Провал

Я завидовала Эффи, потому что видела этой ночью, что с ней происходило. Я совершила необдуманный поступок. Но Эффи, как я уже поняла, и без того тяготела к ним. «Давай. Дай это мне. Попробуй сама. Тебе понравится, я обещаю… зачем-то ведь это ты взяла?» Я разглядывала синюю таблетку, которую держала на липкой и влажной ладони. Людям нравится пробовать новое. Но больше всего — пробовать запрещённое. Помнится, все взрослые предостерегали меня от этого в детстве. Не бери у незнакомцев ничего из рук. Если есть сомнения, лучше не есть и не пить. Потому что это может стоить тебе жизни. Моим родителям не этого стоило бояться. Им стоило бояться уже того, что я могу сделать в своём обычном состоянии. «Ну, давай же! Не бойся! Мы такое с друзьями постоянно выделывали…» Видимо, я недооценивала способности Эффи. Ну я и проглотила, представив, что это какой-нибудь феназепам. — Ну как? — уже минут через десять спросила меня Эффи. — Никак, — ответила я ей угрюмо. — Сейчас почувствуешь! Идём танцевать!.. То есть делать то, что я не любила и не умела. Я даже спустя полчаса ничего не почувствовала. Эффи разнесло так, что я не могла её держать. Я ходила с ней как с маленьким ребёнком всё время. Точно так же, как и с Диланом. Два сапога пара. Брат и сестра. Я думала, что меня совсем не проняло и это, наверное, из-за моей низкой восприимчивости к лекарственным и психотропным средствам. Я несколько лет непрерывно пью и колю себе разные вещества. Но нет… Я поняла, что что-то не так, когда моё сердцебиение усилилось. Мне стало очень жарко. По телу стали расходиться странные зудящие волны. В конечностях кололо. А потом я стала очень плохо видеть. Резко — сразу в несколько раз. Я бы поверила, что это передоз, но вот только слишком малой была концентрация веществ в этой синей таблетке. «Как похоже на парестезию», — подумала я. — Тебе хорошо? — спросила меня Эффи. Я увидела, как по её лицу поползли яркие цветные пятна. — Хорошо, — кивнула я. Плохо. Мне не нравились ощущения. Мне не нравились галлюцинации. Мне перестало быть комфортно в собственном теле. Я начинала терять над ним контроль, как и всегда, когда у меня был приступ. Но это не был он. Я ничего не почувствовала. Я узнала только чуть больше о ней. Эффект начинал уже понемногу спадать, когда мы возвращались поздно ночью домой абсолютно безлюдными и тихими переулками. Эффи шумела. Ей нравился адреналин. Он притуплял боль, особенно душевную. А ей это было нужно, так я считала. Я была похожа на няньку больше, чем на подругу. И меня это уже раздражало. Может, у людей это просто синонимы? Нет, это было только то, что я видела много раз. На самом деле нужно было что-то весомое и сильное. То, что наконец-то её встряхнёт. Потому что ничего не могло с ней это сделать: ни смерть Авы, ни подлая измена Дилана. «Да как же так? Изменить? И с кем?» Я предложила ей пойти в другое место и немного развеяться. — Мне тут душно, — призналась я. Я редко когда говорю правду, но это так и было. — Пожалуйста. — Хорошо, — легко согласилась Эффи. Податливая и простая, как всегда. Слишком быстро поддающаяся влиянию других людей. Ты мне даже нравишься. Но отнюдь не этим. Ничем из того, что я пока увидела. — И… и куда мы идём? Господи, Эффи, это было та-а-ак весело… Господи, Эффи, я ненавижу твой акцент. Ты делаешь особое ударение на словах, которые, по-твоему, должны звучать ярче. Я дразню её: — И что же тебе та-а-ак понравилось? — Столько вещей… — Тихий вздох. — Я не понимаю тебя, Эффи. — У меня такое настроение сейчас… — Она вплотную наклонилась ко мне. — Творить очень странные вещи. Ты знаешь, что это за вещи? Я внимательно на неё смотрела. Эффи на ногах стоять не могла, не то что творить какие-то там «странные» вещи. Что-то мне это напоминало… — Это как будто всегда было во мне. А теперь… вышло. — Ты о чём? — Давай сделаем что-нибудь! — Ограбим банк? Эффи расхохоталась. Именно расхохоталась: она словно разом разучилась смеяться. Хохот был уродливым словом. Она именно так уродливо и выражала своё удовольствие и веселье: громким, уродливым хохотом, от которого разом дрожали и кривились мышцы её лица. — Нет, конечно нет… — Почему нет? Ты же говоришь про странные вещи. Весёлые. Грабить банк — это одно из них. — Это как-то не по мне. Здесь я почувствовала ложь и окончательно поняла, что она просто не в себе. Что она абсолютно безвредна, даже уязвима. Как и всегда. Эффи не хочет ничего вытворять. Она не сможет, даже под разного рода веществами. Что-то не сходилось теперь в моей голове. — О-ох, ладно… — буркнула она. — Давай погуляем в этом парке. — Это скорее лес. — Чёрт, да, это лес. Ты знала, что тут есть на окраине заброшка? Такая жуткая… у-у-у. Она подняла руки и зловеще завыла. — Пытаешься быть похожей на приведение? — Я оно и есть. — Эффи легонько меня подтолкнула в бок и хмыкнула. — Ты не знала? — Знала. — Любишь пощекотать нервишки? Мы зашагали по узкой дорожке, постепенно углубляясь в темноту. Я не знала, каково это. Я знала только, что многие люди — лучше сказать, что все, — делают это, стремятся к острым ощущениям. Посещают аттракционы, прыгают с парашютом в неизвестность. Играют в игры со смертью. Для чего? — Эй, Лана, ты слышала мой вопрос? Эффи пощёлкала у меня пальцами перед носом. — Ты часто молчишь и о чём-то думаешь. И даже не говоришь мне. — Прости… я правда задумалась. Да, я люблю это. Иногда… бывает очень нужным. — Согласна. Иногда этого так хочется! Как сейчас! У меня просто всё чешется. Давай быстрее пойдём. Ты ведь тоже?.. — Что — тоже? — Хочешь проверить себя! Испытать, ну! — О… конечно. Я сомневаюсь, что действительно могу испытать себя. Самое большее, что я чувствую, это во время приступа. Сердце колотится как бешеное. Пот, головокружение. В горле пересыхает или наоборот. Я задыхаюсь, я захлёбываюсь. Но я не боюсь. Страх — это что-то между жизнью и смертью. Паника — это отчаяние в руках смерти. Но я никогда не встречалась со смертью. Мы избегаем друг друга, вот и всё. Моё тело отвечает на опасность не так, как у других людей. Возможно, мне стоит себя испытать. Возможно, из этого большого спектра… я смогу что-то уловить. Мы идём долго. Я перестаю запоминать путь. Всё кажется однообразным. Кое-где попадаются фонари: это вроде бы парк, а вроде абсолютно заброшенное место. Зато тут тихо и можно подышать. Эффи говорит всё время. Она не даёт мне остановиться и ни на миг отдохнуть. Мне кажется, что если здесь кто-то есть, то он может услышать нас. — Вот это здание. Я смотрю на крышу появившейся наконец перевёрнутой бетонной коробки. — Оно? — Ну да. Не очень? — Не очень. — Я приглядываюсь. — Это что, ресторан? — Ага. Для отдыхающих. Ну, для тех, кто тут. Для тех, кто хочет поглядеть на пруд, сфотографироваться в беседке… — Здесь ещё и пруд есть. — Я закатила глаза. Как же это скучно. — Пошли! Эффи такая возбуждённая и такая смешная в этом своём энтузиазме. В попытке взять контроль над ситуацией. И надо мной. Мы заходим внутрь. Я слежу за каждой деталью: за Эффи, за тем, как я сама двигаюсь, за тем, что происходит вокруг. Изначально мне кажется, что света нигде нет, я не вижу его снаружи. Даже внутри. Ни звука. Зато Эффи громкая, она всех предупредила о своём присутствии. — Ты уверена, что здесь никого нет? — Конечно уверена! Эффи хохочет. — Разве не в этом прелесть? Эффи достаёт телефон, включает на нём фонарик и начинает вокруг водить им. Пока она занята, я сую руку в сумочку и пальцем ищу молнию небольшого потайного кармана. Его вряд ли таковым назовёшь, но просто так его не найти. В нём лежит только зажигалка и скальпель. Тот самый. Он всегда был при мне и напоминал о разных приятных вещах. Я достаю его и держу остриём вниз. Прислушиваюсь. Мне чудится шорох где-то неподалёку, но я ничего не могу разобрать, пока шумит Эффи. Мы в большом зале, где много столиков и зачехлённых стульев. Повсюду толстый слой пыли. Неприятные запахи. Слева от меня что-то блеснуло и хрустнуло. Двери на кухню не было. Из проёма на нас выходил человек. — Эффи! — крикнула я. — Стой! Господи, да. Это началось. Это началось. Я чувствовала. Эффи не смогла затормозить вовремя. Она удивлённо обернулась на меня, приподняла брови. — Что? Что случилось? Я уже не ответила ей. — У нас тут гости… Эффи ойкнула и обернулась на голос. Я напрягла зрение, не двигаясь с места. Я наблюдала за тем, как к нам медленно начинают приближаться двое мужчин. Двое! Ну что, теперь тебе страшно, Эф? — Нам нужно немедленно уходить. — Я схватила Эффи за запястье и крепко сжала его. Девушка только тихонько вскрикнула от боли и вырвала мою руку. — Лана? Ты чего? — Эй, девочки, куда вы собрались? Хотите присоединиться? — Эффи, пошли… Эффи была не в себе. Она никогда, казалось, не была в себе. Я зря дала ей это попробовать. Я зря позволила ей запить маленькую синюю таблетку коктейлем. — Ты не в себе, Эффи! Идём сейчас же! — Да почему всегда командуешь ты? — возмутилась она. — Прекрати! Ты что, одна знаешь, что для меня хорошо, а что плохо? Я поверить не могла. — Что, это тебя задело? Мужчины практически поравнялись с нами. Я могла даже рассмотреть черты их лица. Щетину, цвет зубов. Они морщились и улыбались, как животные. И я отступаю. Я больше не хочу с ней спорить. Я не хочу слышать это ещё и ещё раз. Потому что это происходит во мне. Это происходит в ней. Она сама, без моей помощи, делает шаг вперёд. Рвёт нашу связь. Рвёт всё в один миг своей необдуманностью, своей глупостью. Всё портит. Я делаю несколько осторожных шагов назад. Я ухожу в тень. Я им не интересна, им интересна только Эффи. А она даже не представляет, что они могут с ней сделать. — Что тут делаешь одна, крошка? — А твоя подруга? — подаёт голос другой мужчина. — Мы только хотели погулять… — лепечет Эффи. — И пришли к нам? Прямо к нам? — Даже напрягаться не пришлось, ха, — смеётся один из них. — Что вы имеете в виду? — хмурится Эффи. Ах, бедняжка, она ничего не понимает. Она совсем не сознаёт действительности. Она никогда, кажется, не встречалась с настоящим миром, а не с миром, который выдумала для неё её мать и сёстры. Они оградили её от плохих и злых людей. Обеспечили всем, чтобы она ни в чём не нуждалась. Чтобы была в безопасности. Чтобы даже её парень с безукоризненной репутацией мог поддержать её в любой момент. Они совсем ничего не рассказали ей… Мне не хочется их останавливать. Совсем нет. — Вы же повеселиться хотите? — Простите, но… Мужчина хватает её за руку. Реакция в ответ такая вялая и заторможенная. Эффи пытается вырвать руку и отстраниться, но он ведь сильнее. Он в любом случае будет сильнее её. — Думаю, тебе понравится… — почти что шепчет он. Мои руки начинают мелко дрожать. Я крепче сжимаю скальпель. Меня всю трясёт от ярости. Да, я никогда не могла это в себе держать. Да мне и не надо. Это не один из симптомов моей шизофрении в подростковом возрасте. Это кое-что другое… Я хочу отрезать ему руку. Потому что это то, что он заслужил. И это то, что он получит в конце концов. Он истечёт кровью и умрёт. Он пожалеет о том, что делает. Он не посмеет. Второй мужчина хочет и её тоже. Им ничего не стоит обменяться нами, как… как каким-то приятным аксессуаром к одежде. Мы для них не имеем никакой ценности, как и для Эффи этот же самый аксессуар. Она смотрит все эти пояса и браслеты, оценивает их прочность, их качество. Сочетает с собой. Смотрит в зеркало. — Да, именно эта мне пойдёт, — заключает первый, сжимая Эффи в тиски. Я не могу больше никуда смотреть. Он причиняет ей боль. И мне нравится за этим наблюдать. Нравится, как постепенно оттаивает её лицо. Она понимает. И тогда она понимает, что это страх. То, за чем она бежала и торопила меня. — Хочешь смотреть, что мы делаем с твоей подругой? А? Я хрипло отвечаю: — Хочу. Эффи не слышит. Она борется из последних сил, но это такие слабые попытки. — Правда? Эй, слышал? Он смеётся. Первый мужчина не церемонится. Эффи кричит, когда он держит её за волосы, портит весь её продуманный до последней детали образ. Макияж под цвет глаз, под цвет платья. Каблук подламывается под ней; она падает, смешно болтая руками в воздухе. — Вы ведь ничего не расскажете о нас, а? — Ублюдок, — со слезами на глазах говорит ему Эффи и ударяет его коленом в живот. Мужчина кривится не от боли, а от злости. Он достаёт продолговатый предмет, щёлкает им. Перочинный нож. — Будешь ещё дёргаться? Я стою как вкопанная. Мужчина сначала гладит меня по щеке грязными и огрубевшими пальцами, потом словно зарывается ими в волосы. Он не верит, что я могу быть такой спокойной. — Неужели ты не боишься меня? — Нет, — отвечаю я. — Я не умею. Теперь я это поняла. Он смеётся. — Не умеешь?! Боже… ты такая забавная. — Да, — говорю. — Забавная. Эффи кричит «Помогите!», но ей быстро затыкают рот. Её дорогое платье задирают до живота. Я вижу отсюда всё очень хорошо. Сделай это. Давай. Эффи вырывается и кричит. Это испуганный вопль ужаса. Она понимает, что здесь никого нет. Что никто не придёт к ней на помощь. И я рада, что до неё наконец это доходит. Что она никто без меня. — Давай, раздевайся, пока я не начал сам это делать. — Мужчина рядом со мной начинает терять терпение. Я люблю поиграть. А он, видимо, нет. — Я не такой нежный, как… Я разворачиваюсь к нему лицом и замахиваюсь. Скальпель входит в шею легко и уверенно. В глазах только удивление. Я надавливаю и веду им дальше. Кровь брызжет прямо на меня. Его ноги подламываются. Он падает на колени, качается, словно молится. Теряет равновесие и утыкается мне лицом в ноги. Вот и всё. Я стою и чувствую, как по мне течёт тёплая жидкость. Она вкусно пахнет. Гораздо приятнее, чем кровь животных. Гораздо приятнее, чем та же застоявшаяся кровь, такая, какая бывает у мясников. Сырая и холодная. — Да заткнись ты уже! Я вижу, как Эффи получает пощёчину. Я отталкиваю тяжёлую, словно каменную, голову от себя и двигаюсь к ним двоим. Оба смешно корчатся на полу возле одного из столиков. Как красиво. Как… похоже на джентльмена. Он решил взять её прямо тут, на полу. Особу поистине голубых кровей, с огромнейшим состоянием, которое ему даже не снилось. Только спустя пару секунд он понимает, что что-то не так. — Эй. — Он подаёт голос и поднимает свою голову. — Что ты… Нет, я — это не твой друг. Твой друг только что умер. Издох, как последняя собака, даже не защищался. Эффи видит это всё. Видит кровь на мне, видит медленно подползающую к ней лужу. Она визжит и захлёбывается собственным плачем. — Ла-ана-а… Истерика — так я это диагностирую. Мужчина быстро опомнился. Его внимание переключилось на меня. Он бьёт по колену. Я падаю и не сопротивляюсь. Сам он в это время поднимается на ноги. Продолжает бить. Но как же мне это знакомо… Он паникует. Ведь его друг только что умер. Ведь что-то пошло не так. Ему-то всего следовало объяснить, что происходит. — Что ты, сука, сделала? Что?! Он орёт мне в лицо, плюётся, он опять бьёт наотмашь и попадает мне по скуле. — Ты видишь нож? Видишь?! Я убью тебя! — Ты не сможешь… — Что?! Мужчина подставляет мне к горлу свой маленький перочинный ножик, угрожает. Он не может. И от этого мне становится смешно. — Я изобью тебя. Ты будешь ползать на коленях и просить меня о пощаде… ты понимаешь, что только что сделала? Ты понимаешь?! Что у тебя в руке? Покажи! Быстро! Он пытается разжать мой кулак свободной рукой. Я разжимаю. Ему нужно несколько секунд, чтобы увидеть скальпель и понять, что это. Чтобы сопоставить цепочку между его другом и мной. Это и есть его уязвимое место. Я вонзаю скальпель ему в глазное яблоко, метя прямо в зрачок. Возможно, попадаю. А, возможно, и нет. Он кричит громче Эффи, громче всех, кого я когда-либо слышала. В палате для особо буйных так даже не кричат. Я сталкиваю его тушу с себя и, пока он ещё не опомнился, хватаю за запястье и выворачиваю. Я направляю нож в сторону сонной артерии, но промахиваюсь: его остриё просто скользит по трахее, разрезает ткани, попадает в челюсть. Мне многого стоит, чтобы подняться. Но я делаю это и потом лопаю второй глаз. Но не стоит пугать Эффи. — Идём, пока он не пришёл в себя, — тороплю я. Он уже не придёт в себя. — Быстро! — кричу я на неё. — Быстро! Хватит рыдать! Ты видишь, что натворила?! Я вымещаю на неё свою злость. Я бью её по щеке. Следы крови теперь и на ней. Я хватаю её за плечо и силой поднимаю. — Может быть, мне позвонить в полицию и… — Ты хочешь, чтобы они опять добрались до тебя? Эффи колеблется. Одно она понимает: она ни за что не хочет. И мы бежим. Не знаю только, от чего. И уж тем более от кого.

***

Эффи не узнавала человека, которого успела уже так хорошо изучить. Она не узнавала ту, с кем проводила большую часть своего времени уже… сколько? Может быть, месяц? Или только одну неделю? Да, это действительно было концов — только началом её падения. Кто-то вмешался в её жизнь и стал всё рушить. Кто это делает? Кто? Эффи привела Лану к себе домой, потому что понимала — такой её отпускать было куда-либо нельзя. Более того, она сама не смогла бы дойти. Возле соседнего здания она увидела знакомую машину: та стояла там каждые сутки. Стоит ей только позвать на помощь — к ней придут. А ещё обязательно отметят, во сколько она ушла, с кем, а так же как вернулась. «Главное, чтобы они не увидели кровь», — подумала Эффи и сказала Лане, чтобы та держалась недалеко от неё. Они обе постарались проскользнуть мимо как можно незаметнее. Им не нужно было проблем. Уже дома Эффи дала волю своим слезам. Она затряслась, оказавшись в своей квартире, в знакомых и безопасных четырёх стенах, заперевшись, закрыв дверь и все окна. Лана смотрела на неё недолго. А потом пошла в душ. Она вообще никак не менялась. Эмоции словно разом пропали с её лица. От Ланы, чего вообще до этого не бывало, несло холодом. Она вышла из душа через полчаса, завёрнутая в полотенце, пахнущая любимым бальзамом для волос Эффи. — Дашь мне что-нибудь надеть? От нашей одежды нужно избавиться. — К-как… как ты можешь так спокойно об этом говорить?! — Попробуй, — предложила Лана. — Попробуй успокоиться, и тебе сразу станет легче. Ничего не случилось. Девушка замерла, широко распахнув глаза. Лана только тяжело вздохнула. — Послушай. — Она села на кровать рядом с ней. — Я понимаю, что для тебя это шок. Что ты так просто не сможешь это забыть. Но тебе просто нужно сделать вид, что этого всего не было. Сразу после вечеринки мы… — Нам нужно пойти в полицию. Вот, что нам нужно! — Ты совсем не понимаешь… — покачала головой Лана. — Ты убила их? Да? — Нет, — отрезала Лана. — О чём ты таком говоришь? Лана только смыла подтёки крови в душе и, пока Эффи была занята собой и своим горем, спрятала скальпель обратно в сумку. Она так же вымыла лицо несколько раз, почистила под ногтями, погладила расплывающиеся на теле синяки и царапины на локтях. Она была чиста. — Послушай, чёрт побери! Ты хочешь в тюрьму? — Моя мама поможет нам. Закон ведь на нашей стороне… — Нет, не на нашей. Твоя мама может помочь тебе, не мне. — Но я её попрошу! — Эффи, поздно. Знаешь, как это всё будет? — Лана уже теряла терпение. Чтобы не заморачиваться, она бы просто хорошенько встряхнула её, ударила несколько раз по лицу и угрозами подчинила себе и заставила молчать. — В том случае, если ты останешься невиновной, в тюрьму попаду я за умышленное причинение тяжкого вреда здоровью. Плевать, что они нас пытались изнасиловать и угрожали ножом. Они жертвы, они оба пострадали, а не мы. — Но… — Ты ничего не докажешь, Эффи. Прости, но это так. Попадёт мне, скорее всего. Может случиться и так, что ты. За соучастие. За сокрытие… за что угодно. Какая разница, боже. Ты подставляешь меня, ты понимаешь? Эффи поникла. Она опустила голову и спрятала лицо в руках. — Мы с тобой были под наркотой, пьяные… — Не надо, пожалуйста, об этом говорить. — Ты сама повела меня в этот лес, хотя я говорила, что не стоит. Это я говорила тебе, что нам нужно как можно скорее уходить. Что это опасно, Эф! Ты была не в себе! Это разве оправдание? Лана давила на неё как могла. Опасность в самом деле была больше для неё, чем для Эффи. Второй мужчина выживет. Но каким образом: у него выколоты два глаза. Первому перерезали горло. Жертвы не поступают так со своими насильниками. Поднимут историю болезни Ланы, и тогда… Она ни за что не может вернуться обратно! Она же не выйдет из психушки никогда! — Эффи, пожалуйста. Она придвинулась к ней вплотную и протянула к ней свои руки, на которой была кровь двух её сестёр, двух мужчин, всех тех пострадавших от неё людей, невинных или нет. Она уже связала себя с Эффи кровными узами. Она ей теперь как сестра. Она её не предаст. Осталось только заставить поклясться в этом. — Эффи… у меня не было другого выбора. Они не отпустили бы нас. Они бы изнасиловали тебя. И меня. Избили… Они не пощадили нас, ты же это знаешь! Мне ведь тоже тяжело! Лане правда было тяжело. Тяжело оставаться в сознании: глаза слипались, жутко хотелось спать. Ещё и после этой таблетки… Надо поскорее разобраться со всем этим дерьмом. — Эффи, — тихо позвала её Лана. — Я сделала это ради тебя. Чтобы защитить… — Ты спасла мне жизнь, — тихо проронила девушка. «Да! Наконец-то!» — Это то, что я должна была сделать. У меня не было другого выхода. Пойми. Давай… я просто уйду, возьму шмотки… — Нет! — Эффи вздрогнула и словно очнулась. — Пожалуйста! Останься! — Тебе страшно? Она начала качать головой. Лана торжествовала. Где-то внутри было это чувство удовлетворения и спокойствия. Да, ей было очень лестно это слышать. — Ты не предашь меня? Не выдашь? Я обещаю тебе, если никто из нас не проронит ни слова, это может остаться только между нами. — Хорошо. Я никому не расскажу. Ты права. Ты… ты всё время оказываешься права. — Это совсем не плохо, — сказала Лана и осторожно коснулась её плеча. — Тебе стоит сходить в душ. Помыться и избавиться от всего этого. — Я… я не могу. — А я могу. Я помогу тебе. Идём. Можно только… взять какую-нибудь футболку? — Да, да, конечно. Лана надела футболку прямо так, на голое и всё ещё влажное тело, и повела Эффи в душ. — Раздевайся. Это всё нужно выбросить. — Я так поражаюсь тому, насколько ты спокойная… я бы тоже так хотела. Правда. Я не смогу это забыть, наверное. — Попробуй. — Мне кажется… — Лана подошла к ней со спины и потянула молнию на платье вниз. — Что это моя вина. Я виновата, да? «Да». — Конечно нет, Эффи. Виноваты эти люди, а не мы. Тебе нужно это запомнить. Мы просто защищались. Если бы мы этого не сделали, то оказались на их месте. Это заставило её на несколько минут впасть в тяжёлые и нерадостные раздумья. Эффи не была эгоистом, у неё не было такого узкого спектра понимания вещей. Что-то понять ей в любом случае не дано. Лана помогла ей раздеться, сложила её вещи и отложила в сторону. Такое платье, уже испорченное и грязное, жалеть было нельзя. Она открыла дверь кабинки и пропустила Эффи. Полилась сначала прохладная вода, потом она стала теплее. Лана вопросительно уставилась на неё. — Ты точно справишься? Эффи ни двинулась с места. Она уставилась в одну точку перед собой, ссутулившись. Этот ступор не мог продолжаться вечно. Лана, уже ничего от неё не скрывая, застонала, когда увидела, что она опять начинает плакать. Она зашла в душевую, закрыла за собой дверь и, тяжело вздохнув, взяла с полочки тюбик с шампунем. — Поворачивайся спиной, — скомандовала Лана. — Я помогу тебе, а потом дам таблетку. — К-какую? — Чтобы ты успокоилась и заснула. Эффи немного постояла так спиной к ней, но потом развернулась. Схватила за запястье, как маленький ребёнок. Именно на него она сейчас была похожа: такая же плаксивая, с большими красными глазами и ужасно смешными повадками. Лана прилагала нереальные усилия, чтобы держать себя в руках. Чтобы не причинить ей боль. — Пожалуйста, Лана, — попросила она. — Останься. Не уходи… мне страшно оставаться здесь одной. М-мне… — Я не уйду. Я ведь уже пообещала тебе. Я уйду только тогда, когда ты захочешь. — Никогда? — Ты хочешь, чтобы я никогда не уходила? — Хочу. Лана посмотрела на неё и одними губами сказала: «Бред». Потом грубо развернула её от себя и стала намыливать волосы. У неё была такая красивая кожа, почти безволосая, такого лёгкого и смуглого оттенка, как будто она много загорала, но очень и очень давно. Лана подозревала, что это правда. Она водила по этой коже рукой, по её спине, смывая пену. Эффи делала всё, что она говорила, и повиновалась ей. Иногда только вздрагивала — от холода или от страха. От всего сразу. Лане это не нравилось. Эффи уже была чистая, с вымытой головой, пахнущая апельсином и корицей, как на Рождество. У Ланы не было ни одного такого Рождества, пахнущего точь-в-точь. У всех детей был такой запах, но только не у неё. Наверное, это значит, что она никогда не была ребёнком. Эффи не хотела ничего делать сама. Её надо было укутывать в полотенце и вести за собой в кровать. Кто-то даже впал в детство. Лана безразлично скользнула взглядом по её груди, по двум тёмным соскам, по рукам, покрытым крупными мурашками. Она сделала шаг навстречу и погладила пальцем её по щеке, словно проверяя что-то. Эффи вздрогнула, но не отстранилась. Это тело, которое она желала видеть и чувствовать, которым она желала обладать, оказалось таким доступным. Лана провела рукой по рёбрам, по животу, вставила один палец между ногами. Эффи прикрыла глаза, шумно вздохнула через нос. Её можно было бы легко взять прямо здесь, на этой красивой и дорогой плитке, прямо сейчас. Лана не захотела этого. Она ничего не почувствовала. Она убрала руки и вышла из душевой. — Вот твоё полотенце, — сказала Лана. — Оборачивайся им. И пошли.

***

Я лежу на кровати, на её большой и просторной кровати. Эффи развалилась по ней вся, ничуть не стесняя себя в движении. Мне осталось только балансировать на самом краю. Я не хотела её ни касаться, ни отодвигать, ни будить. Мне было всё равно. Небо за окном очень скоро стало тёмно-синим. Я закрыла на некоторое время глаза и мне даже показалось, что я задремала. Но когда я вновь их открыла, комната преобразилась. Всё было чётким и ясным. Я протянула руку и взяла телефон Эффи. Пять часов утра. Как бы я ни хотела, я не могла заснуть. И брать одну из таблеток, чтобы провалиться до обеда в отупляющую темноту. Мне нужно слезать с них. Я превращаюсь в развалину, если буду их постоянно принимать. Развалину с повторяющимися каждую неделю приступами моторных расстройств. Потом как-нибудь у меня будет спазм, я не смогу дышать и задохнусь. А вот и всё. Или нет, может, всё будет ещё интереснее. Я переборщу с дозировкой, меня начнёт рвать. Я поскользнусь на собственной блевотине. Упаду, потеряю сознание и задохнусь. А, может, всё дело будет в сердце, которое работает на износ. Наш век так короток, так скоротечен. Я повернула голову и посмотрела на Эффи. Та во сне была очень милой. Милее, чем когда та просыпается и открывает свой рот. Она лежала, подложив под голову руку, и тихо дышала через нос. Как бы я хотела, чтобы она забыла всё, что произошло этой ночью. Потому что показывать что-либо было ошибкой. Надо было понимать — она не справится с увиденным. И рано или поздно проговорится и сдаст меня. Она сделает это гораздо быстрее, если я скажу, как мне понравилось играть в кошки-мышки с её сёстрами. Зачем я вообще это начала… я уже не помнила. «Избавься от неё». Я резко приподнялась и открыла глаза. Нет, это была не Эффи: она всё так же спала и не двигалась. Это был её голос, доносящийся откуда-то изнутри, глухой и на неё непохожий. Я избавлюсь. Обещаю. Что-то всё ещё не сходилось у меня в голове. Я-то думала, что искала только её — её одну. «А может быть, ты ошибалась?» Всё может быть.