Обсидиан и Янтарь

— Здесь твое место, — вкрадчиво говорит Рен, и в его голосе — редкое удовлетворение. Мрак тронного зала не скрывает его облаченного в черные одежды тела, что так развязно и беспечно расположилось на монолитном троне. Он не прячет, как наслаждается свои положением — и забыв о прежней аскетичности, он вызывающе, почти горделиво оглаживает ладонью новые черно-красные одежды. Его расслабленность могла бы стать слабостью, но новый Верховный лидер еще более силен, чем предыдущий. И прекрасно знает всю величину преданности его подчиненных. Мундир Хакса поражает своей белизной: прикоснись к ней — почувствуешь холод снегов. Это то, что новый гранд-маршал носит с гордостью, почти удушающим высокомерием. Каждый шов на его одежде был заслужен, пропитан достоинством. Черная шинель обесценилась за один миг, звание «генерал» теперь звучало смехотворно подобно глупой шутке, и не произносилось по его приказу вовсе. Хакс стоит по правую руку Кайло: место, где могут быть лишь самые приближенные советники. Место, где он оказался первым — и будет последним. Так легко наклониться к его уху, искусно шептать советы, сладкой патокой льющиеся с языка, затуманить голову жарким дыханием, легкой хрипотцой. Верховный лидер мудр, но удивительно наивен. И не замечает, что каждый его жест — чужой. Хакс тихо посмеивается рядом, отвечая Рену теплым и нежным взглядом. Управлять Галактикой через посредника еще легче, чем он думал. И просыпаться, разрушая давние грезы, слишком больно.

***

— Здесь твое место, — восхищенно шепчет Рен, и в его голосе — превосходство и скрытая угроза. Черные простыни ласкающе обнимают обнаженное тело, с истомой лежащее на кровати. Он был уязвим, открыт для любого удара, но это — заблуждение. Верховный лидер неприкосновенен. И отлично знает всю глубину страха его подчиненных. Оголенная кожа Хакса поражает своей белизной, но притронься к ней — почувствуешь тепло разгоряченного тела. Это то, что он ненавидит, о чем думает с болезненным гневом и стыдом. Он не смотрит на себя, потому что знает, как видны нам нем чужие отметины — недавние грубые прикосновения оставили осязаемый и грязный след. Хакс лежит к нему так близко — легко наклониться к нему и вновь впиться в истерзанные губы, а после сжать в стальных объятиях, желая почувствовать его мягкость и трепет. Вот что он получил: вместо трона — постель, вместо уважения и почета — свирепые ласки. Верховный лидер жесток, холоден и ни капли не наивен: он видит, как противны и омерзительны Хаксу его прикосновения, как копится на дне его взгляда отвращение, готовое сорваться вниз по щекам со злыми слезами, как ненавистно и с затаенной печалью смотрит на висящую рядом шинель. И как старается быстрее заснуть, не чувствуя тяжести властных оков.