задних партах издевательски охает. — Не выучил? — Нет. Хигашиката по-доброму усмехается. — Да ладно, вы же это проходили. Просто попробуй рассуждать логичес... — Неа, — грубо перебивает Джотаро. — Ни черта не знаю. Поставьте двойку. Хигашиката хмурится, поправляет очки. Сверлит его взглядом. Ну конечно, наверняка с ним такое впервые. Студент отказывается отвечать и согласен на двояк. — Не так быстро, — деловито говорит он, шуршит страницами журнала. — Если не можешь вспомнить, садись. Подойдешь после пары. Твою мать. Это ещё хуже, чем двойка. Джотаро пытается не скалиться, но Хигашиката замечает его перекошенное лицо. — А продолжит... хм-м-м... Ямашита. Джотаро снова грохается за парту. Ай, промазал. Хотелось грохнуться под неё. Остаток занятия он пытается забыть про ноющую боль в руке, а ещё — держать голову над партой. И всё равно его периодически отрубает. Под конец пары Джотаро просыпается оттого, что его медлительный сосед выдвигается к двери. Всегда последний. Джотаро приходит в себя, начинает собираться. И понимает, что остался один на один с Хигашикатой. А он совсем этого не хотел. Черт. Тот прикрывает дверь в аудиторию, подходит к соседней парте. — Ты ведь всё знал, — говорит Хигашиката. Его глаза до противного ярко блестят за очками. Слишком верит в своих учеников, ага. Здоровой рукой Джотаро запихивает учебник в рюкзак. — И? — Тогда почему не ответил? Впервые такое вижу. Хигашиката заглядывает Джотаро в лицо. Будто ему правда интересно. Ох ты ж боже, какой участливый. Оно и видно, что у него всё впервые. Студенты ещё не успели доканать, вот он и пытается найти подход к каждому первому. Быстро выдохнется. — Мне хреново, вот и всё. Теперь отпустите? Хигашиката морщится от его выражений. Задумчиво барабанит пальцами по столу. — Может, я могу чем-то помочь? — Нет. — Я врач, в конце концов. Студенты, пациенты... я в ответе за каждого. — Он сует руки в карманы пиджака. — Я что угодно могу исцелить, восстановить, перекроить — кроме самого себя. Можно сказать, возвращаю материю назад во времени. Так что... готов хоть сейчас подлечить стандом. — Он косится на больную руку Джотаро. Джотаро ничего не отвечает, только сует тетрадь в рюкзак. Хигашиката подходит к нему. — Ты так сильно поранился? — Прошу прощения, но это не Ваше дело. Хигашиката смотрит на белую марлю с засохшей кровью. — Заражения крови не боишься? Раз тебе так плохо, видимо, ты палец раскроил до мяса. — Вы не... Всё происходит мгновенно. Руку Джотаро хватает другая, призрачная. Она светится. Боль тут же стихает, растворяется в этом сиянии. Разрубленная кожа соединяется заново, будто новая. Он шевелит пальцем. Не больно. И теперь палец сгибается. Джотаро пялится на Хигашикату и разматывает марлю. Не показалось. Рука цела. — Другое дело, — довольно говорит Хигашиката, глядя на свою работу. — Что Вы... — Просто подлечил, ну. Обращайся. От его самодовольства скрипят зубы. Джотаро недобро усмехается. Ему и правда полегчало, но он не просил о помощи. И он не собирается благодарить этого выскочку. — Врач, а лечите стандом. Вы же хирург? — Ага. — Пластический? — Кардиохирург, — резко отвечает Джоске. — А. Простите, не расслышал, когда Вы рассказывали о себе, — язвит Джотаро. — Говорю же, хреново мне. Ещё и на ухо туговат. — Зато рефлексы у тебя что надо, да? Подкол за подкол, значит. Джотаро резко застегивает рюкзак. — Слушайте, я Вам станд показал только за тем, чтобы Вы потом на паре не кричали, если вдруг его увидите. Ясно? Конечно, истинные причины были другими: Джотаро проверял, не связан ли Хигашиката с Дио. Но самому Хигашикате знать об этом необязательно. — Следи за языком, — сердится тот. — Я всё ещё твой преподаватель. — Да. Заменяющий. — Может, и так. Но не дай бог я замечу, что ты, не знаю... останавливаешь время, чтобы списать на тесте. Джотаро фыркает и надевает рюкзак. — Забудьте. Дрянная способность. Но хотя бы со сверхсилой, сверхточностью и сверхскоростью в придачу. Нет, он не решил похвастаться. Просто хочет, чтобы Хигашиката знал, перед кем выделывается. — Разве? Я бы всё за такую способность отдал, когда был в твоем возрасте. Джотаро и отдал всё. Всё, что было: поплатился. — Осторожнее с желаниями, — бурчит он и идет к двери, но не успевает повернуть ручку. — И всё равно мы в одной лодке, — говорит Хигашиката напоследок. — Так что... Если нужна будет помощь, обращайся. Джотаро безразлично кивает. Знает, что помощь ему не понадобится, и искать он никого не станет. От этой мнимой доброты сводит челюсть. Хигашиката слишком верит, и это невыносимо. Ведь взрослый мужик. Сколько ему? Под тридцать? Уже должен был понять, что к чему в этой жизни. Джотаро впервые видит врача-оптимиста, не пришибленного работой. А может, это его жизнелюбие — напускное. Не поймешь, что он за человек на самом деле. Врач. Джотаро ничуть не удивился бы, окажись он пластическим хирургом. Зарплаты у них отменные, да и у самого Хигашикаты лицо под стать: выточенное, смазливое. А он решил лечить сердца. Сосуды. Джотаро молча закрывает дверь и уходит.