Жизнь после смерти

      Паркер обладал техническим складом ума и немалыми познаниями в физике, теории вероятности и прочих точных науках. Поэтому ни в какую судьбу, богов или Вселенную он не верил. Зато Вселенная его прекрасно слышала и, кажется, имела на Человека-паука свои планы. Как и ещё один совершенно реальный человек, о присутствии которого Питер не знал и паучье чутьё его молчало.       День дружелюбного соседа был совсем не героическим и кардинально отличался от того, как представляют будни суперлюдей в комиксах и фильмах. Питер проспал, безмятежно посапывая в подушку под надрывающийся будильник. Затем вскочил, торопливо оделся, путая левый и правый кроссовки, и побежал в школу.       От завтрака пришлось отказаться: Мэй ещё не вернулась с ночной смены, а ему самому было некогда что-то наспех готовить.       Опаздывать Питер не любил. Понимал, что ничего особенно не потеряет — первым уроком была физика, в которой Паркер преуспел, без ложной скромности, даже больше учителя. Проблема заключалась в том, что Питер был ответственным. Он не мог зевнуть и неторопливо нарезать себе сэндвич, решив прийти ко второму уроку. Кроме того, Питеру нравилось учиться. Даже когда вся тема была давно изучена самостоятельно или когда доставали «крутые ребята» — Флэш Томпсон и его банда. Питер все равно любил школу и лучше неё он видел лишь возможность получать знания в высшем учебном заведении.       Так что, переобувшись буквально на бегу, Питер поспешил на занятия. Только на середине пути он понял, что было бы быстрее долететь на паутине и переодеться в школьном туалете. Впрочем, опоздал он лишь на пару минут, извинился перед учителем и занял своё место рядом с Нэдом, шёпотом усмехнувшимся: «Опять проспал».       Больше ничего неординарного в школе и не происходило. Все уроки прошли по расписанию — никаких замен, даже тестов никто не проводил. Во время перерыва на обед двух друзей все также привычно обсмеяла «звёздная» команда Томпсона. Сами Питер и Нэд только усмехнулись и уткнулись в свои тарелки, торопясь пообедать.       Паркер иногда задумывался, почему он до сих пор позволяет издеваться над собой и его лучшим другом, ведь теперь у него была возможность постоять за себя. Вот уже больше полугода он обладал невероятной мощью, которая позволила бы ему справиться даже с настоящей угрозой уровня Мстителей. Флеш же был простым школьником, пусть и в хорошей форме. Тем не менее, Питер предпочитал отмалчиваться.       Копаясь в себе, он постепенно приходил к выводу, что ему просто-напросто стыдно применять неожиданно обрушившийся на него дар для разрешения столь бытовых проблем. Побить одноклассника с паучьей силой? Выглядело так же недостойно, как, например, клеить девчонок, пользуясь супергеройской популярностью.       Что-то Питер ни разу не видел, как Капитан Америка подсаживался к красоткам в баре и говорил: «Привет, знаете кто я? Хотите поразвлечься? Если понимаете, о чём я». Одна мысль о таком заставляла улыбаться.       К слову, Капитан был для Питера живым примером для подражания. В некоторых моментах он был достаточно старомоден, но его мораль и высокие убеждения на самом деле восхищали мальчишку. Многие считали Стива Роджерса неисправимым занудой. В школах, когда проходили уроки, посвящённые его истории, или когда включали наставляющие записи с изображением Капитана, учащиеся откровенно зевали. Только не Питер.       Он хотел походить на Кэпа, быть таким же благородным и даже лучше. Роджерс был военным, прошедшим Вторую Мировую войну. Он не вступал в драку зазря и всячески пытался избежать столкновений, но в пылу сражения Капитан убивал своих врагов. Питер же поклялся именем покойного дяди, что никогда и ни за что не прервёт чужую жизнь. Это было его правило, которому он неукоснительно следовал.       Какими бы отвратительными ни были поступки врага, Питер не считал себя вправе решать его судьбу без суда и следствия. Он не знал, что сподвигло другого человека на жестокость или глупость. Быть может на то существовали причины. Кроме того, даже у самого отъявленного негодяя могли быть жена, дети и голодная с утра кошечка. Человек-паук не собирался брать на себя столь высокую ответственность — ни сейчас, ни когда-либо ещё.       За такими размышлениями обед и закончился. Нэд не удивлялся задумчивости друга, и даже, к чести, не лез в душу. Кажется, он и сам размышлял о чём-то своём, потому как в класс ребята возвращались молча.       Когда прозвенел последний на сегодня звонок, Питер попрощался с другом и направился прямиком домой. Под мышкой его был зажат старый видеопроигрыватель, списанный одним из школьных классов. Технику признали совершенно негодной, но Питер знал, что некоторые его детали ещё можно использовать, чем и собирался заняться в свободное время.       Он планировал отнести проигрыватель домой, сделать вид, что садится за уроки, и умчать на патрулирование улиц, в надежде, что сегодня подвернётся дело более ответственное, чем мелкая кража или помощь старым леди.       Питер свернул на нужную улицу и подошёл к многоквартирному дому, в котором он жил вместе со своей тётей. На противоположной стороне дороги стоял сверкающий дороговизной автомобиль, которые обычно не парковались в не очень благополучных районах, как этот. Рядом ничего кроме мелких проходных магазинчиков и жилых домов, в которых аренда была не столь высока, как несколькими кварталами дальше. Посему жили здесь такие, как Паркер — люди не очень обеспеченные.       Так что Питер решил, что владелец этого авто просто заблудился или это чей-то дальний родственник, в кои-то веки решил навестить свою бабушку.       Питер зашёл внутрь дома, доехал на лифте до нужного этажа и направился к двери своей квартиры. В белом наушнике, который парень не вытаскивал всю дорогу, играл лёгкий рок, больше попадающий под определение попсового.       Отперев дверь ключом, Питер зашёл и захлопнул её за собой, небрежно кидая на пол рюкзак. Кто-то сидел на диване, но Питер не особенно смотрел по сторонам. Наверняка, это была Мэй, кто же ещё? Паучье чутьё молчало, а значит, в его жизни просто не могло произойти ничего экстраординарного.       — Привет, Мэй, — подал голос он, краем глаза подмечая, как женщина повернулась в его сторону.       — Привет, — отозвалась она и, после несколько затяжной паузы, добавила: — Как дела в школе?       Питер положил честно добытый видеопроигрыватель на стол и направился к двери своей комнаты. Попутно он решил поделиться с Мэй единственным событием, которое выбивалось из колеи серых будней:       — Нормально. Перед домом такая чумовая тачка!       Он повернул голову, чтобы уловить реакцию тёти, и глаза его несдержанно округлились. Мэй была не одна. И это не тот случай, когда случайно застукиваешь кого-то с кем-то без одежды. Хотя, Питер мог поклясться, что лучше бы увидел тётиного любовника.       На диване с самым невозмутимым видом сидел Тони Старк. Железный человек собственной персоной! Сидел рядом с Мэй, в их с Питером квартире, на их диване, сжимая в руке кусочек финикового пирога.       Быть может, Питер и хотел походить на Капитана Америку, но истинным объектом его восхищения всегда оставался Тони Старк. Тот не был образцом морали, как и не был отягощён муками совести от всего, в чём был замешан или в чём его подозревали представители новостных каналов. Питер и сам не мог понять, почему продолжает восхищаться Железным человеком. Вроде бы он вырос, и детская восторженность должна была сойти на нет. Но вот он стоит, старшеклассник-вундеркинд, и не может даже прикрыть рот, распахнувшийся в изумлении.       Неловкое молчание решил нарушить сам мистер Старк:       — О, мистер Паркер! — произнёс он столь же буднично, словно Питер был одним из сотрудников Stark Industries, которого он видел почти каждый день.       Тем не менее, это помогло Питеру выйти из ступора. Он сделал шаг вперёд, ближе к дивану с улыбающейся Мэй, вытащил наушник из уха и, растерянно улыбнувшись, выдохнул:       — Что? Что вы тут… за… и…       Звуки и буквы, вылетавшие изо рта Паркера, никак не желали складываться в слова. Он продолжал улыбаться, не в силах сдержать невероятную радость, которая накрыла его с момента осознания, кто именно сидел перед ним, но продолжал нести нечто абсолютно бессвязное. Этот щенячий восторг также не приносил Питеру уверенности, а только больше смущал его и сбивал с толку.       Почему он так реагировал? Конечно, Тони Старк не каждый день наведывался к простым школьникам из Квинса, но ведь Паркер каждый день мечтал о том, что Железный человек, лидер Мстителей, заметит его и позовёт с собой. Каждый день он буквально репетировал разговор с ним, а сейчас только и смог промямлить:       — Здрастье, я Питер.       — Тони, — кратко представился в ответ Старк, и одно это было комично.       Кто, чёрт возьми, в здравом уме мог не знать Железного человека? Одного из богатейших и могущественных людей Земли?       В голове не укладывалось другое. Откуда Старк мог знать его, обычного человека из совсем не выдающейся семьи? Когда Питер представлял себе встречу с Мстителями, он всегда был в костюме, тщательно скрывающий свою личность даже от своих будущих коллег. И он совсем не предполагал, что столкнётся с кем-то из супергероев у себя дома, вернувшись с рядовых занятий после школы.       — Вы… что вас к нам привело?       — Заехал познакомиться, — улыбнулся Тони, заставляя сердце Питера биться ещё чаще.       Мэй что-то проговаривала ему одними губами, но её племянник был настолько взволнован, что не мог прочитать этого. Зато отчётливо увидел подмигивание Тони, когда тот проговорил:       — Получил мой имейл, да?       Питер был в дикой растерянности и не только не знал, что делать, но и не понимал, что происходит. Откуда Железный человек его узнал? Почему Мэй такая счастливая? Что это ещё за подмигивания? И, главное, откуда у Тони Старка этот огромный фиолетовый синяк на весь глаз? Почему-то первой дурацкой мыслью было то, что Железного человека попытались ограбить на подходе к его, Питера, дому.       Парень едва заметно сморгнул наваждение и скрестил руки на груди, закрываясь от накрывшей его неловкости.       — Да, — совсем неуверенно проговорил он, почти вопрошая, а не утверждая.       Лгать Питер не особенно-то и умел, но разве можно было поступить иначе, когда твой кумир просит тебя о таком невинном обмане?       — Да… насчёт… — чуть более уверенно продолжил он, но был спасён вопросом нетерпеливой тёти.       — И не сказал мне про грант?       — А, про грант… — небрежно, как ему казалось, взмахнул рукой Питер.       Мистер Старк помог ему:       — От сентябрьского фонда.       — Да, точно…       — Подавал заявку?       Питер ещё никогда не чувствовал себя так глупо. Даже когда позорился перед всем классом на физкультуре до укуса паука. Даже когда все его ровесники смеялись над ним, а он хотел провалиться сквозь землю.       — Да… — тётя продолжала яростно жестикулировать и всей мимикой показывать ему, что он полный балбес, раз мог забыть о таком. По крайней мере, Питеру казалось, что она сейчас демонстрирует именно это.       — Я одобрил, — преспокойно сообщил Старк, будто он к каждому стипендиату приезжал лично и знакомился с его семьёй, — и можно двигать прогресс.       Проблема заключалась в том, что никакой заявки Питер не подавал. Никакого сентябрьского фонда, никаких грантов. И никакого электронного письма от Железного человека. Тем не менее, Тони продолжал сидеть здесь, нести всю эту чушь и попивать чай из фарфоровых чашек, которые Мэй доставала по особенным случаям.       — Но почему ты не предупредил? — когда вновь возникла пауза и основное всё было сказано, Мэй активизировалась. — У тебя есть от меня секреты? И много?       Тут ко всему спектру эмоций, который и без того испытывал Питер, добавился ещё и лёгкий ужас. Он знал, насколько дотошной могла быть Мэй. Она ведь с него теперь живого не слезет, пока он, как на допросе гестапо, не выложит ей всю правду!       — Я… просто, зная, как ты любишь сюрпризы… вот и хотел обрадовать, — довольно быстро выкрутился Питер, мечтая лишь об одном. Чтобы весь этот фарс закончился.       — В общем… кстати, а на что я подавал? — внезапно Питер повернулся в сторону Старка.       Питер был довольно милым молодым человеком, и им, если честно, было довольно просто манипулировать в силу возраста. Но даже школьником он терпеть не мог, когда его зажимают в угол. Порой его основным оружием был острый язык, который Паркер и решил применить сейчас, обращая ситуацию против Старка. С него было довольно лжи и оправданий, пусть теперь неожиданный гость попотеет, придумывая ответы.       Тони же не любил потеть. Да и опыта у него было побольше, чем у школьника, даже если дело касалось таких нелицеприятных вещей, как лжи.       — Вот это как раз мы и обсудим, — быстро ответил он.       — Ясно. Да, обсудим, — снова растерялся Питер.       — В голове не укладывается, что она чья-то тётя, — улыбнулся Старк.       Человеку-пауку и так было несладко, а тут ещё эти неуместные комплименты, на которые Мэй начала застенчиво и вместе с тем довольно говорить о том, какая у них семья. Тони в ответ похвалил финиковый пирог, и все эти вроде бы банальные разговоры начали выводить Питера из себя.       Пожалуй, больше всего на свете он не любил ощущение, когда чего-то никак не можешь понять. Так бывает, когда мозг устаёт, и ты перечитываешь одну и ту же страницу десять раз и все равно не понимаешь, о чём речь. Сейчас Питер чувствовал то же самое. Вокруг вился целый рой информации, но она упрямо не хотела структурироваться и складываться в единую формулу или, на худой конец, картинку.       — Можно уточнить? — снова вклинился Питер, прерывая эту праздную болтовню, и, получив положительный ответ от Старка, спросил: — Этот грант подразумевает стипендию, всё такое… нет?       Ему хотелось докопаться до истины, хотелось понять — мистер Старк действительно говорит о гранте, который, если честно, им очень бы пригодился с Мэй, или нет? Мысли о том, что Железный человек хочет от него чего-то иного, нежели его слегка выдающиеся мозги, даже не приходили.       — Да, и немаленькую, — протянул Тони, словно удивившись такому вопросу. — Я Старк или кто?       И когда Питер чуть облегчённо выдохнул, почти уверившись, что речь шла о самом обычном гранте от компании Старка (в которую он не подавал никаких заявок), Тони заставил его понервничать снова:       — Мы пять минут поболтаем? — спросил он у Мэй, и та, конечно же, не смогла отказать.