Обсидиан и Янтарь

Хакс был его бездонным колодцем. Хакс был его неубывающим источником. Тьма окутывала его, струясь легчайшим шелком вокруг — словно кокон, плотный и густой. Сплетаясь в причудливые узоры, мрак покрывал его тело бережно и легко, следуя за ним неотрывно, безмолвно. Это было восхитительно — чувствовать, видеть это. Ощущать, как пульсирует страсть в этом вихре, водовороте эмоций, ощущать, как зарождается новый поток тьмы, оборачиваясь в мысли, превращаясь в слова. Кайло был благодарен Силе за это. Аура Хакса была действительно завораживающей. Иногда, в редкие дни и ночи, кокон тьмы сливался с его черной формой, казалось, обращая его изящную фигуру в устрашающее, но прекрасное стихийное бедствие. Рен ликовал, зная, что это зрелище — лишь для его глаз. И для его прикосновений. Каждый глоток его тьмы был подобен последнему вздоху — им невозможно было насытиться. Она растекается по его телу, как истома, она стонет в его крови и костях, сводит легкие, когда в порыве своей трапезы он зарывается лицом в эти ослепляющие, но меркнущие в темноте янтарные волосы. Его тьма, горячая, пульсирующая, теперь поднимается внутри него самого, неукротимо бушует, как беспощадные моря Камино. В какой-то момент она достигает своего пика — и вновь очередная порция растворяется в его венах, питая Силу лучше любых эмоций. Лучше любого страха, лучше любого гнева. Так, как могла лишь чужая тьма. Хакс в эти моменты всегда отворачивается, словно ему омерзительна сама мысль о том, что Рен становится сильнее за его счет. Что Рен пьет, словно обезумевший в пустыне путник, нечто эфемерное, скрытое в нем, что Рен держит его обмякшее на нем тело по-прежнему крепко, грубо и почти болезненно впивается в его талию пальцами. Словно ему омерзительно видеть, как Рен сытым взглядом провожает его, мимолетно поглаживая распухшие губы. Омерзительно слышать, как Рен хриплым голосом назначает новую встречу, слепо купаясь в своем превосходстве. Ему никогда не увидеть, как стала крива его прежде статная походка и не понять, насколько впавшими стали его щеки. Хакс ждет того дня, когда Кайло выпьет его до дна. Он мечтает лишь о том, что тот умрет следом, иссохнув от голода и жажды.