Россия - родина слонов

может быть, даже лучше так, — как знать? привиденьями на восток Москвы выжигать и топить мосты опять — значит, нам остаётся ждать весны.

Каждый из нас был там, когда нам было даровано знание. Кто не был — тот уже не считается нашим. Знание черпалось из огромного сияющего разлома. Мы подошли к этой щели в реальности, и оттуда повеяло теплом и нежностью, и каждый из нас был счастлив. Каждый из нас плакал, уходя от того, что подарило нам знание. Мы были разными, мужчины, женщины, мальчики, девочки, все цвета волос, глаз и кожи, все виды деятельности и не-деятельности, но в момент, когда разлом закрылся, мы слились в один единый вой, потому что никогда больше с нами не случится момента такой яркой осознанности, понимания себя и всех, кто стоит рядом. Каждый из нас видел, что-то своё. Я видела летний дождь и бег босой с туфлями в кулаке, мороженое, радуга над старым городом. Я видел вечерний снегопад, по хрустящему снежку от остановки до дома, тёплый подъезд, стряхивать тающие капли с шапки. Мы видели любовь, нашу, чужую, дом, мама, сирень под окнами, смеяться до колик. Счастье, огненное и пылающее, слепило нам глаза, пробиваясь даже через закрытые веки, будто бы радиация. Каждый из нас видел любовь. Каждый из нас продолжил жить так, как жил, и в то же время — совсем иначе. Наше знание было молчаливым, оно не позволяло использовать себя во вред или во благо, потому что настоящая истина — абсолютно бесстрастна, как сердце в веровании древних египтян. Если положить наше знание на весы, то оно будет равно перу истины. И куда тогда деваться? Мы предпочли отдать своё сердце на съедение быту, но не расстаться со знанием, ибо оно оказалось дорогим для нас, хотя мы ничего за него не заплатили. Каждый вышел на улицу, вышел из магазина, вышел из дверей автобуса, вышел из парка, где бы мы не вышли — больше мы не вернулись к тому свету, которым будто бы смогли завладеть несколько мгновений назад. Но это было ложью, и мы это знали, владеть истиной невозможно, владение подразумевает монопольное право на что-либо, но нельзя владеть взглядом, светом, словом, мыслью, а наше знание — это все вместе, и понимающий и пронизывающий взгляд на противоположной стороне улицы, если бы перешёл — был бы вечно счастлив, свет фонарика, направленный на небо в лесу, слово, случайно пойманное ухом и принятое на себя, но оно не было твоим. Здесь нет ничего твоего, говорит мама в порыве гнева. Каждый из нас был всем своим, всем чужим, был собой и был мамой, в один светлый мигов даже видели себя со стороны. Каждый из нас понял всех и вся. И простил. Мы все это помним. Каждую деталь, всё остаётся в памяти, но она больше не висит к нас за спинами огромным рюкзаком или авоськой, полной ненужных булыжников. Память скользит за нами по небу как воздушный шарик на майском параде, привязанный на руке у пятилетнего ребёнка. Мы все получили знание: прошлого не вернёшь. От этого становится как-то легче.