Путеводная звезда

Сюмбюля она в этот день так и не нашла. Зато вечером к ней пришёл Баязид в явно приподнятом настроении. Кёсем не терпелось узнать решение, которое принял повелитель. Мужчина прошёл в комнату, в первую очередь проверив, спят ли дети, а потом присел возле любимой, нежно погладив её по щеке. - Ну же, рассказывай, - нетерпеливо поторопила она шехзаде, на что тот довольно улыбнулся. - Отец заставил Селима извиниться, и отправил его в Конью, при этом выделив то, насколько мудрым был мой поступок, - хмыкнул мужчина как-то по детски. Кесем радостно подпрыгнула на месте. Все закончилось как нельзя благополучно для них. Нурбану, вероятно, сейчас рвёт и мечет. Что же, ей не долго осталось. Повелитель ещё больше разочаруется в старшем сыне, когда узнает, что его наложница - убийца Османов. Все же, Хуриджихан Султан была племянницей повелителя, родной дочерью Хатидже. Смерть будет для неё даже спасением, чем наказанием. - У меня есть и ещё одна новость, - растянуто прошептал парень, медленно покрывая шею девушки жаркими поцелуями. Как долго она не была с ним, как скучала по его сильному, но ласковому телу. Ей даже уже не так была интересна эта новость, насколько интересен человек, поваливший её на мягкую кровать. Тяжесть его тела будила в ней неистовое желание, а мягкие губы невыносимую страсть. - Какая же это новость. - Мы не вернёмся в Кютахью. Кесем словно окатили ледяной волной. Она резко села, уставившись на шехзаде взглядом, полным удивления и плохих мыслей. Что она только не передумала за эти секунды, пока мужчина не ответил. - Отец назначил меня санджакбеем Манисы. Девушка радостно взвизгнула, крепче обнимая своего мужчину. Конечно, она уже очень привыкла к старому санджаку, но Маниса - путь к трону. Это все, что ей было нужно. Когда-нибудь им придётся покинуть и её, и тогда она с гордостью последует в Стамбул вслед за Баязидом. - Я очень уважала твою матушку, Баязид, и поэтому мне не очень хотелось бы, чтобы ты ссорился с братом, - промолвила Кесем, но тут же увидела укор в карих глазах, - но на пути к трону, кровь близкого по крови - меньшее, на что придётся пойти. Однако, дай Аллах, она прольётся не от твоего меча, не от интриг. Пусть это будет решением нашего повелителя. Он очень мудр, а решения его взвешены на весах правосудия. Поэтому тебе нужно набраться терпения и такой же силы духа, как и у твоего отца. Тогда, я верю, сам всевышний будет на нашей стороне. Баязид улыбнулся, прижав девушку к своей груди. - Ты говоришь, как истинная мусульманка. В голове некогда Виктории словно раздался яркий щелчок. Вот, о чем она забыла. Кёсем давно уже верила в Аллаха, давно обучилась правилам поведения, выучила Каран, пока сидела днями напролёт в комнате в санджаке. - Тогда позволь мне полноценно стать ей, Баязид. Я хочу видеть мир таким, каким его видишь ты. К тому же, негодно матери шехзаде быть неверной. Мужчина тихо засмеялся. Она слышала это только по тому, что прижималась ухом у его груди. Кёсем словно на себе чувствовала его радость и умиротворение. В эту ночь оба не сомкнули глаз, встретив в итоге первые лучи рассвета. Но никто из них не был утомлен. Баязид ушёл в бодром расположении духа, на прощание поцеловав сыновей, чем, конечно, разбудил обоих. Ближе к полудню девушке все же удалось выловить Сюмбюля. Тот выглядел немного растерянно и убито, словно с каждым днем из него выжимали все соки. От её просьбы евнух вообще словно потерялся в пространстве, не зная, правильно ли будет доверять дневник Хюррем Султан ей. - Сюмбюль, ты лучше меня знал Султаншу. Как бы она поступила, будь у неё весомое доказательство вины своего врага? Мужчина потупил глаза, сглотнул, а затем вовсе зажмурился. Конечно, он знал, что госпожа сразу бы воспользовалась этим шансом без промедления. Но там также написано много такого, о чем повелитель знать не должен. - Хорошо. Но, если позволите, я вырву некоторые страницы, разоблачающие многие ситуации... Кесем быстро кивнула, сжав крепкое плечо евнуха своей хрупкой ладонью. - Я все понимаю. Не нужно, чтобы повелитель знал о тех вещах, которые знать ему не положено. Сюмбюль кивнул и развернулся, чтобы вновь вернутся в свою комнату. Кёсем последовала за ним. - Будет лучше, если ты сам отдашь дневник повелителю. С моей стороны это будет выглядеть интригой. Слуга кивнул, однако выражение лица давало желать лучшего. Конечно, он боялся. Ничто не может быть страшней, чем гнев падишаха. Кесем вскоре оставила евнуха. Ей нужно было встретиться с Михримах, чтобы обсудить эту ситуацию и, в случае чего, султанша могла вовремя дать нужный совет своему отцу. Поэтому, особо не медля, она направилась в покои Валиде, где какое-то время теперь жила Михримах. Когда девушку пригласили войти, она обнаружила Султаншу на огромной кровати. Она осторожно касалась дорогой короны, украшенную изумрудами. Кёсем вдруг тоже стало горько, она на себе почувствовала пустоту и печаль, витавшие в воздухе. - Говори, что хотела и уходи. Мне хочется побыть одной. Кесем медленно поклонилась, осторожно приблизившись. - Ваша матушка знала, что ей не долго осталось. Поэтому, она написала дневник, в котором рассказывалась вся её жизнь. Как и тот момент о смерти Хуриджихан. Хюррем Султан знала, кто был виновен, но ничего не сказала повелителю, потому что Нурбану шантажировала её. Сегодня Сюмбюль отнесет этот дневник Султану Сулейману. Взгляд Михримах заметно оживился, словно в нем зажгли тот самый огонёк, что никогда не мог сломить её мать. Теперь все встало на свои места. Стали понятны переживания, которые испытывала матушка в тот самый момент, когда случился инцидент с Хуриджихан. Надо же, Султанша даже с дочерью не поделилась этой тайной. Но теперь мир перед глазами Михримах рухнул и воспарил вновь. Она посмотрела на наложницу совсем иначе, как на равную, как на близкую, а душа наполнилась злорадным торжеством. - Не ожидала от тебя такой силы. Хорошо, что сама не пошла. Уверена, что отец поверит Сюмбюлю больше, чем кому-либо. Надеюсь, отец примет правильное решение. - С этим проблем быть не должно. Ведь вы всегда сможете направить повелителя по верному пути. Михримах довольно улыбнулась, поднявшись. Она решила пойти к отцу раньше, чем евнух, чтобы видеть все своими глазами. Она не боялась его гнева, учитывая, что он будет направлен не на неё. Затем Султанша глянула на наложницу изучающим взглядом. - Так странно. Только что ты напомнила мне мою матушку. Но дам тебе совет - лучше быть всегда за меня, чем против меня. Кесем мягко улыбнулась, поклонившись. - Султанша, я бы хотела сказать вам то же самое. Но думаю, что пока мы будем понимать друг друга и уважать чувства и желания, мы будем всегда на одной стороне. Я не хочу строить интриг против шехзаде Селима, моё дело - наставлять Баязида, учить его более мудрым решениям в ситуациях, требующих этого. Поэтому хотела бы попросить довериться мне. Знаю, это слишком дерзко с моей стороны, однако я считаю, что будет лучше, если мы будем делиться друг с другом тем, о чем не можем рассказать никому другому. Михримах хмыкнула. - Я подумаю над тем, что ты мне сказала. После она ушла, Кёсем тоже не стала находиться в комнате больше положенного. Лишь напоследок окинув ее грустным взглядом, девушка отправилась в свои покои. Уже пора было покормить ее маленьких шехзаде. Навскидку прошло не больше часа, когда начался шум в гареме. Оставив Мехмеда и Ахмеда на попечение Инари, Кесем выскользнула из комнаты и нетерпеливо зашагала к балкону для Султанш . Гул становился все громче. То были восклики удивления и громкий шёпот наложниц. Сплетницы, про себя подумала девушка, довольно прислушавшись. Но её радость быстро погасла, а вместе с ним и предвкушение победы. Девушки только недавно узнали о том, что Селима выкинули из Манисы. Кёсем сдаваться не хотела. Она быстрым шагом пошла в сторону покоев повелителя. Возможно, хоть там ей удастся что-то узнать. Уже проходя по золотому пути, ей встретился Баязид. Он был взъерошенным и раздраженным, а на щеке красовался небольшой порез от тренировки. Увидев свою наложницу, мужчина на миг остановился, нахмурился и целенаправленно двинулся к ней. - Кесем, что ты тут делаешь? Девушка не знала, что ответить, поэтому на мгновение замялась, но фантазия работала хорошо. - Я хотела встретить Михримах Султан и предложить прогуляться в саду. Баязид, что-то случилось? Ты какой-то странный... Ее отмазка сработала на ура и шехзаде, казалось, ничего не заподозрил. Он пожал плечами, задумчиво глядя куда-то за её спину. - Меня срочно вызвал отец. Тебе не известна причина? Девушка отрицательно мотнула головой, на что юноша задумчиво кивнул. Проводив его взглядом, Кесем решила, что все равно узнает обо всем одной из первых. Она была уверена, что Баязид придёт к ней. Как же она ошибалась тогда на этот счёт. Баязид вошёл в покои отца, нервно заламывая пальцы за спиной. С каждым приходом сюда он боялся все больше. Хотя в последнее время не случилось ничего плохого, все равно оставались подозрения, что брат отомстит. В помещении находилась сестра, отрешенно глядя в окно, однако нельзя было не заметить нотку ликования во всей её позе. Казалось, будто сейчас мыслями женщина пребывала в каких-то мечтах. Её вид немного успокоил шехзаде. До тех пор, пока он не увидел лицо повелителя, искаженного яростью. - Отец, вы звали меня? - прервал он напряженную тишину. Сулейман, казалось, только сейчас заметил приход сына. Он поднял брови, тронутые сединой, и протянул сыну какую то тетрадь. Баязид взял её, с осторожностью заглядывая внутрь. Сердце кольнуло болью. Такой знакомый аккуратный почерк, как часто он видел его раньше и больше не увидит никогда того, кто им владеет. Матушка писала о своей жизни, но почему-то о ней никак не читалось, когда взгляд заметил знакомое имя. Хуриджихан. Он читал, поедая, казалось, каждое слово. Жадно пробегаясь по строчкам и чувствуя, как потеют ладони. Вот она, правда. Почему матушка ничего тогда не рассказала? С громким хлопком он закрыл тетрадь, чувствуя, как все нутро заполняется гневом. Тихо. Закрыть глаза. Глубоко вдохнуть. Медленно выдохнуть. Досчитать до десяти. Все, как учила его милая любимая Кесем. Светлая и тёплая, как луч солнца холодным утром. Нежная, подобно шелку. Такая родная, будто знал её всю жизнь. Баязид открыл глаза, увидев взволнованные взгляды, устремленные на него. Гнев отошёл на второй план, куда-то вглубь сердца, при мысли о Кесем. Только за одно это он готов каждый день одаривать её золотом. Это не значило, что он не злился и что ему было все равно. Нет. Ему было чертовски больно вспомнить о той, что некогда любил, о Ране, которая повесилась из-за груза вины за чужой грех. Было так больно, что хотелось завыть, как дикий зверь и бежать со всех ног прочь. - Отец, что вы намерены делать? - как можно более спокойно спросил шехзаде, однако голос все равно был предательски сломлен. - Я решил, что судьбу Нурбану решить должен ты. Баязид нахмурился. Да, он желал её смерти как никто другой. Хотел видеть боль в глазах Селима, какую он испытал в тот самый день. - Для начала пусть её возьмут под стражу и запретят кому-либо посещать её. Даже Селиму. Пусть сидит без еды и воды. Мне нужно время... Сулейман кивнул несколько раз, прекрасно понимая, как тяжело принимать такие решения. - Отправляйся в охотничий домик. Только наедине с собой ты сможешь принять правильное решение. Баязид резко развернулся и, не проронив более ни слова, вышел из покоев. Словно находясь в бреду, мужчина побрел к конюшне. Михримах подсела к отцу, обняв руками его ладонь. - Что мне делать, Михримах. Как остановить этот поток ненависти и предательства. Молодая женщина только сильнее сжала ладонь повелителя. - Никогда, отец. Пока будет существовать борьба за трон, это никогда не закончится. Сулейман устало закрыл глаза. Как же не хватало ему его весёлой смеющейся женщины. Хюррем. Как мало времени было дано им. Если бы он знал, что все так кончится когда-то давно, то ни за что не отпустил бы её от себя, никогда не сделал больно. Михримах вскоре оставила его одного. Подняв дневник, что выпал из рук сына перед уходом, Сулейман крепко сжал его в руках, трепетно касаясь губами кожаной обложки. Эта вещица все ещё хранила запах Хюррем. Когда-нибудь они встретятся вновь, он уверен. Осталось не так много времени. Михримах тоже думала о матери в этот момент, вспоминала её задорный смех, мягкие руки и большое любящее сердце. Её острый ум не раз спасал её. Возможно, Кесем каким-то образом унаследовала эту часть великой султанши. Прошло несколько дней и бессонных ночей, прежде чем некогда Виктория вновь увидела любимого. Она не думала, что эта новость настолько сильно заденет его, поэтому переживала, как никто в этом дворце. Она металась из угла в угол, не находя себе места, а краски вселенной, казалось, поблекли. Мир стал черно белым без него. Странно, но в эти моменты ей часто вспоминалось время, когда она была фанаткой Селима, осмелившись просить Хюррем не отдавать её Баязиду. Сейчас же девушка была искренне благодарна женщине. Может быть, та видела её будущее? Предчувствие? Возможно. Но Баязид покорил её сердце в первую же их ночь. Тогда, как только она заглянула ему в глаза, то поняла, что пропала. Мир перевернулся с ног на голову, и она поняла, что больше ничего важнее на свете нет - только он. Кёсем никогда не верила в любовь с первого взгляда, но сейчас можно с этим поспорить. Почему то ей вспоминалась сага "Сумерки". То описание в книге, когда Джейкоб запечатлелся с Ренесми. Что-то подобное ощутила и Виктория в ту ночь, когда недовольство и страх вмиг сменились щекочущим чувством где-то в груди и желанием всегда быть рядом. Второй день прошёл утомительно. Её не развлекали пляски рабынь и их споры насчёт того, почему шехзаде Баязид так быстро уехал, куда он уехал и все в таком роде. Ясно было одно - принято было держать язык за зубами. Никто и слова не сказал по поводу того, почему Нурбану, кричащую о том, чтобы её немедленно отпустили, силком потащили в камеры. Селима во дворце не было. Он отправился в Манису, чтобы выступить перед народом и отдать распоряжения о переезде. Кёсем же считала, что он пытается настроить людей против нового шехзаде. Это, конечно, была проблема, но девушка решила, что обязательно найдёт информацию по санджаку и его проблемах. Если они сразу же активно возьмутся за дела народа, то они просто не захотят восставать. Как в законах природы. Стая прогибается под сильного вожака, уважает его за силу и поддержку. Людям нужно, чтобы их услышали, чтобы принимали меры по улучшению общего уровня жизни. За этими мыслями её и застал Баязид, когда вернулся во дворец. Девушка задумчиво глядела в окно, не обращая внимание ни на что вокруг, лишь монотонно покачивала люльки с мальчиками. - Любимая, - тихо произнес он, обнимая девушку со спины. Она лишь на мгновение вздрогнула и закрыла глаза. Голова опустела, и стало так приятно и тепло, словно Баязид только что защитил ее от всего мира, от всего зла на свете. Губы тронула легкая улыбка. - Ты, наконец, вернулся. Я так скучала. Девушка слышала, как мужчина улыбнулся, выдохнув теплым воздухом ей в затылок. А потом он присел рядом и обнял так сильно, что, казалось, он мог сломать ее ребра. - Прости, что уехал, не предупредив. Но мне необходимо было побыть одному. - Ты принял решение? - ее слова прозвучали с надеждой. Баязид тяжело вздохнул и кивнул. - Но прежде, чем ты узнаешь о моем решении, я бы хотел услышать твое мнение по этому поводу. Девушка посмотрела на него, пытаясь понять своего мужчину. Чего он хотел добиться этим? Это было больше похоже на проверку. - Знаешь, после всего, что она натворила - возможно, мы даже далеко не обо всем знаем - ей полагается смертная казнь. Это меньшее, что мы могли бы сделать. Но если смотреть на все не предвзято, то Нурбану, все же, мать шехзаде, - Кесем замолчала, задумчиво глядя в окно, из которого открывался вид на море. Там, на маленьком и одиноком островке, возвышалась башня, отбрасывая причудливую тень. Она вспомнила, как Ахмед во второй части Великолепного Века сослал туда Сафие. Конечно, та выбралась с помощью интриг и влияния, однако у Нурбану не было столько полномочий. Тем более в Стамбуле. - Девичья башня. Баязид удивленно глянул на мать своих детей. Да, он тоже думал о заключении, но не придумал ничего больше, чем отправить наложницу брата в старый дворец. Шехзаде знал о башне в водах Босфора только из рассказов. Эта идея ему понравилась больше. - Да, это место подходит как нельзя лучше. Нужно было сразу прийти к тебе, - мужчина легонько коснулся губами ее виска. - Срок ее заключения определишь ты. Я бы оставила ее там до конца ее дней, но, когда она потеряет твоего брата и своего шехзаде, не думаю, что она будет представлять какую-то опасность. - Тогда... десять лет? Кесем пару минут обдумывала. Султан Сулейман не протянет и пяти. Когда Баязид взойдет на престол, то помилует ее, сослав в старый дворец без возможности выходить за территорию. - Да, пусть будет так. И жалование! Ее жалование пусть будет выделяться, но пойдет не ей, а в вакфы Хюррем Султан. - Матушка была бы рада услышать об этом. Кесем улыбнулась. Она взяла мужчину за руку и поднялась, потянув его на небольшой балкон. Стамбульские ночи были прохладными, а ветер пронизывал до дрожи, не смотря на теплый кафтан. Радовало, что совсем скоро наступит весна. - Посмотри на эти звезды, Баязид. Кесем ткнула пальцем в небо и улыбнулась так, словно она самый мудрый старец на свете. Эта мысль заставила мужчину улыбнуться, но он все же глянул туда, куда она хотела. Сегодняшнее небо, и правда, было необыкновенно красивым. Одна из звезд моргнула и устремилась куда-то, исчезая со скоростью света. - В моей стране есть легенда. Звезды - это короли прошлого, которые наблюдают за нами и поддерживают нас, а иногда наказывают. Дождь - это их слезы, солнце после него - это их прощение. Я думаю, что Хюррем Султан тоже наблюдает за нами оттуда. Баязид был растроган ее словами и, почему-то, поверил в них. Может быть, Мустафа тоже был там, и Джихангир. Он улыбнулся, а Кесем посильнее прижалась к мужчине. Слова из Короля льва, которые она всегда хотела когда-нибудь произнести. Наконец-то, ее мечта сбылась. Девушка добро усмехнулась. - Ты уже был у повелителя? - Нет. Думаю, зайти к нему завтра утром. - Хорошо, тогда сегодня останься здесь. - Непременно.