Провал

Когда-то всему всё равно приходит конец. Мы вылезли из ванны, вытащили пробку и свалили всю грязную посуду в раковину, а пустую бутылку шампанского поставили на пороге. — Кто будет мыть посуду? — вслух размышляю я. — Только не я! Не я и не сейчас! Быстро в спальню, — командует Эмили. — А то что? Эмили подчёркивает: — В нашу спальню. Возле большой двуспальной кровати всё ещё лежат наши вещи. Я сажусь на краешек постели и разглядываю их. Быть может, она опять готовит какой-то сюрприз для меня, коробку конфет или салют. Ради чего только? Я поправляю: ради меня. И вижу что-то странное под стопкой маек Эмили, в её чемодане. Я едва могу угадать очертания этого предмета. Я подхожу к чемодану, сажусь на колени и засовываю руку под одежду. Где-то гладкий, где-то ребристый корпус. Странная форма. Дуло, которое я ощупываю указательным пальцем. Я вытаскиваю на свет пистолет и рассматриваю его. — О, ты и здесь успела? Эмили заходит в комнату как всегда безмятежно, падает на кровать, протягивает руку и вырывает пистолет так, что я даже не успеваю её остановить. — Зачем тебе это? — Зачем? Глупый вопрос! Для безопасности. — Для чьей безопасности? — уточняю я. Взгляд Эмили говорит мне: не задавай вопросов. — Для нашей с тобой безопасности. Затем она поворачивает пистолет дулом ко мне и целится в голову, чуть щурясь. С такого расстояния легко попасть — зачем это? — Я думала, ты выберешь для меня другую смерть, — говорю я. — У тебя есть ровно минута, чтобы убедить меня сохранить тебе жизнь. Её большой палец двигается, и оружие издаёт негромкий щелчок. Она не спустила курок, но, наверное, сняла пистолет с предохранителя. — Я не буду тебя убеждать. — Ты не хочешь жить? Я встаю с пола. — Оставайся на месте, Лана. Не шучу. У тебя тридцать секунд. — Мы обе знаем, что он не заряжен. Прекрати это. — Проверим? Я не думаю и сразу киваю головой. Я доверяю ей. Я ничего не чувствую, когда она нажимает на курок. Пистолет не заряжен. Я сажусь рядом с ней обратно. — Ну ты даёшь, — хмыкнула Эмили. — Как ты догадалась? — Я думаю, мало кто носит оружие заряженным в чемодане. Там, кстати, и обойма лежит. — Умеешь стрелять? Я покачала головой: — Не-а. — Тогда время учиться. — Не хочу. Это ведь для нашей безопасности. Ты умеешь стрелять, и это главное. Ты защитишь меня. Эмили нравится мой ответ. — Раз так… Я закрываю глаза и чувствую её руки на моём теле. Не надо слов. Мы не будем больше разговаривать. Она ведёт дулом пистолета по моей груди, по животу. Я не чувствую в этом никакой опасности. Она сминает мои губы и довольно улыбается, когда не делает этого. Я залезаю на кровать с ногами и обнимаю её. Жмусь к ней, чтобы почувствовать всё: её тонкие и умелые пальцы воровки, её холодный и грубый пистолет, её ноги, её живот. Мягкую кожу. Мокрые волосы на плечах. Мы одновременно слышим резкий визг шин на улице. Я открываю глаза и замечаю, что занавески на окне снаружи подсвечены теперь красным и синим огнём. Пальцы Эмили застывают. — Это ведь… Она спрыгивает с кровати, суёт руку под гору одежды. Шарит ею в поисках обоймы. — Одевайся. Это полиция. Я теперь и сама слышу их голоса. Кто-то кричит в рупор. Эхо отдаёт мне по ушам. — Лана, быстро! Быстро! Больше всего мне интересно, как Эмили выпутается из западни на этот раз. Из нескольких машин, из вооружённых полицейских и закрытого дома лишь с одной дверью. Любопытство — вот, что движет мной сейчас. — Деньги, — только и говорит она мне, когда я натягиваю то самое красное платье — первая попавшаяся распакованная вещь. — В кармане, где документы. Быстрее! Я собираю все мятые купюры и бумаги, сую их в сумку и спешу за Эмили по лестнице вниз. «Вы окружены… вы окружены. Мы знаем, что вы в здании». Хотите поиграть в прятки? — Ты ведь можешь выстрелить? Убить их всех? — Не говори ерунды, — фыркает Эмили и приближается, нагнувшись, к окну. — После первого убитого они спрячутся и наставят на нас своего снайпера. Они предпочтут убить нас, чем жертвовать собой. — У тебя есть идеи? — Принеси мне бутылку шампанского и какую-нибудь тряпку. Салфетку. Что-нибудь. Когда всё готово, я возвращаюсь к Эмили. Она вынимает пробку из бутылки, суёт туда тряпку, которой вытирают столы, и осторожно выглядывает из-под подоконника. — Отлично. Тут только люди. Готовься бежать наверх, по холму, к линии других домов. Петляй. Делай всё, чтобы выжить. Сразу после этого Эмили распахивает окно и кидает в полицейских бутылку. — Сейчас взорвётся! — кричит она. Коктейль Молотова. Точно… она пытается их напугать. Ничего не взрывается, потому что бутылка не зажжена и в ней нет горючего. Но полицейские разбегаются в стороны к своим машинам, кричат что-то друг другу. — Бегом! Пошли! Эмили выталкивает меня из окна и бежит вверх по холму, туда, где начинают расти деревья и невысокие кустарники. Я не успеваю у неё спросить, что она чувствует сейчас, о чём думает. Не могу. Не хватает времени. И кто-то опять выбивает весь мой кислород из груди. По щелчку пальца. Тяжёлый гул раздаётся из ниоткуда. Словно бы с неба, а словно бы от земли. Огромный металлический шар катят по холму за мной. Эмили оборачивается ко мне и кричит. Я так думаю: открывается её рот, за губами прячутся два белых острых клыка. Как это случилось? Я думаю, что они всё это время знали, где я. Они отслеживали меня через своих людей. Свои глаза повсюду. В поезде стюард опознал нас. Они поняли, кто задушил мужчину. Они поняли, чьё ДНК было на его теле, в туалете, просто витало в воздухе. В отеле опознали нас. Женщина, чьё лицо такое же опухшее, как и её волосы, плакала и говорила, что всё это произошло помимо её воли. Она ничего не помнит. Она только знает, что это могли сделать две молодые женщины, девушки, девочки… Хозяйка маленького игрушечного домика прячет деньги в сейф и клянётся, что эти девушки не могут кому-то навредить. Они кажутся такими милыми. Как сёстры. Они даже предложили остаться, но как же так — как утруждать их? Они, наверное, устали… Устали после тяжёлой ночи, после тяжёлого месяца. После тяжёлой жизни. «Ты не должна жить», — говорит мне голос. Я поднимаю голову. Губы Эмили совершают тот же самый путь. Ты не должна жить. Ты лишняя здесь. В металлический шар вонзаются пули. Я слышу гром. Эмили дёргает меня за руку. Я выставляю свободную ладонь перед собой и падаю на живот. Что-то тёплое течёт по нему. Я не замечаю Эмили, я гляжу только на то, как из меня, по капле, вытекает моё единственное тепло, мой единственный свет. И он меркнет. — Ты убила её, — шепчу я и сплёвываю на траву кровь. Эмили поднимает мою руку и с лёгкостью сдёргивает сумку, которую я надела перед тем, как выбежать из дома. Каждый глоток воздуха такой липкий. Такой болезненный. Я ведь думала, что нашла её… Может быть, всё на самом деле было не так. Что Эмили делала, когда я сидела наверху, на краешке кровати, а потом ощупывала её ствол? Что она делала? Что за сюрприз она готовила? Теперь я уверена: я слышала её голос, но не обратила на него внимания. Она разговаривала по телефону. Она звонила и просила о… помощи. — Это всё из-за тебя, — говорю я. Это ты вызвала полицию. Пожалуйста, я ведь могу простить тебя. Какой-то частью своего больного мозга я понимаю, что меня ранили. Кровь вытекает из меня. Кровь наполняет лёгкие. Это самое страшное, что может быть, именно то, что я не хотела — умирать от пуль. Я ведь никогда никого не убивала так. Это такая банальщина. — Не оставляй меня, — прошу я. Что я делаю? Умоляю её помощи? О том, чтобы она помогла мне подняться? Прекратила эти мучения? Я готова молить её о чём угодно. Я готова простить ей предательство. Только если она останется со мной. Я вижу Эмили в последний раз. Её глаза ничего не выражают. Я всегда заглядывала в них и пыталась искать ответы. Они там есть? В ней есть хоть что-то? Ты действительно делаешь это со мной? Эмили встаёт с земли и удаляется к тени деревьев, которые спрячут её. «Ни с места!» — раздаётся крик. Это последнее, что я слышу. Держи меня.

***

Девушка на холме оборачивается, наводит дуло пистолета на бегущих за ней полицейских и кричит в ответ: — Стоять! Я убью вас всех! Она хорошо знает, какова у них выдержка и дисциплина. Она хорошо знает, что те замрут в раздумье. Что делать? Бежать от неё или к ней? Эмили делает шаг назад, поднимает ногу и толкает лежащее на земле тело вниз. То начинает катиться, набирая скорость, прямо на них. Главное отвлечь внимание. Главное бежать, ведь движение — это жизнь. Она скрывается за деревьями, хотя пули пытаются угнаться за ней и поймать её в плен. Но она не сдастся. Ей никогда не принадлежать одному и тому же месту. Ей можно только двигаться и не поспевать за движением солнца. Девушка забывает о клятвах, потому что обещаниям — грош цена. Её ничего не может остановить. Ей скучно было играть в одну и ту же игру уже несколько недель. Она обманула их всех. Она всегда хорошо обманывала.