Damn it

—Марк, Джено, Джисон! Что вы снова устроили? — спрашивает Джонни, как только открывается дверь. Темная комната наполнена светом неонов и компьютерных мониторов. В ней полно мониторов, на которых изображено все, что снимают в данный момент камеры наблюдения. За одним из компьютеров сидит парень в очках, с черными волосами, одет в обычную хлопковую рубашку с подвернутыми рукавами, а возле него, неотрывно смотря в монитор и смеясь, стояли два парня. Один, на вид старше и рослее другого, что создавало некий контраст. Как только дверь открылась, впуская в комнату немного света, а голос их лидера порезал на кусочки эхо их смеха, они сразу же немного испугано повернули свои моськи на фигуру выше от них на головы три. — Марк! Марк, — теребит по плечам черноволосого младший, — Марк помог нам провернуть это. —Джисон! Получишь у меня, — хмуря брови, обращается старший к мальчику справа. — Ничего ведь такого не случилось. Не в первый раз ведь. Он говорил, что лучше нас с Джисоном, так вот пусть и отвечает за свои слова, — пытается оправдаться Джено, смотря на Джона снизу вверх. — Какие же вы еще неответственные! А ты, Марк! Что, повеселился? Или же тебе нравится попусту свои привилегии растрачивать на простое баловство мелких? — Но я ведь, — от некого напряжения подскакивает из кресла Марк, — но я ведь держал, та и держу все всегда под контролем! И в этот раз и в прошлые. — Ты понимаешь, вы все понимаете, что этими шалостями вы ставите под угрозу, как результат всей операции, так и вашего напарника? — Понимаем, — практически в унисон промычали себе под ноги парни, опуская взгляд вниз. — Ну, хоть что-то! Только заметьте, вы всегда это говорите! Мне уже тошно, что вы вот так друг друга под… —Джон, мелкие снова фигню всякую творят? — появляясь из ниоткуда, улыбаясь, говорит парень, перебирая в руках какие-то бумажки. — Джехен, ну хоть ты им скажи! Нельзя ведь так. — Господин Джонии, не будьте так. … Не парься короче. —Ну, мы пойдем? — спрашивают Джисон с Джено, минуя Джехена, пытаясь подойти ближе к двери. — Это в последний раз. У нас сейчас сложные времена. Времени на такое нет, мы не можем рисковать, — после этой фразы их глаза встречаются, и Джонни грозно добавляет, — ничем и никем, вы поняли? —Да, господин, — снова в унисон выдают парни, судорожно пытаясь открыть дверь. — Марк, — усталым тоном обращается к канадцу глава их дома, — а теперь объясни мне все. Давай, разложи по полочкам. У тебя это всегда хорошо получалось. — Конечно, господин Со. Мы просто решили подшутить над Джемином, включив сигнализацию, когда тот уже уходил, а потом… — начинает объяснять Марк, но его перебывают. —Да не об этом, здесь и так все понятно, мне нет до этого особого дела, просто раздражает ваша несерьезность, вот и все. Я сейчас о нашем деле. Как все идет? — А, вы об этом. Смотрите, операция На уже прошла успешно, он будет возле служебного входа через… через три минуты сорок секунд, — проговаривая это, Марк открывает нужное окно с картинкой происходящего, — а что насчет главного… — Почему ты остановился? Я хочу знать все. Все до миллисекунды, — говорит Джонни, смотря хакеру прямо в глаза, и по нему видно, он полон серьезности. *** На часах практически половина восьмого, а за окном уже смеркается. Успешно завершив все свои сделки, парень со спокойной душой снимает кроссовки и ставит скейт рядом с обувью. После этого он достает из морозильной камеры лед, а из своеобразного мини-бара полупустую бутылку любимого алкоголя. Стакан охлажденного напитка сейчас ему должен помочь. Хэчана начало трясти ни з того ни з чего во время своего последнего поручения. Мелкая дрожь током пробегает по телу, немного отдавая покалыванием на кончиках пальцев. Такое с ним, конечно же, не впервые, но для последних полгода это редкость. Его сегодня снова мучали кошмары. Нелепые кошмары прошлого, когда он только начинал свою «карьеру» курьера, и он перевидал того, чего, возможно, и не должен был. Его самый нелюбимый — первый. Это был первый месяц, когда еще мальчик, он начал этим заниматься. Было холодно. Он пришел немного раньше, на минут пятнадцать или же двадцать раньше назначенного времени. Почему именно сейчас? Ответа на этот и множество других вопросов у него в голове не нашлось. В тот момент все заполонил лишь звук. Такой яркий, будто вспышка света, что затмила ему глаза. Такой резкий, будто бы молния, нет, тысячи электрических ударов обрушились на мальчишку, и эхом отбились в закоулках его сознания. Перед этим он видел лишь тени, черную машину, двух высоких людей и одного пониже, головы так на две. Тот, что был пониже, стоял на коленях в грязном снегу, и будто бы грел руки от холода, так показалось сначала Ли, но уже в следующее мгновение он понял — мужчина молился. Он, толстоватый и невысокий, с небрежно трепавшимся на не сильном ветру жирными волосами, которых едва хватало, чтобы заполнить скальп по всему его периметру, в костюме с немного покосившимся галстуком, он сидел там, в темноте и молился. Его лицо освещали фары машины, что стояла напротив него. Выражение лица, на вид сорокалетнего, было очень сложно описать. Смесь всего и в ту же секунду ничего. Опустошённость и принятия чего-то межевалось с яростью, страхом и мольбой о помощи и, скорее всего, прощении. Он тер руки все интенсивнее, в то время как двое мужчин, оперившись на ту самую черную машину, лишь смотрели на него, ничего не говоря. Смотрели с брезгливостью. Хоть парень и не видел их лиц, только того, который молился, но он с полной уверенностью мог сказать, что они смотрели именно с брезгливостью. Мужчина, что стоял ровно напротив склонившегося на колени, шепнул что-то парню слева от себя, в ответ, получив лишь четкий, казалось, такой покладистый кивок. После него-то он и услышал. Выстрел. Такой ровный, будто бы от первоклассного стрелка. В глазах на мгновение потемнело, а уши заложило. Темнота, пустота и тишина раздались по телу мелкими импульсами тока. Юное тело затрясло, а конечности будто бы онемели. В тот момент его внутренности перекрутились и сжались в один тугой ком, душа норовилась вылететь, а бьющееся в конвульсиях сердце бездыханно упало куда-то в пятки. Он увидел то, что совсем не должен был, но все же увидел. В тот момент он непроизвольно выдохнул, слишком громко у него это получилось, ведь до этого, все это время он практически не дышал. Затаив дыхание он просто наблюдал, ведь именно в такие секунды твой мозг и инстинкт самосохранения какого-то хрена отключаются, а ты, будто бы и вовсе забываешь, что прекрасно знаешь, на что это похоже и что будет дальше. А дальше было лишь одно. Умопомрачительный, закрывающий темной и туманной пеленой страх. В то время как Хэчан выдыхал горячий воздух из легких, чтобы снова сделать спасательный вдох, две пары глаз уставилось на него. В одной из них, прямо посередине, там, вот там, немного выше межбровья. Именно там, в одного красовалось сквозное отверстие, что всего лишь после секунды, как было сделано, налилось алой кровью, что тоненьким ручейком побежала ниже, спускаясь по немного крючковатому носу, переплетаясь с еще одним, который вырвался меж губами и продолжил свой путь от подбородка до шеи, где в тот же миг расцвёл бордовыми цветам на воротнике его когда-то белоснежной рубашки. Другая же пара уставилась прямо на мальчишку. Как только младший отвел свой взгляд от уже бездыханного тела мужчины, что сейчас незамысловато валялся в грязном снегу, их взгляды пересеклись, а зрачки обоих расширились и снова сжались в точку размеров не больше миллиметра. Страх. Вот все, что так ясно читалось в глазах Хека. Он был будто бы ребенок, что увидел то, как его собаку сбила машина. Он был будто бы маленький мальчик, что готов расплакаться, побежать тот час к маме в объятия и больше никогда это не вспоминать, будто это лишь очередной кошмар, который как всегда приходил в его сознание слишком не вовремя и будоражил до костей. Так он и сделал. Стоило мужчине моргнуть, как Хек со всех ног, развернувшись на пятках, умчался так быстро, как только мог. Пробежав пару метров, не больше пяти, он снова услышал выстрел, совсем не далеко от себя. В тот же миг он прибавил скорости, даже не думая о том, чтобы обернутся назад и посмотреть, гонятся ли за ним. Он просто бежал, ведь от этого зависела, как ему тогда казалось, его жизнь. Он ненавидел бегать. Лишь когда на горизонте все еще багрового неба показался его дом, он решился обернуться. Парнишка все еще бежал, хоть ноги уже и отказывали, а ожившое недавно сердце норовилось пробить грудную клетку. Страх все еще окутывал его глаза, он бежал все это время так быстро, что не замечал редких удивленных прохожих, которых ненароком сбивал с пути. Все они для него превратились в точки, что резали и заставляли глаза мутиться. Те, кто шли где-то сзади казались для него теми двумя, что стояли, вальяжно облокотившись об бампер той злосчастной черной машины. От всего этого страх длинной плетью хлестал его икры еще сильнее, заставляя Хека мчатся вперед, будто бы взбешённую лошадь. Судорожно доставая ключи из кармана своего рюкзака, он бился об дверь, будто бы об толстый лед, что не давал вынырнуть из этого кошмара и вдохнуть спасательный воздух, в котором витал такой знакомый запах нового дома. Он наконец-то дал волю эмоциям, скорее они сами настигли его. До этого он, будто бы бесцельно, бежал сломя голову просто, чтобы хоть куда-то добежать, но сейчас он плачет, трясется потому что добежал. У мальчика началась настоящая истерика, ноги подкашивало, а сам он сползал по ледяной двери подъезда, не в силах протолкнуть ключ в замочную скважину. Он бил об нее кулаками, прося впустить внутрь, но четно. От разгулявшейся не на шутку истерики он не мог контролировать свои движения, он, казалось, на какое-то мгновение потерялся, упал в пустоту, отключился от всего. В реальность его вернули лишь чьи-то крепкие руки и неприятный запах перегара.