Ночь, когда пролились звезды

Эфирион, помимо наделения вдыхающего магией, имел и другие полезные свойства. Помимо невероятной бодрости — даже если не спал двое суток — тебя, в добавок ко всему, накрывало эйфорией. Это чувство внезапного счастья. Чувство удовлетворения и силы, вне зависимости от обстоятельств. Люси могла бы сравнить это с легким опьянением. И чем чаще она испытывала это, тем больше ей хотелось этого еще. Это чувство было таким… сладким на вкус. А еще - что не мало важно - Эфирион обладал сильным обезболивающим эффектом. В деревне поговаривали, что он и насморк вылечивает на раз, и помогает при бессоннице. Но Люси давно поняла, что верить всему, что говорят нужно с осторожностью. Но в том, что Эфирион отлично обезболивает, сегодня она убедилась лично. Ведь все то время, что магия, хоть и нереализованная, теплилась в ее теле, она не чувствовала боли. Около получаса она быстро шагала вдоль леса, понуро рассматривая собственные ноги. Все это время она прокручивала в голове то, что с ними произошло. Все, что им удалось узнать. А после к ней вернулась боль. Резко и не спрашивая разрешения. Ничего не предвещало беды, но как только она сделала очередной глубокий, и тяжелый от долгой ходьбы вдох, в ее бок ворвалась немыслимая боль. Остановившись на полу вдохе, она приглушенно захрипела. Было ощущение, будто ей в легкое упирается острый наконечник ножа. Она могла дышать лишь на половину. Вдыхать до тех пор, пока грудная клетка не приходила в движение. Сердце вдруг похолодело, будто она сделала шаг с обрыва и полетела вниз. Воздух, которого и без того стало катастрофически мало, словно загустел. Из-за этого на нее нахлынула паника. Ей казалось, что она задыхается. Что ее снова душат, чужая рука перекрывает ей кислород, но она не видит ее, не знает, с кем ей бороться за свою жизнь. Это было страшно. Действительно страшно, настолько, что на этот раз она понимала, что не справляется. У нее кружилась голова. Она понимала, что ей нужно успокоиться, что она все еще может дышать, хоть и не полной грудью, но перед глазами сам по себе всплывал момент, когда Грей сдавил ее лицо рукой. — Люси, ты чего это? — первым спохватился Нацу. Затуманенным взглядом она видела, как он приблизился к ней. Но едва он попытался дотронуться до нее, чтобы обратить на себя внимание, она вскрикнула и зажмурилась. Боже, как же ей было больно. — Она держится за ребра, — как из-под толщи воды, она услышала голос Грея. Все еще не открывая глаз и стараясь дышать спокойно, но маленькими порциями, она почувствовала, как Нацу мягко надавил ей на плечи, заставляя осесть на влажную землю. Она послушалась. Попыталась лечь, но так боль становилась еще невыносимее. — У нее на поясе нет камня, — рассуждал Нацу, скользя по ее темной фигуре сосредоточенным взглядом. — Один она тебе отдала. Значит второй использовала. — Ну да, у меня тоже рука начала ныть. Сходится, — подтвердил Грей. — Люси, я буду спрашивать, а ты кивни, если «да», — открыв глаза и смахнув с них свободной рукой слезы, она кивнула. Теперь она могла видеть Нацу, присевшего перед ней на корточки и Грея, нахмуренного и скрестившего руки в стороне. — У тебя болит в боку? Переведя взгляд на обеспокоенное и серьезное лицо Нацу, она кивнула. — Ты упала с крыши. Тогда начало болеть? — снова кивок. — Тяжело дышать? — кивок. — Ну понятно. — Тащить ее на себе я не буду, — буркнул Грей, оглядываясь назад, будто за ними все еще мог увязаться один из Саблезубов. — И почему с тобой всегда столько проблем, блондиночка? — Скорее всего, ты сломала ребро, — не обращая внимания на Грея, объяснил ей Нацу, после чего рвано взъерошил волосы. Верный признак того, что он нервничал. — Жаль, конечно, что не осталось Эфириона… Надо бы перетянуть тебе грудную клетку. Так должно быть полегче. — Ну так чего ты ждешь? Давай уже, я припас Русалочий виски на особый случай. И мне не терпится остаться с ним тет-а-тет. — Ну… — замялся Нацу, нервно дергая уголком рта. Все это время Люси не сводила с него испуганный взгляд. И сразу увидела, как неуловимо Нацу поменялся в лице. Плотнее сжались губы, заходили ходуном желваки, взгляд потупился под ноги. Кажется, Люси еще ни разу не видела такой мимики на его лице, но каким-то шестым чувством поняла: Нацу смущен. — Да в чем дело-то? — не выдержал Грей, раздражаясь все сильнее. — Просто… Ее футболка сейчас на моем плече, так что, — не договорив, Нацу закашлялся, прочищая горло. А Люси в очередной раз прохрипела что-то несвязное. — Серьезно, Нацу? — вдруг расхохотался Грей, подходя к ним ближе. — Твоя подружка стонет от боли, а тебя беспокоит цвет ее нижнего белья? Что ж… Тогда давай это сделаю я. Тем более, что я уже знаю, что оно белое. — Да иди ты к черту, Грей! — точно так же быстро, как смущение — Нацу охватил гнев. — Я все сделаю! — нервно стянув с себя куртку, под насмешливые взгляды Грея, Нацу стянул с себя футболку, оставшись в одних штанах и медальоне с Эфирионом. — Прости, Люси. Закусив губу и приняв невероятно сосредоточенный вид, он ухватился за собачку ее куртки и снова замер. Тут не выдержала уже сама Люси: — Да сделай уже это, черт возьми! Ей не хотелось кричать на него, но слова сами вырвались сквозь плотно сжатые зубы свистящим шепотом. И судя по удивленным лицам, такой резкости не ожидал от нее ни Нацу, ни даже Грей, который не успел скрыть своего удивления. Ее оправдывало только то, что было очень уж больно. Боль же помогла ей тут же откинуть куда подальше чувство вины, и позволить Нацу расстегнуть на ней куртку. Тем не менее, боль не помогла ей откинуть нахлынувшее так не вовремя смущение. Она проклинала тот день, когда впервые узнала о том, что оголять перед кем-то свое тело все равно, что оголить перед кем-то саму душу. По началу это показалось ей абсурдным, но практика показала, что и она не в силах противиться этому общепринятому инстинкту. Ей было стыдно следить за тем, как бережно Нацу стягивает с нее куртку, но в то же время, она не могла оторвать от него взгляд, закусив губу. Даже сквозь боль она чувствовала, как его пальцы то и дело мимолетно касаются ее кожи, видела, как отчаянно он справляется с собственными эмоциями, стараясь причинить ей как можно меньше боли, при этом сделав все быстро. И это было странное чувство. Смесь смущения и странной дрожи по всему телу. Его пальцы оказались на удивление мягкими и такими невероятно теплыми на контрасте с холодом ночи, да еще и после проливного дождя. Видимо, она просто не привыкла, чтобы кто-то помимо нее самой касался ее кожи. А ведь раньше, когда она только обрела душу, в ней не было стеснения. И вот оно охватило ее с головой. Интересно, как это вообще работает и где выключается? Все подобные мысли покинули ее голову в одно мгновение, едва Нацу резким движением затянул у нее под грудью свою футболку, завязывая узел на здоровом боку. Она не сдержалась и громко охнула. Стало легче. Конечно, боль никуда не ушла, но по крайней мере зафиксированная грудная клетка избавила ее от резких приступов. — Спасибо, Нацу, — смущенно улыбнувшись, она подняла на него взгляд, встретившись с его зелеными и смущенной улыбкой. — И прости… — Да брось, — махнул рукой парень и резко поднялся на ноги, попутно натягивая обратно свою куртку. А после помог подняться Люси, которая так же спешно застегнула молнию на своей куртке. — Так, ну все, футболками и любезностями обменялись, можем идти дальше? — нетерпеливо бросил им Грей и первым пошел дальше. По влажным листьям папоротника, освещаемого лишь одинокой луной. До лагеря оставался еще не один час. Шли они молча. Измученные и уставшие. Даже мысли отказывались собираться во что-то связанное. Все перемешалось в голове Люси. Пропажа Эфириона, за который она рисковала собственной жизнью, арест Эльзы, заговоры. Враждебные лагеря, человеческая злоба и кровожадность, насилие. Реальная опасность во имя кого-то другого. Неожиданные поступки, новые, волнующие ее, эмоции. В какое-то мгновение она мысленно отключилась. Будто уснула, но продолжала идти исключительно на автомате. И очнулась лишь когда небо начало окрашиваться рассветом, а вдалеке показался лагерь Хвостатых. Ее лагерь. Ее дом. Возвращение домой омрачало лишь предстоящее расследование — кто все-таки повинен в аресте Эльзы? И зачем ему или им это нужно? На входе их, как обычно, встретил вечно сонный Бикслоу. Едва завидев плачевное состояние троицы, он начал засыпать их вопросами. А так хотелось просто дойти до дома и поспать хотя бы часок. — Что, иксид меня подери, с вами случилось? Вы как будто штурмом брали чужой лагерь, не иначе! — воскликнул он, едва отворив ворота. От его последней фразы Люси захотелось истерично расхохотаться. Но ее остановила боль в сломанном ребре. — Ничего интересного, — равнодушно пожал плечами Грей. — Просто блондинка всю дорогу уверяла нас, что сможет метнуть нож в мишень над головой у Нацу. — И что? — лицо Бикса озарила любопытная улыбка. — Попала? — Как видишь, — парадируя его интонацию, вздернул бровь Грей. — Нет. — Ааа, — разочаровано протянул Бикс, метнув быстрый взгляд на Люси. — А с рукой-то у тебя что? — О, эта история еще захватывающее первой! Потом как-нибудь расскажу, — Грей стукнул сторожа ладонью по плечу. — Но виновата опять блондинка. И, развернувшись, побрел по сонной пустынной улочке лагеря. — Эй, так, а со шпионами что? Поймали? — крикнул им вдогонку Бикс, явно не желая снова оставаться здесь в одиночестве. — Не дошли. Не видел что ли, какой ливень был? — на этот раз обернулся Нацу, подхватив ложь Грея. Бикслоу понимающе закивал, возвращаясь на свое место, а Люси вдруг стало его ужасно жалко. Но думать об этом долго она не смогла, потому что вскоре они, наконец, добрели до своего маленького, но такого уютного домика. У Люси было ощущение, что она не была здесь целую вечность! Только сейчас, вернувшись из долгого приключения, она поняла, как же сильно успела полюбить этот дом. И дом, словно живой, ответил ей взаимностью, едва она переступила его порог. Приветливо скрипнули половицы, по-своему говоря ей «добро пожаловать». Длинные полоски света, проливающиеся под окнами, протягивали к ней свои теплые руки. И даже настойчивый запах пыли будто говорил ей, как сильно дому не хватало ее женской руки. — Ну что, сразу в бой, или для начала залижем раны? — излишне бодро пропел Нацу, проходя в сторону кухни и усаживаясь верхом на стол. — Пожалуй, я просто снова представлю, что вас здесь нет, — хмуро отозвался Грей, проходя мимо него и зарываясь с головой в навесном ящике кухни. — А я-то думал, что теперь мы лучшие друзья, — хмыкнул Нацу, проводя пальцем по столешнице и внимательно рассматривая слой пыли, который им собрал. — Кто это сказал? С громким «чпоком» полетела на пол пробка черной бутылки, к которой Грей тут же и приложился. После, подумав, он плеснул немного и на обожженную руку, видимо тут же об этом пожалев и сморщившись. — Я бы не отказалась от небольшого отдыха, — честно призналась Люси, не став корчить из себя героя. Нацу тут же перевел на нее взгляд, а улыбка медленно сползла с его лица. — Я поднимусь с тобой, — пожевав губу и что-то решив для себя, сказал он и спрыгнул со стола. — Что, плохо разглядел ее белье в темноте? — хмыкнул Грей и сделал еще два больших глотка. — Кто это сказал? — парировал Нацу, первым взбегая на скрипучую лестницу. Оказавшись в комнате, Люси застыла в дверях, рассуждая — попытаться ли ей помыться или просто лечь спать? А боль в боку продолжала наполнять собой каждую клетку ее уставшего тела. Да, пожалуй, мягкая кровать и сон пока лидировали. А тем временем Нацу бодро (и откуда в нем столько энергии?) подлетел к углу, заваленному подушками, бесцеремонно откинул их назад, и оторвал кусок пола. Люси удивленно заморгала, подозревая, что возможно уже уснула. Лишь бы это случилось не в лесу под елкой. Но сон все продолжался, и тогда Нацу, достав что-то из тайника в полу, обернулся к ней и протянул руку. Она послушно приняла небольшую прямоугольную корочку с тонкой полоской Эфириона по середине. — Никому не показывай, что я тебе дал, — тут же попросил Нацу, продемонстрировав ей, что и у него в руке остался точно такой же прямоугольник. — Я за эти штуки четыре своих жалования отдал, они ужасно редкие. — А что это? — не поняла Люси, покрутив штукенцию у себя в руке. К слову, теперь она держала ее с большей бережностью. — Рации, — пояснил Нацу и за нитку достал из-за ворота свой кристалл. — Смотри, просто прикладываешь свой медальон к голубой полоске на рации, — Нацу проделал то, о чем говорил, и она вдруг отшатнулась, услышав его голос из этой черной коробки, — и сможешь сказать мне что-то, даже когда я буду в другой комнате. И я услышу. — Как это работает? — воодушевившись новой находкой, Люси достала из-за пазухи свой медальон, и проделала тот же трюк, что и Нацу. И у нее получилось. — Если бы я знал, как именно это работает, то был бы богачом, — хмыкнул Нацу, а на его щеках расцвели глубоки ямочки. — Почему ты даешь мне это? — Люси не удержалась и улыбнулась ему в ответ, хотя мгновение назад у нее не было желания делать это. — Ну, — пожав плечами, Нацу взъерошил слипшиеся на затылке волосы, — просто на случай, если тебе опять станет плохо. — Спасибо, — все, что она смогла выговорить, вдруг проникшись к нему искренней теплотой и благодарностью. Внутри зародилось непреодолимое желание сказать ему что-то еще. Не важно что. Но весь ее словарный запас отчего-то вдруг сократился до одного слова. К счастью, на Нацу это чувство не распространилось. — И я все равно позову Лисанну. Если, конечно, она до сих пор сама не прибежала. И словно в подтверждении его слов, дверь комнаты бесцеремонно отворилась, впуская взъерошенную девушку с растрепанными пепельными волосами и фартуке, который она забыла снять. Видимо, новость об их возвращении настигла ее прямо на работе. Прежде, чем сказать хоть что-то, она внимательно оценила ситуацию, скользя взглядом от удивленного лица Люси на Нацу, который хмыкнув, закатил глаза, пряча рацию в карман куртки. А после осмотрела пропитанную кровью футболку на его плече. На секунду нахмурившись, она вернула взгляд ярких голубых глаз на Люси и уже сделала к ней шаг, распахивая руки для приветственных объятий. Но тут между ними, как стена, вырос Нацу, и Лисанна неуклюже стукнулась носом ему прямо в грудь. — У нее сломано ребро, — не распаляясь на любезности, заявил Нацу. А после, увидев смущение на лице Лисанны, моментально смягчился в лице. — Извини. — Да во что же вы трое вляпались? — запричитала Лисанна, позабыв о неловкости с Нацу и, обходя его, с беспокойством осмотрела Люси. — Вы ушли и ничего не сказали! Именно тогда, когда в лагере такое творилось… Где вы были? И почему здесь такой… запах? Лисанна удивленно принюхалась, смешно поведя маленьким носиком. Нацу бросил смешливый взгляд на Люси, заставив ее хихикнуть. И тут же сморщиться от боли. — Так! — скомандовала девушка. — Нацу, сейчас же иди и сними с себя эту грязь, — она многозначительно тыкнула пальцем в повязку на его плече, пропитанную кровью, сточными водами и грязью. — Промой рану. Я помогу Люси, а потом спущусь к тебе. — Ладно, мам, — насмешливо вздернул брови и, многозначительно указав Люси на карман своей куртки, напоминая о рации, удалился. В комнате из-за задернутых штор царил полумрак, что абсолютно не устраивало Лисанну, которая первым делом распахнула их, впуская слабый солнечный свет и приглушенно доносившиеся с улицы звуки. Помешкав немного, она открыла обе створки окна. И Люси, смутившись, без слов поняла причину. — Да, — устало выдохнула она, обернувшись на Лисанну, отворачивающуюся от окна. — Это именно то, чем пахнет. — Боюсь представить, как это произошло, — вопреки напряженной обстановке, губы Лисанны дернулись в полуулыбке. — Но все рассказы потом. Тебе, должно быть, ужасно больно… Я быстро. Оставив Люси в одиночестве, скрипя половицами, Лисанна спешно удалилась прочь. Видимо, ей нужны были медикаменты, которых здесь не было. Ну, или ей просто нужно было глотнуть свежего воздуха. Люси ее не винила. Пахло от нее, действительно, как от помойки. Присев в угол комнаты — туда, где лежали мягкие подушки и в половицах скрывался тайник Нацу — Люси прикрыла глаза, пытаясь отстраниться от пульсирующей боли в боку. Она больше не была резкой, но все еще заставляла ее дышать рвано, украдкой и маленькими порциями. От этого ужасно кружилась голова. Кажется, она даже задремала. Или просто провалилась в какое-то беспокойное забытье. А когда вернулась Лисанна, поняла, что от этого ей стало только хуже. В горле ужасно пересохло, лоб покрылся испариной, ее знобило. Вопреки этому, первое, что она спросила у подруги: — Как там Нацу и Грей? — Нацу последовал моему совету и закрылся в ванной на первом этаже, — доложила Лисанна, сваливая на кровать кучу бутыльков и коробочек, которые с трудом поместились у нее в подвернутом фартуке. — А вот Грей от моей помощи, конечно, отказался. Сунул руку в морозилку и курит. Мало того, что там и так дышать нечем… — Я даже не удивлена, — слабо улыбнулась Люси. Отчего-то было приятно осознавать, что как бы не менялся этот безумный мир, некоторые вещи всегда остаются неизменными. Как постоянная переменная. — А что сейчас происходит в лагере? Что слышно об Эльзе? — И не стыдно тебе? — подбочившись, нахмурилась Лисанна, тем не менее сверкнув смешинкой в голубых глазах. — Заставила нас хорошенько поволноваться, а теперь еще и вопросы первая задаешь? Ну уж нет, сначала я. И будь так добра ничего не упустить, — приблизившись к ней, Лисанна присела на корточки и коснулась прохладной рукой ее лба. — Ты уже горишь. От ее шутливого настроя не осталось и следа. Подскочив к кровати, она начала сосредоточенно смешивать что-то в большом стакане. Запахло спиртом и чем-то еще не менее горьким. Люси заранее сморщилась. Еще до того, как Лисанна поднесла к ее губам глиняный стакан. — Пей до дна. Если это могло хоть немного помочь ей, то она готова была выпить еще три таких же. Как только она вылила себе последнюю каплю на язык, Лисанна бесцеремонно расстегнула на ней куртку, откидывая ее в сторону. — Я дала тебе очень сильное обезболивающее, Люси, — не поднимая на нее взгляд, полностью поглощенная узлом на футболке, повязанной на ее груди, пояснила Лисанна. Когда она занималась чужими ранами, ее лицо преображалось до неузнаваемости. Из маленькой веселой девочки она вдруг превращалась во взрослую и повидавшую жизнь — и не очень радужную — женщину. — Кто-то принимает его, как наркотик. Поэтому будь готова и постарайся не потеряться. — Ох, — только и выговорила Люси, уже начиная чувствовать, как сильно закружилась голова. — А как скоро это поможет? Если честно, ей было все равно что именно ей дали. Лишь бы эта ужасная боль поскорее отступила. — Очень скоро, — заверила ее Лис, наконец, справившись с узлом и стянув с нее футболку Нацу. К слову, Люси ожидала, что из-за этого к ней вернется та, прежняя режущая боль. Но этого не случилось, спазмы так и остались тягучими, но не острыми. — Придется принять его еще один раз завтра. А после перейдем на что-то полегче. Люси почувствовала холодное прикосновение к месту, чуть ниже и левее сердца, и вздрогнула. Опустив туда взгляд, она увидела то, что заинтересовало Лисанну — ужасную чернеющую гематому на собственном боку. — Хорошо еще, что перелом закрытый, — кивнула сама себе Лисанна и быстрым шагом удалилась в ванную. Оттуда она вернулась уже с тазиком и грубой потемневшей тряпкой, плавающей в нем. — Лекарство подействовало? Люси прикрыла глаза. Она знала, что сидит, но пол под ней будто пришел в движение и понес ее в далекие дали. А когда она вновь открыла их, дверь в комнату качнулась, но тут же встала на место. Зато она вдруг осознала, что дышит почти полной грудью. И ей практически не больно. Лишь далекое саднящее чувство тяжести в груди. — Думаю, что подействовало. Пока Лисанна бережно водила по ее обнаженному животу тряпкой с мыльной водой, она, словно в полудреме, думала о том, что отныне будет радоваться каждому глотку воздуха. Каждому вздоху и выдоху. И как она раньше могла не любить это обыденное занятие, которое сопровождало ее с рождения? А после ее внимание привлекла выбившаяся из гладких пепельных волос Лисанны прядка. Отчего-то факт ее наличия развеселил ее. И вообще, ей нравились ее прохладные руки и тонкие пальцы. Она вдруг начала ощущать этот мир отчетливее. Будто до этого она наблюдала за ним с далекого берега, а теперь смотрела прямо в упор через увеличительную лупу. Вот прохладный ветерок ворвался в ее комнату, всколыхнул шторы. Словно подустав, он мягко опускался на скрипучий пол, и расстилался уже там, растекаясь по нему, медленно подкрадываясь к ее ладоням. Она видела его. Видела сверкающие частички пыли в воздухе, видела звуки, которые залетели в комнату и вдруг стали осязаемыми. Ей захотелось их потрогать, но тут Лисанна понимающе хмыкнула и плеснула Люси немного воды из таза прямо в лицо. И видение рассеялось. — Ох, — только и смогла выговорить Люси. — Еще какое «ох», — передразнила ее Лисанна, помогая подняться на ноги. — Пока ты окончательно не вырубилась, предлагаю быстренько помыться. Но сначала я тебя перебинтую. Придется поносить тугую повязку до заживления. Это долго. — Помыться, — медленно проговорила Люси, растягивая это простое слово и перекатывая буквы на собственном языке. А после быстро затрясла головой. — Мечтала об этом уже несколько дней. — Не против, если я тебе помогу? — Наоборот. Я очень даже «за», — заверила ее Люси, сразу скидывая с себя лифчик — белый, как подметил Грей — в кучу с грязной курткой. — Прямо, как тогда. В мой первый день здесь. — Да, — задумчиво протянула Лисанна и улыбнулась. — Тогда ты была такой потерянной. — А сейчас разве нет? — иронично изогнула бровь Люси. — Ты себе даже и не представляешь, насколько нет. Если бы не ужасная усталость, она провалялась бы в теплой водичке целый час. Но глаза уже слипались, да и Лисанна торопливо намыливала ей волосы, ясно давая понять, что они здесь исключительно для того, чтобы раз и навсегда убить ужасный запах стоков. Люси была благодарна Лисанне за то, что она не терзала ее вопросами, пока она мылась. Она будто без слов все понимала… Просто ей нужно было привыкнуть к головокружительным ощущениям от обезболивающего. А еще ей нужно было собрать все прошедшие события в собственной голове, чтобы должным образом пересказать их кому-то еще. А когда она, переодевшись в чистые пижамные шорты и футболку, вернулась в комнату, вслед за Лисанной, уже готовая исповедаться подруге, как на духу, ее ждал еще один незваный гость. Скрестив руки на груди и плотно сжав губы, на кровати сидела Леви. Быстро пробежавшись взглядом по фигуре Люси, она спрыгнула на ноги, чтобы казаться выше, что, конечно, помогло мало, и с вызовом вздернула нос. — Не думала, что ты, Люси, можешь оказаться такой эгоистичной задницей, — сходу выдала она, а после обернулась к Лисанне. — Здесь куча лекарств. Что с ней стряслось? — Жить будет, но бить ее пока лучше не надо, Леви, — примирительно улыбнулась девушка. — Ограничение на подзатыльники и порку спадет недельки через две. — Я буду ждать этого дня с нетерпением, — кровожадно заявила Леви, вновь оборачиваясь к Люси. — Где вы были? Почему нельзя было хотя бы предупредить?! Мы все боялись, что вас бросили в темницу вслед за Эльзой! Или еще чего похуже! Люси неприятно кольнули слова Леви. В груди протестующе заскребло от несправедливости, которую она не смогла бы проигнорировать. Ведь сама Леви совсем недавно сбежала из лагеря с Искателями, никому ничего не сообщив! И чем это закончилось? Люси едва открыла рот, чтобы озвучить свою мысль, но тут же прикрыла его. С последней мыслью к ней пришло и понимание. Леви злилась не столько на нее, сколько на саму себя. Должно быть, она увидела себя на ее месте. Глупую девочку, несущуюся в объятия опасности и приключениям, которые не всегда заканчиваются хорошо, как в книжках. И она боялась, что на этот раз полностью разбитой и в слезах посреди площади может оказаться уже Люси. Она волновалась. Боже, как же сильно она должно быть волновалась. И Лисанна тоже. Испытав глубочайшее раскаяние, Люси почувствовала, как защипало в глазах, и молча обняла рассерженную Леви. А после отстранилась, и проделала то же с Лисанной, которая была к этому готова, и аккуратно обняла ее в ответ. — Ты готова рассказать нам, что случилось и где вы были? — тихо спросила она, когда Люси отстранилась. Ее голос был пронизан пониманием. Чего нельзя было сказать о Леви, которая заметно смягчилась, но дуться не перестала. Люси уверенно кивнула. — Тогда дадите мне минутку? Нужно заняться раной Нацу. Возражать, конечно, никто не стал. Люси и Леви остались наедине, не сговариваясь, забираясь с ногами на методично покачивающуюся кровать. Тяжелый взгляд хмурой подруги, ее поджатые губы, складка меж бровями — лучше любых слов передавали ее состояние. И Люси читала ее, как открытую книгу. Забавно, ведь читать книги она так и не научилась. Интересно, станет ли Леви учить ее, как и обещала, после всего этого? — Я должна была, — первой подала голос Люси, внимательно смотря на подругу. А та, услышав это, лишь покосилась на нее, так и не повернув головы. — Не злись на меня. Все ведь хорошо. — А могло бы быть и не хорошо, — вновь завелась девушка. Будто все это время она затыкала пробкой собственную злость и негодование, а Люси снова выбила ее из дрожащих рук Леви. — И что еще за «я должна»? Люси, очнись! Ничего ты никому не должна! Точно не ты! Не ты и не я! Может быть, тебе повезло один раз. Может быть даже два, но это не может длиться вечно! Посмотри правде в глаза. Мы с тобой, ты и я — слабые. Как бы сильно нам не хотелось стать сильными и крутыми, такими, как другие Искатели — нам никогда не стать такими! Ты могла погибнуть! Люси молча впитывала в себя поток обиды от Леви, которым она щедро поливала ее, вскоре вовсе переходя на крик. Но вот что странно… Раньше она бы всеми руками и ногами согласилась с ней. Посетовала бы на то, что ей пришлось стать Искателем, как бы ей хотелось работать вместе с ней, с детьми и книгами. В тишине и покое. Может быть что-то в ней в какой-то момент перемкнуло, или это всего лишь действие сильного обезболивающего, но ее собственное тело отозвалось на слова подруги протестом. Словно стальная преграда опустилась ей куда-то в район груди. Она не могла согласиться с Леви. Да, ей было далеко до Нацу, Грея или Эльзы. Да, она практически не умела обращаться с оружием и у нее не было магии. Но ведь именно она предотвратила штурм темницы от Нацу, который наверняка закончился бы плачевно. Именно ей в голову приходили идеи тогда, когда казалось, что выхода просто нет. Она находила в себе силы идти дальше даже когда страшно хотелось развернуться назад. Она не сдавалась, когда казалось, что это конец. И все это происходило с ней интуитивно, на уровне подсознания. Черт знает, откуда в ней это взялось — заложилось с рождения, или приобрелось недавно — но это точно было. Прямо у нее внутри. Да, ей было страшно. Да, ей миллион раз приходила в голову мысль, которую с пеной у рта доказывала ей Леви, которая совсем недавно восхищалась ее «храбростью», а теперь осуждала ее. Но что-то внутри заставляло ее делать то, что она делала. Не ради себя, а ради другого человека. Пожалуй, для самой себя, она не стала бы делать такого. Эта внезапная мысль сбила ее с толку, но Люси не успела обдумать ее должным образом. Потому что Леви была зла, и она ждала ответов. — Все, что ты говоришь — я знаю, — согласно кивнула Люси. Меньше всего сейчас ей хотелось спорить и оправдываться. Ведь она так устала. — Но, если бы со мной случилось то же, что и с Эльзой… Знаешь, мне было бы приятно знать, что и ради меня кто-то пошел бы на безумие. Просто так. Чтобы помочь мне, — лишь озвучив свою мысль, Люси поняла, что она уже давно сидела в ее голове. Но она не могла осознать ее, до тех пор, пока сама не произнесла вслух. — Да, мне бы очень хотелось стать важной для кого-то. И поэтому я не могла поступить иначе. Закрыться в комнате, сделать вид, что меня это не касается, что это может сделать кто-то другой… Я могла бы сделать так. Мне очень хотелось сделать так, но меня останавливало то, что я понимала… Настоящая «я» не сделала бы так. Я — это та, которая сидит внутри меня, — Люси тяжело выдохнула и приложила ладонь к груди, будто желая дотронуться до той, о ком говорила. — Мне было трудно услышать ее. Но, кажется, мне понемногу удается. Может ли быть что-то более чистое и благородное, чем желание помочь близкому человеку? Это желание помогает нащупать в себе качества, которые раньше прятались в тени. Качества, о которых и не подозреваешь даже. И это чувство порой способно свернуть горы. — Поздравляю, внутри тебя сидит сумасшедшая, которая пытается тебя прикончить, — хмуро, но уже менее враждебно, сделала заключение Леви. Повисла тишина, и Люси подумалось, что разговор окончен. Но Леви вдруг мотнула головой и уже гораздо мягче добавила: — Я понимаю тебя. Понимаю от начала и до конца, Люси. Наверное, я и тогда увидела, как сильно мы с тобой похожи. Поэтому мне очень захотелось подойти и познакомиться с тобой, — опустив глаза, она едва заметно улыбнулась. — Но, знаешь… Мало слышать свои собственные желания и идти у них на поводу. Потому что однажды это может привести тебя туда, куда не следует. Эмоции и чувства — это, конечно хорошо и искренне, но… Думать надо тоже. Я пошла на поводу у своих эмоций. И ты помнишь, чем это закончилось. Я должна была послушать не только собственное сердце, но и разум. Не стоит о нем забывать, вот и все, что я хочу тебе сказать. Неизвестно, сколько еще продлился бы этот тяжелый — как физически, так и эмоционально — разговор, если бы не вернулась Лисанна. На ее фартуке были видны четыре полоски крови, как если бы она вытерла о него пальцы, после процедур с Нацу. Заметив взгляд Люси, девушка опустила голову и спешно стянула с себя фартук, кинув его в грязную кучу. А после, подумав, затолкала всю грязную одежду в ванную, плотно закрыв за собой дверь. Вскоре запах стоков выветрился. — Как его плечо? — спросила Люси, накидывая на ноги мягкий плед. Как же хорошо вернуться в теплый и уютный домик! — Заживет, — последовав примеру подруг, Лисанна с ногами забралась на кровать, снова раскачав ее, как качели. — Я правильно поняла, что это была рана от клинка? — Люси медленно кивнула, закусив губу. Сложно было поверить, что все это случилось с ней всего несколько часов назад. — Тогда рассказывай, Люси. Все с самого начала и по порядку. Было так странно рассказывать все эти ужасы, когда за окном звонко смеялись дети, беспечно пиная мяч о стены домов. Когда с неба, наконец, сдуло все тучи и выглянуло долгожданное солнце. Когда ей было тепло и хорошо под мягким пледом, которым она вскоре укуталась полностью. Лисанна не перебивала, то округляя яркие голубые глаза, то вытягивая губы в беззвучную «О». А неугомонная Леви без конца задавала ей вопросы, добавляя к ее истории еще больше подробностей, на которые сама она раньше не обращала особого внимания. К концу рассказа, Люси понимала, что больше не в силах бороться со сном. Несмотря на то, что ей ужасно хотелось узнать про обстановку в лагере, да и просто мнение подруг, вскоре она поняла, что язык начал заплетаться, а голова сама собой прислонилась к веревкам, держащим кровать. Она и не заметила, как прохладные руки подхватили ее за плечи, поддержали голову и уложили на мягкие подушки, пахнущие мылом и чем-то сладковатым. Наверное, так пахли ее собственные волосы. Приятно. **** Сначала ее встретила привычная темнота. Ничего необычного. Таким был ее сон и вчера в лесу. И неделю назад в этой же постели. И годы, проведенные в Ночлеге. Но сегодня что-то вдруг неожиданно изменилось. Темное полотно ее забытья вдруг сверкнуло красным. Лишь на мгновение, но Люси почувствовала неконтролируемый испуг сквозь сон. А после она вдруг поняла, что идеально ровная темнота превратилась в ночное небо. И отличием от того, что было «до» — был лишь яркий диск полной луны. А после все снова пришло в движение. Снова моргнуло, но на этот раз — синим. И началось. На месте плотной темноты начали вспыхивать, а после снова затухать огненные взрывы. Сначала один — совсем рядом с луной. А после появились еще взрывы. И еще. И вскоре все ночное небо было заполнено хаотичными огненными вспышками, к которым вдруг добавились сияющие искры. Люси не сразу поняла, что это ледяной дождь, который падал на землю. Падал прямо на нее. И как только первая ледяная капля коснулась ее лица, больно ужалив, она проснулась. Вцепившись дрожащими руками за сбитую в центр простыню, она зажмурилась, что есть силы, борясь с паникой. Что это было и почему она это увидела? Увидела так, словно это все было наяву. Соскочив с постели, стряхивая с себя липкий кошмар, она приблизилась к окну, прислонившись к холодному стеклу лбом. На лагерь опустилась ночь, зажглись огни неона. Ей было страшно поднимать взгляд на небо, но долго это паническое ожидание продолжаться не могло, и она переборола себя. Ничего. Небо по-прежнему было черно. И все, что светилось на нем — луна. Все, как и всегда. Никакого огня. Никакого сияющего ледяного дождя. Только привычная пустота. Ей было страшно, она не понимала, что с ней происходит. Лишь отдаленная боль в боку напоминала ей о том, что теперь все, что окружало ее — реально. С минуту она попыталась убедить себя, что ничего страшного не произошло, но картинки из ее собственной головы все еще стояли перед глазами. Поэтому она сделала единственное, что казалось ей правильным сейчас. Не обуваясь, в одной пижаме, с растрепанными волосами и пересохшими губами, она спустилась по скрипучей лестнице вниз. Туда, где в просторном гамаке виднелся силуэт, освещенный лишь голубоватым светом из окна. Ей не хотелось тревожить его сон, но желание поговорить хотя бы с кем-то оказалось сильнее. — Нацу, — шепотом позвала она, шаркая босыми ногами ближе и нервно теребя низ футболки. — Ты спишь? — Не спится? — вместо ответа, прохрипел парень, шумно втягивая воздух и проводя руками по лицу. Люси подошла ближе и неуверенно остановилась у чужой кровати, особо не понимая, что будет говорить, и не разозлится ли друг за нарушенный сон. Но, вопреки ее опасениям, он спокойно принял сидячее положение, свесив босые ноги вниз и, подперев подбородок рукой, уставился на нее снизу-вверх пытливым взглядом. — Случилось кое-что странное, — продолжая говорить шепотом, призналась она, в упор смотря на яркие — даже в темноте — зеленые глаза. — Даже не знаю, как объяснить… — Ты дрожишь, — Нацу не спрашивал, он утверждал. А Люси с удивлением опустила взгляд на собственные руки. Ее пальцы действительно ходили ходуном. Отбросив в сторону одеяло, Нацу поднялся на ноги. Он был в просторных шароварах, цвет которых в темноте было сложно угадать. Футболки на нем не было, зато часть его груди и плечо прикрывал белоснежный бинт. — Идем, — подхватив с гамака одеяло, Нацу мягко толкнул ее в сторону дивана, усиживая ее на него и накидывая сверху на плечи материю, еще хранившую его запах. А сам уселся рядом, подмяв под себя одну ногу, и проводя по лицу рукой, чтобы стряхнуть с него остатки сна. Его голос был тихим и надтреснутым. Почему-то сейчас, в полумраке комнаты, каждая вибрация от его звучания, чувствовалась ею особенно остро и пробирала до костей. — Рассказывай, раз уж пришла. И, конечно же, забыла про рацию, которую я тебе дал. — Ой, — выдохнула Люси, понимая, что даже и не вспомнила о ней, поддавшись панике. — Прости, что разбудила, просто… — Люси, — выдохнул Нацу, наклоняя голову на бок. На его правой щеке появилась ямочка. А за все время их разговора, он ни разу не отвел от нее взгляд, и было ощущение, будто ей и не нужно что-то говорить ему. Он и так уже обо всем знал. — Просто расскажи мне, что случилось. — Хорошо, — прикрыв глаза, она попыталась набрать в легкие побольше воздуха, но у нее не получилось из-за отдаленной боли в боку. — Я что-то видела. Что-то… странное. — Где? — его брови удивленно взметнулись вверх, но она не нашла в чертах его лица ни одной нотки раздражения или злости на нее. И с чего она решила, что он разозлится на нее? Ведь он всегда был рядом. Всегда дарил ей свою поддержку. И вместе с этим осознанием ей в грудь ворвалось неконтролируемое тепло, немного унимая ее дрожь. — Прямо в моей комнате, — его брови взметнулись еще выше, и она решила выдать ему все, как на духу. Если она действительно сошла с ума, то лучше пусть ей сообщит об этом именно он. — Я спала. И абсолютно точно не выходила на улицу, потому что, когда все закончилось, я была в своей постели. — Что ты видела? — он не засмеялся над ней — уже хорошо. — Небо, — сбивчиво начала она, обняв колени руками и плотнее укутываясь в одеяло. — Ночное небо. Луна. Все, как обычно. А потом… — на этом моменте она запнулась, тщательно подбирая слова. — А потом на небе начались взрывы. Огненные. Все небо было в огне. А потом… Потом на меня посыпался ледяной дождь. — Погоди-погоди, — замахал перед ней руками Нацу, заинтересованно подсаживаясь ближе. — Ты мне сейчас что, сон свой пересказываешь? — Сон? — переспросила Люси. — Что ты имеешь в виду? — Ну как… — растерялся Нацу. — Так, хорошо. Давай-ка еще раз. Ты легла спать, так? — Так, — подтвердила Люси. — Потом увидела небо в огне и проснулась? — Да… — чуть менее уверенно кивнула Люси, искренне негодуя, почему он вдруг заулыбался от уха до уха, засияв ямочками. А после, так же быстро, как заулыбался — нахмурился. — Погоди-погоди, — теперь его хриплый голос выражал явное удивление. — Ты что, никогда раньше не видела сны, когда засыпала? — Да что еще за сны? — раздосадовалась Люси, чувствуя, что запутывается еще больше. Она еще раз прокрутила в голове картинки своего видения и спрятала лицо в коленях. А Нацу тем временем придвинулся к ней еще ближе, будто желая рассмотреть ее получше: шутит она или нет. — Я бы удивился, — вдруг серьезно начал он, — если бы со мной однажды не случилось того же, что сейчас с тобой. — Правда? — приглушенно спросила она себе в колени. — Хочешь сказать, что это норма… — Люси подняла голову и неожиданно запнулась на полуслове. — …льно?

Plumb — Cut

Нацу ничего не ответил, так и застыв со слегка приоткрытыми губами и чуть расширенными глазами, смотрящими прямо на нее. Не смогла говорить и Люси, словно забыла, как это делается. Они сидели так близко друг к другу, смотря глаза в глаза. И не могли пошевелиться. Будто время застыло, и они застыли вместе с ним. Все, абсолютно все, мысли покинули голову Люси, оставив ей только одно странное чувство в самом центре груди, которое мешало ей сделать вдох. А его взгляд, внезапно такой серьезный и даже слегка удивленный, приковал ее к себе. Нацу сделал странное порывистое движение вперед, скользнув рукой по дивану в направлении к ней. И наклонился бы еще ближе, если бы не наткнулся на ее руку своими пальцами. — Холодная, — моргнув, он вдруг резко опустил взгляд, уставившись на ее руку так, будто там могло быть что-то еще помимо руки. Место, до которого он дотронулся, обожгло огнем, и по телу пробежались мурашки. Она вздрогнула, понимая, что ей действительно ужасно холодно. Даже одеяло не справлялось со своей задачей. Должно быть она не на шутку разболелась. Странное мгновение, сковавшее ее секунду назад, развеялось так, будто этого никогда и не было. Опустив взгляд на свою заледеневшую руку, она коротко кивнула, не зная, что еще на это ответить. Тогда Нацу взял ее руку в свои и поднес к губам, обдав ее теплым дыханием, согревая. Вместе с ладонью стало горячо и ее щекам. Подавшись какому-то порыву, она смахнула с плеча одеяло и накинула его и на Нацу тоже. Теперь они оба сидели бок о бок, под одним одеялом — совсем как недавно в холодном лесу — и ее согревало его горячее предплечье. Стало до безумия уютно и даже горячо. Захотелось забраться еще глубже под одеяло и прижаться к его широкой спине, как к большому костру. Но только вот мышцы на руке Нацу вдруг заметно напряглись, сигнализируя ей, что что-то не так. — Прости, — шепнула она, слегка отстраняясь от него. — Я снова делаю что-то не то? Просто ты очень теплый… — Нет, — слишком быстро выпалил Нацу и тут же прочистил горло. А после, так же резко и порывисто, запустил руку между одеялом и ее спиной. Опустив ладонь ей на талию, помня о сломанном ребре, он бережно притянул ее в плотную к себе. — Грейся. Она повернула голову в его сторону, желая убедиться, что все действительно в порядке. Но он больше не смотрел на нее, задумчиво разглядывая нити неона за окном. Все, что она видела — это его точеный профиль с задорно вздернутым кверху носом и пересохшие губы, которые он тут же, будто почувствовав, облизал. И тут она поняла. Просто увидела эту эмоцию, которую уже видела раньше, на его лице. Нацу был смущен. И от понимания этого, она тоже слегка смутилась, осознав всю близость их положения. Но и оторваться от его теплого бока была просто не в силах. Просто потому, что впервые за долгое время она чувствовала себя защищенной. — Не знаю почему, но мне больше не страшно, — окончательно расслабившись и растворившись в этом тепле и уюте, она приложилась щекой к его здоровому плечу, а после прислонилась лбом к его шее. Там отчетливо пульсировало. И ей нравилось ощущать лбом размеренное постукивание. Ей нравилась уютная темнота. Нравился запах мыла и можжевельника. — Рад стараться, — иронично усмехнулся Нацу, сильнее сжав ее талию пальцами. — Кажется, ты хотел рассказать мне что-то о том горящем небе. Ты тоже его видел? — напомнила ему девушка, прикрыв глаза и окунаясь в непривычную, но невероятно приятную атмосферу. — Не совсем, — усмехнулся Нацу. А Люси ощущала каждое его слово вибрацией в шее. — Тебе просто приснился сон, Люси. Вот и все. Наверное, раньше они не снились тебе из-за того, что ты была Спящей. — Расскажи мне, что такое сон и зачем он мне приснился, — попросила она. Нацу неуверенно прислонился щекой к ее макушке, но тут же вернул голову в прежнее положение, продолжая свой тихий рассказ. — Зачем он тебе приснился? — хмыкнул парень. — Да просто так. Сон — это игра твоего воображения. Когда ты засыпаешь, оно может показывать тебе самые разные картинки: бредовые, страшные, веселые, интересные истории. Но все они абсолютно ничего не значат. Это нормально. Наверное, теперь они будут сниться тебе часто. Просто воспринимай это, как… развлечение. Как что-то забавное, что потом можно рассказать мне или еще кому-то и вместе посмеяться. — Вот как, — на самом деле, волнительные видения уже и сами отпустили ее, отошли на второй план. К тому же, если подумать, не так уж и страшно это все было. Даже наоборот. Сейчас ей начало казаться, что темнота неба, усыпанная вспышками и сияющим льдом — выглядит гораздо интереснее, чем привычная чернота. — А что ты имел в виду, когда сказал, что с тобой тоже такое случалось? — А, это, — беспечно отозвался Нацу, ненадолго замолчав. Будто раздумывая, говорить или нет. — Да ничего особенного. Просто я какое-то время не видел снов после того, как меня вывели из Ночлега. Ну, или просто не помнил такого. Его равнодушные слова, вдруг ударили Люси, словно обухом по голове. Застыв на полу вздохе, она оторвала голову от его плеча и уставилась на него долгим взглядом. Почувствовав это, он повернулся к ней, приподняв брови. — Да, я не особо люблю об этом рассказывать, — виновато признался он и усмехнулся, неосознанно плотнее прижимая ее к себе. — Хотя вообще-то тебе должен был рассказать сразу. — Рассказать что, Нацу? — Рассказать то, что я тоже… — запнувшись на полуслове, он отвел взгляд. А после снова вернул его, решительно посмотрев ей прямо в глаза, будто решил, что должен закончить фразу именно так. Глаза в глаза. — Я тоже родился в Ночлеге. Мои родители были Спящими.