***
В вагоне — ресторане они сидели молча. Пили горький кофе. Курили. Элизабет смотрела на меняющиеся за окном картинки. Она наблюдала за ними без особого энтузиазма. Смотреть в окно в транспорте — привычка из детства, когда каждый пейзаж ещё вызывает неподдельное восхищение. Английские поля. Трава уже не настолько ярко-зеленая, слегка выцветшая, что характерно для середины октября. Небо было молочно-белёсым, похожим на размокшую газету, брошенную прямо в лужу на мостовой, заволоженным тяжёлыми облаками, которые не пропускали солнечный свет. Крапал мелкий дождь. Капли, как слёзы, стекали по окну. Вероника нервничала. Она перебирала волосы и прикусывала губу. Её пугала неизвестность, этот страх сжигал её изнутри. Наконец, она набралась решимости спросить: — Так каков наш план? Ты толком и не объяснила. — Всё более, чем просто: мы попросимся остановиться у моего дяди на некоторое время, думаю, он нам не откажет, я часто бывала у него в детстве. К тому же, у него есть связи, он может нам помочь. Кажется, этот ответ удовлетворил её. Она расслабилась, тоже отвела взгляд на окно, а после уставилась на Элизабет, явно желая начать какой-либо посредственный разговор, но выжидала более удобного момента. Она, было, даже набрала воздух и открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут же осеклась и смущённо отводила взгляд. Эту паузу прервал остановившийся у их столика мужчина средних лет. Элизабет узнала в нём того, в чьём купе вчера была Вероника. — Ронни, здравствуй. Представишь мне свою попутчицу? — О, не ожидала Вас увидеть. Это Элизабет Кэррауэй, — она повернулась к Элизабет и добавила, — Лиззи, это Скотт Вернер, ты, наверное, помнишь, он вчера пригласил меня к себе в купе. — Кэррауэй, значит… Знакомая фамилия. Мы никогда раньше не пересекались? — Вроде бы нет. У меня неплохая память, я бы Вас вспомнила. — Возможно, Вы были знакомы с её покойным мужем, Сильвером, — выступила в диалог Ронни. — Да-да, я припоминаю. То есть, выходит, что мистер Кэррауэй умер? — Да. Около недели назад. — Господи… Элизабет, примите мои соболезнования. Я не то, чтобы хорошо его знал, мы лишь один раз мельком виделись. Но, всё же, я уверен, он был хорошим человеком. После завтрака Элизабет вновь пролистывала его дневник. К своему глубочайшему удивлению, она отыскала там имя Скотта. И, что не менее интересно, рядом с именем Яниса и Долорес. Они познакомились всего лишь за две недели до смерти Сильвера. Как она поняла из записи — их познакомил некий Эдвард Лютер, который сопровождал его в поездке, как сказала Вероника. Что примечательно, Лютер тоже был связан с наркотиками. Надо сказать, что Элизабет всегда знала, чем занимается её муж. И относилась к этому достаточно нейтрально. В какой-то мере, это даже её забавляло. Мысль о том, что это может негативно отразиться на ней до нынешних пор просто не посещала её. Схватив записную книжку, она уверенно зашагала в сторону его купе. Ей казалось, что тот сможет пролить свет на всю эту историю. Она остановилась у открытой двери, услышав оживленный диалог двух мужских голосов, и только хотела постучать, как в разговоре промелькнуло её имя. Она замерла у двери, боясь пошевелиться. Всё было направлено лишь на то, чтобы понять суть разговора. Не сказать, что она любила подслушивать, но ситуация не давала выбора. — Скажи мне, чего ты вообще ждёшь?! Убей их прямо сейчас, и дело с концом, — этот голос был ей не знаком, он явно был раздражён и нервничал, возможно, даже ходил туда-сюда от напряжения. — Ты просто не понимаешь… Если я просто так зайду к ним в купе, и просто так застрелю в них, это, конечно, будет замечено. Нужно быть хоть малость осторожным! — в нём она узнала Вернера. — Да ты просто хочешь трахнуть эту шлюху сегодня вечером, не так ли, Скотти? — наигранно ласковой интонацией спросил незнакомец. — Если бы мне было это нужно, я бы сделал это ещё вчера. Сейчас есть дела поважнее, напоминаю, нам хорошо заплатили, значит, мы должны выполнить работу на совесть. И я тысячу раз просил тебя не назвать меня так! — Через час поезд будет в Манчестере, там до Глазго рукой подать. Либо ты сделаешь это в ближайшие два часа, либо никогда. — Успокойся ты, через полчасика позову их к нам, выпить. Там и разберёмся. — Мне просто интересно, на кой-черт Бисмарку сдались эти две? Они ему что, не дают? — Я-то откуда знаю? И вообще, не наше собачье дело. Их тёрки — это их тёрки, наша работа просто убрать их. Элизабет похолодела от ужаса. Она надеялась найти хоть какие-то ответы на свои вопросы, но теперь всё ещё более запутано. Не помня себя, она прибежала обратно, в своё купе и, настежь распахнув двери, остановилась, смотря на Веронику. Та, совершенно ничего не подозревая, сидела с книгой, кажется, Фрейда (она говорила, что ей нравятся его идеи) и даже понятия не имела, что происходит прямо сейчас. Эту хрупкую гармонию Элизабет предстоит нарушить своим ужасающим известием. — Вероника… — она едва вслух сказала это, но, тем не менее, та её услышала и подняла голову, — Нам надо очень серьезно поговорить. — Что-то случилось? — Дело, в том, что…- сказала Элизабет, пытаясь как-либо сгладить углы, — В общем, наши соседи по купе очень даже не простые люди. — Я не понимаю, о чём ты. — Я сейчас случайно подслушала их разговор. Они собираются нас убить. — В каком это смысле?! — Кто-то, судя по всему, Янис, но я не уверена, заказал нас. Потому, единственный выход — сойти с поезда на ближайшей станции, под Манчестером. — Боже мой! А Янису мы чем помешали, скажите мне на милость? — Понятия не имею. — Ну, и с чего ты взяла, что Янис тут замешан? — Во-первых, его имя промелькнуло в их разговоре. Именно в контексте нашего убийства. — А во-вторых? — Во-вторых… — Элизабет слегка замялась, — Прости, что не сказала раньше. Дело в том, что вместе с деньгами и ценными бумагами я, торопясь, прихватила его записную книжку, по совместительству, личный дневник. Пред самой его смертью там была запись о странном поведении Яниса. Я уверена, что всё это связано, иначе быть не может! — Я могу его увидеть? — удивительно спокойно спросила Ронни. — Конечно, — Элизабет протянула ей маленькую книжечку в коричневом переплёте. Вероника безмолвно взяла её, не снимая каменной маски пролистала, вернула блокнот Элизабет, встала, подошла к лежащему на полке своему багажу, порылась в чемодане, и, наконец, извлекла оттуда пистолет, который протянула Элизабет. Ледяной металл лёг на её руку, и даже немного обжёг своим холодом. Она немного повертела его в руках, сама не зная, зачем, ведь узнала в нём один из пистолетов Сильвера ещё до того, как Вероника дала ей его. — Мне тоже надо было сказать раньше, — нарушила молчание Вероника, — Просто я хотела иметь при себе хоть что-нибудь, чтобы напоминало нём. А пистолет как нельзя лучше напоминает, — усмехнулась она, — Давай просто договоримся, что больше ничего не будем друг от друга скрывать? Мы ведь оказались в одной лодке, Лиззи, нужно грести вместе. Мы заодно, понимаешь? — Да. Обещаю, что больше не буду ничего от тебя скрывать. — А пистолет я могу оставить себе? Я неплохо стреляю. И не спрашивай, где я научилась, — рассмеялась она.***
Пригород Манчестера встретил их холодной сыростью, только что прошёл дождь. Элизабет крепко держала руку Вероники Вареску, и мысленно обещала себе, что сделает всё, чтобы та выжила.