Ночь, когда пролились звезды

Этим днем стояла солнечная погода. Но не было ни жарко, ни холодно. Ветер разносил по округе запах цветущих ирисов и детский смех. А небо такое голубое-голубое… Короче говоря, плевать погода хотела на то, что мир разваливался на части. У нее было свое мнение на этот счет. Как у кокетливой девицы, нарядившейся в свое самое красивое платье и накрутившей волосы, чтобы просто сходить за хлебом. Люси беззвучно хмыкнула этим мыслям, продолжая задумчиво смотреть в окно своей комнаты и впитывать кожей нежность лета. Тонкую тюль раздувало сквозняком, и она ласкала ее обнаженные плечи, закрывая от нее обзор на белоснежный ирис, одиноко лежащий на подушке. Как радостно осознавать, что нежные спутники ее утра вернулись вновь. Она скучала. На подоконнике стояла кружка с еще дымящимся травяным чаем. Сегодня ей не хотелось завтракать в пабе. Она хотела побыть одна, искренне надеясь, что хотя бы на этот раз ничто не прервет ее одиночества. Вторым пунктом в ее списке дел был крепкий сон. И с этим ей повезло. Острую необходимость в нем она осознала, когда днем ранее, возвращаясь вместе с Греем и Жераром в лагерь, она присела передохнуть спиной к дереву. И уснула. Ей не помешало даже яркое солнце, слепящее глаза. Зато помешал тихий раздраженный шепот Грея, который очень долго доказывал что-то Жерару. Но Люси не сумела узнать, что именно, потому что разговор утих сразу же, как только она проснулась. Никто в лагере по-прежнему не знал о том, что приключилось с Греем, кроме Эльзы. И Нацу, которому Люси все честно рассказала. Узнав о ее приключении, он лишь молча нахмурился. Но не ругал ее и не порицал, как она ожидала. Лишь выразил свое негодование по поводу того, что все самое интересное он проспал. Еще она рассказала Грею, что стряслось после того, как он попал в лапы к демонам. Он не сразу поверил, что это именно она вернула на небо звезды, но к тому времени к нему уже начала возвращаться вся магия, что до этого выпивали веревки. А потом он пару раз чуть не поскользнулся на земле, которую сам же и заморозил с непривычки. — У тебя даже магия ненормальная, куколка, — сказал тогда он в своей привычной манере. Но даже этот нагловатый тон теперь звучал непривычно мягко и трепетно, заставляя ее смущаться. — Всем помогла. А самой так и придется махать перед демонами своей бесполезной веревкой до конца жизни. — Вообще-то, я и без магии вытащила тебя из той ужасной тюрьмы! — насупилась девушка, даже не пытаясь скрыть своей обиды. — Признаю. Ты очень смелая девочка, Люси. Но безрассудная. И я пока не решил, восхищаюсь ли этим… Или скоро отберу у тебя кнут, и сам тебя им выпорю, — закончив говорить, он как-то многозначительно заулыбался, сверкнув насмешливым взглядом. А Люси мягко ударила его по плечу. — Сам-то не лучше. — Тут мне нечем крыть, милая. Но нам с тобой определенно пора заканчивать эту игру в спасение друг друга. Не находишь? — Ладно. Но тогда ты первый перестань проваливаться под землю, спасая меня. — Только после того, как ты перестанешь, наконец, быть такой невероятной. Сама-то понимаешь, что творишь? — Грей сощурил на нее обвиняющий взгляд, а потом отвернулся и ускорил шаг, отбиваясь от листвы и пряча улыбку. Оставляя Люси в полном недоумении. Она раз за разом мысленно возвращалась к этому разговору. И каждый раз это приводило к тому, что она невольно вздрагивала, покрываясь мурашками, вспоминая недавний поцелуй. А потом обхватывала себя руками за плечи, вспоминая уже совсем другой поцелуй. Жадный и жаркий. От Нацу. Сразу становилось паршиво. Но она не могла не отметить, что оба поцелуя, хоть и были схожи по… своему функционалу. Но назвать их одинаковыми у нее не повернулся бы язык. Чувства, вызванные каждым из них, были абсолютно разными в обоих случаях. И меньше всего ей хотелось их сравнивать, но она понимала, что должна это сделать. Чтобы разобраться, наконец, в себе. И сделать выбор. Или не делать его уже никогда. Из всего безумия, что творилось вокруг, в ее силах было разрешить только эту ситуацию. В остальном она была бессильна. Поэтому, проснувшись сегодня утром, она четко решила, что поставит точку сегодня же. Потому что все зашло слишком далеко. И чем дальше, тем больнее… Больше всего ей не хотелось делать кому-то больно. Но она не знала, как. Как не дать искренности затеряться во лжи? Вряд ли такому где-то учат. Накинув на себя белую легкую блузку, она завязала ее выше талии. Надела светлые джинсы. И собрала волосы в высокий хвост. Она еще не знала точно, куда хочет пойти, но ноги сами уводили ее подальше от стен, где слишком многое путало ей мысли. Коллекция оружия Нацу на стене. Белый ирис на подушке. Рация под подушкой, перемотанная скотчем. Ее собственное лицо на рисунке Грея, спрятанное там же. Она поняла, куда пришла, только когда в нос ударил знакомый запах резины, раскаленной на жаре, и пота. Тренировочный зал. Как много времени она проводила здесь раньше, и не зря. Ей повезло. Здесь никого не было. Люси подошла к мешку, набитому песком и подвешенному к потолку. Ласково провела по нему рукой, а затем резко ударила. Нацу учил ее защищаться. Играючи, осторожно, постоянно поддаваясь. Тогда она не замечала этого. Он хотел, чтобы она могла постоять за себя. А Грей не поддавался. Он избил ее в первый же день. Каким же ужасным засранцем он был тогда! Но ему не было все равно. Он хотел, чтобы она понимала, что ее ждет. А иначе он бы просто не пошел за ними в тот день. Такие разные. Но они, возможно, преследовали одну и ту же цель. Теперь она понимала. Размахнувшись что есть сил, она ударила по груше, чуть согнув колени, как учила Эльза. Сместившись вправо, она повторила удар уже другой рукой. А потом снова и снова. И в какой-то момент поняла, что больше не соблюдает технику, а просто остервенело лупит по груше, заливаясь потом и слезами. Сделав последний удар, она вскрикнула от боли и повалилась спиной на мат. Кожа на костяшках была разодрана в кровь. Нацу всегда был рядом с ней. Она даже не могла вспомнить момента, когда его не было рядом. Он понимал все без слов, хоть и не знал ее совсем. С самого первого дня, когда их взгляды пересеклись, они будто навечно привязались друг к другу. Так странно. Грей был другим. Казалось, что его никогда не было рядом, что ему наплевать. Но каждый раз, когда она сбивалась с пути, когда ей нужна была помощь, он оказывался рядом. И давал ей словесный подзатыльник. Заставлял собраться и думать. Всегда думать. Она прикрыла лицо руками, даже не обращая внимания на пульсирующую боль в руках. Потому что внутри было в миллиард раз паршивее. Очень долго она лежала неподвижно. Чувства одолевали ее, жалили изнутри, путали рассудок, мешали дышать. Кто-то откашлялся. Похолодев всем телом, она села, смахивая с лица уже засохшие слезы и мокрые волосы. И обернулась. Все это время она была уверена, что одна здесь. Прямо у двери, облокотившись спиной о стену, сидел старик Макаров. Кажется, она не видела его уже целую вечность. За это время он успел постареть еще сильнее. Его кожа была настолько бледной, что Люси невольно стало так жаль его… — Я немного перестаралась, — за мягкой улыбкой скрывалась вся боль, что она так старательно скрывала. Она должна принять решение, иначе это разорвет ее изнутри. Старик перевел на нее мутный взгляд и забавно зашевелил усами, хитро улыбаясь в ответ. Его голос звучал так, будто он смеялся над ней: — Только одной вещи под силу расставить все на свои места — времени, — произнес он почти осознанно. Люси склонила голову, задумчиво рассматривая седину его редких волос. Она никогда не считала его сумасшедшим. Старым и уставшим от долгой сложной жизни — да. Но не сумасшедшим. В его взгляде не было такой пустоты, какую она видела каждый день у обитателей Ночлега. И в этот раз она тоже честно задумалась над его словами. — Боюсь, что именно его у меня и нет, — призналась она, больше не скрывая от него грусть в своих глазах. — К тому же, я не думаю, что… — Люси запнулась, обдумывая слова. — Нет, я не стану полагаться на случайность или что-то еще. Я должна решить все сама. Я знаю, что это важно. Макаров медленно кивнул, не сводя с нее взгляд. Вряд ли он понимал, о чем вообще идет речь, но было приятно просто выговориться кому-то, кому было по большому счету наплевать. Просто произнести вслух свои бесполезные, никому не нужные, мысли. — Просвещение сердца — критически важное дополнение к просвещению ума, — назидательно заметил Макаров. Неожиданно для себя, Люси вдруг заулыбалась и поднялась на ноги. — Спасибо, что беспокоитесь о нас. Даже обо мне, хоть я совсем недолго с вами, — она чуть склонила голову, прикрыв глаза. Вся эта ситуация была настолько странной, что помогла ей, наконец, отвлечься. — Дедушка… — она вдруг ощутила острую необходимость рассказать ему. — Знаете, недавно нам встретился Лексус. Старик промолчал и никак не выдал свои эмоции. Он просто долго и молча смотрел на нее своим мутным бесцветным взглядом. А Люси уверенно продолжила: — Он очень изменился. Он больше не казался мне озлобленным на весь мир. Он был таким… спокойным, — уголки губ Макарова дернулись. Он улыбался. — Я уже давно поняла, что людям свойственно совершать ошибки. Но важнее не то, что у них вышло, а то, чего они хотели добиться изначально. Лексус хороший человек. Теперь я это знаю. Макаров опустил взгляд и медленно, опираясь рукой о стену, поднялся. Он больше не говорил с ней, но она чувствовала, что они оба уже сказали все, что хотели. Люси помогла ему открыть дверь, и они вместе вышли на свежий воздух. Подул ласкающий теплый ветер. Он был похож на ее чувства к Нацу. По ее оголенному животу, а после и по всему телу пробежали обжигающие мурашки. Так она ощущала Грея. Незнакомых людей на улицах стало еще больше. Кажется, к ним присоединилось еще три соседних лагеря. А из одного из них к ним примкнуло всего лишь двенадцать человек. Всех остальных хладнокровно убил Бог. Внутри лагеря уже давно не хватало места. Маги ставили свои палатки за забором. Ведь теперь не было Светочей, которых стоило опасаться по ночам. Зато остались демоны. Но и они не приближались к лагерю, и теперь Люси знала почему. Они ждали ответа. Завтра на рассвете. Старик Макаров затерялся где-то в толпе, а Люси шагала по главной широкой улице, особо никуда не собираясь. В четырех домах от паба людей стало больше. Они собрались с двух сторон от мощеной улочки и с интересом за чем-то наблюдали. Любопытство завладело и девушкой, которая тут же прошмыгнула вперед, чтобы лучше видеть представление. В первых рядах стоял Фрид. Завидев ее, он протянул руку, и помог ей протиснуться меж двух незнакомых плечистых мужчин. — Тоже не смогла протиснуться в паб? — как всегда сдержанно, но вполне приветливо поинтересовался он. Вообще-то они никогда особо не общались, но сейчас, когда вокруг было так много незнакомцев, Хвостатые острее обычного нуждались в компании «своих». Она ожидала, что на широкой улице развернется целое представление, но все было гораздо проще. Визжащая от восторга Аска, в сопровождении небольшой толпы соседских детей, неслась по дороге, уворачиваясь от опасности. А опасность, в лице Альзака, гонялась за детьми с водяным пистолетом, совсем как мальчишка. Она видела подобные игры десятки раз. Но именно сегодня, именно сейчас, это казалось ужасно неуместным в сложившейся обстановке. И в то же время, это было глотком свежего воздуха для всех — не только для детей. Люси заулыбалась, оглушенная детским визгом. И все остальные улыбались вместе с ней. Даже большие взрослые дядьки не могли бороться с подступившим весельем и теплыми воспоминаниями. Ведь все когда-то были детьми. И сейчас, смотря на тоненькую косичку темных волос Аски — совсем как у отца — Люси, как никогда понимала, почему все они здесь собрались. Большая часть этих людей совсем не умела сражаться, их было мало, они покинули свои дома и спали прямо на улице, питались чем придется. И ради чего? А вот ради чего. Ради беззубых улыбок и раскрасневшихся от смеха щек тех, кто еще не вырос достаточно, чтобы за себя постоять. И ради дедушки Макарова. Она впервые почувствовала, что действительно готова выйти за ворота и снова рискнуть своей жизнью. Не ради себя, а ради них. И ради тех, кому хватит смелости выйти туда вместе с ней. Нацу понял это раньше остальных, в одиночку отправившись на верную смерть, чтобы защитить тех, кто сам не мог — Спящих. Грей пожертвовал всеми своими принципами подчистую, спасая жизнь ей. Нечаянно — или специально — Альзак мазнул струей воды по лицу громко смеющейся Биски, в сторону которой бежала дочь. Девушка возмутилась до глубины души и вскинула руку. Воздух заискрился от магии, и в следующую секунду у нее в руках появился еще один водный пистолет — еще больше того, чем вооружился ее супруг. Ее обуял азарт. Биска, размахивая длинной косой, бросилась в бой — теперь уже против Альзака. Дети, быстро оценив ситуацию, облепили ноги своему «врагу», помогая доброй тете совершить месть. Альзак не растерялся, и начал расстреливать маленьких воинов прямо по макушкам так, что они тут же бросились врассыпную. А парень, недолго думая, бросился к Биске и наклонился, подхватывая ее на плечо и придерживая за ноги. Громко смеясь, он закружил ее вокруг своей оси, а она все жала на курок, обрызгивая водой всех, кто собрался на это посмотреть. У Люси была отменная реакция, поэтому она успела юркнуть за спину Фрида, которого тут же окатило водой. Тогда Люси впервые услышала, как звучит его смех. Улыбка Нацу такая широкая и открытая. Ямочки на его щеках до боли искренние. Она больше не знала людей, способных дарить столько тепла простой улыбкой. Грей же предпочитал не разбрасываться улыбками. Наверное, именно поэтому каждая новая ощущалась ею так остро и врезалась в память. Она помнила каждую из них. Нет, она не собиралась в паб, как предположил Фрид. Хоть она и не ела со вчерашнего дня, но аппетита совсем не было. Ей бы хотелось, как и раньше, выйти за ворота и побежать. Сбегать к высокому скучному зданию Ночлега. Поплутать меж острых серых камней. Добежать до моря и долго стоять на берегу, ловя разгоряченным от бега лицом ледяные капли. Но сейчас она не могла уйти от лагеря далеко — слишком опасно. Поэтому просто дошла до ворот. Ей хотелось еще раз посмотреть на людей, разбивших лагерь за воротами. Красные и зеленые палатки смотрелись как раскрывшиеся посреди серой пустыни бутоны цветов. Вернувшись в лагерь ближе к полудню, она даже не обратила внимания на то, как причудливо это смотрелось — слишком хотела спать. А сейчас ничто не мешало ей миновать ворота и прислониться спиной к глухому забору, замерев в его тени. Справа от импровизированного лагеря тоже было на что посмотреть. Она уже слышала о том, что новоиспеченные маги начали рьяно тренироваться применять свои способности, но не знала, что именно здесь. Видимо, Эльза посчитала, что их маленький тренировочный зал не вынесет бушующего ураганного ветра, огня, льда и вообще чего угодно — как только магия не проявлялась в людях. Она не ожидала, что встретит здесь Нацу. Здесь было много магов, разбившихся на парочки для непринужденных дружеских боев. Да чего там, это и на бои было не особо похоже. Вот девушка трясет в воздухе руками, выпуская вокруг град из фиолетовых искр, а ее подруга лишь прикрывает лицо рукой и ехидно смеется. А ближе всего от нее совсем молодой мальчишка только что прожег одним взглядом дыру в юбке своей более старшей подруги. И теперь слезно просил у нее прощения. А она в ответ лишь недовольно размахивала тремя пушистыми лисьими хвостами. Но вовсе не это привлекло внимание Люси и небольшой толпы, раскрывшей рты в восхищении. Потому что в самом центре импровизированной тренировочной площадки происходило настоящее шоу, устроенное отнюдь не любителями. А Искателями. В воздух взметнулся столб песка, когда по нему проскользил Нацу. Он выглядел так непринужденно, словно оседлал воздух. А после извернулся невероятным образом и изобразил дугу ногой, которая тут же вспыхнула жарким пламенем. — Слишком толсто, Саламандр, — самодовольно хмыкнул Стинг, изобразив на лице нахальную ухмылку. Мир, а вместе с ним и все остальные, ослепли на мгновение — юный Саблезуб вспыхнул ярким светом и тут же погас. Но этого было достаточно, чтобы застать Нацу врасплох и оказаться прямо перед ним с занесенным кулаком. — Уверен? — в такт ему, усмехнулся Нацу, и Стинг тут же одернул задымившуюся руку. Воздух вокруг Нацу плавился. — А ты хорош, черт тебя побери! — добродушно воскликнул Стинг, подныривая ему под руку и толкая в спину. Нацу упал руками в песок, и Люси поняла, что он сделал это намеренно только тогда, когда он отвел горящую ногу и сбил противника с ног. Толпа возбужденно закричала что-то невпопад. Люси почувствовала, что улыбается, наблюдая за ними. Нацу пытался объяснить ей то, что она видела сейчас, но, наверное, тогда она не смогла понять его до конца. А теперь увидела воочию. Он кайфовал от того, что делал сейчас. Нацу тух, просиживая штаны в пабе или дома, начищая оружие до блеска. Нет, конечно, он никогда не показывал, что что-то не так, он все так же улыбался и искал способы весело провести свободное время. Но по-настоящему живым она видела его именно в такие моменты. Когда адреналин закипал в его крови, вырываясь наружу алым смертоносным пламенем. Он ощущал себя по-настоящему живым, когда жидкость закипала в его венах, когда он чувствовал, что живет не зря. Когда он был нужен, когда в нем бурлила эта необузданная энергия. Именно поэтому он сам однажды выбрал стать Искателем. Именно поэтому всегда первым рвался в бой, готов был костьми лечь, но помочь, спасти, преодолеть. Она восхищалась этой его чертой. В нем было столько жизни и силы, что ни одному живому человеку и не снилось. Именно поэтому огонь выбрал его. Нацу родился с ним в ярких горящих глазах. В какой-то момент, она поняла, что он заметил ее. Пронырнув под Стингом, он вскочил на ноги, повернувшись к ней всем корпусом и вдруг замер, широко улыбнувшись. Она улыбнулась в ответ и помахала ему рукой. Тогда-то ему и прилетело по голове от Стинга. Воздух заискрился от мощного выброса магии, и Нацу, выругавшись, полетел в песок. Взметнув вверх серую пыль, он раскинул руки в стороны и досадливо затих. — Эй, ты в порядке, Хвостатый? — насмешливо поинтересовался Стинг, нависая над ним сверху. — Живой? Давай, посмотри на меня! — Как-то не очень хочется, чувак, — проворчал Нацу и, уперевшись руками над головой, ловко вскочил на ноги, снова принимая боевую стойку и возбужденно ухмыляясь. — Это еще не все. Стинг, будто почувствовав взгляд Люси на своем затылке, обернулся и приглушенно хохотнул, прищурив игривые голубые глаза. — А, ну понятно! — закатив глаза, он вновь обернулся к Нацу, заставляя руки светиться. — На виноубийцу засмотрелся. Соберись, ты же воин! К девчонкам потом пойдем приставать! Люси тихо рассмеялась, отталкиваясь от стены. Пожалуй, сейчас она ему больше мешала. Тем не менее, с каждым новым часом на душе становилось все легче и легче. «Я бы остался в лагере. Это мой дом.» — сказал тогда Нацу, пожав плечами. «Поселился бы в доме подальше ото всех вместе с кучкой моделей из Пегасов и огромным баром.» — так звучал ответ Грея. И, наверное, что-то из этого набора лжи было правдой. На самом деле, вспоминая их уютный разговор по душам уже сейчас, Люси подумалось, что тогда солгали они оба. Возможно, неосознанно. Возможно, ошибалась и сама Люси. Она ведь тоже всего лишь человек. Проходя мимо круглого здания собраний, она вдруг увидела знакомый темный потрепанный плащ. И обязательно прошла бы мимо, если бы не одна странность. Лицо Жерара не скрывала ткань. Она догнала его у самого входа и окликнула. Он вздрогнул так, будто попался на преступлении и обернулся. — Что происходит? — Люси перевела удивленный взгляд с его спокойного лица на дверь в зал собраний. Она была чуть приоткрыта. — Почему ты… — Я должен убедить ее, что союз с демонами — безумие, — за его отрешенностью скрывалось тщательно скрытое волнение. Люси поняла это только по тому, что он вдруг решил с ней этим поделиться, а не просто молча развернулся и пошел по своим делам дальше. Он оттягивал момент. — Ты правильно поступаешь, — мягко кивнула Люси, говоря отнюдь не о демонах. Жерар долго смотрел на нее, плотно поджав губы и не сходя с места. — А что ты думаешь насчет союза? Ты тоже была там. И имеешь право высказаться. Люси вскинула брови. Захотелось съязвить о том, как много слов он сказал ей за одну минуту, но она сдержалась. Ох уж это дурное влияние от двух ее, острых на язык, сожителей. — Предложение звучит очень заманчиво, — у Люси не было много времени, чтобы обдумать ответ, поэтому сейчас она очень тщательно подбирала слова. — Но я против. И дело даже не в том, что я слишком близко знакома с низшими демонами. А именно в том, что Мард Гир показал нам в видении. — О чем ты? — казалось, что Жерар действительно крайне заинтересован ее словами. — А ты не понимаешь? Он, буквально, всадил нож в спину своему создателю только из-за того, что предполагал, что тот однажды захочет от него избавится. Он предатель и лжец. Глупо верить лжецу, так? — Да, так, — мужчина не улыбался, но Люси вдруг показалось, что его лицо смягчилось. — Я не хотел показываться ей. Но никто кроме меня не знает демонов так же хорошо. Я прожил рядом с ними достаточно. И надеюсь, что она прислушается ко мне. Люси не смогла сдержать хитрой улыбки. Она готова была поклясться, что дело было не только в этом. — Чему ты так улыбаешься? — беззлобно нахмурился Жерар. — А вот и не улыбаюсь. — Улыбаешься. Ехидно еще так, — парень покачал головой и вдруг поднял на нее полный отчаяния взгляд. — Грей сказал, что она искала меня несколько лет. Я был уверен, что она ненавидит меня, после… Я и не думал. Я… Она меня точно убьет. Да? Как наяву Люси представила удивленно раскрытые глаза Эльзы, и все те эмоции, что последуют за удивлением. Непонимание, боль, обида, надежда, радость. Злость. Ярость. Убийство. Да, сначала она определенно его убьет. Но Эльза не из тех людей, что долго таят в себе злобу. В конечном итоге, она его простит. И — Люси очень на это надеялась — это сделает ее счастливой. Она бы на ее месте умерла от счастья. — Она поймет, — вместо всего этого сказала Люси и ободряюще улыбнулась. Жерар молча кивнул ей, поджал губы и двумя широкими шагами зашел в здание. Люси же тихонько прикрыла за ним дверь. Хотелось верить, что и ее пламенные речи возымели свое действие. А еще, что Эльза и правда не убьет его по ее же вине. До заката она еще немного побродила по более-менее пустым улочкам. Иногда просто необходимо перестать бежать сломя голову непонятно куда. Остановиться и выдохнуть. Наверное, поэтому раньше она совершала так много глупых и нелепых ошибок — потому что не хотела останавливаться. Что ж, так вот как оно выглядит? Взросление. Когда мысли в голове перестают беспричинно кричать, переходя на спокойный размеренный тембр. Когда не пытаешься схватиться за все возможности сразу. Когда можешь трезво взглянуть на себя со стороны и принять обдуманное решение. К черту! Да кого она обманывала? Никто и никогда не сможет узнать, что принятое решение правильное до тех пор, пока оно не будет принято. Ни в пять лет, ни в шестнадцать, ни в двадцать пять, ни в пятьдесят. Возраст — цифры, правда — двояка. У жизни нет инструкции к применению, каждый должен написать свою собственную. Важнее то, как скоро ты сможешь это понять. Люси ждала наступления ночи. И когда это произошло, она остановилась в тени двухэтажного домика, из окон которого тянулся сладкий аромат выпечки, и застыла, поднимая взгляд к небу. Яркие закатные цвета постепенно темнели, чтобы вскоре стечь к горизонту, как акварельные краски, в которые добавили воды. Сначала бледные, затем все ярче и ярче, на небе начали загораться звезды. Люси приглушенно засмеялась, понимая, что одна из них на нее однажды накричала, испугав до чертиков. Лагерь привычно загорелся неоном, в котором теперь не было особого смысла. Разве что для освещения, и то обычные лампочки, наверное, были бы гораздо эффективнее. Но этот мир был бы уже не тем, сними люди запутанные нити со своих домов. Нацу был для нее, как спокойное летнее утро, запутавшееся в белых простынях. Как одинокая полная луна на темном небе, когда на него еще не вернулись звезды. Как махровое одеяло в ночную прохладу. Как размеренный шум прибоя в безветренную погоду. Грей был для нее прохладным вечерним порывистым ветром, подхватывающим распущенные волосы. Как нырок в ледяную воду после летнего зноя. Он был ее приятной болью, которую хотелось испытать снова и снова. Он был раскатом грома под кожей. Встряхнув головой и стянув с волос резинку, распуская их, она зашагала вперед. Войдя в чуть опустевший поздним вечером паб, она искала его глаза. А нашла то, чего ожидала меньше всего, как и Мира, уже поглядывающая в сторону камина, ехидно улыбаясь. Расположившись в самом углу, подальше от остальных, Джет беззастенчиво прижимал к себе Леви. Они самозабвенно и отчаянно целовались. Люси поймала взгляд Миры а-ля «я это всегда знала» и глупо захихикала. Она была рада за них. И еще вон за ту парочку незнакомцев, целующихся прямо за барной стойкой. И даже за сорванца Ромео, поглаживающего руку девчушки из соседнего лагеря с озорными длинными хвостиками. — У нас завелся кто-то, колдующий любовь? — усевшись за барную стойку, Люси с улыбкой приняла у Миры тарелку с тостами. — Я таких не встречала, — промурлыкала девушка, хитро прищуриваясь. — Но о причине все-таки догадываюсь. Люси вопросительно приподняла брови, впиваясь зубами в успевший затвердеть хлеб. Кажется, она не ела уже целую вечность. — В предстоящей войне есть и свои плюсы, — пожала плечами официантка, облокачиваясь локтями на столешницу. — Есть вероятность, что если умолчишь о своих чувствах сейчас, то потом говорить о них будет уже некому. Люси поморщилась, вытирая уголок губ от крошек. — Не самая романтичная причина, — она попыталась сказать это с полунабитым ртом, отчего они обе тихонько захихикали. — Ты бы поменьше читала Левины книжки, — закатила глаза Мира. — А я вот рада. Хоть что-то хорошее. А то мне уже надоело врать Леви, что все свободные столики уже заняты и подсаживать ее к Джету. Люси удивленно округлила глаза и беззлобно рассмеялась. — А ты коварна, Мира! Надо бы быть с тобой поосторожней. — И правильно, потому что ты следующая, милочка. — Да? — Люси опустила взгляд на крошки, оставленные на столе, и начала неосознанно собирать их в одну кучку. — И кого же ты выбрала для меня? Мира загадочно улыбнулась и игриво вздернула нос. — А то сама не знаешь, — фыркнула она и резко смахнула тряпкой крошки, слегка ударив Люси по пальцам. Люси подняла на нее свой измученный этим тягучим, как резина, днем взгляд. И не знала, что ей сказать. А Мира вцепилась в нее непривычно серьезным, с долей сострадания, взглядом и ждала. Люси ничего не осталось, как выдохнуть: — Все так сложно. — Все так просто, Люси! Мира мягко улыбнулась, покачав головой. А потом по-матерински нежно потрепала ее по макушке и умчалась прочь, к магам, что уже давно пытались привлечь ее внимание. Люси досадливо отодвинула тарелку с тостами, понимая, что эта беспардонная нахалка права. Весь этот день она лишь оттягивала тот момент, когда поставит во всем этом жирную точку. Она снова и снова убеждала себя, что должна подумать, хотя на самом деле… Она знала ответ еще утром, когда стояла у открытого окна с чашкой горячего чая. Весь этот треклятый день она пыталась найти логику в своих дурацких чувствах. Но правда в том, что любовь не поддается логике. Ты можешь сколько угодно раз ставить мысленные галочки в пользу то одного, то другого. А любовь в итоге отберет у тебя этот глупый список и вышвырнет на помойку. Потому что она уже давно все решила. Любовь — это бесконтрольные необузданные чувства, непохожие ни на что, с чем ты сталкивался раньше. И эта штука ужасно противоречива. Тебя может разрывать от счастья, и в тоже время скручивать от необъяснимой боли. Люси не просила этого. Но вот чувство уже есть, оно поселяется в груди, как смертельный вирус, и будет убивать тебя до тех пор, пока ты не дашь ему то, от чего буквально сходишь с ума. Или пока оно не сожрет себя само за ненадобностью. Она вскочила на ноги и обвела решительным взглядом паб. Его здесь не было. Тогда она пробралась меж плотно расставленных столиков и остановила Лисанну, уносящую на подносе грязные тарелки. — Привет, Люси, — Лисанна добродушно улыбнулась, как и всегда, смотря на нее своими огромными, светлыми, добрыми глазами. — Ты хорошо себя чувствуешь? Слышала, что ты опять была на задании… — Все хорошо, — Люси вымученно улыбнулась ей. Меньше всего сейчас ей хотелось продолжать этот разговор. У ее решимости был срок годности. — Слушай, ты не знаешь, где Нацу? Лисанна была удивлена ее возбужденным состоянием, но быстро взяла себя в руки, медленно кивая. — Знаю. Он сегодня на ночном дежурстве. Кажется, где-то в районе Ночлега. Или у леса… Я точно не помню. — Спасибо, — Люси постаралась улыбнуться ей, и тут же направилась к выходу их паба. Если Нацу на дежурстве, значит она не сможет поговорить с ним до утра, потому что покидать лагерь сейчас без особой необходимости было запрещено — слишком опасно. Что ж, значит, сначала Грей… Уже на выходе она прихватила с собой полную бутылку виски, которая предназначалась для новоприбывших гостей. Сейчас ей она была нужнее. Она не была уверена, что застанет Грея дома, но уже через десять минут стояла перед его комнатой и тяжело дышала. Рука, сжатая в кулак, уже давно была занесена над дверью. Но сделать следующий шаг — просто постучать — оказалось непосильной задачкой. Что она должна ему сказать? Как начать разговор? Стоит ли долго объясняться, или просто выпалить все, как на духу, и убежать? Дверь открылась перед ней, а она так и осталась стоять с поднятым вверх кулаком и с бутылкой виски, прижатой к груди. Судя по тому, как дрогнул уголок рта Грея, представшего перед ней в одних пижамных штанах и с лохматой головой, выглядела она так же неловко, как и ощущала. — Ты своим сопением и мертвого поднимешь, куколка, — хмыкнул он, расслабленно облокачиваясь плечом о дверной косяк. Его заспанный взгляд скользнул по ее лицу, по нелепой позе, а потом остановился на бутылке виски. Тогда его брови удивленно поползли вверх. — Только не говори, что умудрилась напиться до такой степени, что перепутала двери? — Нет, — Люси изо всех сил старалась, чтобы ее голос не дрожал. А еще она старалась не пялиться на его рельефный живот и твердую грудь. Опустив, наконец, кулак, она вцепилась двумя руками в бутылку и протянула ее перед собой. — Я подумала, что ты соскучился по этому, пока был у демонов. Как же глупо она себя чувствовала! Особенно, когда его губы расплылись в мягкой усмешке. Да он же смеялся над ней, не отрывая цепкого взгляда от ее лица! А когда она подумала, что провалиться сквозь землю не так уж и плохо, он вдруг очень хрипло и тихо рассмеялся, делая к ней пол шага. — Соскучился, — подтвердил он, принимая виски у нее из рук. А после наклонился и поставил его на пол со стороны коридора. — Только не по этому.

THE SCORE — Tightrope

Выпрямившись, он взял ее за руку, переплетая их пальцы, и дернул на себя. Шаг — и вот она уже у него в комнате. А он закрывает за ней дверь, невольно прижимая ее к ней широкой грудью. Она задохнулась и мгновенно сошла с ума, но только до тех пор, пока он не отстранился, выпуская ее пальцы и заходя вглубь комнаты. Тогда она смогла немного унять сумасшедший трепет в груди. Он стоял к ней спиной, нашаривая в полумраке комнаты белую футболку, небрежно брошенную на кровать. Его плечо было перебинтовано, на теле виднелись многочисленные ушибы и порезы, поэтому футболку он натягивал на себя с болезненным стоном. Она стояла у двери, и никак не могла начать. Она молча наблюдала за тем, как он подошел к окну и открыл его, впуская свежий воздух. Как сел на подоконник и достал из кармана штанов пачку сигарет. А после поднял на нее вопросительный взгляд. — Ты не против, если я закурю? Люси покачала головой, и он чиркнул спичками. Запахло горьким ментолом, и это будто бы помогло ей прийти в чувства. Красная от смущения, она шагнула вперед и присела на краешек его кровати. Грей наблюдал за ней с легким прищуром, глубоко затягиваясь. Да, ей не нравилась это вредная привычка. Но она никогда не стала бы отрицать, что ему это ужасно шло. И, наконец, она решилась. Набрала в грудь побольше воздуха, собрала разбегающиеся слова вместе и… — Грей… — Я тут кое-что услышал, — перебил он, снова глубоко затягиваясь. — Что ты услышал? Надо было поговорить с ним днем, где-нибудь в пабе. Потому что эта полутьма сводила ее с ума. Потому что его тихий, с легкой хрипотцой голос, сводил ее с ума. Потому что его внимательный, пристальный взгляд сводил ее с ума. — Нацу сказал, что не один я положил глаз на нашу маленькую неугомонную соседку, — он горько усмехнулся, отворачиваясь к окну. — Вот блин, думаю. Опять что ли драться? Рука-то еще не поднимается. А этот засранец вроде бы уже оклемался… Не знаю, честно говоря, я растерялся. Еще ни разу не попадал в такие отстойные ситуации. — Грей… — Оказалось, что все гораздо проще, — Грей затянулся в последний раз и заставил дымящийся бычок превратиться в кусочек льда, бросая его в пепельницу. — Нацу объяснил, что мы не должны давить на тебя, и дать время подумать. Выбрать самой. Такой уговор. Было такое? — Да, — это все, что она смогла сказать. Она понимала, как он чувствовал себя сейчас. Но и неправой себя не считала. Это было, пожалуй, одно из немногих ее решений, о которых она ни разу не пожалела. Так было честно. А Грей тем временем спрыгнул с подоконника и подошел к ней, присев на кровать рядом. Матрас прогнулся, и в нос ударил запах улицы и сигарет, которые он принес с собой. Он молча хмыкнул каким-то своим мыслям. Он молчал, но внутри будто вел напряженный разговор, в который она не хотела вмешиваться. Она просто наблюдала за его лицом, повернутым в профиль. Было ощущение, что она видела его в самый первый раз. С него будто слетела вся напускная шелуха, и теперь перед ней сидел съедаемый одиночеством, пропитанный сомнениями и переживаниями, молодой, влюбленный по уши парень. Он больше не казался наглым и самоуверенным. Он был растерян. Он проиграл в своей же игре, и теперь не знал, что с этим делать. Он был настоящим. Ее рука дернулась и скользнула по черным простыням, остановившись в миллиметре от его ноги. Грей не заметил этого и запустил пальцы в нерасчесанные волосы, шумно выдыхая. А потом вдруг схватил одну ногу за колено и закинул на кровать, разворачиваясь к ней всем корпусом. Горящий взгляд пробрал до самых костей. — Грей… — Не буду я играть в вашу игру. Тихий голос Грея вибрировал отчаянным желанием. Он протянул руку и коснулся пальцами ее щеки, мягко скользя к волосам. Люси всхлипнула и зажмурилась, сильнее прижимаясь щекой к его грубой руке. Тогда вторая ладонь коснулась ее затылка. — Грей… Он не дал ей договорить, с сумасшедшей нежностью притягивая к себе и целуя. Но нежности хватило всего на пару мгновений. Руки скользнули по плечам, мучительно медленно спускаясь вниз по спине. И чем ниже они опускались, тем выше в ней поднималось мучительное, обволакивающее, но удивительно сладкое чувство. Когда оно застряло где-то в груди, Люси начала шумно втягивать в себя воздух, вместе с запахом его бесконтрольного желания. Руки опустились до самого конца. Тогда он подхватил ее за ягодицы и легко усадил к себе на колени. На этом моменте она потеряла рассудок окончательно, сжимая пальцами футболку на его спине и жадно кусая его нижнюю губу. Грей удивленно выдохнул, и она почувствовала вибрацию его голоса на своем языке, когда он углубил поцелуй. Темнота спрятала их от всего мира, больше не осталось никого, кроме них и беспорядочных прикосновений дрожащими пальцами к лицу, волосам, шее, спине, ключицам. Если бы Грей не оторвался от ее губ, осыпая беспорядочными поцелуями все ее лицо, шею, плечи, она бы точно сошла с ума. Потеряла рассудок, выбросив из него все, что не касается его неправдоподобно мягких губ, колючих щек и плавящихся серых глаз. Она горела. Горела заживо. Но вот безумие слегка отпустило, и она смогла прошептать едва слышное: — Грей… — Нет, милая, — он оторвался от ее ключицы, продолжая держать ее за спину и затылок, не давай упасть на кровать. Мазнул припухшими губами по уголку ее губ. — Говорить буду я. Он провел кончиком носа по ее скуле, продолжая вибрирующим шепотом: — Черта с два я буду стоять в стороне и ждать, Люси. Черта с два, — он оторвался от ее лица и мягко опустил ее спиной на кровать, зависая над ней, опираясь на локоть здоровой руки. Он больше не дотрагивался до нее. Просто смотрел. Но это совсем не помогало, потому что этот взгляд был куда ощутимее любого прикосновения. — Ты нужна мне. Ты так нужна мне, Люси. — Грей… Он снова не дал ей сказать, коротко поцеловав в губы. — У тебя есть полное право ненавидеть меня. Бояться и держаться как можно дальше. Все, чего я всегда хотел — чтобы ты поступала именно так, — Грей покачал головой, грустно улыбаясь. — И мне понадобилась куча времени, чтобы признаться себе, что это именно то, чего я хотел меньше всего. Ты должна знать, почему… — Я знаю, — Грей вскинул на нее растерянный взгляд — она застала его врасплох. — Вот значит как, — парень усмехнулся, задумчиво проводя пальцами по разбросанным по простыне светлым волосам. — Значит, я не ошибся. Ты самая настоящая злодейка Люси! Самая невероятная злодейка на свете, которая просто пришла и хладнокровно взорвала мне сердце. — Я ничего не делала, — у нее слезились глаза, грудь сдавило болью, она задыхалась в сладком запахе корицы и мяты. И это было так прекрасно. — Я знаю. Сам виноват, — он усмехнулся, и с его лица больше не сходила мягкая улыбка. — Я так старался ненавидеть тебя за то, что чувствовал, хотя надо было просто бежать как можно дальше с самого начала… Я рад, что не убежал. — Грей… Он взял ее руку и коснулся губами ладони. Одно легкое прикосновение, а по ее лицу уже побежали горячие слезы. Она улыбалась. Хорошо, что в темноте не было видно ее разбитых костяшек. — Никогда бы не подумал, что стану делать это, но, Люси, — он переплел их пальцы и прижал их ко лбу, закрыв глаза. — Я очень прошу тебя дать мне шанс. Потому что точно знаю, что мне не померещилось все то, что творилось между нами. Ты. Очень. Нужна. Мне. Знаю, что сейчас нагло нарушаю правила твоей игры, но ведь и ты нарушила правила моей, когда беспардонно возвращала меня к жизни. Он потянул ее за руку, помогая сесть, и теперь они сидели на кровати, в полной темноте, друг напротив друга, крепко держась за руки. — Я не хочу обещать, что у нас все будет, как в книжках. Легко, просто и красиво? Нет, Люси. Но я сделаю все, чтобы у нас получилось. Я правда хочу этого. Я хочу быть рядом не потому, что у нас нет выбора, и мой дурацкий друг силком затащил тебя в нашу жизнь. Я хочу, чтобы ты сама этого хотела. Хочу, чтобы смотрела на меня не как на ублюдского алкоголика, а как на своего мужчину. Я хочу меняться для тебя. Я хочу увидеть мир вместе с тобой, хочу узнать тебя всю, потому что ты даже не представляешь себе, насколько ты невероятная. Люси смотрела на него широко распахнутыми глазами и не могла поверить в то, что все это происходит на самом деле. Где сарказм? Где ухмылки? Где грязные шуточки? Кажется, Грей уловил причину ее растерянности, и тут же беззлобно усмехнулся. — А я что, по-твоему, камень бесчувственный, куколка? — он не удержался и притянул ее к себе, обнимая и утыкаясь носом в волосы. — Черт возьми, я думал, что с ума схожу, когда хотел так сделать, но не мог. Безумие чуть отхлынуло, и тогда она смогла положить руки ему на грудь, чтобы надавить и отстраниться. Он выглядел ужасно взволнованным, и у него не получалось это скрыть. Люси подавила в себе желание успокоить его. Потому что теперь настала ее очередь сказать то, что она собиралась сказать с самого начала. Она должна была. Но сначала: — Ты правда готов менять себя ради меня? — недоверчиво уточнила она. Грей напряженно кивнул, поджав губы. — Что, даже Леви злить перестанешь, если я попрошу? Грей напряженно засмеялся и поднял перед ней раскрытые ладони, будто сдаваясь. — Буду с ней самым милым джентльменом. Люси хихикнула, хитро прищуриваясь. — И Нацу перестанешь подкалывать? Грей удивленно замер, и тут вдруг рассмеялся, взлохмачивая волосы. — Не-не-не, подруга. Это уже слишком. Нам пора расстаться. Люси рассмеялась с ним в унисон, чувствуя, как напряжение отпускает их обоих. Но она поторопилась с выводами, потому что Грей вдруг перестал смеяться, и мышцы на его руках снова напряглись. — Это была шутка. Ты же научилась распознавать шутки, да? — Конечно, я же не дура, — Люси снова рассмеялась искренней мальчишеской растерянности на его лице, и легонько ударила его по коленке. — Ладно, — вновь посерьезнел Грей, смотря прямо ей в глаза. — Так что скажешь? Улыбка медленно сползла с ее лица. Она волновалась. Не смотря на все то, что сказал ей Грей, на то, что он сидел сейчас перед ней со своими чувствами нараспашку, ей было трудно начать. Трудно, но необходимо. Ведь за этим она сюда и пришла. — А что, если я скажу тебе, — медленно проговаривая слова, начала она, нервно покусывая распухшие от поцелуев губы, — что с самого начала пыталась сказать тебе, что уже приняла решение? — Она подняла на него взгляд и мягко улыбнулась. — И выбрала тебя. — Скажу, что чувствую себя полным кретином. И лучше бы меня все-таки сожрали демоны. Грей закатил глаза и широко заулыбался, пытаясь отвернуться, будто стесняясь своей улыбки. Но она не дала ему этого сделать и поймала его лицо руками, ласково целуя. Она честно планировала легкое подбадривающее касание губ. Но как только это случилось, им обоим снова будто сорвало крышу. Это случалось бесконтрольно. Какая-то непонятная химия между ними, судьба или, может, очередная магия? Они целовались снова и снова, так жадно, будто с рассветом их снова оторвут друг от друга или все это окажется просто сном. Грей повалил ее на кровать, жадно целуя шею, зарываясь пальцами под футболку, а она просто отдавалась этому чувству — самому сильному, что когда-либо испытывала. И как только ей начало сводить ноги и скручивать низ живота от нового, вполне понятного желания, Грей резко остановился в паре сантиметров от ее губ. И теперь они просто смотрели друг на друга затуманенными взглядами и тяжело дышали. — Рано, да? — его голос хрипел от возбуждения. Одно его звучание побуждало заставить его продолжить, но она сказала: — Да. И он откинулся на подушку, просто притягивая ее к себе, обнимая. — Совсем крыша поехала, — фыркнул он, засмеявшись. — Видишь да, что ты со мной сделала, милая? Раньше я бы не стал спрашивать. — Да уж, я помню, — фыркнула девушка ему в плечо, вспоминая их самые первые дни знакомства. — Слушай, я тогда, конечно, был не прав, — обиженно протянул он. — Но, вообще-то, я тебя тогда не заставлял. А не совсем по-джентльменски спрашивал. Ну да, не умею я подкатывать к женщинам! Они пролежали вот так до самого утра, вдруг почувствовав острую потребность в том, чтобы просто разговаривать друг с другом. Так глупо, у них было бесконечно много возможностей для этого — в лесу на привалах, в пути, да даже просто дома, ведь они жили вместе. Но они этого не делали. Люси не знала, правильное ли приняла решение. Но сейчас, смотря в живые глаза Грея, слушая его приглушенный смех, ей не хотелось ничего менять. У нее появилось много людей, которых она любила. Леви, Лисанна, Эльза, дедушка Макаров, Мира, Эльфман… Нацу. Кого-то больше, кого-то меньше. Но то, что она чувствовала к Грею, было другим. Если сложить все «за» и «против», рассуждать хладнокровно и логически… Наверное, ей стоило бы возненавидеть его с самого начала. Но глупое сердце однажды решило иначе. И теперь, поцеловав задремавшего парня в плечо, Люси мысленно сказала ему спасибо.

Папин Олимпос — Айсберг