Путеводная звезда

Сентябрь. 1561г Пролетели дни, а вслед за ними месяца. Жизнь Кёсем стала по-настоящему насыщенной и занятой. Настолько, что временами она была рада, что позволила кому-то ходить на хальвет к шехзаде. Она снова была беременна, отчего вся её страсть и желание отступили на второй план. Так бывало, она знала это, хоть раньше и думала, что в этом нет ничего плохого. Подумаешь, хочется не каждый день, а всего раз в неделю и то, по-быстрому. Теперь же её это несколько угнетало. Ведь в гареме она поняла одно – чтобы мужчина любил тебя, ты должна завоевывать его сердце каждый день. Но, увы, она ничего не могла поделать со своим организмом. Страх, по поводу мести Селима, отошел на второй план. Иногда она по ночам молилась, чтобы с ними всеми ничего не случилось, чтобы все были живы и здоровы. Баязид, как и обещал, распорядился построить оранжерею для своей любимой. Пусть к нему и ходили ночью другие девушки, с ними он был только телом. Душа его была навсегда привязана к Кёсем. Теперь его Хасеки казалась мужчине лучшим, что могло произойти в его жизни. Месяц назад она написала письмо повелителю, однако отец счёл более разумным написать ответ своему сыну. Как и ожидалось, Султан был очень доволен и обещал обговорить о нововведениях в гареме с Михримах и Гюльфем – дочь повелителя мира теперь временно заправляла гаремом. Если Султан так сказал, значит подобные решения юной султанши пришлись ему по душе. Ещё один плюс в его сторону. Все, чего смогла добиться властная фаворитка брата - заключения в девичей башне. Баязид улыбнулся при этой мысли. Как же после такого он мог не доверять своей Кёсем и не слушать её? Только с ней он, казалось, стал по настоящему взрослым. Спокойствие и холодный ум сопровождали его во многих ситуациях, которые раньше бы довели его до праведного гнева. Народ Манисы все чаще стал сравнивать его с отцом в молодые годы. Это было сродни комплименту. Самая высшая похвала для шехзаде с таким отцом, как Султан Сулейман Кануни. Кёсем сегодня чувствовала себя слишком бодро. Она одела любимое белое платье и торопливо зашагала в комнату швей. Двух из них пришлось нанять, чтобы те, в последующем, научили других рабынь шить, вязать и ткать. Ткани закупались всякие разные, от изящного шёлка до жёсткого хлопка, именуемым саржей. Последний вид ткани был популярен больше среди простых людей, которые не могли позволить себе вышитый золотыми или серебряными нитями шёлк. Пока что вся её затея шла только в убыток. Кёсем потратила все свои запасы золота, захватив 20% средств гарема, но надеялась, как минимум втрое, возместить убытки. Москва тоже не сразу строилась, успокаивала себя девушка. Одежда шилась по определённым размерам, которые носил народ. Ради этого она попросила слуг обойти почти каждый дом и измерить всех сантиметровой лентой, которую сама сделала султанша. Дело в том, что, в истории, этот швейный аксессуар появился только в начале XIX века, хотя, вполне вероятно, что в это время он стал наиболее известным, а Алексис Лавин заграбастал себе всю славу. Кёсем вдруг подумала, что такой человек тоже мог быть из будущего. Ведь именно с него и его школы пошли постоянные изменения в образе одежды. Девушке даже захотелось хищно потереть руки, когда она подумала, что тоже могла отразиться в истории неким новатором и изобретателем. Все-таки теперь не Алексис создатель гибкой сантиметровой ленты, а она. - Как продвигается работа? - спросила она, заинтересовано наклонившись над девушками и остановив их от поклонов. - Новые костюмы размера "двойка" готовы четыре вида по двадцать штук, султанша, - отчиталась одна из швей. - Мужская рубаха и штаны из хлопка по вашим эскизам также вышиты в достаточном количестве для первой продажи. Кёсем кивнула и осмотрела комнату. Всего здесь работало восемнадцать девушек. Планировалось позже набрать втрое больше, выделив для её своеобразной швейной фабрики западный павильон. С таким количеством работниц нужные заготовки для продажи, по её меркам, будут готовы примерно через пару месяцев, с учётом отдыха и перерыва на сон. Чуть позже, когда девушек станет больше, он подумывала ввести сменный график работы. Что ни скажи, а планы в её голове вырастали в геометрической прогрессии. Она даже буквально выплыла из реальности до тех пор, пока не случилось то, чего она так боялась. Однажды, приехав с очередной охоты, Баязид заболел. Жар не спадал ни на минуту, и вскоре даже из столицы прибыли лекари во главе с самим Султаном. - Лекарь, что ты можешь сказать по поводу болезни моего сына, - устало произнёс старый падишах. Старик с завитыми седыми усами поклонился, то и дело хмуря густые брови. - Повелитель, мы делаем все, что от нас зависит, однако шехзаде находится в очень тяжёлом состоянии. Болезнь, к сожалению, заразна. Лекарь, что присматривал за наследником первые дни, скончался сегодня утром, а у двух стражников замечены те же симптомы. Мы пока не смогли выяснить, что это за болезнь. Есть только предположения. Султан нахмурился, слегка пожевав губу. - Говори. - Болезнь похожа на туберкулёз, повелитель. Наступило недолгое, но гнетущее молчание. Все слышали про эту болячку и то, скольких людей она унесла на тот свет. - Ты должен поставить моего сына на ноги, главный лекарь! - Султан соскочил с места. - Многие вылечивались от этого, и Баязид поправится. Лекарь поклонился. Сулейман махнул рукой, говоря этим, что разговор закончен. Старик, оставаясь согнутым в три погибели, покинул огорченного султана. Следом вошла Кесем, неся на руках Мехмеда. Служанка, что семенила следом, держала младшего из братьев. - Повелитель, я чувствую то же, что и вы. Мои шехзаде дают мне сил держаться. Если позволите, мы немного побудем с вами. Дай Аллах, они и вашу душу порадуют. Сулейман вгляделся в личико Ахмеда и кивнул. Дети, и правда, очень отвлекали от тревожных мыслей и дарили спокойствие. Боль отхлынула от сердца, уступая место печали. Неужели, на днях может случиться страшное, и эти дети могут не увидеть завтрашнего дня? Что за судьба уготована им, сколько времени подарил Аллах своим рабам. - Я вижу, ты тоже не знала покоя, Кёсем. В пронзительном взгляде падишаха проскользнул укор. Действительно, с того времени, как Баязид заболел, она практически не спала и не ела, проводя все дни и ночи напролёт в импровизированной лаборатории. Девушка пыталась создать антибиотик из плесневого гриба. Простым языком - пенициллин. К сожалению, у неё не было никаких навыков в этом плане, только теоретические знания. Когда-то давно она провела целое исследование на эту тему, выполняя школьный доклад по химии. Сейчас основные манипуляции были закончены, оставалось дать отстояться раствору в течении семи дней. Прошло уже два. Нервы Кесем были на пределе. Она молила всевышнего, чтобы Баязид продержался эти дни. - Как можно отдыхать, повелитель, с мыслями, что можешь потерять самого дорогого человека на земле. К тому же... шехзаде Абдула тоже заболел. О, Аллах, отвели от нас эту беду. - Аминь, - прошептал Сулейман. В эту ночь ему снился очень яркий сон. Райские сады, казалось, несравнимые ни с одним на свете. И меж цветов и деревьев, чьи ветви спускались до самой земли, стоял ушитый драгоценностями трон. Однажды он уже видел похожий сон. Тогда на мягких подушках лежал его старший из сыновей от Хюррем, его Мехмед. В этот раз трон оказался пуст. За ним стояла чья-то тень. И когда Сулейман поднял взор, то увидел рабыню с обезображенным лицом и младенцем на руках. Султан сразу же признал в нем младшего из детей Баязида, юного шехзаде Ахмеда. На девушку смотреть не хотелось, но появилось острое желание забрать малыша. Он шёл, но не приближался ни на шаг ближе. Протянул руку и открыл глаза. Сон. Это был сон. Но что бы он значил? Неужели, маленькому Ахмеду не суждено было вырасти? Или же он один из тех, кто останется? Тяжело поднявшись, Сулейман простонал от боли в ногах. К концу недели многие заболели. По большей части по своей вине. Махмуд слег следом за Абдуллой, а спустя несколько дней первые признаки появились у шехзаде Османа и Айше Султан. "О, Аллах, смилуйся..." - думала про себя Кесем. Она ограничила своих детей от любых прогулок и посещений, боясь, что они тоже могли заболеть. Кесем все же надеялась, что сможет создать антибиотик, что сможет спасти любимого и детей. Никогда бы она не пожелала смерти кому либо. Возможно, она просто ещё не стала такой жестокой? Конечно, это не касалось той наложницы Дефне. Но и её было тогда очень жаль. Сегодня было холодно. Сквозняки гуляли по каменной кладке дворца, от которых все старались одеться теплее. Кёсем вышла на балкон, взглянув на чёрное, затянутое тучами, небо. Руки её слегка дрожали от усталости, а голова раскалывалась от боли. - Какая ужасная погода, - проговорила она. Селин, стоящая позади, не могла не согласиться. - Говорят, что в такую погоду Аллах либо гневается, либо скорбит. - Будем надеяться, что в этом нет знака от Всевышнего, госпожа. - Аминь, - Кесем перешла на шёпот, прикрыв глаза. - Аминь, Селин. Узнай у стражников о том, что творится в народе. Если Баязид заразился от кого-то, то в городе, вероятно, началась эпидемия. Рабыня поклонилась, незаметно выйдя с балкона. Кесем была уверена, что Баязид заразился не случайно. Если так, она готова перевернуть мир, чтобы отомстить. Селим испытает куда большую боль, чем она. Небо разделила яркая вспышка молнии, а затем раздался оглушающий гром. Она боялась грозы. Казалось, что вот-вот одна из электрических нитей дотянется и до неё. Но сейчас страха не было. Только безмерная усталость и печаль. Ещё два дня и антибиотик будет готов. Жаль, что у неё не так много времени, чтобы проверить его в действии. Тут либо пан, либо пропал. Но Баязиду не становилось лучше. В последнее время его пичкали снотворным отваром, потому что во сне шехзаде становилось немного лучше, и жар практически полностью спадал. Кесем ещё раз вздохнула и вернулась в покои, глянув на колыбели, прикрытые марлевой тканью для того, чтобы вирус не попал к малышам извне. Корай сидела на кушетке и слегка покачивала их, тихо напевая какую-то песню на другом языке. Какой стране он принадлежал, девушка не поняла, да и не вдавалась особо в эти мысли. Присев на софу, она немного расслабилась, попросив служанку принести ей тёплое молоко. Вскоре в покои постучали, и в помещение буквально залетела Дениз. Её бешеные глаза метались в стороны, не зная, на чем остановиться. Но поймав взгляд султанши, рабыня тут же присела в поклон, затаив дыхание. - Что-то случилось? Нехорошее предчувствие засело комом где-то в горле. Служанка перевела дыхание. - Кесем Султан, шехзаде Абдулла... Девушка резко поднялась со своего места и, не дослушав рабыню, вылетела из комнаты. Дениз ничего не оставалось, как остаться с маленькими шехзаде. Кесем слышала, что Абдулла изначально плохо переносил постоянный жар. Он просто не приходил в себя без всяких снотворных средств. Видимо, ему стало хуже. Однако правда оказалась куда хуже. Шехзаде не пережил сегодняшнего дня. Кёсем растерянно упала на колени, не сдержав слез. Маленькое тельце ребёнка умиротворенно покоилось на огромной для него кровати, накрытое одеялом так, словно могло замёрзнуть. - О, Аллах... Она закрыла глаза, пальцами сжимая мраморный холодный пол. Неужели, не смотря на все усилия, ей не одолеть судьбу, не спасти Баязида и его славных детей? Кёсем не слышала, что ей что-то говорили, она встала и на ватных ногах направилась в покои любимого. Никто не мог ей запретить, даже если бы захотел. По щекам текли слезы, белоснежные волосы разметались в стороны, выдавая её усталость. Также обессиленно девушка рухнула возле кровати, накрытой полупрозрачной тканью. В комнате было душно, но открывать окна она бы не решилась. "О, мой прекрасный шехзаде... Неужели, Всевышний уготовил для тебя эту участь? Неужели, все мои усилия напрасны? Когда-то я была обычной девчонкой, школьницей, что не знала бед, что стремилась к знаниям. Теперь же от них нет никакого толка. То, что предначертано, все равно произойдёт. Как же я была глупа, думая, что могу что-то изменить... " Но... Кёсем нахмурилась. Как могла она такую мысль держать в голове в то время, как само её появление в этом времени изменило историю. Эта мысль придала султанше сил. Слезы высохли, и она поднялась, твёрдо стоя на ногах. Нельзя придаваться унынию, даже крошечная мысль о худшем - слабость. Теперь начинается не просто борьба, теперь внутри неё разгорится целая война с самой собой. - Аллах, если ты хоть на миг закрыл глаза, то я заставлю тебя открыть их и обратить взор на шехзаде. Молю, не оставляй его. Когда Кёсем вернулась в свои покои Селин уже была там. - Ты что-нибудь узнала? Девушка поклонилась. - Да, султанша. Явуз-ага недавно был на рынке. В городе все спокойно и никто не болен. Только... все, то и дело, про нашего шехзаде говорят. - И что говорят? - Что ещё один достойный шехзаде нашего повелителя предстанет перед Всевышним. Кёсем дернула бровью, ничего на это не ответив. Ничего необычного не сказали. Этого следовало ожидать. Однако если никто больше не заболел, то её догадки подтверждаются. Теперь она не успокоится, пока не отомстит Селиму. Через положенные три дня в заморозке, колба с пенициллином была готова. По крайней мере, Кесем надеялась, что это действительно сможет поднять шехзаде на ноги. - Касым-эфенди, - девушка поприветствовала лекаря, вышедшего на балкон. Сама девушка скромно сидела на софе под съедающими её солнечными лучами. Вид был таким же уставшим, как и в прежние дни, однако сегодня во взгляде появился свет надежды. Лекарь поклонился, не смея поднять взгляд на женщину из гарема. - Мне сказали, что вы хотели меня видеть, Султанша. Девушка кивнула, хотя этого мужчина даже не заметил. - Да, верно. Я хотела узнать, как продвигается лечение шехзаде Баязида. Мужчина какое-то время молчал, словно боясь озвучить страшную весть. - Простите, Султанша, однако, мне не чем вас порадовать. Температура не спадает, что бы я ни делал. Боюсь, скоро тело нашего шехзаде не выдержит такой нагрузки. Кесем кивнула, опустив взгляд. В руке она сжимала стеклянную маленькую бутылочку с прозрачной жидкостью. - Касым-эфенди... Раз больше нет ничего, что вы смогли бы сделать, то... Не могли бы вы попробовать это, - она протянула баночку мужчине, и тот поднял на неё взгляд, слегка сощурившись, - в качестве лекарства. Давать нужно три раза через каждые шесть часов. О любом изменении состояния прошу докладывать мне. Мужчина кивнул и взял антибиотик, пристально изучая его взглядом. - Простите, госпожа, могу ли я поинтересоваться, что в ней? - Если это поможет, дай Аллах, то я все вам обязательно расскажу. А сейчас ступай. Немедленно начни лечение. Запомни, каждые шесть часов по маленькой ложке. И никому ни слова. Лекарь поклонился и тихо покинул балкон, оставив девушку в волнении оглядывать последствия вчерашней грозы. В одно из деревьев попала молния, отчего оно постепенно увядало, раскинув кривые ветви на мокрой ещё траве. Сегодня была хорошая погода. Кёсем надеялась, что она предвещала добрую весть. Султан Сулейман, за время пребывания в Манисе, подробнее изучил развитие её швейной фабрики, как её прозвала Кёсем. Он был очень доволен, хотя во взгляде девушка видела смятение и печаль. Причину этого Кесем понимала, как никто другой. Султан думал, не зря ли все это. Ведь если Баязид умрёт, она будет предоставлена сама себе, а детей... Девушка тряхнула головой. Об этом даже думать не хотелось. - Ты очень хорошо потрудилась, Кёсем. Я даю добро на продажу. И выделю средства для покупки места на рынке, - Султан мимолетно улыбнулся, выразительно заглянув в её глаза. Потом нахмурился, словно нашёл в них что-то знакомое, и отвернулся. - Повелитель, я бы хотела посетить рынок, с вашего позволения. Хочу сама выбрать место для лавки. - Я даю согласие, однако для этого необходимо предусмотреть все меры безопасности. Девушка довольно улыбнулась и присела в поклоне. - Не сомневайтесь, повелитель, я все предусмотрю. Благодарю вас за такую милость. Уже на выходе из гарема, к ним подбежал Касым-эфенди. Седая борода при поклоне едва ли не коснулась пола. - Повелитель! Шехзаде Баязид! Кёсем почувствовала, как пол уходит из-под ног. Она боялась услышать плохое. - Говори! - разгневанно прокричал Султан. Ему, видимо, тоже стало не по себе. Сулейман представил, что мог потерять своего храброго сына, и сразу же вспомнил, как часто безосновательно наказывал или отчитывал его. - Повелитель, жар спал, шехзаде пришёл в себя! Кёсем выдохнула. Казалось, камень с души упал, настолько легче стало. Значит, её лекарство помогло. Она смогла. Девушка улыбнулась. - Ты хорошо постарался, Касым-эфенди. - Простите, повелитель, но это не моя заслуга. – Султан на это заявление удивлённо поднял брови. - Кесем Султан дала какое-то лекарство, оно очень быстро помогло шехзаде. Сулейман нахмурился и перевёл взгляд на главную наложницу сына. Девушка виновато склонилась под этим угрюмым взглядом. - Повелитель, моя бабушка была травницей, она вылечила многих в моей родной деревне и научила меня. Хотя у меня и не было практических навыков, были лишь теоретические, я рискнула создать лекарство, убивающее болезнь изнутри. Хвала Аллаху, оно помогло. Она думала, что с ней теперь будет, ведь непозволительно было то, что она дала шехзаде непроверенное лекарство. Ведь оно могло и навредить. Но Султан улыбнулся. - Сколько ещё знаний прячется в твоей голове, Кёсем? Я рад, что у моего сына есть такая девушка, как ты. Ты подарила мне целый мир, проси чего хочешь. Кесем скромно склонила голову. - Ваша похвала уже награда для меня, повелитель. Повелитель мира кивнул ей, но все же приказал выделить два сундука с золотом и лучшими тканями самых разных цветов. Но, в этот момент, для девушки лучшим были благосклонность падишаха и его доверие. Ведь благодаря этому она получала куда больше свободы действий, чем имела любая другая наложница шехзаде. Так и должно быть, ведь она не просто рабыня, ни одна из многих других девушек. Она Кесем. Та, что словно звезда будет освещать дорогу к трону перед своим любимым. Станет его ангелом хранителей и, если потребуется, положит свою жизнь перед ногами Баязида. Весь мир поклонится ему, а она будет рядом. Когда тяжёлые двери открылись перед султаном, шехзаде был в сознании. Ослабший, он рассеянно водил глазами, пытаясь разглядеть хоть что-то перед собой. Чисто интуитивно он понял, что кто-то вошёл. Высокая тёмная фигура возвысилась перед ним, наполняя комнату властью и необъяснимой силой. Словно лавина, она могла либо раздавить тебя, либо возвысить. Баязид впервые почувствовал себя слабым и никчёмным перед этой фигурой. Словно его жизнь могла прерваться в любой момент, стоило ей только пожелать. - Сынок, - услышал он тихий и напряженный шёпот, полный сочувствия и любви, полный переживания и поддержки. Этот голос придал ему немного сил. Наверное, нужно было ослепнуть, чтобы разглядеть в собственном отце повелителя мира, и, наоборот, в повелителе мира разглядеть отца. Кто он, чтобы противится его приказам, его воле? Кем он был до этого? С самого детства, он рос, пытаясь быть лучше брата Селима, пытаясь выделиться перед отцом и заслужить его любовь. Сейчас это вдруг показалось ему наивной глупостью, ребячеством. Да, ему предстоит огромный путь, чтобы просто выжить. Но, как и говорила ему когда-то матушка, он не должен противиться и бунтовать, не должен огорчать отца и повелителя. Если он хочет взойти на престол, он должен быть учтив и видеть только себя и повелителя, а если ему нужна любовь, он должен видеть отца и тех, кто рядом. Но Баязиду нужна была просто жизнь. Только в этом случае он сможет добиться и того и другого одновременно. - Отец... - утомлённо прошептал он в ответ, с силой выдавливая слова. - Не говори ничего. Тебе нужно поправиться. Эти скорбные дни заставили меня представить, что будет, если я лишусь ещё одного своего сына. Мир погаснет. И радости больше не будет. - Вам... лучше известно, повелитель, что, рано или поздно, этот момент настанет. Я прошу вас, отец, найдите предателя, который хотел погубить меня. Эти слова заставили густые седые брови повелителя сойтись на переносице. - Ты считаешь, что тебя заразили намеренно? Баязид слабо кивнул, закрыв глаза. Ему было тяжело смотреть на фигуру отца и пытаться разглядеть хоть одну черту. Перед ним тут же предстал момент на рынке. Босоногий старик с кривыми зубами и зловонным запахом похмелья. Он подошёл к нему и поклонился, привлекая внимание зевак, вызывая людское негодование. Единственными словами его были: "Шехзаде Селим передаёт вам привет". А затем он кинул ему шелковистый белый платок, на котором отчётливо выделялись алые пятна крови. Тогда он не понял, что это значило. Но сейчас все иначе. Эти же слова он передал и повелителю. - Я не хочу наговаривать на брата, ведь он не мог пролить кровь династии только ради того, чтобы стать единственным наследником. Но я хочу, чтобы отравители были наказаны. Он снова попытался открыть глаза. В этот раз ему удалось разглядеть куда больше. Теперь он мог увидеть хотя бы страх и отчаяние в глазах отца. А ещё боль и ярость, затмить которую никто был не в силах. Тяжёлая рука падишаха легла на его плечо и сильно сжала. - Обещаю. Я найду этих неверных, кем бы они ни были. Все, кто посмел посягнуть на жизнь моего сына понесут наказание. Это было последнее, что запомнил Баязид перед тем, как сознание покинуло его. Султан Сулейман первым приказал расследовать это дело и найти человека, который отравил сына. Его верный соратник Ферхад вскоре прибыл к повелителю с хорошими новостями. Они поймали отравителя. Сулейман лично пришёл на допрос, снедаемый сомнениями. - Говори, кто приказал тебе отравить шехзаде! На пол снова и снова капали крупные капли крови. Старик был изранен и едва стоял на ногах, с хрипами выдыхая из лёгких воздух. Новый удар головой о каменную стену дался ему нелегко. В глазах потемнело и единственное, чего желала сейчас его душа - смерть. Он хотел прекратить эти муки, и ничто бы не могло остановить его в этот момент. Он помнил, как грозил ему Мехмед Паша, как передал ларец с отравленным платком и говорил, что в случае чего, он должен был сказать, что это хасеки Махидевран Султан приказала ему отравить шехзаде. Однако сейчас ничто было не важно. Ему все равно не жить, что бы он ни сказал. - Это... - почти беззвучно выдавил старик, - Соколу Мехмед Паша... Прошу, убейте меня... Я сказал вам всё! Ферхад кинул взгляд на повелителя. Тот кивнул и вышел из комнаты, сжимая кулаки. Он пытался приглушить боль в сердце. Сколько предателей вокруг него, сколько людей действует за его спиной, строя козни. Жалобные крики в камере вскоре прекратились. Султан приказал срочно готовиться к отъезду в столицу. Слишком тяжела была ноша, чтобы видеть своего сына и знать, что его хотел отравить его собственный брат. Другого и быть не могло. Он давно знал о тайных встречах Соколу Мехмеда с Селимом, однако никогда бы не подумал, что они затевают подобное за его спиной. Вскоре в Стамбуле портной получил приказ сшить красный кафтан. Всем известен этот обычай. Особенно хорошо знала о нем и Кёсем по второй части Великолепного века. Если падишах надевает красный кафтан на собрание с визирями и беями, то он лишит головы одного из них. Соколу Мехмед лишится своей головы, а вместе с тем и шехзаде Селим своей главной поддержки. К тому же, было неизвестно, что предпримет повелитель по поводу него. Она ждала смертной казни. Ждала и надеялась, что вскоре Атмаджа приедет с радостной для них вестью. Конья. В Конье было спокойно и многолюдно. Царил мир, люди радовались новому дню, спеша по своим делам. Купцы уже открыли лавки, весело переговариваясь с друзьями и соратниками. Несколько людей лениво проследили за чёрной повозкой, проехавшей мимо. Никто бы и помыслить не мог, что она прибыла из самой столицы. Рваная и грязная, она была избита временем и давно уже не менялись деревянные колеса, потресканные от пересыхания. Они безбожно скрипели, словно готовы были вот-вот отвалиться. Повозка неторопливо проехала мимо мечети Ала ид Дина и вскоре въехала в главный павильон дворца шехзаде. Слуги покорно открыли дверцы и выстроились в живую стену, пропуская одетых в чёрные одеяния палачей. Люди, что служили при Султане Сулеймане, покорные рабы его, исполняющие сразу две должности - садовники и палачи. Они лишали людей жизни, от маленьких шехзаде до пашей и беев, и, в то же время, выращивали самые прекрасные цветы. Лица их всегда были закрыты, чтобы никто не мог признать в них тех, с кем, возможно, не так давно общались. Но чёрная накидка защищала не только от этого. Она помогала садовникам перевоплотиться, спрятать все свои чувства в этой ткани и взять в руки шёлковый шнурок. Палачи выстроились под окнами главных покоев, а в комнату шехзаде Селима принесли письмо. Изнемогая от головной боли, что мучила его после вина, он открыл золотой футляр. Письмо до сих пор, казалось, сохранило запах столицы.

Дорогой мой сын, Селим. Довожу до твоего сведения, что Соколу Мехмед Паша был казнён. Я лично отрубил ему голову за то, что он, по твоему приказу или же нет, совершил попытку отравить Баязида. Все предатели получат по заслугам. Я прислал тебе подарок. Выгляни в окно, чтобы увидеть его. Я хочу, чтобы ты не выезжал за пределы своего санджака и не смел принимать у себя пашей и беев. А также, глядя на мой подарок изо дня в день, хочу, чтобы ты помнил о последствиях любых своих решений.

Селим нахмурился. Страх подкатил комом в горле. Бросившись к окну, Селим увидел шестерых палачей с шелковыми верёвками в руках. Значит, отец догадался обо всем. Теперь нет ему доверия, нет покоя отныне. Баязид поправится и будет главным наследником, а он останется не удел. Здесь два варианта. Либо он будет молча сидеть и ждать, когда палачи получат приказ о его казни, либо действовать. Чтобы жить, придётся взойти на престол первым. Газанфер влетел по первому же зову. Несмотря на то, что с некоторых пор он был евнухом, он по-прежнему был близок с шехзаде и знал обо всех его делах. - Мы должны тайно проникнуть в Стамбул. Это удивило слугу настолько, что он поперхнулся. - Но, шехзаде, было бы разумнее дождаться разрешения повелителя! Селим раздражённо хмыкнул, глядя на улицу. - Отец узнал о том, что я причастен к отравлению Баязида. Я должен взойти на трон раньше своего брата. А это можно сделать только одним путем. - Бунт? - шокировано выдохнул евнух, переводя рассеянный взгляд то на пол, то на шехзаде, то на догорающую в камине бумагу, бывшую письмом от повелителя, видимо. - У нас не так много сторонников, поэтому действовать открыто мы не можем. - Что вы намерены делать? Напасть на повелителя и убить его? Селим молчал, как будто специально тянул с ответом. На самом деле, чёткого плана действий у него не было, но озвученные Газанфером слова были единственным решением в данной ситуации, как бы страшно и подло не звучали эти слова. Как бы рискованно не было. Сев на трон, он казнит брата и освободит Нурбану. Их династия продолжится от него, иначе быть не может. - Ты должен снова раздобыть мне яд. Такой, который нельзя почувствовать, нельзя заметить. Такой, который убивает не сразу, а в течение нескольких дней. Евнух тихо сглотнул, но поклонился и вышел из комнаты. Он не видел никого вокруг, а в голове вертелась только одна мысль - скоро он снова сможет быть рядом со своей луноликой госпожой. Именно поэтому, во что бы то ни стало, он выполнит порученное. Выполнит, чтобы она снова могла улыбаться, могла торжествовать победе, пусть и такой ценой. Знал ли он, что даже мысль о подобном - предательство? Конечно, он знал. Но его преданность давно не принадлежала падишаху, не принадлежала она и шехзаде Селиму. Только ей, только его умной и хрупкой госпоже.