***
Вскоре, она усвоила важнейшую истину. Жизнь — игра. Не хочешь больше есть отвратительный серый хлеб — играй по чужим правилам. Или создавай свои.***
Правило первое: Она мечтала о театральных подмостках, но не получила их. Но Лондон — тоже театр. И ей отведена роль. Чтобы выжить, нужно научиться играть.***
Правило второе: Красота с лихвой компенсируется уверенностью и харизмой. Живя в Лондоне она быстро приобрела эти качества.***
Она настырная, привлекательная и обаятельная. Она — Вероника Вареску, и добывается всего, что хочет. А ещё, она узнала, что блядью быть не так уж позорно. Смотря, как к этому относится. Что поделать, ей частенько приходилось исполнять роль чьей-то любовницы. Ронни хотела красивой жизни, а на красивую жизнь только голосом не заработаешь. После нескольких месяцев пребывания, она поняла, что единственный доступный ей путь «пробиться» — успешно выйти замуж за богатого и влиятельного человека. Первым попавшимся богатым и влиятельным оказался Бисмарк. Тем более, один раз он уже помог ей. Значит, поможет и во второй раз. Попасть к нему в постель не составило труда. Но дальше дело особенно не продвинулось. Конечно, он не спешил жениться на юной польской эмигрантке. Такие девушки, как она, нужны лишь для развлечения. Через несколько месяцев после начала их с Янисом связи, она стояла перед зеркалом, висевшим в уборной кабаре и подкрашивалась. Она не заметила, как Дорис подошла к ней сзади, и твёрдо сказала: — И не рассчитывай на брак с ним. Он — мой. И она вышла вон. Вероника лишь усмехнулась. На тот момент она уже прекрасно знала, что он безусловно на ней не женится. И на Дорис тоже. Скорее всего, в его планы на ближайшее время женитьба в принципе не входила. Тем не менее, их роман продолжался. Ей просто нравилось с ним спать. Так она, по крайней мере, хоть как-либо восполняла своё одиночество. В какой-то мере, Янис Бисмарк был её другом. Он думал на том же языке, что и она. Он был частицей её прошлой жизни, которой ей иногда чертовски не хватало.***
Ей восемнадцать и она одна в чужой стране. Самое время влюбиться. Декабрь 1920 года. Канун рождества. Сильвер. Она никогда не задавалась вопросом, почему он. Просто так случилось и всё. Может, это была любовь с первого взгляда, а может, дело было в глинтвейне. Он сидел за столиком, он разговаривал с Янисом. Он был один, без Элизабет, о существовании которой она тогда и не подозревала. Увидев его, она снова вспомнила, что такое влюбленность. Она подошла к ним. Он улыбнулся. Она едва была способна улыбнуться в ответ. Необратимый процесс в её голове был запущен. Медленно, но верно, она утопала в своей любви. Она искала каждой возможности встречи с ним. Она так боялась, что он заметит на себе её взгляд, но не могла отвести глаз.***
Первым, кому она посмела сказать, был Янис. Он долго молчал, после чего, как отрезав, произнёс. — Ронни, он женат. Никто не произнёс не слово в течение нескольких секунд. — Значит, не судьба, — смеясь ответила она. Она не плакала. Вовсе не плакала. «Не судьба» — Ронни Вареску не верит в судьбу. Только через пять месяцев она впервые увидела Элизабет. Она сразу поняла, что это она. Ей не стало больнее. Она пытливо наблюдала за ней, за тем, какая она. Она хотела разглядеть каждый её жест во всех подробностях. До этого, она была способна лишь воображать, как та выглядит, но сейчас видела её прямо перед собой. Её очень забавляло то, что она представляла её совсем по-другому. Следующей ночью, лёжа в постели, она долго не сможет заснуть, и будет размышлять о том, как бы его жена отреагировала, узнай, кто такая на самом деле Ронни Вареску.***
Она помнила, как Янис был зол тогда. — После стольких лет он предлагает мне просто разделить бизнес?! К тому же, на его условиях, ему достанется большая доля! Да он вообще меня не во что не ставит!» — кричал он. Ронни снова курила и ждала, пока он успокоиться. — Ты только послушай, что он сказал! «Наше партнёрство изжило себя»! — не унимался он. — Wypij i uspokój się*, — заключила Вареску. — Ты что, совсем не понимаешь?! Он обесценил годы нашей дружбы! Он видно забыл, что мы начинали это вместе! Мы стали богатейшими людьми Лондона, начиная с разносчиков газет! Нет, я этого так не оставлю! Он ещё поплатиться за это! — Лучше иди сюда, — и она легко расстегнула замок на своём платье, — Мстить будешь после. Она не придала этим словам значения ни в тот момент, не время спустя. Только сейчас она осознала, что он имел ввиду. Молодец, Янис. Ты держишь своё слово.***
Элизабет до конца прослушала её исповедь, всё, от описания ужасного хлеба, до истории с Янисом. Честно сказать, её не очень удивил факт её связи с ним. Это вполне в духе Вероники. — Знаешь, мне просто было удобно трахаться с ним. Естественная человеческая потребность, к тому же, так создавалось впечатление, что меня хоть кто-то любит. Но я знаю, что он меня не любил. Да и ведь я его тоже. Это не особенно имело значение. Нам обоим просто хотелось быть хоть с кем-то. Я знаю, что это неправильно. Да-да, я самая настоящая проститутка, наверное. Мои родственники, по крайней мере, так бы и сказали, узнай, чем я занимаюсь. Вообще, они католики в большинстве своём. Лишь Анастасия — протестантка, приняла иную веру после замужества. Дед был ужасно зол, и вычеркнул её из завещания. Меня бы, могу поклясться, он тоже вычеркнул. Но я и не претендую. Мне не нужны их деньги. Они каждый месяц пересылают мне какую-то сумму, а я каждый месяц отсылаю назад. Они свято верят, что я занимаюсь в консерватории. Сдались мне ваши консерватории! Меня бы оттуда через день выгнали! И она грустно улыбнулась, вспомнив, как мечтала, что выучиться и будет петь на самой настоящей сцене. Наивные детские мечты. — Лиззи, сейчас всё это — прошлое. Есть лишь одна истина — я здесь, с тобой. Дальше всё было, как в тумане. Будто вино отправило их рассудок. Они вовсе не ведали, что творили. Она не помнит, как случилось так, что их губы соприкоснулись. Они тонули в долгих и исступлённых поцелуях, отдаваясь друг другу без остатка. Элизабет трепала её спутанные волосы. Какая разница, что она не первая эти кудри гладит? Руки Вероники снимали с неё одежду, аккуратно расстёгивая пуговицу за пуговицей, а после и с себя. Ткань была совершенно лишней. Но она прекрасно запомнила, каков на вкус поцелуй Ронни Вареску, прикосновения её тёплых рук, и её сбивчивое дыхание. Она помнит, как её собственные руки блуждали по коже певички из кабаре. И как её бросало в дрожь от каждого ответного прикосновения. Как жар разливался по её телу. Как Ронни, задыхаясь, молила её продолжать.***
Ронни лежала на мятой простыне. Она вновь курила, дым от сигареты вился к потолку, и распространялся запахом по комнате. Элизабет сидела рядом с ней, держа её за свободную руку. — Я всегда знала об этом. В детстве я частенько влюбилась в девочек. Но, знаешь, до это я никогда не пробовала с женщиной. Забавные ощущения, — засмеялась Ронни. — И что мы будем делать дальше? — Не знаю… Просто жить. Ничего ровным счётом не изменится. * — выпей и успокойся (польск.)