«Ich pass auf uns auf so gut ich kann»*
«Wird alles gut», Eisheilig
Вернувшись в свой кабинет после плотного обеда, Уильямс увидел, что Дин начал просыпаться. Впрочем, в том, что это был именно обед, доктор не был полностью уверен. Скорее всего, это был уже ужин. Ещё сонный, мальчик был потерян и испугался, не совсем понимая, где он и почему рядом нет Сэма. — Сэм! — встревоженно прошептал хриплым голосом спросонья Дин. — Дин, тише-тише, — доктор поспешил скорее успокоить мальчика, видя неприкрытый страх и нарастающую панику в его глазах. Он присел перед ним: — Вспоминай. Я — доктор Уильямс, вы в больнице. Всё в порядке. Сэм тоже. Потерев глаза и наконец сфокусировав взгляд, Дин начал вспоминать и успокаиваться. А когда он почувствовал тёплые ладони этого доброго мужчины на своих руках, он вспомнил, что ему можно доверять. Но также вспомнил, что Сэмми серьёзно заболел и ему нужна операция. Начиная снова паниковать, мальчик тихо, но уверенно произнёс: — Мне нужно увидеть Сэма, — внутренний голос набатом бил о том, что ему срочно, непременно, сейчас же жизненно необходимо увидеть Сэмми. — Конечно, Дин, — доктор даже не планировал спорить, чему ребёнок немного удивился. Он знал, что обычно взрослые могут найти сотни отговорок, лишь бы не делать чего-либо. — Пойдём только, найдём твоего отца. Дин уже и забыл про папу, думая только о брате. Он, окончательно отходя от сна, встал, наконец, с дивана. Уильямс протянул ему руку, и ребёнок снова её принял. Почему-то так он чувствовал себя спокойней. Будто так всё намного лучше. Словно доктор вселял уверенность в самого Дина. Хотя в свои семь лет Дин и понимал, что хорошего, по большому счёту, в этом мире осталось не так уж и много. Но этот добрый человек, этот доктор, по мнению Дина, точно относится к понятию «хорошего». Они вышли из кабинета и пошли по коридору, направляясь к тому месту, где должен быть Джон. Как и ожидалось, мужчина не покидал своего поста. Дин вдруг резко отпустил руку доктора до того, как Винчестер-старший увидел их. Он забыл, что Джон уже видел такое, когда они с доктором ушли пить чай. Сейчас ребёнок стал переживать о том, что отец не должен этого видеть, иначе он разочаруется в нём, ведь Дин уже взрослый, и держать чью-то руку, как маленькому, ему не положено. Его не так воспитывали. Тем более Дин старший, он — опора отца. Джон не должен это увидеть. Доктор Уильямс не стал ничего говорить на это странное движение: понял, почему ребёнок так поступил, но не мог не удивиться такому. У него поневоле возникло ощущение, будто мальчик с отцом всегда чувствует себя солдатом в армии. Руки по швам, голову прямо, даже речь мигом меняется, благо, что честь не отдаёт. Но что-то Уильямсу кажется, что была бы воля Джона, и честь его сыновья тоже отдавали бы. Доктора снова настигли тяжёлые мысли об этой семье, которые не давали ему покоя, и он поспешил их поскорее отбросить. В конце концов, это не его дело. Вот только он слишком привязался к Дину, чтобы спокойно такое наблюдать. Возможно, он что-нибудь за это время и придумает, чтобы хоть как-то повлиять на ситуацию. В конце концов, главное, по его личному мнению, в общении между пациентами и их родными и врачом — это взаимное уважение и доверие. От своего принципа Уильямс старался никогда не отходить, и очень часто именно такая концепция взаимоотношений помогала ему. Не все люди уважают и любят врачей, но если вызвать у человека доверие, он может поменять своё мнение и даже прислушаться к рекомендациям. — Доктор, — заметив Уильямса и Дина, Джон поднялся. — Ещё раз здравствуйте, Джон, — кивнул в знак приветствия врач. — У меня к вам две новости. Дин так и остался стоять около доктора, словно так он может быстрее встретиться с братом. Хотя он и понимал, что это точно никак не связано. — Я слушаю, — охотник сразу напрягся, но виду, естественно, не подал. — Пришли результаты анализов. Ваша совместимость костного мозга составляет три из шести. У Дина шесть из шести. Что говорит о том, что ваш старший сын является идеальным донором для Сэма, — Уильямс чуть помедлил, внимательно следя за реакцией Джона. — Признаюсь, это не совсем то, чего я ожидал. — Насколько рискованно то, если я буду донором? — вариант с донорством Дина Джон практически сразу отмёл. Почему-то доктор не был удивлён этому факту. — Здесь пятьдесят на пятьдесят. И в данном случае, это слишком рискованно, потому что Сэму всего три года. Высока вероятность, что случится отторжение организмом, — доктор говорил прямо и открыто, не боясь за состояние семилетнего Дина. Что-то ему кажется, им такие вещи знакомы не понаслышке. — Отец, — тихо, но серьёзно, смотря прямо в глаза, позвал Джона Дин. Он долго думал, вмешиваться ли в разговор взрослых или нет после того, как услышал слова врача. — Я готов. Я, правда, готов. Если это спасёт Сэмми — я должен это сделать. Позволь мне помочь ему. Дин в свои семь лет прекрасно всё понимал. Осознавал всю серьёзность и опасность своего решения. Если что-то пойдет не так, они оба могут умереть. Но он готов пойти на такой риск, он должен оберегать Сэмми, ведь это его работа, ведь это его брат. И ему невыносима мысль о том, что Сэму плохо. Так же как и о том, что он может умереть, если Дин не станет донором. И у него появился шанс помочь ему, спасти Сэмми. Но, к сожалению, он понимал, что решение всё равно за Джоном. И мальчик очень сильно сомневался, что отец услышал его и понял. Дин был уверен, что его слова были произнесены впустую, но не попытаться он не мог. Не в его это характере. Тем более ради Сэмми. Дин не мог себе представить свою жизнь без братишки, даже от одной только мимолетной мысли боль сковывала всё изнутри, ведь это единственное, что у него осталось самого дорогого. — А если Дин будет донором? — поджав губы и чуть не скрипя зубами, всё же решил уточнить Джон. — Девяносто девять процентов успеха. У них идеальная совместимость, что практически редкость. Плюс ещё в том, что разница в возрасте небольшая. У них ещё детские организмы, а значит, вероятность принятия становится ещё выше. Но стопроцентной гарантии никто и никогда не сможет дать. А один процент — это на совсем экстраординарный случай, выходящий за рамки. Чего, я в этом уверен, не произойдёт. — А если в базе? Вы что-то говорили, — продолжал задавать вопросы Джон. Он всё ещё не был готов разрешить Дину, даже если тот готов. — В базе мы смогли найти людей совместимостью только пять из шести. — Это хуже? — Да, это хуже. К тому же, они все взрослые люди, и разница в возрасте ощутима. — Насколько операция может быть опасна для Дина? — не уточнив всех подробностей донорства своего старшего сына, Джон не успокоится. Кажется, ему всё же придётся пойти на это и принять такое непростое рискованное решение. — Обычно такие процедуры проходят для самих доноров практически без последствий, — доктор решил, что надо оставить семью ненадолго одну. — В любом случае, решение за вами, Джон. Но советую принять его как можно раньше. Доктор уже развернулся и отошёл подальше, как почувствовал, что кто-то ухватил его за рукав халата. Это был Дин. — Я могу с вами пойти, доктор Уильямс? — Ты уверен? — Думаю, да. Отец все равно не разрешит мне быть донором, — Дин говорил тихо, боясь, что его слова услышит Джон. — Дин, — доктор присел на корточки, внимательно заглядывая в эти изумрудные глаза, и немного понизил голос. — Я знаю, что ты готов на это пойти. И хоть я не хотел, чтобы так случилось, но это единственный идеальный вариант для всех вас. Останься с отцом, поговори с ним, убеди его. А если даже не получится, то просто будь рядом. Ему сейчас тоже очень тяжело, поверь. Дин ничего не ответил и просто внимательно посмотрел в глаза доктора. Этот человек смог заслужить его доверие, и это очень дорогого стоит. Дин знает, что к мнению доктора можно прислушаться. «Но как же Сэмми?» «А отец?» — С Сэмом всё будет хорошо, скоро вы увидите его, — будто прочитав вопрос в глазах Дина, ответил Уильямс. Но Дин всё ещё сомневался. Тревога поселилась в душе мальчика, и казалось, что, если он этого не сделает, с братишкой что-то произойдёт. Он не мог этого допустить. Но допустить его смерть не мог тем более, значит сейчас он должен остаться с отцом и поговорить с ним, надеясь на то, что тот услышит его. — Хорошо, — очень тихо спустя время всё же ответил Дин, опустив голову, словно ему было стыдно за что-то. Почему-то мальчик чувствовал себя так, будто предал своего братишку, своего Сэмми из-за того, что не может прямо сейчас быть с ним. — Дин, всё будет хорошо, — доктор повторил такую нелюбимую фразу Дина и положил руку на плечо мальчика, немного похлопав, как бы говоря: «Не вешай нос, парень». Дин снова посмотрел на доктора, тот улыбался, и он не смог не улыбнуться в ответ. Уильямс поднялся на ноги, подмигнул ребёнку и оставил его на время, чтобы папа с сыном смогли поговорить. Дин подошёл обратно к отцу. Начинать разговор почему-то было страшно, и состояние Джона только усиливало этот страх. Вот так всегда бывало: неосознанно мальчик боялся своего отца, хоть и смотрел на него, как на героя. Одно другому здесь не мешало. Дин не знал, с чего можно начать, что нужно говорить, не знал, что ему делать. И маленькими волнами на Дина начала накатывать паника. «Нет, так не пойдёт» — одёрнул сам себя мальчик. Глубокий вдох и медленный выдох помогли справиться с эмоциями. Так дядя Бобби учил однажды, а ещё он постоянно прибегает к этому способу, чтобы успокоиться после разговора с Джоном. Он думает, что это незаметно, но Дин довольно наблюдательный и давно понял, что с папой бывает очень не просто говорить. — Пап, — позвал он отца и, дождавшись, когда тот обратит на него внимание, продолжил: — Я знаю, что ты этого не хочешь. Доктор Уильямс тоже не хотел такого. Никто не хотел. Но это ради Сэмми. Позволь мне сделать это. Я не могу смотреть на то, как мой брат умирает. Ты ведь сам всегда говоришь мне приглядывать за ним. Так почему же не можешь сейчас разрешить сделать то, что я должен? Слова лились сами по себе, словно Дин давно готовился к этому. Это не была речь ребёнка. Это была серьёзная речь взрослого умудрённого опытом человека, который полностью уверен в своих словах. Как же он так быстро вырос? Как получилось, что семилетний ребёнок уговаривает отца принять правильное решение? — Дин, я не могу рисковать тобой, — обречённо проговорил мужчина. — А Сэмом, значит, можешь? — реплика Джона разгневала Дина. Причём здесь вообще он? Сэм ведь важнее! — О чём ты говоришь? — от такого старший Винчестер пришёл в недоумение. — Я знаю, что ты боишься за меня. Мне самому очень страшно. Но это единственный хороший вариант, чтобы спасти Сэма. Если этого не сделать, то я очень скоро потеряю брата. И этого я не могу допустить! — Я тоже не могу потерять его… Дин, но я боюсь потерять вас обоих, — Джон впервые говорил о таком с сыном. Обычно у них это не принято: говорить о чувствах и о Мэри. Обе темы были слишком болезненны и под запретом. — Я знаю, пап, — тихо ответил Дин и присел рядом с отцом, бок о бок, положив голову тому на плечо. — Если ты разрешишь, то с нами всё будет хорошо. Обязательно. Видимо, беды могут сближать семьи, как бы парадоксально это не звучало. Сейчас Дин тоже это понял. За всё это время, что они в больнице, Дин и Джон сильно сблизились, если так можно назвать наступивший этап в их взаимоотношениях. Отец перестал ругать сына практически за каждый пустяк и погрешность, Дин старался больше не бояться отца, а наоборот поставить себя на его место. И в конце концов, они немного открылись друг другу. Джон смог увидеть в Дине не только солдата, но и маленького ранимого мальчика, которому всё ещё нужен отец, а Дин увидел в Джоне не только командира, но человека и, главное, папу, чего он не видел уже целых три года. — Джон, если вы приняли решение, то вам нужно подписать разрешение, — вскоре к ним обратно вернулся доктор Уильямс с чёрной планшеткой и ручкой в руках. — Что вы решили? — Донором будет Дин, — с тяжёлым сердцем всё же принял решение Джон. Никто из них не знал, во что всё это выльется, но надежда, как говорится, умирает последней. — Хорошо. Значит, подпишите здесь, — от доктора не ускользнуло то, как тяжело Джону было произносить эти слова. Он понимал его. Неизвестность всегда пугала всех. — С вашими сыновьями всё будет в порядке. Я обещаю. Джон лишь молча кивнул, стараясь поверить в эти слова. — Теперь я предлагаю вам навестить Сэма. Он уже проснулся, — продолжил доктор после того, как получил согласие от отца. — Палата специальная, нужно будет подготовиться. Сейчас я вам всё покажу. Дин моментально вскочил, как только услышал о том, что можно навестить Сэмми, и чуть ли не бегом побежал в палату. То, что он толком не знал дороги, не мешало ребёнку. Если надо, он и по запаху его найдёт. Дезинфекция рук, одноразовая одежда, перчатки, бахилы, маски казались Дину бесконечными, а его голова всё время была повёрнута в сторону двери в палату, пока его пытались нормально одеть. Наконец они прошли все испытания по обмундированию и инструктажу, и первым в открывшуюся дверь чуть ли не влетел Дин, сбивая медсестру на своём пути. Услышав, что дверь открывается, укутанный в одеяло малыш с растрёпанными волосиками сразу же взволнованно повернул голову. — Дин, Дин, Дин, — затараторил Сэм со слезами на глазах и постарался приподняться в кровати, только увидев своего братишку. Старший, растолкав всё, что могло попасться ему на глаза, моментально бросился к нему и как мог обхватил руками. — Боже мой, Сэмми, — ему мешали все эти трубки и приспособления, чтобы нормально прижать к себе брата. Ему невыносимо больно было видеть своего Сэмми во всём этом. Сразу же появилось огромное желание всё это сорвать и попросить папу отвезти их к дяде Бобби. Дин не смог сдерживать слёзы, почувствовав тепло родного тельца даже сквозь всю одежду. Сейчас ему как-то моментально стало на всех и на всё плевать, весь мир словно бы перестал существовать, и был только Сэм. Его Сэмми. Дин чувствовал великое облегчение просто от того, что его брат рядом, в его руках, он дышит и может говорить. Господи, как ему этого не хватало… Как им этого не хватало. — Дин, мне страшно, — спустя минут пять тишины, нарушаемой только всхлипами, пока братья просто держали друг друга в объятиях, Сэмми наконец-то смог признаться тому, кому полностью и безоговорочно доверял. Сказано было так тихо, что если бы Дин не прижимал к себе брата, то мог бы и не услышать. Другие так тем более. От этих слов сердце Дина стало ещё больше разрываться на части, он не выносил боли братишки. Он бы предпочёл самому сто раз переболеть, чем наблюдать за страданиями Сэма. Так ведь не должно быть! — Тише, Сэмми, тише, — Дин почувствовал, что Сэма начало буквально немного трясти, и у него самого слёзы потекли ещё сильнее, но он постарался как умеет успокоить малыша, бормоча всё, что приходит на ум. — Я здесь. Я рядом. Я не брошу тебя, братишка. Всё хорошо. Всё обязательно будет хорошо. Дин продолжал шептать Сэму что-то неразборчивое, и, кажется, этого хватало. Сейчас для них не существовало никого. Только они. Эту идиллию братьев никто не спешил нарушать. Джон знал своих сыновей и понимал, что сейчас им двоим просто нужно время. Доктор Уильямс же просто молча поражался этой связи между ними. Все дети в таких ситуациях зовут одного из родителей — Сэм первым зовёт Дина. Обычно успокаивают маленьких детей их родители — здесь это делал брат. Так сильно цепляются только за одежду мамы или папы — Сэм хватается, как за спасательный круг, за одежду Дина. Дети плачут на руках у родителей — здесь ребёнок плачет на руках брата. Дети инстинктивно тянутся к родителям — Сэм тянется к Дину. Для детей героями являются их родители — для Сэма героем определённо был Дин. Почему так происходит, вероятно, для доктора навсегда останется загадкой. Но он лишний раз убедился в том, какие эти оба брата невероятные. Видя, как они плачут, доктор почему-то сам почувствовал, как к нему подступают слёзы. Наверное, это было неправильно, вот только сейчас не было никакой разницы. И всё же доктор сдержал свои эмоции, понимая, что ему нужно сохранять трезвость ума. Сантиментам не место в его работе. — Дин, а где папа? — всё же немного успокоившись, Сэм спросил про отца. Мальчик боялся, что они с братом как обычно остались вдвоём. Но папа же ведь не мог их бросить сейчас, когда они в больнице, ведь так? «Папа ведь всё равно хороший. Хоть он иногда и ругается на Дина». — Я здесь, Сэмми, — вышел из тени Джон и улыбнулся своему младшему сыну, который всё ещё не отпускал Дина и, видимо, не планировал этого делать в ближайшее время. Старший Винчестер почувствовал лёгкий и непонятный укол ревности, хотя это и было глупо. — Как ты себя чувствуешь? — Всё хорошо, мне стало лучше. Тёти здесь хорошие, они добрые. Пап, а когда мы поедем домой? — наивно, так по-детски, спросил Сэм. — Скоро, сынок, скоро, — Джон изо всех сил старался сдержать подступившие слёзы. — Доктор ещё немного тебя подлечит, и поедем. Обязательно поедем. — И к дяде Бобби? — И к нему тоже, — подтвердил Джон. Он знал, что его сыновья любят бывать у него, хоть и между ними случались перепалки, это не касалось братьев. — Хорошо, тогда я согласен, — в ответ отец лишь немного посмеялся. Сэмми ещё совсем маленький, но на его долю уже свалилась такая участь. Джон винил в этом только себя. Он так хотел защитить от всего своих сыновей, но делал, видимо, только хуже. — Дин, — тихо-тихо на ушко позвал брата Сэм, — А этот мужчина — мой доктор? — Да, Сэмми, — так же тихо ответил Дин, — его зовут доктор Уильямс, и он очень хороший, поверь. — Ага, — кивнул Сэм и улыбнулся доктору. Взрослым оставалось только догадываться, о чём шептались братья. — Дин, — через некоторое время мальчик снова позвал брата. Он долго думал, кому задать этот вопрос, и всё же решился спросить об этом брата, который, он был уверен, точно не будет врать и всё расскажет. А Дин почему-то сразу напрягся, будто прочитал или почувствовал, что хотел спросить брат, и боялся этого. — А что со мной произошло? Время пришло. Каким бы маленьким не был Сэм, отвечать всё равно придётся, а Дину этого не хотелось совершенно. Он не знал, как сказать это, не знал, какие слова подобрать, чтобы Сэмми не расстроился ещё сильнее, ведь ему и так было страшно. Минуты две вопрос так и висел в воздухе, а Дин лишь спрятал лицо в уже довольно густых волосах братишки, но надо было отвечать, и это должен был сделать именно он, потому что отвечать другим он не позволит. Дин глубоко вдохнул, собираясь с мыслями, и даже немного отстранился от Сэма, продолжая держать его за плечи. — Сэмми, — Дин всё ещё тянул с ответом. Сказать ложь он не мог, а правда слишком жестока. — У тебя очень серьёзное заболевание. Чтобы его вылечить, нужен донор. Тот человек, кто готов пожертвовать чем-то из своего организма. И потребуется операция, — именно этого Дин и боялся больше всего на свете: увидеть в глазах брата ужас. — Но не бойся. Пожалуйста, не переживай, Сэмми. Всё будет хорошо, обязательно, я обещаю. Ты веришь мне? Сэм кивнул. Конечно, он верил Дину. Всегда и во всём. Но здесь и сейчас, после слов брата, ему на самом деле было очень страшно. Как может быть всё хорошо, если нужна операция и донор? Однажды он видел по телевизору, как проходят операции, и это его испугало. Ему потом ночью кошмары снились, и он переполз к брату на кровать. Спокойно уснуть в ту ночь он смог только под боком Дина. А сейчас это ожидает и его? Видя откровенную панику в глазах братишки, Дин снова притянул того к себе. — Хей, я буду рядом. Я никогда тебя не брошу. Не волнуйся, не надо, — но слова не помогали, и Сэм всё равно снова начал плакать. Он не хотел операции. — Сэм, посмотри на меня, — чуть ли не потребовал Дин, хотя делает он это очень редко, и младший подчинился. — Я буду с тобой, ясно? Ничего не случится, и всё будет в порядке. Тебе не о чем волноваться. Поверь мне, — смотря прямо в глаза братишки и обхватив его лицо руками, уговаривал Дин, словно старался заглянуть в самую душу, гипнотизировал. Он редко прибегал к такому способу, но сейчас была другая ситуация, Дин вынужден был это сделать, ведь сам Сэмми успокоиться в данный момент был не в состоянии, и старший брат это прекрасно понял, даже скорее, почувствовал где-то на грани сознания. И это всегда работало. Сегодняшний день не стал исключением: Сэм лишь молча кивнул, постепенно успокаиваясь. Если Дин уверен, что всё будет в порядке, то так оно и будет. — Вот и славно, — постарался улыбнуться Дин, пересилив собственные эмоции. В ответ Сэмми тоже немного дёрнул уголками губ. Каким-то образом, пока ребёнок успокаивал своего братишку, он успел сам позабыть о своём страхе, словно это совершенно ничего не значило. Они так и просидели недолгое время все вместе, болтая ни о чём. Но Дин, так и не выпустивший братишку, почувствовал, как малыша начало клонить в сон, — может, от лекарств, а может, от утомления — и осторожно уложил его на кровать, поправив одеяло. Сэм чуть ли не сразу же уснул, но руку Дина не отпустил, боясь снова остаться одному. Доктор Уильямс разрешил Дину ещё ненадолго остаться с братом, а Джона попросил всё же выйти сейчас. Долго находиться в палате большому количеству людей было нельзя, ведь можно было занести инфекцию. Выходя из палаты, отец легко поцеловал младшего сына в висок. — Джон, так как медлить нельзя, я назначу операцию на завтра в десять утра, — объявил доктор Уильямс, когда они вышли из палаты Сэма. — Сейчас дело близится к ночи, и вам всем желательно хорошо отдохнуть. С Сэмом всё будет в порядке, он будет под контролем медсестер и дежурного врача. — Я понял. Но сомневаюсь, что Дин согласится уехать. Он не захочет оставлять брата, — здесь Джон был абсолютно прав. — Если вас и его это устроит, то я могу предоставить свой кабинет. — Вы и так много для нас сделали, доктор Уильямс, — немного улыбнулся Джон. — Я постараюсь уговорить Дина. — Ваше право, — пожал плечами врач, — Но моё предложение всё ещё остаётся в силе. — Спасибо вам. Джон остался стоять возле палаты, ожидая старшего сына, а доктор Уильямс удалился. За то недолгое время, что он знает Дина, он смог понять, что тот ни за что на свете не оставит своего брата, пока не убедится, что с ним всё нормально и он в полном порядке. Даже тогда он бы его не оставил. Почему-то в этом доктор был уверен. Они слишком сильно цепляются друг за друга, будто видятся в последний раз. А эта сцена в палате произвела на доктора совершенно неизгладимое впечатление: он еле сдержал свои эмоции, не позволяя даже маленькой слезинке пролиться, и сейчас он чувствовал себя опустошённым. День выдался тяжёлым, и не только семье Винчестеров требовался отдых, но и Уильямсу тоже. Как бы он сам не хотел домой, благополучие своих пациентов и их родных он ставил превыше всего, поэтому для начала он решил убедиться, что Винчестеры хорошо устроятся на ночь. Уильямс знал, что его жена не всегда могла понять это его стремление, но всегда принимала его таким, какой он есть, и за это он любил её больше всего на свете. Когда у тебя есть человек, с кем ты можешь быть самим собой без всяких прикрас и будешь уверенным, что от тебя не отвернутся, — это величайшая удача в мире. «Надо будет всё рассказать Марте» — сделал себе пометку в голове Роберт. Как и ожидалось, Дин ни в какую не собирался покидать больницу, аргументируя только тем, что он «будет слишком далеко от Сэма». И даже когда Джон сообщил, что мотель находится практически через дорогу от больницы, Дин был категорически против, заявив, что готов спать на скамейке. Командный тон Джона также не возымел никакого воздействия, и в ответ он услышал лишь холодное: «Я остаюсь с Сэмом, сэр». Дальнейшие уговоры не имели бы смысла, и Джон это прекрасно понял. Да, он злился на Дина за его неподчинение и открытый отпор, но мог понять его. Он сам бы остался здесь и не ехал бы ни в какой мотель, были бы у него силы. К сожалению, палат для родственников не существует, а спать на кресле в палате Сэма запрещено. Как бы ему ни было неудобно, но ему пришлось обратиться за помощью к доктору Уильямсу, хотя бы для того, чтобы позаботиться о Дине, раз тот не хочет покидать больницу. Доктор как будто чувствовал, что Джону придётся прийти к нему и попросить о том, чтобы позаботиться ночью о Дине, поэтому заранее приготовил всё необходимое и даже немного победно улыбнулся, услышав стук в дверь. Когда всё было готово и Джон собирался попрощаться с сыном, пожелав тому доброй ночи, он подозвал к себе Уильямса. — Извините, что мы доставляем вам так много неудобств. Я на самом деле думал, что уговорю Дина. Даже не знаю, как можно вас отблагодарить, — сказать, что Джон был в смятении — это не сказать ничего. Немного не так он привык общаться с людьми. — Не стоит, Джон. Всё в порядке, поверьте. Не будьте так строги с сыном. Я понимаю, каково это, и понимаю вас с Дином. Мне не сложно помочь, — искренне улыбнулся Уильямс и протянул руку для рукопожатия. Попрощавшись с Дином и поблагодарив доктора, Джон с тяжёлым сердцем покинул больницу. Как бы он ни хотел оставлять сыновей одних в этом месте, он чувствовал, что слишком устал и ему требуется отдых. В такие моменты Джон ненароком думал, что быть сверхъестественным существом с большей выносливостью, чем у человека, — не такая уж и плохая идея. Но потом он резко вспоминал, что все они чудовища, которые должны быть истреблены все до одного. А главным образом та тварь, что убила Мэри. Ведь именно после этого их жизнь перевернулась с ног на голову, и Джон сомневался, что она когда-нибудь встанет на место даже в будущем.