Dislike

      Первым пришёл в себя Чон, когда его уверенно разложили на старом узком столе среди всякого бытового хлама, а чужие горячие руки вдруг оказались на его подрагивающем животе. Хосок жалобно заскулил от отчаяния, грубо отталкивая выцеловывающего его шею парня, пулей вылетая из кладовки. Он, так и не заметив стоящего под дверью Юнги, немедля убежал на пару этажей вниз, не беспокоясь о давно начавшейся паре, и заперся в кабинке туалета. Губы, шея, даже живот, до которого тот дотрагивался — горели. Низ живота оттягивал болезненный стояк, и Хосок был на грани истерики. После той ночи он оправдывал себя тем, что алкоголь сделал всё сам. А теперь что? Что делать с этим не спадающим позором?! Дрочить на парня он не станет! Господи… Поздравляю, Чон Хосок, ты, блять, полностью в дерьме.       Тэхён слизал с губ сладкий вкус Хосока. Слишком приторно, не в его стиле. Ким не до конца осознавал, что творит, и какого черта ему всё это нравится. Он всего лишь хотел поговорить с Чоном о той ночи, дабы избежать ненужных недоразумений и сплетен. Но сам подал пищу для разговоров только тем, что вынес Хосока из аудитории. А о том, как они заперлись в кладовке будут слагать легенды. Студенты, соскучившиеся по интригам за период коротких летних каникул, нашли тему для разговоров. «Признайся, Ким Тэхен, ты сам виноват». Однако, сам с собой был честен, когда он увидел, что Хосок стоит и обнимается с Мин Юнги, все триггеры слетели. Да, не понимал до конца, почему язык нёс всякую ахинею, намеренно посвящаю в их интим Мина, но так хотелось, чтобы тот знал. Потому что… Что? Чон и Ким никто друг другу, к счастью. Но почему-то собственный член болезненно дергается от мыслей о том самом натуральном Чон Хосоке, самом обычном студенте, как и он сам, с которым даже пару лет назад вместе делал проект. Тогда почему всё идёт по… Дверь в каморку открывается, впуская Мин Юнги. — Поговорим? — Удивленный Тэхён вышел вон, не желая находится в тесной комнатке с этим парнем, который не Хосок. — Ну? — Это правда? — Именно? Мин запнулся, подбирая слова. — Что ты и Хосок… — Тебя не касается. — Убавь гонора, со старшим балакаешь. — Это смысла не меняет. Не касается. Мин раздраженно отвернулся, запуская пятерню в волосы. — Не доставай Хосока. — А вы с ним?.. — Тэхён подозрительно прищурился, он об этих двух ничего не слышал и теперь злился за свою невнимательность. Как он мог находиться в такой близости от Хосока и быть настолько слепым? Непростительно. Кхм, это же логично. Ты натурал, Ким. — Тебя не касается, — ему вернули его же слова, мстительно скалясь, — ты откуда вообще взялся? — Серьезно? Мы с тобой в одной группе с первого курса, хён. Тэхён раздраженно направился в аудиторию. Неудовлетворенное возбуждение растаяло, как туман наутро. Слова Юнги задели больше, чем хотелось. Выходит, раз Юнги даже не замечал его, то Хосок тем более. Алло, Тэхён, что теперь злиться из-за прошлого, когда сам, к счастью, никогда не смотрел на парней. А чем Чон Хосок лучше? Правильно, ничем. Кроме того, что ты узнал, насколько он удушающе сладкий… Но это не проблема, Тэхён вообще не любит сладкое. Ему всё свежее и мятное подавай. Раз Хосок сам сказал, чтобы младший забыл ту ночь, он так сделает. Это не проблема. На том и порешили. Дни шли за днями. Тэхён показательно игнорировал Хосока, Хосок строил морду кирпичом, и каждый был доволен. Мин всё ждал объяснений от друга, но дождался лишь короткого: «Проехали». Хозяин — барин. Тэхён помирился с Кан Мирой ближе к началу сессии, и всегда занимал место за спиной Хосока. «Чтоб не видно было, как сосёмся», — шептал он излишне громко девушке на ушко, объясняя каждый раз свое желание оказаться именно там. А Хосок с каждым разом чесался всё чаще: затылок будто прожигали взглядом, но обернуться, значит, спалиться. Чон каждый новый день начал задерживаться, приходя с опозданием. Ему надоели излишне громкие интимные шептания над головой, которые мешали учиться, ага, исключительно у ч и т ь с я. И, благодаря своим опозданиям, теперь садился за первую же свободную парту, прямо у входа, подальше от Тэхёна, но также и Юнги. Но Мин терпеливо наблюдал за ними, молча, уважая решение друга, но так ни разу и не заметив, как «сосался» Тэхён с Мирэ. И с каждым разом его мимолетный взгляд в сторону Тэхёна спотыкался о серьезный взгляд Тэхёна в сторону Хосока. Бразильские страсти да пиздострадания. Но не ему вмешиваться. Хосок вообще натурал. Ким тоже. По крайней мере, до той ночи уж точно. — Мне Пина Колада, — Юнги глушит смешок в шот-дринке, быстро сменяя на новый полный. — Тебя на сладкое потянуло? — Всё же не выдерживает он, косясь на кокосовую скорлупу в руках друга. — Меня даже от этого развезёт, — закатил глаза Хосок, прикладываясь к трубочке, пританцовывая в такт громкой клубной музыки. — Ты это… Вновь напьёшься? — Хэй, в том, что тогда случилось есть и твоя вина. Ты же знаешь, мне нельзя пить. Так как я… Забудь. Проехали, — Хосок быстро прочистил горло и вновь приложился к трубочке, дабы избежать ненужных расспросов. Но Юнги и не собирался. Студенты успешно сдали зимнюю сессию и выбрались в клуб, чтоб отметить. Впереди каникулы и надо официально открыть сезон гулянок. А Хосок услышал чересчур громкий шёпот Тэхёна со своей девушкой, когда они обсуждали поездку за город. Вдвоем. На выходные. Гадать не приходилось, чем они там займутся. Но-но-но! Хосок, сбавь обороты, ты решил напиться не потому, что Ким уехал со своей девушкой, а потому, что тот, наконец, свалил и угроза пьяного перепиха тоже. Боже, до чего ты дожил… — Повторим ту ночь? — Прошептали над ухом, и да, Хосок подпрыгнул от неожиданности. — Что?! — Что тут делает Тэхён? Он же уехал… — Для научных целей. — Афигел? — Мне нужно знать точно, сделал ли ты меня геем. Возьми ответственность и давай потрахаемся. — О боже, убавь звука, я тебя умоляю… — Хосок поискал взглядом Юнги, который ошивался где-то рядом, но, очевидно, Чон надолго ушел в себя, и его друг успел куда-то исчезнуть. — Допивай и пошли. — Ты больной? Никуда я не пойду. Иди в гей-клуб и трахайся сколько влезет. — У меня не встаёт на парней. — А у меня, по-твоему, пизда вместо члена? О боже, просто… — Хосок сжал переносицу, проклиная последние месяцы, а наклонённая вбок голова Тэхёна оказалась непозволительно близко, и слова были выпалены быстрее, чем осознан смысл. — Я тебе нравлюсь? Тэхён отскочил, как ошпаренный, а Чон непроизвольно скривился, то ли от своего вопроса, то ли от очевидности ответа. — Я не гей. — Я тоже, и чтоб ты знал, натуралы друг другу не предлагают потрахаться. Даже по дружбе. А мы с тобой даже не друзья, так что съебись в закат, будь так добр.