Твоя забота пахнет какао

Шатен очнулся около обеда. Голова предательски трещала и требовала заботы. Думать было действительно сложно, словно та белая пелена, в виде тумана над городом, перебралась в его собственную черепушку. Более и менее придя в себя, Дазай заметил очень знакомую ему комнату, но отнюдь не свою. Здесь было слишком светло: белые каменные стены; железные балки на потолке; чёрные люстры в виде ламп свисали чуть ли не на полтора метра от потолка; бежевая барная стойка и такого же оттенка нереально мягкий и приятный диван, на котором и устроили самого Осаму. — Зал и кухня Сакуноске. И как я сразу не понял? — подумал про себя мафиози и укутался в тёплый плед, который, судя по всему, хозяин квартиры принёс именно для своего гостя. Решив не ходить по дому и комнатам без спросу как собака ищейка, Дазай продолжил лежать добавляя попытки снова уснуть и дождаться Одасаку. Нос неприятно щекотало что-то изнутри, глаза пекли и голова шла кругом. К тому же, было нереально холодно. Укутавшись с головой в плед цвета ванильного зефира, больной признал, что белый цвет холодный далеко не при всех обстоятельствах, и сейчас он был бы рад хоть кислотно - желтому но тёплому, зимнему одеялу. От размышлений его отвлекла сильная, но очень нежная, влажноватая ладонь, что предварительно опустила все жалюзи в комнате, создавая ещё большую нехватку света, о которой и так хорошенько позаботилась милая старушка Осень. Старший стащил плед с головы Осаму и положил очень неприятный и холодный компресс на лоб Дазая. Тот, соответственно, поморщился и дёрнул головой, реагируя, словно котёнок, которого решили искупать, на первые брызги воды. — Потерпишь. — строго, но с заботой и беспокойством в голосе проговорил обладатель вишнёво-персиковых волос. Шатен же, в свою очередь, грустно кивнул и заглядывал в глаза Оды. Он находил в них что-то необычное. Море и небо - сплошная банальщина. Этот голубой был чем-то особенным. Конечно, он тонул в них, опускаясь до самого дна; конечно, они захватывали его, словно орёл проносил тебя где-то высоко над землёй, как свою добычу, но это всё было не то. — Незабудки. — неожиданно для самого себя выдал шатен. Скорее всего, у него просто был жар, раз он выкинул такое. То, что Сакуноске был его родственной душой, Сей проказник понял уже достаточно давно. Дело в том, что ещё со времён начала осознанного возраста, в этом мире правды, Дазай был уверен, что его родственной души ну просто не существует. Он не боялся лгать, и делал он это так часто, что мог бы сам выступать в роли полиграфа. Но лгать Сакуноске совсем не хотелось. Этот мужчина был способен вызвать доверие даже не стараясь. Он всегда приходил на работу вовремя, старался быть вежливым к своему коллективу, с большой ответственностью относился к своей работе, да и выглядел он вполне хорошо, даже очень привлекательно. Его внешний вид был достаточно тихим, если не брать во внимание непослушные волосы. Глаза излучали спокойствие, как и их хозяин, одевался он в основном в классическом стиле и подбирал либо пастельные, либо тёмные цвета. Именно таким представлял его себе Осаму. Но не смотря на то, что лгать не хотелось - иногда всё же приходилось: он долгое время скрывал причину появления своих шрамов; лгал о том, сколько поспал, и сколько выпил, или, к примеру, о том, как он себя чувствует. Первое время, ноющую боль в костях он приписывал к усталости. После, стал спихивать на то, что простудился или что ему не хватает витаминов. Он ещё долгое время находил себе оправдания, до того, как понял, что не так одинок. Странно но, его сердце не билось чаще чем обычно, при виде своего сильного друга. Он не улыбался при нем чаще, не стал уделять ему больше внимания, чем обычно. Он был привязан к нему и до того, как понял то, что нельзя изменить. — Незабудки? — вопросительно повторил хозяин квартиры держа полную чашку какао с зефиринками и корицей. — Твои глаза, они красивые и похожи на незабудки. — на щеках чувствовалось приятное и горячие покалывание. Конечно же, шатен пробовал убедить самого себя, что это всё вина температуры. Но ему казалось, что даже ложь самому себе рядом с этим родным и заботливым человеком заставляла его кости кричать и ломаться самостоятельно. — Вот как? — смущённо улыбнувшись, Сакуноске поставил горячую кружку на маленький журнальный столик и наклонился к лицу Дазая. Сердце второго стало стучать так быстро, словно это бит какой-то современной музыки, или, может быть, ещё быстрее. Старший провёл ладонью по щеке заболевшего и нежно заглядывал в его тёмные глаза. — Шоколад. — прищурив глаза и улыбнувшись ещё сильнее проговорил Одасаку. — Просто тебя все любят, но в разных количествах. Кто-то обожает тебя как основной ингредиент или даже блюдо, а кто-то считает тебя прекрасным дополнением к чему-то. Ты можешь быть разным, но ты всегда вкусный и желанный. — По виду старшего, никто бы и не догадался, что его сердце билось куда сильнее, чем обычно. Его губы невольно приоткрылись, и так же быстро сомкнулись обратно. — Солги мне. — приятно шокированный услышанным и весь красный от жара и смущения пролепетал Дазай. — Прошу тебя, солги мне прямо в глаза. — Секунд с десять они смотрели друг на друга в тишине, пока Сакуноске не выдохнул тяжелый воздух и не опустил веки. — Я люблю тёмный шоколад, потому что он вкусный. — в ту же секунду, его тело пронзила адская боль, казалось, словно с его глаз прыснули слёзы, а может быть, так оно и было. Младший наблюдал за происходящим с непониманием и беспокойством. Он привстал и крепко-крепко обнял Оду прижимаясь и всё сильнее краснея. — Пожалуйста, просто скажи правду. — Раскаленное тело ощущало бы холод, если б не прижималось так сильно к плоти старшего мафиози. — Странная какая-то ложь. — Не успел Дазай и договорить эту фразу, как Сакуноске глубоко вдохнув проговорил на одном дыхании: — Я люблю тёмный шоколад только потому, что ты на него похож. — Пересохшие но весьма мягкие губы накрыли щеку на мгновение опьянявшего и ошеломлённого сказанным Осаму. Не отрывая губ, Ода зарылся одной рукой в локоны своего любимого и принялся ласкать их. Они ещё долго сидели в тишине горячими телами прижимаясь друг к другу. Сквозь открытую форточку был слышен прохладный осенний ветер, что создавал своеобразную и комфортную атмосферу. Они оба погружались в царство сна и покоя, пока на столе стояла та самая кружка какао с зефиром, аромат которой развеивался по всему дому. — А ты знаешь, Одасаку, твоя забота пахнет какао