Привет, я твой самый (нет) преданный фанат

Джин стоял перед своей невестой и изо всех сил старался выровнять сбившееся от волнения дыхание. Синхе ободряюще улыбнулась ему, на что мужчина, смутившись, неловко улыбнулся в ответ, слегка оттягивая ставший неожиданно тесным воротник безукоризненно белой рубашки. Или ему так только казалось, и на самом деле костюм, как и при примерке, идеально сидел? Капля холодного пота медленно проследовала от лба до самой шеи, выдавая уже не простое волнение, а прямо-таки бушующую в нём нервозность с оттенком панического страха перед неизвестным. Он едва слышно откашлялся, когда понял, что настал момент для обмена обручальными кольцами — всё время до этого мозг Сокджина был где-то в стороне от разворачивающегося действа, а потому красноречивый взгляд Синхе ударил по нему, как ледяной ливень удушливым летом, мгновенно выдёргивая из состояния лёгкой задумчивости и возвращая, непосредственно, к тому, что происходило с ним прямо здесь и сейчас. Изящный золотой обруч был в миллиметре от пальца невесты, когда все гости резко утратили внимание к бракосочетанию, найдя себе зрелище поинтересней. По усыпанной лепестками дорожке стремительно шёл уже знакомый нам парень, который в самый последний момент затормозил у свадебной арки, буквально в десяти шагах от без пяти секунд молодожёнов. — Молодой человек? — вопросительно изогнул бровь мужчина, занимавшийся проведением церемонии и стоявший по центру, чуть в отдалении от Джина с Синхе. — Я против этого союза, — неожиданно для самого себя твёрдым голосом заявил Тэхён, дерзко (но больше отчаянно) смотря на Сокджина из-под опущенных ресниц. … В саду воцарилась напряжённая тишина, прерванная едва слышным стуком чего-то лёгкого о землю: кажется, это Джин, от неожиданности уронивший так и не надетое на невесту обручальное кольцо. Чимин отреагировал быстрее всех, практически мгновенно подрываясь со своего места и находя в небольшом отдалении поблёскивающее на солнце украшение. Пара секунд, и кольцо вновь покоилось у Сокджина в руке. — Извините, но вопрос о том, не возражает ли кто-то против свершающегося союза, задавался несколько раньше, — терпеливо отозвался ведущий, осторожно косясь в сторону новобрачных и прикидывая, насколько велики шансы перевести происходящее в шутку. — Какая жалость, что мне всё равно, задавали вы его или нет, — спокойно отозвался Тэхён, не сводя взгляда с того, ради кого пошёл на всё это безобразие. — О, Господи, — против воли вырвалось из уст ведущего, понявшего, что скандала не миновать. — Послушай, возможно, ты будешь ненавидеть меня за то, что я испоганил твою свадьбу, но до тех пор, пока есть хоть малейший шанс, что оно того стоило, я буду знать, что не зря пытался, — Тэхён лихорадочно облизнул губы, не отрывая глаз от Джина, и закончил: — Мне кажется, что я влюбился, и я думаю, что это чувство взаимно. Приглашённые гости поражённо застыли, после чего почти синхронно выдали реакцию в духе «о», «что» и «да не может такого быть». Впрочем, главное потрясение было всё ещё впереди, так как никому из присутствующих и в голову не могло прийти, что речь шла не о невесте. Таким образом, слово взял отец Синхе, по такому случаю поднявшийся со стула, чтобы привлечь к себе внимание самозванца. — Извините, молодой человек, но моя дочь никогда не выйдет замуж за кого-то вроде вас! — мужчина скептически оглядел парня с ног до головы: что и говорить, одет Тэхён был, мягко говоря, не по-парадному. На нём были рваные чёрные джинсы, белые сандалии и в тон им грязно-белый свитшот. В его защиту, когда он подбирал себе наряд, то и подумать не мог, что будет расстраивать чью-то свадьбу. В противном случае, разумеется, он бы припёрся в чёрном фраке и на белом коне. — Синхе, дорогая, где ты вообще повстречала этого парня? — повернулся к ней отец, а вместе с ним — целый сад из любопытных голов и жаждущих хлеба и зрелищ людей. — Пап, но я… Я его даже не знаю, — растерянно пробормотала Синхе, смотря на Тэхёна непонимающим взглядом. — Итак, молодой человек, я думаю, вы ошиблись с невестой, — резюмировал отец девушки, бросая на непрошеного гостя испепеляющий взгляд. — Да, вероятно, потому что я здесь не из-за неё, — решительно ответил Тэ, после чего сократил расстояние между ним и Джином, наглядно демонстрируя, ради чего и кого он оказался на этом торжестве. По толпе пронёсся удивлённый шепоток, из которого довольно чётко выделилось чьё-то «ну ни хрена ж себе», сказанное басистым, явно мужским голосом. — Зачем ты это делаешь? — отчаянно засипел Сокджин, всё это время будто находившийся в состоянии транса. — Чего пытаешься этим добиться? — Тебя, — просто ответил Тэхён, окончательно добивая собравшихся на свадьбе людей своей прямолинейностью. — Я знаю, что мы не так давно знакомы, но после вчерашней ночи, которую мы провели вместе, я не могу выбросить тебя из своей головы! Я понимаю, что веду себя как глупый подросток, влюбившийся в чирлидершу из школьной команды поддержки, но… Пожалуйста? Просто подумай, прежде чем регистрировать этот брак. — Что?! — меж тем воскликнула только переварившая первую часть его пламенной речи Синхе. — Ты изменил мне за день до нашей свадьбы? С парнем?! — после этих слов нервно сжимаемый ею букет полетел Джину прямо в лицо. — Всё не так, как оно кажется! — поймав аккуратно обвязанные цветы на излёте и выставив их вперёд, как щит, начал оправдываться Сокджин. — Я слишком много выпил, намешал градусы, а потом мы с парнями пошли смотреть на мужской стриптиз… — Так он ещё и стриптизёр?! — взревела Синхе, выдёргивая из рук жениха брошенный ею же букет и принимаясь бить его им с утроенным энтузиазмом. — Ты изменил мне с парнем-стриптизёром?! Господи, лучше бы уж молчал, а то с каждой фразой становится всё хуже и хуже! Какое-то время Синхе исступлённо колотила своего суженного пионами, после чего, выдохнув и слегка успокоившись, бросила безнадёжно смятый букет на траву под внимательными взглядами притихших гостей. — В конечном итоге… Ты всё равно не бросишь меня ради этого парня, который зарабатывает на жизнь тем, что раздевается догола и спит с чужими мужчинами?! — последняя фраза в её гневном монологе больше звучала, как истеричный вопрос. — Я… — замялся Джин, в нерешительности глядя на покрывшуюся пятнами гнева Синхе, прежде чем отец невесты встрял в грозящийся закончиться чьим-то убийством конфликт, ультимативно заявляя: — Ты, мой дорогой зятёк, поступишь следующим образом, если тебе хоть сколько-нибудь дорога твоя честь, не говоря уже о чести моей дочери. Мы все дружно прикинемся, что ничего не слышали, вы продолжите свадьбу, а этот… уйдёт с неё сам или не без нашей помощи, и за щедро накрытым столом под бокал Шардоне все забудут о том, что здесь происходило. Это. Понятно? И, как бы подтверждая серьёзность своих слов, отец Синхе демонстративно устроился поудобнее на своём стуле, как бы намекая на продолжение торжества. Тэхён в последний раз заглянул в глаза Сокджину и не увидел там ничего, кроме пелены затравленности и страха, чётко давшей понять, что он ни в жизнь не пойдёт против воли своего явно непростого тестя. Вот и всё, бой проигран, но он, по крайней мере, попытался сдвинуть хоть что-то, чтобы потом не сидеть у разбитого корыта и не жалеть о том, что мог бы сделать, но не сделал ввиду собственной трусости. Можно было, конечно, упереться и додавить Сокджина, заставить его лично озвучить своё твёрдое и решительное «нет», но какой толк и дальше раздувать скандал перед никак не виноватыми в произошедшем гостями? Хотел бы, уже бросился к нему в объятия, и, раз он этого не сделал, значит, не так уж и сильно ему прикипели воспоминания былой ночи. Ключевое слово в данном случае — былой. — Тогда… Окольцуйте невесту, — сказал ведущий, указывая на так и замершую в воздухе руку жениха, конвульсивно сжимавшую обручальное кольцо. Тэхён не собирался смотреть на то, как его робкие, только зарождающиеся чувства окончательно вдавливают в дорожку, усыпанную треклятыми лепестками. Какая пошлость — первая сильная симпатия за долгое время, и, вероятно, самая скоротечная за всю его жизнь. Сокджин наблюдал за чужим отдалением, как под общим наркозом: реальность расплывалась в причудливые линии, но что-то внутри с оглушающим звуком трескалось, как бы намекая на важность происходящего прямо здесь и сейчас. Бездумный взгляд автоматически переполз на родителей: мать смотрела на него с явным состраданием во взоре, а по глазам отца всегда было довольно сложно понять, что именно он чувствовал и как это следовало трактовать. … И только Чимин, за чью реакцию он втайне переживал сильнее всего, будучи с детства обременённым клеймом старшего брата, с которого следовало брать пример, подарил ему самую очаровательную улыбку из всех, на которые только был способен, и жестом указал на своё сердце, довольно прямолинейно давая ответ на мучавший его вопрос. … Стало быть, решать нужно сердцем? Джин перевёл куда более осмысленный после минутной прогрузки взгляд на свою почти плачущую невесту. Она храбрилась, как могла, и для девушки, пережившей подобное унижение, держалась действительно неплохо, но невыразимая тоска в глазах и собирающиеся в уголках водопады из слёз наглядно свидетельствовали о том, что она уже будто заранее знала, что ей собирались сказать. Они всегда были лучшими друзьями, и вероятность их женитьбы казалась обоим семействам нотариально заверенным и не подлежащим обсуждению фактом, но где-то в глубине души Джин всегда знал, что не чувствовал к ней чего-то, кроме почти братской привязанности и безмерной благодарности за проведённые в спокойных, как морской штиль, семь лет в отношениях. Никакой бури эмоций, да даже просто устаканившейся, но несомненной и неоспоримой любви. За семь лет у них не было и половины из той гаммы чувств, что познал Сокджин за одну только ночь в компании Ким Тэхёна. Целую ночь, наполненную страстью вперемешку с нежностью, и, возможно, пока не любовью, но чем-то, что имело все шансы в неё перерасти. С Синхе же шансов было по нулям: хуже быть не могло, но и лучше, несомненно, тоже. По факту, их отношения больше походили на хладный труп, находящийся в стабильно спокойном состоянии по причине своей смерти, и обоих это вполне устраивало, но… … Потом в их жизнь ворвался Тэхён, показав, что даже никому не мешающий труп рано или поздно начинает разлагаться и гнить. — Прости меня, Синхе, — начал Джин, насилу смотря в глаза несчастной девушке и чётко выговаривая каждое своё слово, — но я не хочу на тебе жениться, как и не хочу жениться вообще. Я благодарен тебе за эти спокойные, по-своему приятные годы, проведённые вместе, но то, что было между нами, никогда нельзя было назвать любовью — скорее, привычкой, от которой в равной степени сложно отказаться и мне, и тебе. Я бы мог послушать твоего отца и натянуть на твой палец это чёртово кольцо, но, давай будем честными: это не заставит меня полюбить тебя, а ты заслуживаешь быть любимой, как никто другой. Я желаю тебе счастья во всех твоих жизнях, и надеюсь, что однажды, думая об этом дне, ты будешь вспоминать его с улыбкой, испытывая радость от понимания, какой ошибки мы смогли избежать. С этими словами Джин резко развернулся, окончательно забивая на реакцию окружавших его людей, и поспешил за тем, кто помог ему в считанные минуты переосмыслить всю его жизнь за последние семь лет. Золотой диск кольца выпал из его пальцев, с жалобным «дзынь» покатившись по злосчастной дорожке, усыпанной всё теми же, теперь как никогда пошлыми и неуместными, лепестками роз. — Тэхён! — закричал Джин, заметив, как парень обходил свою машину, очевидно, собираясь сесть на водительское сиденье. — Тэхён!! — повторил он, на этот раз громче, видя, что парень не слышал — или делал вид, что не слышал, — его зов. После третьего оклика тот наконец очухался, выходя из состояния горечи и подавленности, и удивлённо захлопал глазами, наблюдая перед собой, казалось, навсегда потерянного им жениха. Какое-то время прошло в молчаливом созерцании друг друга, после чего они синхронно сократили расстояние между ними, вставая почти вплотную и так же синхронно сталкиваясь лбами, но пока не решаясь на встречное соприкосновение губ. — Спасибо, — прошептал Сокджин, из-за близости выдыхая это слово прямо в рот своего… парня? партнёра? Вероятно, это им ещё только предстояло обсудить. — Тебе тоже, — ответил он, после чего аккуратно захватил в свой плен чужие губы, завершая с виду максимально неинформативный, но на самом деле безумно важный для обоих диалог. Поцелуй получился нежным и трепетным, как и сам Сокджин в тэхёновых руках. Если ранее у него были считанные секунды на объяснения, то сейчас парни располагали буквально всем временем мира, в связи с чем не торопились узнавать друг друга целиком и сразу, предпочитая шажок за шажком вычленять для себя новые фишки и особенности человека напротив. … Оказывается, Сокджин нервно смеялся, быть может, от щекотки, когда ему массировали уши, неторопливо и вдумчиво поглаживая мочку каждого из них. В конце концов им пришлось разлепиться, да и то ненадолго: прервав поцелуй, Тэхён словил донельзя смятенный взгляд напротив, после чего счёл нужным заключить парня в тёплые, успокаивающие нервы и воспоминания о свадебном бардаке объятия. — Ну, раз ты сбежал со своей свадьбы, и все это ради меня… — начал Тэхён, чуть отстраняясь от парня, не спеша выпускать его из кольца своих рук. — Не льсти себе, всё, что я делаю в последние сутки, я делаю ради себя, — фыркнул Сокджин, сильнее прижимаясь к чужому телу и бормоча куда-то в висок: — И ты действительно сравнил меня с чирлидершей, когда признавался в любви, ты, идиот? — Ну а что? — рассмеялся Тэхён, прекрасно считывая притворную грубость Сокджина и не испытывая по этому поводу ничего, кроме умильного веселья. — Вчера ты был довольно гибким, особенно когда… — Так, а ну хватит! — Джин неожиданно для самого себя покраснел и едва ощутимо ударил Тэхёна в плечо, выбираясь из объятий. — Хорошо, что ты не сказал это во время… Вот же чёрт! — неожиданно взвыл Сокджин, донельзя напугав не готового к таким перепадам настроения Тэхёна. Адреналин, фигачивший в крови вплоть до настоящего момента, кажется, переставал действовать: на его место пришла удушающая паника и мысли, судорожно бегающие из одного уголка сознания в другой. — Что теперь обо мне подумают все эти люди?! О, пресвятой кимчи, не мог ты объявиться на пару минут пораньше? Теперь мои родители в курсе, что я изменил своей будущей жене с мужчиной, а мой младший брат, без сомнения, считает меня кобелём, который не может держать себя в штанах, и… Тэхён не удержался и хихикнул, заставив Сокджина прервать свою возмущённую тираду и уставиться на него со смесью осуждения и непонимания на лице. — Понимаешь, Джинни, твои родственники и друзья всё ещё там, и если ты продолжишь так кричать, то рискуешь самолично узнать их мнение о сложившейся ситуации. К тому же, мы стоим у единственного выезда из особняка, так что разочарованный людской поток должен хлынуть сюда с минуты на минуту вне зависимости от того, как громко ты будешь себя распекать. — И правда, — согласился Сокджин, прислушиваясь к окружающей среде и в панике улавливая, как ему показалось, очевидно доносящийся из глубины участка топот чужих ног. — Чего же ты ждёшь, тупица? Увези меня отсюда как можно скорей! — Негоже начинать отношения с оскорблений, — назидательно заметил Тэхён, садясь в машину и дожидаясь, пока аппетитный зад Джина приземлится неподалёку от него. — Если тебя что-то не устраивает, ты всегда можешь отказаться от своих слов и свалить, — обиженно надувшись, буркнул Джин, отворачивая голову в сторону бокового стекла. — Как хорошо, что меня устраивает в тебе решительно всё, — ответил Тэхён, заводя машину и увозя их подальше от всех волнений и забот, предшествовавших неожиданному воссоединению.

***

Тем временем семья и друзья Джина собрались в доме его родителей, чтобы тесным кругом посидеть и посплетничать о произошедшем на свадьбе. Юнги был абсолютно резонен в своей белой зависти к семейству Чимина, ибо даже в такой неоднозначной ситуации мистер и миссис Пак, отойдя от шока, решили, что счастье сына — их главный приоритет, а потому вне зависимости от выбора партнёра они поддержат и выслушают его, когда тот готов будет объявиться и самолично всё им рассказать. Единственное, что мучило сердобольную миссис Пак — состояние покинутой Синхе, которую накачали успокоительными и нечеловеческими усилиями уложили в кровать. Занеся себе в ежедневник пометку регулярно её навещать, она успокоилась и присоединилась к группе парней, облюбовавших её гостиную, чтобы подъесть оставшуюся со свадьбы еду и — ну уж куда без этого в любой приличной семье, — вдоволь посплетничать и обменяться мнениями о внешности новой пассии Сокджина. Чимин же был просто счастлив, что ему больше не придётся иметь дело с надоедливой липучкой в виде младшей сестрёнки Синхе. Более назойливой и раздражающей особы парень, положа руку на сердце, и не встречал. Впрочем, беспардонная девушка — не последнее испытание, ожидавшее его в этот день. Понимание всей бренности бытия накатило на подростка с новой силой, стоило раздаться характерному звонку в дверь. Миссис Пак подхватилась с дивана, спеша открыть дверь в надежде на присоединение к ним главного виновника торжества (в прямом смысле этого слова), но личность нежданного визитёра весьма удивила всех, кто присутствовал в гостиной на тот момент. — Ты только посмотри, кто пришёл навестить тебя, Чимин! Почему бы вам не пойти на задний двор, к грилю? Кажется, твой отец охотнее забьёт свой желудок гамбургерами, чем салатом из нута. — Что. Ты. Здесь. Делаешь? — прошипел Чимин, послушно утягивая за собой ехидно ухмыляющегося Юнги и изо всех сил сдерживаясь, чтобы не вмазать его лицом в вышеуказанный гриль. В последнее время Шуги становилось пугающе много в его жизни, равно как и в жизнях его родных. — Проверяю, так ли сильно ты скучал по мне, как я на то надеялся, — усмехнулся Юнги, наслаждаясь крепкой, но в то же время деликатной хваткой чужих пальцев на своей руке. … На заднем дворе никого не оказалось: очевидно, отец и впрямь, воспользовавшись суматохой, побежал покупать мясо для гамбургеров, оставив гриль в его первозданном, спящем состоянии. Юнги подхватил лежащий неподалёку коробок и разжёг спичку. — Неужели ты знаешь, как работает гриль? — поинтересовался Чимин, скептично приподнимая бровь. — Ты принимаешь меня за какого-то идиота? — фыркнул Юнги, бросая спичку за решётку и рефлекторно отшатываясь от вспышки пламени, низвергнутого коварным чудом техники прямо около его лица. Старший осторожно пощупал брови, опасаясь за их целостность, чем вызвал у Чимин приступ неконтролируемого смеха. — Ты принимаешь меня за какого-то идиота? — передразнил он, переводя дыхание между истерическим хохотом. — Очень рад, что смог тебя развеселить, — буркнул Юнги, когда их беседу прервал чей-то окрик со стороны. — Пак Чимин?! Неужели ты?! — воскликнул какой-то парень, проходивший мимо по улице и в данный момент активно заглядывающий за забор. На вид он был старше самого Чимина, но младше того же Юнги. — Пак Кван! — улыбнулся младший, моментально забывая о чуть не покалеченном собственной дуростью Юнги и устремляясь к, вероятно, не такому уж и случайному прохожему в объятия. — Я с трудом тебя узнал, так ты похорошел за то время, что мы не виделись! — незнакомец ущипнул Чимина за щёку, заставляя Юнги заскрипеть зубами от непонятного ему самому раздражения. «Нет, ладно, они какие-то приятели, но даже если так, обязательно к нему прикасаться?» — злобно размышлял Юнги, чуть ли не впервые за всю свою жизнь чувствуя на языке горьковатый, но знакомый не одному миллиарду человек вкус. Вкус ревности. — О, Кван, чуть не забыл! Это Шуга. Шуга, это Кван, — тем временем сподобился представить их друг другу Чимин. — Мгм, — отозвался Юнги, совершенно по-детски не замечая протянутую ему руку и делая вид, что именно в этот момент его невыразимо увлекало происходящее за забором. — Кван жил в соседнем доме, когда я был младше, — объяснил Чимин, силясь разрядить установившееся между ними напряжение. — Я думал, что ты уехал в Японию на ПМЖ. — Это так. Но моя бабушка заболела, поэтому я вернулся в Корею, чтобы заняться делами и провести с ней некоторое время. — Ты всегда был таким заботливым, — заметил Чимин и неожиданно тепло улыбнулся своему старому другу. Юнги закатил глаза, испытывая неудержимое желание выпнуть неизвестно откуда вылезшего Квана за порог. — Кому-то очень повезёт в браке с тобой, — тем временем продолжил нахваливать его Чимин. Кван засмеялся, обнажая белые зубы, в сочетании с неплохим прессом и татуировкой цветка лотоса на руке добавлявшие ему лишние сто баллов, и заметил в ответ: — Знаешь, если бы мы поженились, тебе бы даже не пришлось менять свою фамилию. Чимин очаровательно хихикнул и позволил парню слегка себя приобнять. Юнги сначала позеленел, а затем неконтролируемо покраснел от гнева, накрывавшего его с головой. Ревность оказалась довольно неприятным блюдом; Шуге решительно не нравился её вкус. Меж тем, из магазина вернулся мистер Пак, принёсший мясо, и двор наполнился оживлённым галдежом остальных посетителей дома, выползших давать свои ценные кулинарные советы. Вечер обещал быть долгим, а лицезрение чужой руки на плече Чимина делало его и вовсе невыносимым для сгорающего от ревности и только усилившегося раздражения Юнги.