Ремиссия

Когда Джоске пишет Джотаро СМС, руки у него трясутся так же сильно, как и вчера. Джостар поднялся с ним в квартиру. Его... отец. Да? Так он должен был называть этого человека, этого старика. Если бы только не видел его впервые. Он не уверен, стоило ли соглашаться на встречу. Фантастика: ни с того ни с сего позвонил какой-то мужик, представился его отцом. Сколько бы Джоске не выпытывал у мамы, что за человек был его отец, она всегда недоговаривала. Джоске впервые услышал его голос. Глаза заслезились ещё во время разговора по телефону. То ли от обиды, то ли от радости. Стыдно даже. Внутри всё горько сжалось: он почувствовал себя забытым в магазине ребёнком, про которого вспомнили через двадцать восемь лет. Выходит, мама даже не сказала отцу о нем. Не дала выбора: остаться с ними или уйти. Говорить с Джостаром вживую — совсем другое. Горели его голубые глаза, такие же, как у Джоске; он так же увлеченно махал руками, и его голос тоже грубел, когда он говорил серьёзно. Страшно похожи и страшно незнакомы. Они уселись на кухне за чаем, вдоволь пошутили и пережили первую неловкость — Джоске всё переживал, что Джостар заметит кофейное пятно на чашке, — и тот рассказал, как нашел Джоске. Он приехал в Токио по делам компании, остановился у дочери и внука. Планировал завершить переговоры с партнерами и уехать. Но однажды за ужином внук заговорил об учебе, назвал фамилию преподавателя. Редкую фамилию. Такую же, как и у женщины, которую любил Джостар. Он не смог бы уехать, не узнав. Порасспрашивал внука, навел справки, и... Джоске слушает историю от начала до конца, но не понимает. Он преподавал у этого внука?.. — Его зовут Джотаро, — говорит Джостар. — Джотаро Куджо. Может, вспомнишь такого. Моя дочь, Холли, вышла замуж за японца и сменила фамилию. Джоске застывает от ужаса. Такого не бывает. Это ошибка. Оговорка. Он бы заверил себя, что это однофамилец, полный тезка. Но за всю жизнь он преподавал только одному Джотаро Куджо. — Буду рад, если однажды ты познакомишься с ними... Захочешь познакомиться. Джостар хочет познакомить их с Джотаро во второй раз. Так вот, какие у него были «проблемы в семье». Джоске сидит в онемении, пытается скрыть ошарашенное выражение лица за чашкой, и не может поверить. Но если... если это всё правда — не мог же Джостар ничего напутать? — то... теперь проблемы есть и у Джоске. Будто мало того, что Джостар ошарашил его новостью о своем завещании и наследстве. Внезапном и незаслуженном. Джоске так ему и заявляет, но Джостар решает не ссориться, переводит тему. После этого Джоске старается закончить встречу поскорее. Джостар рассказывает ему ещё немного о себе и слушает, что ему рассказывают в ответ. Они пытаются забыть о завещании и семье Куджо. В какой-то момент Джоске начинает долго смотреть на настенные часы, и Джостар понимает намек. Собирается уходить. Приходил отец. Пил с ним чай. Джоске провожает его до парковки, и они прощаются. Джостар неловко приобнимает его. — Даже если мы больше не увидимся... Я хочу, чтобы ты не держал на меня зла. Джоске замирает. Так же неловко кладет руки ему на спину. — Я... уже взрослый, — говорит он, но чувствует себя на шестнадцать. — Нам с мамой было нелегко, да. Но я постарался оставить детские обиды позади. Он не уверен, что говорит правду. Перед тем, как сесть в машину, Джостар обнимает его крепче, смотрит влажными глазами. Расстается с тем, кого никогда не видел. Машина выезжает со двора, и Джоске машет ей вслед. Джостар оставил ему визитку, телефон, почту. Всегда на связи. Только не последние двадцать восемь лет. *** Джоске бездумно пялится на экран телефона. Он обещал себе, что поспит, обдумает всё как следует, и только потом решит, что сообщить Джотаро. На свежую голову. Не вышло. Он почти не спал. Наконец Джоске пишет ему сообщение, зовет к себе в понедельник. Джотаро вообще согласится? Поймет, в чем дело? Сердце ёкает, когда через минуту приходит ответ. «Хорошо». Джоске понятия не имеет, что скажет ему. Что им надо перестать видеться? Смешно. Особенно, если вскоре они могут встретиться за одним обеденным столом. А может, это Джотаро скажет, что больше не хочет его видеть. Он уже должен был понять, из-за кого в их доме случился переполох. Да, на это вся надежда. Джоске больше не видит его на парах, но это не значит, что Джотаро вдруг перестал быть девятнадцатилетним студентом. И если он больше не увидит его в своей квартире, Джотаро не перестанет быть его племянником. В понедельник Джотаро приходит к нему сам не свой. Он какой-то бледный. Вот-вот выронит рюкзак. — Эй, ты чего? — спрашивает Джоске с порога. Тянет руки, чтобы придержать Джотаро, забрать у него рюкзак. — Всё нормально, — бормочет он и отдает вещи. — Просто устал. — Тогда... присядь, а? Воды хочешь? Джотаро соглашается, усаживается на диване. Джоске приносит ему стакан воды, садится рядом и ждет, когда Джотаро придет в себя. Только бы не подавился. — Меня отец нашел, — говорит Джоске дрожащим голосом. — Которого я никогда не видел. Джотаро застывает. Его лицо ничего не выражает. — Он п-пришел просто... увидеться. Сказал, что случайно узнал обо мне много лет спустя. Сейчас он приехал в Японию по делам, но скоро уедет домой, в Штаты. — Джоске отворачивается. — Ещё рассказал, что вписал меня в завещание. И хочет, чтобы я познакомился с его дочерью и вну... — Он сказал, как их зовут? Тишина. Джоске поворачивается и видит, как Джотаро сжимает пустой стакан. — Да. Это у него пересохло в горле. — Я видел вас в тот день, — невозмутимо говорит Джотаро, — у твоего дома. Хотел зайти к тебе. — Но я... я ведь сказал, что у меня дела... Джотаро пожимает плечами. — День был паршивый. — И что нам теперь делать?! — Джоске стонет, бьет себя ладонью по лбу, встает с дивана. — Это должно прекра... Джотаро хватает его за руку, заставляет посмотреть на него. Джоске помнит этот взгляд: так Джотаро смотрел, когда спрашивал о Дио Брандо, когда зажал Джоске в аудитории и хотел проломить им доску. — Что ты сказал? — Пальцы впиваются в его запястье. — Повтори. Джоске грозно нависает над ним. — Я говорю, что больше не могу тебя... Джотаро тянет его на себя, заставляет грохнуться на диван. Придвигается устрашающе близко, обхватывает голову Джоске. У него горячие, потные ладони. — Тебя... Прямо в глаза. Такие же голубые, как и у него. Это выше его сил. Джоске слишком привык, что он прячется за очками, а Джотаро — за козырьком фуражки. — Ты даже не можешь сказать это мне в лицо. — Какая, блин, разница! Если мы не перестанем, твоя сем... Джоске пытается вывернуться из его хватки, сцепляется с ним. Джотаро резко давит ему на руки, заводит их ему за голову, и валит Джоске на диван. — Только попробуй. — Ты хоть понимаешь, что происходит?! — Джоске брыкается. — Мало того, что я загляделся на вчерашнего школьника, а тут ещё и... Нам, блин, просто сигналят сверху! Огромными маяками! — Заткнись. Сам говорил, что не помнишь, когда тебе в последний раз было так хорошо. — Речь не обо мне! Я неправильно поступаю с то... — Мне кошмары перестали сниться только после того, как я встретил тебя. Заткнись и не говори мне, что это неправильно. Джоске шумно дышит и замирает. Понятия не имеет, что на это возразить. Джотаро видит, что он не сопротивляется, и отпускает его руки. А потом падает сверху. Он придерживает себя, старается не задавить Джоске, и обнимает за шею, щекотно тычется в неё носом, как маленький. Спасается от кошмаров. — У меня и так ничего нет, — шепчет он. — Я не позволю деду всё отобрать. И тебе тоже. Джоске лежит и не двигается. Он тоже думал об этом. Думал, что его жизнь начала налаживаться, и всё тут же пошло прахом. Джотаро давит на него, еле дает вздохнуть, и он взаправду может проломить им диван, если захочет. Всё, что захочет. Джотаро и сам был сломан: Джоске представить не мог, как была обезображена его кожа, и тем более не мог представить, как Египет обезобразил его изнутри. Джотаро не любил об этом говорить. Замкнутый, вредный, угрюмый. Ругался и курил. Не подпускал к себе. Гнал Джоске отдыхать, если тот часами засиживался над диссертацией. Поддавался на уговоры и играл с ним в приставку, хотя его страшно раздражали джойстики. Испуганно прижимался к нему, когда дремал, а потом делал вид, что этого не было. Джоске не сможет без него. Он странно шмыгает носом, и Джотаро шевелится: неловко изворачивается, чтобы оттянуть ворот своей футболки, показывает Джоске спину. Там родинка в форме звезды. — Вот это — единственное, что нас роднит, — шипит Джотаро. — Что? У меня... такая же родинка на спине... — Как и у всех в нашем роду. Ты бы заметил раньше, если бы хоть раз нормально раздел меня. Джоске стонет. Он не хотел спешить, не хотел, чтобы они набрасывались друг на друга. Это и так происходило часто. Он старше. Он должен был понимать, что творил, и убедиться, что никто из них не пожалеет. Ждал, когда замены у морских биологов сотрутся из его памяти. Когда Джотаро одумается и ужаснется от того, во что они ввязались. И когда к Джоске придет смелость показать ему свои шрамы. — Виноват. Джотаро легонько пихает его в плечо. — Теперь расхлебывай. Что будешь делать с отцом, которого знать не знал? — Без понятия, — бормочет Джоске. — Он так внезапно заявился. Я не знал его. Всю жизнь думал, что лучше не знать. Это не так больно. А теперь... — Он задумывается. — Теперь это просто формальность. Он скоро уедет и вернется к жене, да? Может, я больше его не увижу, но... хотя бы узнаю. Если пойду ему навстречу. Джотаро неловко поворачивает голову, смотрит на него. — Лучше так, чем ничего? Иногда он говорил о своей маме, но никогда не вспоминал отца. Как и Джоске. — Да. Да, пожалуй, — отвечает он, хорошо подумав. — Но я боюсь, что твоя семья всё узнает. Поэтому я не стану идти к... Джотаро хватает его за подбородок. — Это твой единственный шанс. — Но... — Моя мама хочет тебя видеть. На деда мне всё равно, но он сидит и переживает, что ты его ненавидишь. Треплет ей нервы. Джоске убирает его руку. — Хочешь, чтобы я с ними встретился? — Нет, но я знаю их. Они не успокоятся, пока не получат свое. — Ах. Так вот, в кого ты такой. Джотаро бурчит себе под нос что-то невнятное, слезает с него. — Придешь, не знаю, на ужин, подыграешь. Сделаешь вид, что едва знаешь меня. Дед порыдает тебе в плечо, мама обнимет. Все успокоятся к чертям собачьим, потом дед уедет в Штаты. И всё будет, как было. На твоих условиях. — А ты думал об этом больше меня. Джотаро пожимает плечами, нащупывает в кармане пачку сигарет. Потом отдергивает руку: вспоминает, что Джоске просил курить на балконе. Тогда он сам тянется к карманам Джотаро, и тот позволяет вытащить сигареты, зажигалку. Джоске подносит сигарету к его губам и поджигает. Джотаро затягивается, закрывает глаза, льнет к его руке. Больше никто не видит его таким. Для семьи он другой. А теперь Джоске должен будет оказаться среди них, ничем не выдать себя. Но он не знает его, как племянника. Для него есть Джотаро. И он хочет для него покоя. — У меня только одна просьба. Если что-то пойдет не так, ты спасешь меня. Джотаро долго, долго смотрит на него, и выдыхает дым. — Я всегда возвращаю долги.