***
Помимо тёмного неба, застланного облаками, улица встретила осенним холодом. Приближаясь к родителям, я впервые взглянул в их лица без закрепившейся злости, разглядел еле заметные морщинки и подумал обо всём, что было упущено. «Прям как в сказке «Потерянное время», — мысленно усмехнулся, и на губах невольно появилась грустная улыбка. В сказке хоть была возможность вернуть это время. У нас же такой возможности не было. И от этого становилось в тысячи раз обиднее. — Снова здравствуй, Максим, — улыбнулась мама, идя мне навстречу с распростёртыми объятиями. — Привет, мам… — Голос прозвучал неожиданно сипло. Перед глазами предстал образ меланхоличной Насти, вспоминавшей о бабушке с дедушкой, и я неосознанно вздрогнул, тут же сильнее прижимая мать к себе. — Мам, пап! Простите меня за вчерашнее, пожалуйста! Я зажмурился, буквально кожей ощущая, как рушится выстроенная за всё это время стена. — И ты нас прости, — тихо всхлипнула мама, уткнувшись лицом в моё плечо. Я не знал, что так повлияло на настроение, но после посиделок с бабушкой и Настей на меня неожиданно навалилась тоска по общению с родителями. — Куда пойдём? — поинтересовался папа, подходя поближе и протягивая руку. Я ответил на рукопожатие. — Можно просто прогуляться. Если хотите куда-нибудь зайти, то можно в булочную или какую-нибудь другую кафешку. Только не в ресторан. — Хорошо, — улыбнулась мама, и мы двинули в сторону Суворовского проспекта. Задумчивость, в которую погрузился каждый из нас, постепенно переросла в неловкое молчание, которое следовало как можно скорее разрушить. Вот только с чего начать разговор, я не знал от слова совсем. В голове крутились разные варианты, но каждый казался неправильным. Или слишком резким. Или просто-напросто неуместным. — Кхм, — откашлявшись, прервал мои размышления папа. — Максим, как у тебя обстоят дела со способностями? Справляешься с магией? Вопрос, мягко говоря, был неожиданным и ввёл меня в ступор. — Ну… Тяжело дела обстоят. Иногда мне трудно контролировать магическую энергию. — Я убрал руки в карманы и опустил взгляд под ноги. — Ещё мне периодически снятся различные сны, в которых я постоянно кого-то сжигаю. И от этого, если честно, становится страшно. Я не хочу причинять боль. Ладони сами сжались в кулаки, когда я заметил, как вздрогнула от напряжения мама. А в следующий момент она приобняла меня за плечи, слегка прижимая к себе. — Прости нас за то, что оставили одного в такой сложный период. Я очень переживала за твоё самочувствие, но боялась, что ты сильно злишься и не захочешь меня видеть и слышать, — тихо призналась мама, поглаживая меня по плечу. — Теперь я знаю, что своим молчанием сделала только хуже, и тебе решать, простить свою глупую мать, или нет. На последнем слове мамин голос дрогнул, и она, горько усмехнувшись, отстранилась. Отвернувшись в сторону, прикрыла рот рукой и вновь всхлипнула, тут же стараясь успокоиться. — Ну, мам, не плачь. Все в жизни совершают ошибки. Я прекрасно понимаю твой страх, ведь мне и самому страшно. Но теперь, зная, что мои родители любят и беспокоятся за меня, как и прежде, я приложу все силы для того, чтобы научиться контролировать себя и свои способности, — я остановился, улыбнувшись и заглянув в мамины глаза. — Только у меня к вам будет ещё одна просьба. Рассказывать родителям про Настю пока всё ещё не хотелось, поэтому нужно было срочно придумать, как избежать знакомства с семейством их коллег. — Я пока что не хотел бы знакомиться с той девушкой. — Почему? — тут же, округлив глаза, удивилась мама, и я вновь почувствовал прилив раздражения. Именно в такие моменты, когда родительница то ли действительно ничего не понимала, то ли просто продолжала гнуть свою линию, прикидываясь, что не понимает, в чём неправа, выводили из себя больше всего. И сейчас, когда мы только-только более-менее наладили отношения, вновь возникает тот единственный вопрос, из-за которого всё вновь может рухнуть. Я глубоко вдохнул и уже приготовился начать свою тираду, как вдруг услышал голос папы: — Ну, что ты пристала? Не хочет он сейчас ни с кем знакомиться, так зачем заставлять? Может, он стесняется, или переживает за свои силы. Только что говорили же про это. — Ну да, точно, — сдалась мама и печально улыбнулась. Я мысленно поблагодарил отца и взглянул на мать. Мне её даже жалко стало в некоторой степени, ведь она действительно хотела помочь. Просто не очень чётко видела границы, переходить которые не стоило. По крайней мере, пока. Теперь, когда серьёзные разговоры закончились, наконец-то можно было расслабиться и насладиться прогулкой. Вдоволь нагулявшись по Невскому и Дворцовой площади и насмотревшись представлений уличных артистов, мы с родителями вернулись домой. Настроение, правда, осталось странным: в течение всей прогулки между нами ощущалась пропасть, наполненная липким чувством неловкости и неуверенности. Моё желание открываться родителям оказалось не таким уж и сильным, но я списывал это на то, что всему своё время. И когда это время придёт, я обязательно расскажу и познакомлю маму и папу с Настей. Когда я собрался было уйти, мама уговорила меня хотя бы сегодня остаться с ними; поэтому, допив чай, я отправился в свою комнату. Непривычно было спустя столько времени возвращаться. В детстве всё здесь было наполнено теплом и уютом, хотя чаще всего я проводил время с родителями и очень редко целыми днями сидел в комнате. Теперь это и вовсе казалось невыносимым — засыпать в окружении детских воспоминаний. Поворочавшись на кровати ещё немного, не выдержал и поднялся. Несколько минут бродил по комнате, сцепив руки в замок, пока в голову не пришла идея порыться в собственных ящиках. В комнате помимо дивана стоял широкий стол. Именно здесь нашлось всё, что раньше меня интересовало. Канцелярия, небольшие фотографии и картинки, распечатанные из интернета, мелкие игрушки и даже PSP. Я совершенно забыл о её существовании, поэтому с удивлением вытащил приставку, следом извлёк зарядку и вернулся к розетке у кровати. Но всё же особого интереса игрушка не вызвала, поэтому я вернулся к поиску более значимых вещей. И спустя несколько минут нашёл старые тетрадные листы, исписанные кривым почерком. Пробежав быстрым взглядом по строчкам, усмехнулся: находкой оказались мои старые короткие стихотворения. Обычно я записывал их во время всплеска эмоций и впечатлений. Большую часть «творений» мне было стыдно перечитывать, но выкинуть что-то из этого рука точно не поднялась бы — в конце концов, таково было моё увлечение и успехи в нём. Каждый лист хранил в себе особые воспоминания, к которым я иногда был бы не против вернуться. Здесь были описаны и прогулки с родителями, и случай в Таврическом саду, когда мы гуляли с бабушкой, и ощущения от нахождения в пустой квартире, когда родители уехали… Как только в голову полезли неприятные мысли, отложил стихи в сторону. «Вернусь к ним как-нибудь потом», — пронеслось в голове, и я взялся перебирать оставшиеся ящики. Когда с этим было покончено, мои детские увлечения вдруг натолкнули на мысль: а чем увлекается Настя? За время нашего общения она говорила только про прогулки с друзьями и чтение книг, но больше ничего не упоминала. Хотя в моей голове прочно засело представление того, как девушка занимается каким-нибудь видом спорта или борьбы: это было бы прекрасным выходом для её энергии и активности, а способность к самоконтролю и некоторому холоднокровию лишь помогли бы добиться высоких результатов. Я плюхнулся на диван, запуская пальцы в волосы и прикрывая глаза. Всё же эта квартира как-то странно влияла на меня: в ней мысли словно становились агрессивнее и тяжелее. Даже сейчас, думая о соулмейте, я не мог отделаться от навязчивого и раздражающего понимания: она может контролировать и использовать свои способности, а я нет. В последнее время оказалось ещё труднее сдерживать весь тот гнев, что накопился всего лишь за год, а это только начало девятого класса. Это всего лишь первые два дня. Нужно было дождаться следующего дня и выслушать Настины предложения по поводу тренировок. А чтобы время пролетело быстрее, я поудобнее устроился на кровати и включил старенькую игру на найденной приставке.***
В результате ночных посиделок спать я лёг лишь к четырём часам, поэтому, когда в восемь на всю комнату зазвенел будильник, устало открыл глаза и с тихим чертыханием выключил сигнал. Осмотревшись по сторонам, подскочил на месте, пытаясь понять, где нахожусь. Странное ощущение дезориентации пропало, как только вернулись воспоминания о предыдущем вечере. «Интересно, а родители уже встали?» — пронеслось в голове, и я, натянув наспех одежду, выполз на кухню. В помещении вовсю царил аромат кофе. — Максим! Доброе утро, — улыбнулась мама, выключая газ под сковородой. — А мы уже собирались идти будить тебя. — Доброе утро, — поздоровался я без энтузиазма и скрылся в ванной. От запаха кофе меня начинало воротить, но мама об этом, конечно же, не догадывалась. Умывшись и взглянув в зеркало на свою кислую мину, постарался натянуть улыбку, но ничего не вышло. Настроения не было и в помине. — Кофе будешь? — поинтересовалась мама, когда я опустился за стол рядом с папой. — Прошлым летом выяснил, что оно мне совершенно не помогает проснуться, только хуже делает. Поэтому, пожалуй, буду чай, — заметив мамино замешательство, виновато улыбнулся и потёр шею. — Чай так чай. — Несколько минут мы сидели молча, сосредоточившись на своих мыслях. К еде приступили тоже молча, но как только я заметил на папиных часах, сколько уже времени, быстро закинул остатки омлета и подскочил из-за стола. — Ты куда так шустро? — вскинул бровь папа, отодвигая в сторону тарелку и притягивая к себе кружку с кофе. — У меня ж вещи все у бабушки! И форма, и рюкзак с учебниками, — чмокнув в щёку маму, второпях пожал папе руку и побежал одеваться. Через пять минут я уже стоял у двери, поворачивая ключ. Напоследок посмотрел на родителей, и от маминого тоскливого взгляда в глубине души всё сжалось. Зная, что, скорее всего, вечером суда не вернусь, слабо улыбнулся: — После уроков позвоню, хорошо? И, получив кивок, покинул квартиру. До начала уроков оставалось полчаса, и за это время нужно было добежать до дома, переодеться, собраться и зайти за Настей. Но как только я оказался у бабушкиной квартиры, соседняя дверь распахнулась, и на пороге появилась родственная душа. Девушка попрощалась с родителями, вышла на лестницу и, вдруг заметив меня, тихо ойкнула. — Привет, — губы сами растянулись в улыбке, и я махнул соулмейту рукой. — Доброе утро, — улыбнулась в ответ Настя. — Откуда прибежал? — Я сегодня у родителей ночевал, поэтому сейчас надо быстренько собраться. Подождёшь меня немного? — неловко было просить девушку ждать, но другого выхода я не видел.