Ночь, когда пролились звезды

Пролетали минуты, и Люси казалось, что она летит вместе с ними. С каждым новым ударом сердца в ее кровь, словно яд — капля за каплей — вливалось сомнение. Нацу выскочил из переулка минут десять назад, и теперь она прокручивала этот момент в голове, каждый раз мысленно протягивая вперед руку и останавливая его. Что, если она снова ошибается? Но дело сделано. Ледяной воздух показался ей еще более обжигающим, когда на улице окончательно стемнело, а ветер завыл с удвоенной силой. По стенам медленно и будто нехотя заструились нити неона — кровеносная система этого места — и Люси пришлось вжаться в стену еще яростнее и сжаться в комок на холодной земле, чтобы ее не заметили раньше времени. Она точно ошибалась снова. Ну почему Нацу не сказал ей об этом? Неужели он настолько сумасшедший, что доверился несвязному бреду девчонки, которая сама о себе была не в состоянии позаботиться? Запустив пальцы в волосы, она готова была прямо сейчас сорваться с места и догнать его. Просто обхватить руками что есть сил и заставить пойти вместе с ней домой. Это не их заботы. Все, что здесь происходит — не их вина. Они не должны были. Не нужно было. Она должна остановить его. Но как только она действительно поднялась на ноги и обхватила себя руками, где-то недалеко загрохотало. Люси вмиг похолодела еще больше, застыв на месте. А после послышались возмущенные крики и детский плач. Послышался выстрел. А за ним еще один. Наб тут же встрепенулся и подскочил на ноги, осматриваясь. Он колебался. Потерев костяшки кулаков на обеих руках, мужчина сел обратно, вызвав у Люси разочарованный выдох. Но не успела его пятая точка коснуться насиженного места, как звук разрушения повторился в двукратном размере, а за ним, словно Нацу нашел рупор, прогремел его хриплый голос: — Лексус, твою мать! Он эхом отскакивал от узких улочек, сопровождаемый грохотом и гулом толпы, которая повалила на улицы, чтобы оказаться в первых рядах представления. И когда мимо Наба пробежал охранник, отчаянно пытавшийся достать из пустой кобуры оружие, которое в спешке оставил дома, не выдержал и мужчина. Стул с глухим звуком повалился на асфальт, когда он подскочил с места и кинулся за коллегой, извлекая из ножен клинок. Люси казалось, что его острое лезвие резануло и ее саму, заставив покрыться мурашками. Нацу там один. Совсем. И к нему сбегалась вооруженная охрана. И что бы там сейчас не произошло — все будет абсолютно зря, если она сама не совладает с собственным страхом и не поторопится. Проследив взглядом за тем, как Наб скрывается за углом освещенного голубым неоном дома, Люси выскользнула из своего укрытия. Ей под одежду тут же ворвался ледяной ветер. Все конечности задеревенели, но кровь внутри кипела. Она не помнила, как оказалась у старого дома дедушки Макарова, но вот ее пальцы уже бессознательно водят по мутному стеклу, по потрескавшейся деревянной оконной раме, по хлипкой двери, в надежде найти лазейку. Ей отчаянно хотелось стать ветром, чтобы просочиться сквозь замочную скважину, но глупое неуклюжее тело то и дело вздрагивало, мешая сосредоточиться. Она дернула за ручку несколько раз, но та лишь жалобно трещала. Дверь не поддавалась. Потом она вернулась к мутному стеклу, пытаясь разглядеть внутри хоть что-то, но окна изнутри были затянуты плотной тканью с желтыми старыми подтеками. Разбить стекло или выбить дверь? Пожалуй, первое было ей под силу. Конечно, чувство вины тут же зазвенело в ней тревожной свирелью, но, если положить на весы сохранность чужого имущества и свободу невинных людей, ее выбор становился очевиден. Но едва она бросилась вглубь переулка за стулом, брошенным Набом, как сзади послышались неторопливые шаги. Сердце застучало, как сумасшедшее, взгляд заметался по узкому проходу меж домами. Но спрятаться здесь было негде. Выход один — вперед, к главной улице, или назад, к идущему. Что бы она не выбрала — ее в любом случае уже заметили. Медленно повернувшись, она мысленно умоляла непонятно кого, чтобы это оказался друг, но чертик, сидящий на правом плече, писклявым голосом сообщал ей, что глупо надеяться на такую удачу. Выпрямив спину и обернувшись, она заставила себя успокоиться и приготовиться ко всему. Слишком много поставлено на карту, она должна, она обязана совладать с собственными эмоциями. Пусть не понять их до конца, но хотя бы заглушить, увести на второй план. — Совесть связывает нас как с вековой мудростью, так и с мудростью собственного сердца. Она сразу узнала этот беззаботный голос, и лишь после опустила взгляд и увидела хитрую улыбку сквозь седые усы. И все бы ничего, если бы именно его дом она не пыталась только что взломать. — Я могу все объяснить, — пролепетала Люси, не совсем уверенная, что вообще есть какой-то смысл ему что-то говорить. А он будто и не услышал ее, неспеша подходя ко входной двери и доставая из кармана связку ключей. Люси затаила дыхание, не зная, чего ей ожидать дальше. Не было похоже, чтобы старик прятал что-то у себя в доме, а иначе он бы не стал так спокойно себя вести, ведь так? Или же он только и ждал момента, чтобы показать ей. Не ей — не важно кому — но хоть кому-то. Потому что сказать прямо он не мог. Очень долго. Мучительно долго Макаров пытался попасть ключом в замочную скважину, пока связка и вовсе не вылетела из его рук. С громким звоном она ударилась о землю, а Макаров перевел взгляд на застывшую девушку. Он так и смотрел на нее и молчал, а ей понадобилась какое-то время, чтобы осмелиться подойти ближе и поднять с земли ключи. — Вы хотите, чтобы я помогла вам открыть дверь, да? — спросила Люси, затравленно оглядываясь. Она должна была поторопиться, просто вырвать ключи из его рук и вломиться в дом. Но что-то у нее внутри не позволяло ей так поступить. Не дождавшись ответа, она начала прикладывать один ключ за другим к скважине, мысленно ругая себя за нерасторопность и неуверенность. А когда ни один из ключей не подошел, она заставила себя не паниковать и попробовать еще раз. Один за другим. Не обращая внимания на дрожь в пальцах. И как только замок щелкнул, и дверь с протяжным скрипом отворилась в ее сторону, она отодвинула пожелтевшую скатерть, прикрывавшую дверь, в сторону, и ахнула. Конечно, ведь это было так очевидно. Если вынести такое количество Эфириона из лагеря не представлялось возможным, да и крайне опасным — его могли найти чужаки — то оставалось только спрятать его прямо в лагере. До того момента, пока Лексус не придумал бы, как разыграть его героическую победу над Саблезубыми, у которых оно якобы находилось. Но прятать его у своих соратников было глупо — подозрения рано или поздно упали бы на него, и тогда обязательно начнется обыск и его дома, и дома его приближенных. И даже если бы кому-то взбрело в голову проверять даже тех, кто никогда не водил дел с Лексусом, никто — абсолютно никто — не мог бы даже помыслить, что пособником может оказаться тот, чей авторитет в лагере был незыблем. Макаров здесь был всем, как родной отец. Разве мог бы он скрывать у себя злодеяния собственного внука? Будь он в здравом уме — конечно не стал бы этого делать. Но старик был болен. — Вы пытались сказать об этом, да? Люси словно обухом по голове ударило, мозаика сложилась в ее голове и теперь пульсировала в сознании. Она прикрыла за собой дверь и уставилась на старика, который устало уселся прямо на пол у двери и продолжал пристально за ней наблюдать. А что ему оставалось? Вся, абсолютно вся комната, была завалена горами голубых пульсирующих камней, от которых так и веяло энергией. Кровать, стол со стульями — все было заживо погребено в завалах. — Где вы спали все это время? Как же вы… — начала было Люси, но Макаров лишь устало прикрыл глаза прямо на полу и кажется даже успел задремать. Люси снова перевела взгляд на груды Эфириона. Как же ему удалось перетащить их все сюда незаметно? И самое главное, что не укладывалось у нее в голове — как можно было так грязно пользоваться слабостью собственного дедушки? Как можно было фактически оставить его без дома? Заставлять спать его прямо на полу? Неужели ему вообще на всех наплевать? — Я разберусь с этим, — бормотала себе под нос Люси, словно мантру, повторяя эти слова снова и снова. Она оказалась права, но радости от этого пока почему-то не ощущала. Лишь горькое послевкусие от осознания того, на какие поступки способны пойти некоторые люди для достижения собственных целей. По скольким головам планировал пройтись Лексус? И ради чего все это? Пригнувшись на корточки, Люси аккуратно подняла с пола два камня, которые откатились от общей кучи. Этого будет достаточно на первое время, чтобы предъявить их всем, как улику. А после она прижмет Лексуса к стенке, показав это место всем. И тогда ей наверняка позволят вызволить из темницы Ридуса, чтобы он подтвердил все. Поднявшись, она коротко кивнула и сунула один камень в карман куртки, а второй продолжала сжимать в руке. Именно тогда она и услышала сзади скрип. А после ей в спину уперлось что-то твердое. Она застыла на месте. Ее словно окатило сверху ведром ледяной воды от понимания произошедшего. — А я тут как раз прохожу мимо и думаю: чего это блондиночка так подозрительно крадется в эту сторону, пока остальные бегут на выстрелы? — ее уха сзади коснулось чье-то горячее дыхание и аромат не очень свежего дыхания. Ей бы хотелось сказать, что она вздохнула с облегчением, узнав этот голос. Но это было не так. — Послушай, Бикс… — начала было Люси, но дуло пистолета воткнулось ей в спину еще сильнее. Шумно втянув воздух через нос, она замолчала. — Давай-ка это сюда, подруга, — с непривычной напряженностью проговорил он и, схватив ее за плечо, вытолкнул на улицу. *** Они пробирались сквозь возбужденную толпу. Кто-то боязливо жался в самом конце, наблюдая за дракой из-за чужих голов. Кто-то активно поддерживал одну из сторон, принимая это все скорее, как шутку. Но на лицах большинства читалось волнение, которое копилось внутри вот уже который день и грозилось вот-вот вылиться наружу. Бикс крепко держал ее за плечо, ведя перед собой, пытаясь пройти ближе к схватке. Это было не просто, на узкой улочке люди жались друг к другу, как могли. Уже издалека Люси почувствовала витающий в воздухе запах пороха и крови от которого все внутри уже в который раз за день ухнуло вниз. А подойдя ближе, ей захотелось вырваться из рук парня и побежать вперед. Потому что она увидела, как Нацу лежал на земле, придавленный Лексусом. У него из носа текла кровь, но он улыбался, как безумный, крича что-то ему прямо в лицо. Радовало одно — вся охрана стояла по периметру, не давая кому-то еще вмешаться в драку. Видимо Лексус отдал такой приказ, решив устроить над Нацу публичную расправу, чтобы другим неповадно было. Или же такие драки в этом месте были нормой. Когда ситуация изменилась, и Нацу, извертевшись, оказался верхом на Лексусе, посылая ему короткий удар в челюсть, мышцы Люси невольно напряглись. Они еще помнили былые уроки, помнили, как нужно драться, пусть и не очень умело. Она не видела лица Нацу, но точно знала, как горят его глаза сейчас, каким отчаянным упорством. Он явно проигрывал. Даже одержи он победу над таким здоровяком, как Лексус, его тут же скрутит охрана. Но он не сдавался. Боже, как трудно ей было понять его до конца, но как же сильно ее все это восхищало и поднимало в ней волну всепоглощающей отваги, которой она каждый раз заражалась от него. Показательный спарринг и не думал прекращаться. Нацу тяжело дышал, но каждый раз падая на землю, тут же поднимался и снова сломя голову несся в бой. Лексус по сравнению с ним казался необъятной скалой из мышц и гнева, но Нацу это, казалось, даже не смущало. Он находил слабые места даже у него — бил по коленям, изворачивался, чтобы врезаться локтем по порезу у него на руке, целился в переносицу. Не сводя взгляда от яростного сражения, Люси наткнулась носком ноги на что-то твердое и опустила взгляд. Бикс тут же толкнул ее, чтобы она не останавливалась, но она уже успела заметить, что это был револьвер Нацу. Из его дула все еще тянулась тоненькая, едва заметная, струйка дыма. Значит, звуки выстрела исходили от Нацу. А если учесть тот факт, что поблизости не было видно ни одного трупа — Нацу стрелял в воздух, чтобы привлечь к себе внимание. Ведь он почти никогда не промахивался. Люси переполнило горящее чувство пылающего возбуждения, когда Биксу удалось пробиться вперед. В этот момент Нацу получил удар в живот, откатившись в сторону, и его сдавленный стон был одновременно похож и на смех, и на вскрик от боли. — Эй, Лекс! — громко выкрикнул Бикс, вскинув вверх кулак, в котором был зажат Эфирион. Он тут же отразил своими гранями все цвета неона. Люси напряглась всем телом, наблюдая за тем, как Нацу успел врезать Лексусу в висок, прежде чем они оба обернулись в их сторону. Грудь Нацу тяжело вздымалась, а горящий взгляд вмиг сменился беспокойством, когда он заметил в толпе Люси. В его взгляде читался вопрос, но девушка не была готова ответить на него прямо сейчас. — Лови! Бикс подбросил камень в руке и замахнулся, выпуская плечо Люси. Перед этим она успела почувствовать, как напряглись его мышцы. Девушка задохнулась разочарованием, но лишь на секунду. Потому что Бикс, ухмыльнувшись, чуть развернулся и что есть сил швырнул камень в сторону Нацу. Удивление застыло на лице парня, но он поймал Эфирион заученным до автоматизма движением и, не задумываясь, раздавил его. По оголенным рукам парня — в драке он успел потерять свою куртку — пробежали красные обжигающие искры. Он выглядел удивленным, до конца не осознав, что только что произошло и почему. Лексус прожигал друга злым взглядом, но молчал. Удивление и растерянность на его лице быстро сменились жгучей злостью в глазах. Он не спрашивал ничего, кажется, уже обо всем догадавшись, но Бикс ответил ему на этот немой вопрос. Громко, чтобы слышали все. — Мы с тобой прошли через разное дерьмо, Лекс. И ты знаешь, я за тебя готов был и в огонь, и в воду, — в его обычно насмешливом тоне сейчас звенела непривычная для него серьезность. — И я понимаю, почему на этот раз ты мне ничего не рассказал. — Потому что ты идиот, — сквозь зубы, зло процедил Лексус. — Ты зашел слишком далеко, друг. Это уже слишком даже для тебя, — как ни в чем не бывало, продолжил Бикс. И Люси вдруг прониклась к нему уважением, хотя до этого считала его всего лишь легкомысленным простаком. А он выслушал ее. Он все понял. И принял решение по совести. Хоть она и сомневалась до последнего в его честности. — Давай просто прекратим это, ладно? Это неправильно. — Да, довольно, — сведя светлые брови к переносице, Лексус выпрямился, утерев с губы струйку крови. — Бросить их всех за решетку. Они нас предали. Все случилось очень быстро. Охрана — в том числе и Наб — послушно сделали шаг вперед, и один из них даже успел ухватиться за рукав куртки Люси. Но Бикс резко ударил его по пальцам, да так, что послышался хруст и сдавленный крик. Затем он толкнул Люси вперед, так, чтобы она оказалась в центре круга, и сам проследовал за ней. А Нацу, быстро оценив ситуацию, подскочил к ним, а его руки и волосы вспыхнули обжигающим пламенем. По телу девушки пробежались мурашки, а вокруг их троицы вспыхнул круг пламени. Теперь никто не осмеливался приблизиться к ним. — Может хотя бы попытаетесь сначала думать, а уже после исполнять приказы? — закатил глаза Бикс, поднимая над головой второй камень Эфириона, который десять минут назад отдала ему Люси. — Вам что, совсем не интересно, откуда я это взял? Семеро из десяти охранников неуверенно остановились. И лишь трое продолжили попытки проникнуть сквозь огненную завесу. Но как только они приближались, Нацу, с игривой улыбкой, усиливал жар и высоту огня, будто играя с ними в кошки-мышки. Люси видела, как из его носа продолжала сочиться кровь. Видела, что одной рукой он болезненно хватался за бок. Видела, как он прихрамывал, подходя к ним. Но когда он почувствовал на себе ее взгляд и обернулся, то подмигнул ей и сверкнул белозубой озорной улыбкой. — Это… — начала Люси, но поняла, что ее голос звучит недостаточно громко. Гул толпы, жаждущей узнать, что происходит, начал нарастать, вскоре превратившись в неразборчивые крики то тут, то там. — Тихо! — что есть сил заорал Нацу, и от крика огонь взвился высоко в небо, осветив его темноту красным. Это сработало. — Эльза не крала Эфирион и никого не предавала. Это все Лексус! Чертов сукин сын подставил ее. И у нас есть доказательства! Договорив, Нацу неуверенно покосился на Люси, будто спрашивая: «а есть ли они?». И Люси тут же уверенно кивнула. У них было все, что только нужно. — Это смешно, — отскоблился Лексус, подходя ближе к огненной завесе. Его басистый голос звучал так уверенно и непринужденно, что Люси на мгновение даже усомнилась в собственных обвинениях в его адрес. Но как только ее коснулся его тяжелый взгляд, вся неуверенность тут же испарилась. — У тебя есть последний шанс сдаться по-хорошему, Саламандр. Или мы можем дождаться, пока не рассеется магия. Но тогда я тебя убью. В толпе снова послышались возмущенные возгласы, и Лексус повернулся туда. — Кто-то хочет вместе с ним? По началу все замолчали, и Люси накрыло волной разочарования. Но вдруг, расталкивая людей, вперед вышла девушка с длинной косой зеленых волос и ковбойской шляпе. — Они обвинили тебя, Лексус, — громко воскликнула она. — Если тебе нечего скрывать, тогда почему бы не дать им высказаться? С другой стороны улицы послышался голос Каны, которую не было видно, но слышно было прекрасно. — Почему бы нам всем не пойти в общий зал и не дать высказаться всем, кто этого хочет? Разве не так мы всегда поступали? Кто-то еще начал говорить, но все голоса снова слились в один сплошной гул. Лексус выглядел таким злым, что, казалось, вот-вот и ему не понадобится камень Эфириона, чтобы спалить здесь всех мощным разрядом тока. Он совершил ошибку, когда решил проучить Нацу прилюдно. Не сделай он этого, и вокруг не собралась бы такая толпа. Тогда — кто знает — удалось бы им посеять зерно сомнения хотя бы в половине жителей лагеря, чтобы не оставить Лексусу выбора, до того, как их всех бросили бы в темницу без лишних свидетелей? Люси особо не планировала этого, когда просила Нацу навести шумиху. Это решение было абсолютно спонтанным. Но, к счастью, случилось так, как случилось. Лексусу не оставили ничего другого, как согласиться на внеплановое собрание. На этот раз общий зал был заполнен до упора. Даже те, кто не пошел наблюдать за дракой, услышали новости от соседей и пришли сюда в одних пижамах, оставив детей дома одних. Снова оказавшись перед массивным дубовым столом и наблюдая за тем, как люди рассаживаются по местам, Люси начала терять нить происходящего. От волнения — или просто из-за усталости — у нее начало мутнеть в голове, снова заныли ребра. Мир буквально расплывался у нее перед глазами. А после ее руки коснулись чьи-то пальцы, и это вернуло картинку перед глазами на место. Сначала Нацу неуверенно — будто случайно — коснулся кончиками пальцев тыльной стороны ее руки. А после, не встретив сопротивления, крепко взял ее за руку. И только сейчас она поняла, какими ледяными были ее собственные руки по сравнению с сухими и теплыми руками Нацу. Она подняла на него взгляд, но он продолжал смотреть прямо перед собой, крепко сжимая ее пальцы. И это было гораздо громче, чем просто слова поддержки. — Расскажешь им обо всем сама? — тихо, чтобы услышала только она, сказал он ей, чуть наклонившись вниз. — Нет! Точно нет! — спешно воскликнула Люси, округлив глаза. — Я не смогу. Здесь же целая куча людей! — Конечно, сможешь, — игриво улыбнулся ей Нацу, ободряюще сжав пальцы. — Давай, у тебя получится. — Да нет же! — Ладно, слушай, — Нацу выглядел так, будто собирался поведать ей самую страшную тайну мироздания. Губы плотно сжаты, брови сведены. Но ямочки на щеках продолжали предательски подрагивать. — Посмотри на них. На всех этих людей. — Да я и так смотрю, — в панике застонала Люси, чувствуя, что Нацу наклонился еще ниже, и теперь его щека касается ее волос. — Смотришь, да? — продолжил он, разжав руку и переплетая их пальцы. — А теперь представь, что все они голые. — Это еще зачем? — удивилась девушка, даже не собираясь этого делать. Но сила воображения уже нарисовала ей картину, от которой ей захотелось одновременно и провалиться от стыда под землю и рассмеяться. — Как мне теперь перестать это видеть? — Никак, — хмыкнул парень, снова выпрямляясь. — У тебя получится рассказать все и ничего не упустить. К тому же, я не знаю, что произошло после того, как я ушел отвлекать на себя внимание. — Ты же в порядке, да? — обеспокоенно обернулась на него Люси, уже зная, что даже, если что-то не в порядке, он никогда в этом не признается. Так и случилось, он лишь беспечно пожал плечами. — Скоро все закончится, — вместо ответа произнес он. И вскоре все действительно закончилось. Лексус так и не явился на собрание. Из лагеря он тоже исчез, забрав из оружейной лишь пару клинков и револьвер. Нацу был уверен, что он прихватил с собой и часть Эфириона, но проверить это было невозможно. Люси, с помощью Нацу рассказала всем их версию от начала до конца, не утаивая и их поход к Саблезубым, на который каждый отреагировал по разному, и найденный в доме Макарова Эфирион. А вскоре из темницы привели и Ридуса, который подтвердил ее слова, все еще опасливо оглядываясь, будто Лексус мог прятаться за дверью. Эльза была настолько ослаблена, что Лисанне и Мире пришлось буквально нести ее на себе до тех пор, пока к ним не подскочили Макао и Нацу, усадившие девушку за дубовый стол на ее законное место. От ее одежды остались одни пыльные обрывки, было видно, что она использовала собственную рубашку, чтобы перебинтовывать раны на руках. Откуда они взялись, Люси боялась даже думать. А ее шумное дыхание говорило о том, что влажный подвал на пользу ее здоровью явно не пошел. — Эльза, тебе нужно поесть и отдохнуть, — услышала Люси недовольный шепот Лисанны, которая села на бывший стул Лексуса и уговаривала Алую сперва позаботиться о себе, а уже после об остальных. Но та наотрез отказалась, обводя помещение внимательным взглядом. Дольше всего она останавливала взгляд на тех, кто продолжал стоять — на Нацу, Люси и Бикслоу с Ридусом. — Лексус? — спросила она у Нацу. Хоть она и выглядела ослабленной, но голос ее по-прежнему звенел, как сталь. — Понял, что облажался и свалил, — пожал плечами парень и, положив ладонь Люси на поясницу, мягко подтолкнул ее к скамейке. Хвостатые тут же потеснились, чтобы они могли сесть. Прежде чем сесть, Люси заметила вдалеке бледное лицо Грея, который стоял у самого входа, скрестив руки на груди. Их взгляды встретились лишь на мгновение. Она действительно удивилась, что все это время он находился в лагере, но не давал о себе знать. — Спасибо, — тихо проговорила Эльза им вдогонку. Она еще не знала всей истории целиком, но уже и без того догадалась, кто помог ей выбраться из сырой темницы. — Хорошо, что она еще не знает, как мы разозлили Саблезубов, — шепнул ей на ухо Нацу и закатил глаза. Люси слабо улыбнулась в ответ, но вообще-то ничего веселого в этом не видела. Но и думать об этом сейчас ей абсолютно не хотелось. Эльзу бегло ввели в курс дела, и она отдала пару распоряжений по транспортировке Эфириона и удвоении охраны на воротах. А также убедилась в том, что Лексус от начала и до конца действовал один, никому ничего не сказав. Все вместе, по кусочкам, они сумели воспроизвести картину событий. Лексус специально попросил Эльзу отправиться за телом Дроя, чтобы все подозрения пали на нее. А до этого попросил ее привести к нему Фрида, а самой временно подменить его на посту склада. Дальше он не смог обойтись без помощи магии Ридуса, чтобы подделать знак от Саблезубов. И это было его главным проколом, и он сам знал об этом. Но записка от врага была ключевой частью его плана. Сначала он просто запугал Ридуса до чертиков, а уже потом, когда понял, что тот может проболтаться, запер его в темнице, выставив предателем. Что же касаемо Эфириона… Здесь и у самой Люси были пробелы в истории, но их вдруг неожиданно прояснила Эльза. — У Лексуса всегда был доступ к хранилищу, а у Фрида не было причин не доверять ему, — голос Эльзы звучал очень тихо из-за слабости, поэтому все вокруг почтительно позакрывали рты. — После того, как я подменила Фрида, пока он шел к Лексусу, сам он воспользовался одним из камней, который у него был и телепортировал себя в хранилище. Он может переносить себя на небольшие расстояния, в места, где уже бывал когда-то, со скоростью молнии. Я даже не заподозрила ничего, а он просто взял и телепортировал себя вместе с Эфирионом в дом своего деда. Я думаю, что все было так. Но точно сказать не могу. — Я думаю, что Макаров пытался нам что-то сказать, — подала голос Леви, которая стояла в проходе, так и не найдя себе места. — В последнее время он был очень разговорчивым и вел себя не как обычно. А после очередного приступа кашля Эльзы, Мира разозлилась не на шутку и заставила ее отправиться домой и позволить Лисанне помочь ей. И даже оказавшись в заполненном до отказа пабе, Люси все еще не могла поверить, что все закончилось. Все позади. Они победили. Она настолько привыкла, что ей постоянно нужно куда-то бежать, от кого-то прятаться, постоянно бороться, что теперь, обхватив двумя руками стакан с горячим какао, она чувствовала себя очень странно. Окутавшие ее вдруг громкие тосты, смех и веселье, подарили первый за многие недели мир затишья. Наконец-то — наконец-то — Нацу смотрел на нее без смеси наигранной расслабленности и напускной уверенности и улыбался счастливой и искренней улыбкой. И даже Леви перестала постоянно переживать за нее. Она расслабленно откинулась на спинку стула и привычным жестом воровала у нее из тарелки кусочки шоколада. — Ты же понимаешь, что я забочусь о твоей фигуре? — Леви смеялась так, будто ничего и не случилось. А Люси, улыбнувшись и подперев подбородок рукой, придвинула свою тарелку ближе к ней. Все они смеялись так, будто все не закончилось каких-то пару часов назад. Будто и не было ничего. Наверное, так им было легче. Проще забыть обо всем, хоть это и был чистой воды обман. Пока она не могла заставить себя сделать так же. Но, видя беззаботные и улыбчивые лица Нацу, Леви и Лисанны, которая совместно с Мирой сегодня взяла выходной, ей действительно становилось легче. Пусть это и было маленьким обманом. Значит, притворяться — не всегда плохо. А порой даже необходимо. Люси становилось все сложнее видеть идеально белое, или идеально черное. Ей хотелось бы, чтобы все в этом мире было так же просто, как казалось ей в самом начале, но все было совсем не так. Идеально хорошего или злого не существовало. Весь мир — все вокруг — на самом деле было серым. И ее поступки в том числе. Каждый сам решал для себя какого цвета на этот раз оказалось больше. И даже Лексус, наверняка, в глубине души верил, что действует во благо. Только вот вопрос — во благо кого? Себя или кого-то еще? — О моей фигуре ты тоже заботишься? Пресвятые иксиды, да куда в тебя столько влезает? — возмущался Нацу, борясь с Леви за куриную ножку, которая была в его тарелке последней. — Отстань, мне нужен белок, маленькое ты чудовище. От такой грубости Леви тут же прекратила шуточную борьбу и отпрянула, округлив глаза. — Я смотрю, с какой стороны держать револьвер ты научился, а вот как обращаться с девушками — нет. — Именно для таких девушек, как ты, природа и наградила меня средним пальцем, — хмыкнув, Нацу победоносно откусил кусок от отвоеванной ножки. — О, — протянула Леви, ничуть не смутившись и вскинув бровь. — Ты такой милый, когда пытаешься пошутить. — Пытаюсь? — поперхнулся парень, искренне возмутившись. — Я бы попросил! Отличная шутка! Их маленькая перепалка продолжалась до того момента, пока Люси не поняла, что вот-вот уснет прямо на столе. Сказывалась усталость, или же обезболивающие, которые подсунула ей Лисанна. Вскоре она с нескрываемым наслаждением растянулась на прохладных простынях, предварительно отмокнув в горячей ванной, понимая, что завтра сможет проспать хоть до самого обеда. От одной этой мысли в ее голове тысячи маленьких «Люси» подпрыгивали от счастья. ***

Hollywood Undead — Nightmare

Чья-то рука коснулась ее плеча. Она открыла глаза понимая, что на улице еще темно. На ее смятое одеяло и оголенные ноги падал золотой свет неона, а ее глазам не сразу удалось привыкнуть к темноте, чтобы увидеть, кто разбудил ее. Но нарушитель ее долгожданного сна подал голос раньше, чем это произошло. — Ты просила показать тебе, — у изножья ее кровати стоял Грей. Он был одет в узкие черные джинсы и новенькую куртку, которая до сих пор пахла кожей. — Что показать? — не поняла Люси, растерянно садясь в кровати. Она что, забыла запереть дверь? — Остальной мир. Который Нацу тебе никогда не покажет, — не обращая внимания на ее растерянность, он грубо швырнул ей набитый чем-то походный мешок. — Если тебе все еще интересно — я выхожу из дома ровно через десять минут. И ждать тебя не буду. Сон как рукой сняло, когда Грей вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Да. Ей все еще было интересно.