«Ich halt dich fest bei mir Dass dir nie wieder was passiert»* «Wird Alles Gut», Eisheilig
Дин проснулся очень рано, ещё даже не пришли отец и доктор Уильямс. От переживаний ночью мальчик плохо спал, долгое время не мог уснуть и постоянно крутился на диване, несмотря на то, что диван был очень удобным и мягким. Одним из лучших, на которых он спал. Ему это напомнило время, когда он спал в своей родной кроватке ещё три года тому назад. Но беспокойные и навязчивые мысли о Сэме и предстоящей операции всё не выходили из его головы, и он наконец признался самому себе, что ему до ужаса страшно. Этот страх поселился где-то глубоко в душе огромной чёрной змеёй, которая то сворачивается тяжёлым клубком на уровне груди, то растягивается на всю длину по всему организму, заставляя мальчика неметь. Дин не любит, когда он боится. Он ведь должен быть сильным, особенно сейчас. Ради брата. Но он не мог справиться со всем, что происходит у него внутри. Будто целый ураган из мыслей и чувств проносится по всему организму, и остановить это никак нельзя. На фоне всех переживаний ему приснился кошмар. И стало ещё хуже. Во сне он видел, как его братишка умирает на операционном столе, а он только наблюдает и ничего не может сделать, даже прикоснуться. Сэмми смотрел на него немигающим взглядом, полным вины и ненависти. А потом его маленькое тельце превратилось в разлагающийся скелет. Дин чуть не закричал, но вовремя проснулся весь в холодном поту и со скомканным одеялом. Мальчик потом долго не мог снова уснуть, потому что как только он закрывал глаза, он видел это, будто картинка отпечаталась на внутренней стороне век. И только сходив в туалет и умывшись холодной водой, Дин смог немного прийти в себя, но нормально уснуть ему так и не удалось. Только подремать. И сейчас, утром, на него снова накатывает паника. «А что если всё будет как в моём сне? А что если ничего не получится? Что тогда будет? Что если я не справлюсь? Что если Сэмми не выдержит? Что если он умрёт?!» — лихорадочно думал Дин, наматывая круги по кабинету врача. Так много «А что если…?», ответов на которые Дин не может найти. Слишком много. «Так всегда бывает у взрослых, да? Если это так, то я не хочу. Мне нужно быть уверенным на все сто процентов». Дин не останавливался, продолжая быстрыми шагами изучать кабинет врача, судорожно представляя своим детским воображением, что может пойти не так, до тех пор, пока сам доктор Уильямс не пришёл. «Может быть, он знает ответы?» «Нет, нельзя выдавать себя. Нельзя выдавать свой страх» — тут же отвечает сам себе Дин, не решаясь задать вопросы доктору. Кажется, он забыл, что врач способен видеть людей насквозь, и для него волнение Дина было слишком очевидным. — Здравствуй, Дин. Всё в порядке? — увидев мальчика встревоженным, поинтересовался врач. — Да, всё в порядке, — ответ последовал незамедлительно, что не укрылось от доктора. Если ответ поступил слишком быстро, то с большой долей вероятности можно утверждать, что человек лжёт. А судя по взбаламученному состоянию Дина, он точно что-то скрывал. — Точно? Ты уверен? — Да, со мной всё хорошо, — продолжал упорствовать мальчик, чего и ожидал доктор. — Дин, ты можешь рассказать мне всё. Я пойму, — мягко проговорил Уильямс, сев напротив Дина и заглянув ему в глаза. — Что тебя беспокоит? — Ничего, — не сдавался Дин. Но смотря в глаза доктора, постепенно он начал идти на попятную. Ему просто необходимо было с кем-то поделиться, кому-то рассказать. И доктор Уильямс казался не таким плохим вариантом на роль слушателя, как отец. Но… «Нельзя выдавать себя». — Просто мне приснился кошмар. Ничего страшного. Это обычное дело. Когда операция? — Что за кошмар, Дин? — вкрадчиво поинтересовался доктор. — Ничего особенного. Правда, всё хорошо. — Дин… Некоторое время мальчик молчал и ничего не говорил, смотря в сторону. Он не мог признаться в своей слабости, не сейчас. «Тебе не обязательно быть сильным. Ты можешь позволить себе слабость…» — будто назло в памяти всплыли слова доктора Уильямса, заставив Дина задуматься. Ребёнок не мог долго сдерживаться. Чуть позже он очень тихо, так, что доктору пришлось чуть придвинуться к ребёнку, всё же начал говорить: — Мне приснилось, что во время операции Сэмми умер. А я смотрел и ничего не мог сделать. Он винил меня. Я был в этом виноват. А потом превратился в скелет, — на одном дыхании выпалил мальчик предательски дрожащим голосом, а в глазах появились непрошенные слёзы при воспоминании. «Нет, нет, нет. Нельзя» — пытался быстро успокоиться Дин и смахнуть солёные капли, но это у него плохо получалось. — Дин, это был всего лишь сон, — проговорил доктор, подавая стакан с водой мальчику и легко сжимая плечо, словно защищая, говоря, что он рядом. — Он ничего в себе не несёт. — Но что если так случится по-настоящему? — Дин с благодарностью принял воду. — Не случится. Всё будет в порядке. У нас отличные хирурги и врачи. А доктор Смит — лучший из них, и именно он будет вас оперировать. За всю его работу случаев с плохим исходом у него было минимальное количество. — Но они были, — после слов доктора про плохие случаи Дин напрягся ещё больше, и Уильямс это заметил. — Были. Не отрицаю. Дин, пойми, никогда не бывает всё идеально и, конечно, всегда есть риск. Но уверяю тебя, в вашем случае этот риск практически сведён к нулю, — уже положив обе ладони на плечи мальчика, доверительным тоном старался убедить доктор. Он знал, что главное в общении в таком случае — сохранять спокойствие и уверенность в своих словах. — Я боюсь. Мне страшно за Сэма. — Я знаю, Дин. Знаю и понимаю, как это страшно. Подумай о том, что будет после операции, когда Сэм будет здоров: вы сможете вновь играть и бегать вместе, есть мороженое и смотреть мультфильмы, читать книжки и рисовать. Вы забудете этот период как страшный сон, будто ничего и не было, — доктор старался говорить так, чтобы буквально внушить свои слова Дину. Курсы психологической поддержки смертельно больным, оказывается, могут пригодиться не только для них. — Было бы хорошо, — Дин на секунду закрыл глаза, представляя описанную картину. Они никогда с Сэмми не рисовали, но вот перспектива вновь поесть вместе с братишкой мороженое и посмотреть Скуби-Ду была заманчивой для ребёнка. — Так и будет. Поверь. Ты ведь веришь мне? Дин хотел было сказать, что он мало кому верит, особенно если это касается его брата, но смотря в глаза доктора, вспоминая всё, что он успел для них сделать всего лишь за один день, Дин медленно кивнул, собираясь с силами. — Хорошо, — доктор широко улыбнулся, встал и протянул руку Дину. — Тогда пойдём, нужно подготовиться. Дин старался не думать о том, что его ждёт.***
Вскоре пришёл Джон. Он был на взводе. Сам не понимал, что с ним происходит. Ему хотелось рвать и метать, но при этом он очень сильно переживал, и сердце чуть ли не выпрыгивало из груди, а мысли, одна хуже другой, метались как молнии. Он уже пожалел, что разрешил Дину быть донором. Джон до безумия боялся потерять хоть одного из сыновей. Он бы не перенёс этого. Не после Мэри… Винчестер-старший пришёл как раз к тому моменту, когда подготовка к операции Дина и Сэмми была завершена. И пока готовится операционная, семье дали некоторое время побыть вместе до того, как мальчиков увезут. В дезинфекционной палате теперь стояло две кровати, и Дин был одет в больничную голубую рубаху. Одна из кроватей пустовала, так как Сэмми не упустил возможность перебраться к старшему брату. — У вас есть 15 минут, — тихо сообщил доктор Уильямс и вышел за дверь. В палате воцарилась тревожная тишина, и никто не стремился её нарушать, словно в такой миг все слова пропали, а язык самопроизвольно приклеился к нёбу и отказывался шевелиться. Сэм прижался к Дину и постарался спрятаться, словно тот сможет его от всего-всего на свете отгородить, Дин лишь спрятал лицо в волосах брата и крепко обнимал, глубоко вдыхая немного молочный аромат кожи братишки. Джон сидел на стуле рядом. Он всеми силами старался справиться с эмоциями и понимал, что нужно что-то сказать. Он обязан это сделать как отец, но не знал, что говорить. Не знал, как можно поддержать своих сыновей, когда они оба этого ждут. «Что ж ты за отец такой? Даже слова не можешь им сказать! Молчишь, будто язык проглотил!» — таким жалким Джон себя давно не чувствовал, в последний раз такое было после смерти Мэри. Но тогда им всем было тяжело, и только благодаря Джиму он смог довольно быстро прийти в себя. Сейчас же не было никого, а его мальчики нуждались в нём. «Херовый из меня отец» — с какой-то спокойной обречённостью принял истину Джон. Но другого отца у них нет. — Мальчики, — позвал сыновей отец, и две пары чуть красноватых глаз уставились на него. Джон решил говорить правду. — Мы все сейчас боимся. Но это нормально. Нам всем сейчас тяжело. Главное — не дать страху завладеть нами. Я знаю, вы оба у меня сильные. И вы будете друг у друга. А когда вы вместе, вам ничего не страшно, не так ли? Джон постарался улыбнуться, но вышло довольно слабо. Жалкое зрелище. Тем не менее, этого хватило, чтобы заставить братьев тоже немного приподнять уголки губ вверх. — Я верю, что мы справимся. Вы справитесь. И после всего мы с вами поедем в парк развлечений и отлично погуляем. Как вам такой вариант? Дин и Сэм мельком переглянулись, и теперь у обоих на лицах появились хитрые заговорческие улыбки, а страх на мгновение уступил место мыслям о предполагаемой шалости. Потом Дин посмотрел на отца и торжественно объявил: — Мы согласны. Почему-то Джону показалось, что он потом ещё пожалеет о своём решении, но он был рад, что смог вызвать у своих сыновей улыбки на лицах. Как же часто он забывал, что они ещё всего лишь дети, особенно Дин. Со своей охотой и местью Джон очень часто упускал самое важное и ценное в своей жизни. Поддавшись порыву, старший Винчестер обнял своих сыновей, тихо прошептав: — Всё будет хорошо. Я люблю вас, мальчики. Братья лишь уткнулись в плечи отца, прикрыв глаза. В такие моменты они всегда чувствовали себя в безопасности, ведь папа большой и сильный, и он обязательно защитит их. И хоть Дин в своём возрасте знал достаточно, чтобы понимать, что это не всегда так, но на этот раз ему хотелось поверить, как раньше. И он позволил этой иллюзии безопасности провести себя. Время вышло слишком быстро. Редкую семейную идиллию нарушил стук в дверь палаты. Доктор Уильямс не захотел заходить в саму палату и резко обрывать этот личный момент, поэтому лишь тихо постучал по стеклу. Так было намного лучше, и мальчики не испугались. Винчестеры моментально поняли, что пора. На детей накатила теперь уже двойная паника. Сэм сильнее ухватился за одежду Дина и со слезами на глазах быстро зашептал: — Дин, нет, нет, я не хочу. Я боюсь, Дин. Мне страшно, — он снова начинал плакать. — Сэмми, всё будет хорошо. Поверь мне. Я буду с тобой, я буду рядом, — затараторил что-то невразумительное Дин, лишь бы не видеть, как его Сэмми плачет, ведь и он сам был на грани. Ему просто невыносимо видеть слёзы братишки. — Просто посмотри на меня, Сэмми. Посмотри на меня. Я знаю, это страшно. Но ты должен успокоиться. Всё будет в порядке. Ты будешь в порядке. Я тоже. Давай же, братишка. Тише, тише. Прошу, Сэмми… — Мальчики, — треснувшим хриплым голосом прошептал Джон. — Я верю в вас. Пора. Сэм наотрез отказывался отпускать руку Дина, поэтому врачам пришлось увезти их на одной кровати, а другую пустую следом. Джон до самого последнего шёл рядом с сыновьями, глотая слёзы. Он должен быть сильным ради мальчиков. Но когда двери операционной закрылись прямо перед самым его носом и последним, что он увидел, был полный ужаса взгляд Дина, он сорвался. Винчестер стал глубоко дышать, стараясь быстро успокоиться, чтобы никто не видел его слабости, и провёл рукой по лицу, будто убирая все следы. «Кажется, пришло время молиться» — в отчаянии подумал Джон. Раньше Винчестер искренне старался верить в то, что там наверху что-то есть, что за нами всё равно кто-то приглядывает, как хорошо воспитанный гражданин по воскресеньям посещал церкви, читал там молитвы и иногда соблюдал пост. Даже будучи на службе во флоте, он не снимал свой крестик, каждый раз в сложные моменты зажимая его сильно в руке, мысленно обращаясь к Богу, Ангелам, Небесам. Это помогало ему и успокаивало. «Боже, пожалуйста, дай мне сил. Прошу, будь с моими мальчиками. Они — последнее, что у меня осталось. Пожалуйста… умоляю. Помоги им преодолеть это. Спаси и сохрани их…» Джон не знал, зачем он молится. После всего, что он видел, он разочаровался во всём. После смерти Мэри он не верил ни во что, кроме оружия в своих крепких руках. Но сейчас это был скорее крик души, ведь не зря же против многих монстров, а особенно демонов, работает серебро или святая вода. Это было странно для мужчины, но сейчас молитва была последним шансом Джона оставаться в здравом уме. Именно сейчас он постарался вновь поверить в то, что кто-то всё же есть там, наверху, и наблюдает за всем. Заметив указатель «Часовня», Винчестер подумал сходить туда, но не смог заставить себя далеко отойти от операционной, будто если его не будет здесь, обязательно что-нибудь случится, поэтому он молился прямо у дверей операционной.«Боже, помоги нам…»