Трахнуть Эйстрел

Едва мы удалились от болота, последние лучи Солнца погасли. Я не заметил, когда небо успело очиститься от туч, но это произошло пока мы шли по мосту. Теперь в бледном, утратившим Солнце небе, висели пухлые белые облачка, похожие на барашков, которые далеко разбрелись над верхушками леса. Стремительно темнело. Было слишком поздно заботиться об ужине. Эйстрел выбрала полянку для ночлега. Мы развели костер. Немного поговорили о ближайшем будущем. По словам Эйстрел, мы находились в одном или двух днях пути от людей. Завтра мы вернемся немного назад к болоту, и пойдем вдоль его берега, так, чтобы обрыв оставался по левую руку. По дороге, набредем на грибы и можно будет приготовить обед. При мысли о еде, я почувствовал, как у меня пусто в желудке. Эйстрел же, кажется, никак не беспокоило то, что мы ложимся спать без ужина. Обнявшись, мы легли на ветки ели и слегка прикрылись лапником. Оказалось, что такое импровизированное одеяло создает вокруг тебя что-то вроде стоячего воздуха и от этого становиться заметно теплее. Проснулся я оттого, что Эйстрел резко повернулась, приподнимаясь на локте и выкрикнула на пугающе-незнакомом языке: - Хой! Хана ур-кул? Асака ур- риэль уна-кна? К нам приближался мужчина, одетый немного поприличнее бомжа – на нем была справная куртка из темной кожи, но штаны мешковато висели, а голенища видавших виды сапог были перевязаны веревочками, на правой руке его была перчатка без пальцев, голова повязана платком, лицо, довольно молодое, заросло черной бородой. - Асака урс-риэль уна-кна? – ответил он, нагло ухмыляясь Эйстрел, вынувшей из ножен свой меч. Эйстрел вновь рыкнула что-то на незнакомом мне языке и попыталась встать на ноги. Мужчина сказал некую фразу, которую и не зная языка, по интонации можно было перевести, как «сидела бы ты на месте!», потом дал какой-то сигнал рукой, и тут же в дерево около нас вонзилась стрела. Эйстрел резко обернулась в полуприсяде. - Двое, трое, четверо... – посчитала она одними губами. - Йорд! Бородач снова что-то сказал, глумливо улыбаясь. - Что он говорит? – спросил я. - Говорит, чтобы мы отдали ему оружие, а то нас перестреляют... - Серьезно? - Можешь проверить. Вдруг на понт берет? - А кто он такой? Мужик с интересом прислушивался к нашей речи. Эйстрел аккуратно положила возле своих ног оружие и выпрямилась во весь рост. На этот раз она говорила подольше. Выслушав ее, мужик вынул и продемонстрировал какую-то металлическую бляшку чуть больше монеты. Эйстрел перевела смысл его слов: - Говорит, что они княжии дружинники, и требует сдаваться и следовать за ними. - Что делать будем? Эйстрел огляделась по сторонам: - Полагаю, мы не нарушим своего долга, если проживем еще немного, - с серьезным видом заключила воительница. – Значит, сделаем, как они говорят. Нас привели в лагерь ватажников, которые называли себя княжьей дружиной – по словам Эйстрел, значок, который демонстрировал их командир, выдавался страже на границе. А рядом проходила «демаркационная линия» между дикостью и цивилизацией. Судя по тому, как выглядели представители цивилизованной стороны, мне страшно было даже вообразить, какие тут дикари! В лагере, который состоял из двух свежих срубов изб и кучи шалашей, шло суетливое и шумное мероприятие по раздаче чего-то типа завтрака на общей кухне. Я думал, нас сейчас туда подведут и выдадут чего-нибудь пожрать, а потом уже будут спрашивать, кто мы такие и далее по протоколу... Ага, держи карман шире! После того, как у Эйстрел отобрали куртку (меч перешел к чернобородому еще на месте ночлега), а у меня, похлопав по карманам, но ничего там не найдя, сняли рюкзак, нас действительно отвели к столу. Но стол этот находился в стороне, около старого, широкого в обхвате дерева, и был пуст. Предводитель сел за стол и гаркнул, что-то в сторону кухни. Нам с Эйстрел велели встать под деревом, с двух сторон встали ватажники с пиками из тех, что нас захватили врасплох. С кухни принесли кружку какого-то напитка и кость с мясом, дали в руки главарю. Рядом с ним за стол подсел еще один человек, постарше с бородой посветлее и подлиннее, густыми бровями и патлатыми волосами, которые местами превратились в дреды. Минуту они молча смотрели на нас, при этом второй глядел особенно хмуро, а предводитель отрывал зубами мясо и запивал его из кружки. - Что они хотят? – спросил я Эйстрел, кивнув в направлении стола. - Суд, - пояснила она. - Какой к черту суд? - Они, типа, дружинники, должны судить, - сказала Эйстрел, как будто это все объясняло. Суд продолжался минут десять. Представитель закона обменивался какими-то фразами с Эйстрел, девушка отвечала ему все чаще на повышенных тонах, а законник улыбался себе в бороду. Как-то в разговор вмешался его сосед и указав на меня пальцем, что-то спросил. Я помотал головой, пытаясь показать, что не понимаю его слов. Тут один из охранников ткнул меня в задницу своей пикой. «Да, вы чего! – заорал я. – Я не понимаю вашего языка! Ничего не понимаю!» Предводитель со смешком махнул рукой и снова обратился к Эйстрел. После этого ему принесли куртку моей подруги и мой рюкзак. Мужик попытался сразу облачиться в куртку, но с огорчением обнаружил, что застежки не сходятся на груди из-за здоровенных плеч. Тогда он положил куртку себе на колени и занялся другими «вещдоками». Он вывалил содержимое рюкзака на стол, и они с напарником, порылись в вещах, в недоумении полистали мой курсовик, посовещались, сгребли все обратно и сказали несколько слов охранникам. Нас отвели к землянке, метров в ста от лагеря и загнали внутрь. Дверь закрылась, мы остались в полной темноте, не считая двух полосок света, который проникал через щели возле двери. Однако, Эйстрел, немного поругавшись, вскоре занялась поисками вокруг и обнаружила очаг с дровами и рядом огниво. Трут был плохим, но нам удалось его разжечь. В темнице стало светло и немного теплее. Еще раз обыскав помещение, на этот раз при свете, мы уселись к огню и стали обсуждать свое положение... - Почему они нас здесь заперли? - Их главарь (его, кстати, Джибх зовут) спрашивал меня, что мы делали в лесу. Являемся ли мы разбойниками, которые грабят купцов в лесу, или скрываемся от наказания, совершив преступление. Так как я не подтвердила ни одно из его предположений, то он сказал, чтобы мы до утра подумали. У одного из нас есть еще возможность спастись, если один признает, что другой преступник, который подговорил его на дурное дело. Тогда второго повесят, а первого отпустят. Если он скажет, дескать, на подстрекателе вся вина... - Господи! Эйстрел, но зачем нас вешать?! Мы же действительно ничего не сделали!!! - Им хочется наши вещи забрать. Особенно главарю понравились твои штаны... - Так они разбойники! – допер я. – Тогда зачем этот дурацкий суд? Они, что не могут так все забрать? - Да потому, что они Слуги закона. Они обязаны границу охранять. Как бы они выглядели, если бы обобрали нас? А у мертвого вещи можно взять, они ему ни к чему, – это не будет воровство. Они нас как княжеские дружинники повесят, – по закону, а потом уже оберут. - Эйстрел, так они, что действительно дружина? - Судя по бляхе у главного, да. Такие выдаются дружинникам из народа, добровольцам, для охраны пограничных территорий. У тебя бы их назвали народной милицией. Выслушав такую дичь, я почувствовал, что мне с каждой секундой все меньше нравиться в Мире Эйстрел. Я попытался апеллировать к ее здравому смыслу, относительно того, что произошедшее не может считаться судом: - Слушай, этот детина, что нас расспрашивал, он, что – судья? Он, рассматривал какие-нибудь доказательства нашей виновности? Нет! - Он мыслит так: что мы делаем в лесу одни, ночью. На охотников мы не похожи. Значит, либо готовим преступление, либо скрываемся. На его месте так многие могли бы подумать. И он, при этом не судья. - Как не судья? Он же нас к повешению собирается приговорить! - Ну и что? Если человек – вор, то каждый его повешать может. На то и Закон. Представь себе, что в дом залез вор, взял драгоценности, полез обратно в окно и его поймали. Что его в суд тащить что ли? Если бы судья занимался такой ерундой, как разбирался с каждым вором, которого поймали на краже и привели в суд, то это был бы уже не суд, а то ли базар, то ли балаган! С минуту я рассуждал о том, что до сего момента считал, что оказался в Мире, полном дикости, насилия, настоящих разбойников и убийц. Оказалось, я мало еще понимал об этом Мире. Этот Мир – полон сумасшедшими. Возможно, я единственный здравомыслящий человек в нем!.. - Подожди, но как же тогда определить наказание для пойманного преступника? Например, вор украл. Что с ним делать? - Это просто. Априори считается, что любой, кто украл больше стоимости курицы, заслуживает смерти. - И что? Убивают?! - По большей части нет, конечно! Наказание не может быть строже, чем по Закону. Но мягче не запрещается! Поступают так, как у людей заведено в традиции – в разных местах разное представление о справедливости. Чаще всего бьют. - Хорошо, а если меньше курицы? - Тогда считается, что надо простить. Может человек просто от голода украл. Бог дал людям заповедь, что голодного следует накормить. Что-то нас тут не спешат кормить, подумал я. А вслух сказал: - Но ведь тогда все будут лазить в твой сад и брать по яблоку. - И лазят, например, дети. Не будешь же ты их за это убивать или калечить... - Но утащив по яблоку за раз можно набрать целую корзину! – не сдавался я, но, на всякий случай, уточнил. – Я, конечно, не за то, чтобы таких людей убивать! - Для этого есть забор, не всякий захочет лезть за яблоком через высокий забор, - ответила Эйстрел. - А во-вторых, если кто-то на твоей земле, возьми палку и гони его! В другой раз не полезет! - Даа, ну и законы тут у вас! Не удивительно, что с таким законом нас собираются повесить! - Не вижу связи! – обиженно огрызнулась Эйстрел. - Да прямая связь! Если бы у вас был нормальный суд... хотя бы такой, как у нас в России... хотя бы какая-то видимость закона, то невинные люди, вроде нас, не были бы жертвами так называемого правосудия! По крайней мере, нам не грозила бы висилица... - Ну, Арт-Йом! Проблема не в законе, а в том, что нас двое... понимаешь! А их двадцать! Мы просто в численном меньшинстве и не можем их всех убить, ради торжества справедливости! Неужели тебе было бы легче, если бы судья, сказал тебе, перед смертью, что ты преступник и должен быть повешен? - Подожди! С чего бы ради мне это судья сказал?! - Ух, ну и трудный же ты! Судья зависит от окружающих его людей, как и все люди. Если его окружают честные люди, он справедливо судит. А если судья оказался среди разбойников – то он, или бы с ними согласился, что нас надо повесить, – и был бы разбойником, как и остальные... или не согласился с этим, и его бы – повесили вместе с нами на одном дереве! Таким образом, в данной ситуации от судьи ничего не зависит! - Эйстрел, но раз они хотят, чтобы дело казалось справедливым, - быстро переключились мои мысли. – Почему бы не сказать им, что мы просто ходили через Колдунский мост?! - А вот этого не надо! Если Джибх не знает, что тут находится переход между Мирами, то и не надо ему этого знать... Он не тот человек, кому следует доверять такие тайны. - Хорошо. Давай сменим тему, - сказал я. – Предлагаю перейти к главному вопросу. - Какому? - Что делать. - Я уже думала кое о чем. У этой землянки только две деревянные стороны – потолок и та стена, в которую вставлена дверь. Остальное из земли, обмазанной глиной. Если бы у нас было достаточно времени, мы могли бы выкопать ход наверх. - А что? Хорошая идея! Палки возьмем из очага и вперед. Начнем! - Погоди! Не сейчас. Копать будем, когда стемнеет. Днем к нам могут нагрянуть охранники, а вечером они почти наверняка проверят, как мы тут. Если, конечно, они не полные раздолбаи.

***

Потянулись томительные часы ожидания. Немного воды нашлось в котелке, который стоял у очага. Вода отдавала ржавчиной, но пить очень хотелось, и я не привередничал. Котелок вскипятили на огне и, время от времени, прикладывались к нему, делая по глоточку, – кроме утоления жажды, горячая вода усыпляла еще и голод. Топливо в очаге следовало экономить, поэтому, вскипятив воду, сидели почти в полной темноте, оставив только горячие угли. Вечером (как и предсказала Эйстрел) к нам заглянула охрана. Перебросившись с Эйстрел полудюжиной фраз, дружинники вышли. - Странное дело, - сказала Эйстрел. – Они утверждают, что скоро поймают нашего сообщника. - Кто бы это ни был, пусть подольше ловят, и при этом не поймают! - пожелал я разбойникам. - Давай за работу! Надеюсь, они не притащат сюда пленника посреди ночи, - подвела черту разговорам Эйстрел. Мы начали копать в углу, сбоку от двери. Этот угол хуже всего был виден, если заглянуть в нашу темницу снаружи. Работали, понятное дело, в темноте и старались не шуметь, ковыряя землю. Зато разговаривали меж собой не таясь. Разговаривать пленникам не возбранялось. Если кто-то подойдет снаружи, то, во-первых, убедиться, что узники на месте, а во-вторых, голоса глушили другие звуки. Так я узнал историю Болтуна, человека, около двадцати лет назад переселившегося в наш Мир. Лет восемнадцати от роду он был княжьим дружинником по имени Лобаш. (У некоего князя, который правил здесь раньше). Тогда по какой-то причине (Эйстрел она была неизвестна) он перешел Колдунский мост в наш Мир. В деревне Бурундуки он познакомился с молодым человеком, жившем в одиночестве: то ли круглым сиротой, то ли разругавшемся с родителями, и переехавшим в дедовский дом. Лобаш рассказал ему, откуда пришел. Молодой человек возгорелся желанием самому увидеть другой Мир. Лобаш предупредил юношу, что это весьма опасно — на болоте легко заблудиться и бесследно исчезнуть. Но, несмотря на опасность такого путешествия, молодой человек уговорил показать ему Колдунский мост. В обмен он разрешил гостю пожить в его деревенском доме. А потом в дом нагрянули некие люди и забрали того в армию. По словам попаданца это была самая странная армия, какую можно представить. Армия ни с кем не воевала, и даже не собиралась, и при этом, вся стояла на довольствии! От таких же солдат он многое узнал о нашем Мире. Вернувшись, Лобаш нашел дом молодого человека все таким же пустым. Он решил воспользоваться полученным за два года опытом и обжиться на Земле. В Мире Эйстрел отец Лобаша был бочаром. И тот с детства освоил семейную профессию. Оказалось, бочки пользуются спросом, а люди, которые их делают, встречаются редко. Начав с пары бесплатных объявлений в местных газетах, Лобаш стал известен, обзавелся постоянными клиентами. Поднявшись на этом деле, прикупил один, потом другой магазин в Бурундуках и дачном поселке, отстроил новый дом. Все это он сделал по документам, оставшимся от молодого человека, чье имя он присвоил. Деревенские поначалу смотрели на него косо, но когда он отмудохал в одиночку заехавшую к нему банду рэкетиров, решили, что проще вообще делать вид, что ничего не происходит. Те, кому было надо, из Мира Эйстрел знали про переселенца. Иногда пользовались его услугами, за которые он и получил свое прозвище – Болтун, ибо любил поговорить. В обмен приносили ему золотые или серебряные предметы. Эйстрел не знала, но я мог предположить, что они сбывались, как археологические артефакты, найденные «черными землекопами». - А молодому человеку, стало быть, не удалось перейти? - спросил я. - Он пропал? - Я слыхала, он перешел мост. Но погиб ни за что, - ответила Эйстрел. - Как это? - Спустя месяц, решил поехать с купцами в город. Наткнулись они на разбойников в лесу. У этого бедолаги и не было ничего с собой, кроме ножа, но, когда разбойники решили к нему подойти, он, возьми, нож да вынь! Его и застрелили из луков. - Почему же, ты говоришь, умер он ни за что? Он решил дорого продать свою жизнь. - Нужна была разбойникам его жизнь! Если у человека нет ничего, кроме ножа, его и трогать бы не стали. Разбойники — не дружинники, чтобы набрасываться на путника, если поживиться не чем. Ну, а если ты вынул нож против лучников, никто не станет ждать, пока ты близко подойдешь. Умер он именно ни за что — по глупости.

«Так вот, - подумал я. - Целый месяц прожил... — Повезло же человеку».

Через пару часов работы мы наткнулись в земле на сломанный наконечник мотыги. Возможно, его оставили тут во время строительства землянки. Копать стало легче. Из лагеря доносился шум и иногда крики, но к землянке никто не подходил. Моя надежда, что нам удастся сбежать крепла с каждым часом. За работой я забыл о голоде, усталости и обо всем остальном... История завершилась еще до восхода Солнца, совершенно неожиданным для нас образом. Мы услышали приближение людей, только когда шаги раздались уже на лестнице под дверью. Молочный сумрак предрассветного леса в дверном проеме показался нам ясным днем. Эйстрел, с яростным криком, метнула в человеческий силуэт на фоне прямоугольника железный лемех от мотыги. Раненый заорал, отшатнувшись, и на его месте появилась другая фигура. Эйстрел ринулась к двери... - Умм! Сич... Эйстрел! – воскликнул широкоплечий мужчина, похожий на гнома из фильмов Джексона. - Хаил, Тубор! – рассмеялась девушка, тряся отбитыми пальцами. «Ну, прямо, как в кино!» - подумал я, вылезая на свет. Молодой человек с кровавой раной от края глаза до уха попытался было возмущаться, но Тубор и третий войн не позволили ему затеять ссору, загородив Эйстрел, и похлопывая ее по спине. Мы отправились в лагерь, в котором за ночь произошло много нового. Мы увидели человек тридцать воинов с оседланными лошадьми, которых раньше не было. Нас вновь подвели к знакомому уже столу. За столом сидел человек лет тридцати пяти с гордым, но немного скучающим видом монарха, который исполняет свои королевские обязанности по приему придворных министров с десяти часов утра до полудня. У него были светло-русые тщательно расчесанные волосы, заплетенные в две косы у висков, на манер, как носили викинги, а позади собранные в хвост. Глаза цвета зеленоватого янтаря щурились как у кота. Борода была подстрижена, усы сбриты и по щетине над верхней губой было видно, что человек этот не встречался с цирюльником всего пару дней. Одет он был просто, но на фоне грязной рванины на разбойниках, его одежда казалась верхом роскоши и кутежа. На нем была коричневая куртка с металлическими пластинами в области грудной клетки и живота, темно-синие штаны, в которых я с удивлением признал фабричную джинсу и белые сапоги с красными узорчатыми подошвами. Подошвы можно было разглядывать в свое удовольствие, так как их обладатель положил ноги на стол. Рядом на столе лежал меч и стояла кружка с традиционным в этом лагере напитком. - Хаил, Магратх! Сурайя Крист! – Эйстрел стукнула сжатым кулаком левой руки в раскрытую ладонь правой. - Хаил, Эйстрел! – скучающее выражение покинуло лицо сего господина. Тот, кого назвали «Магратх» и прочими неизвестными мне словами, указал Эйстрел рядом с собой на скамью и девушка уселась за стол, а я встал возле нее, как паж подле королевы. Магратх поднял свою кружку, посмотрел на плескавшуюся на дне жидкость и, сказав что-то в сторону кухни, дал заулыбавшейся Эйстрел допить остатки. Они говорили между собой минут пять. Потом Эйстрел стала переводить некоторые фразы для меня, чтобы я тоже понимал суть разговора. Выяснилось, что Магратх со своими людьми скрадывал лесную свинью, как вдруг мимо них проскакал на лошади всадник, одетый столь чудно, что Магратх сразу вспомнил про Колдунский мост и Эйстрел, с ее «спецзаданием». Эйстрел пояснила мне, что попросила описать всадника, и по всему это ни кто иной, как Долговязый прислужник Змея. Тут же на них налетел и отряд преследователей Долговязого из лесных дружинников. Охота пошла насмарку. Магратх направил часть своих людей в погоню, а сам, поворотив нескольких дружинников, поехал к ним в лагерь. Увы, ни погоня не принесла результатов – Долговязый ушел, хотя у него из спины торчали две стрелы, ни в стане дружинников порядка не было – пока они гоняли мутанта, кто-то прирезал часового и угнал еще пару лошадей. Наконец, Эйстрел по ошибке засадили в подпол! - Да, перед тобой нарапатьЯ, - сказала Эйстрел, сделав ударение на последний слог. – Князь этой страны. Так, кажется, будет по-вашему... Девушка, указав на меня сказала несколько слов князю на ухо. Я выдержал пронизывающий взгляд Его Светлости. Мужчина протянул мне руку: - Магратх, Сурайя Крист. Хаил! - Магратх, Светлое Солнышко – имя, - пояснила Эйстрел. – Хаил... Она не договорила. «Хаил» я и так понял. Я окинул взглядом Князя. Он ждал. И я тоже протянул руку, чтобы приветствовать его и назвать свое имя. Но, вспомнив в последний момент реакцию Эйстрел на имя Артём, подумал, что меня могут не так понять. (А вдруг князь решит, что я куда-то не туда смотрю!) И потому, изменив изначально заготовленную фразу, отрекомендовался первым, что пришло в голову: - Хаил! Дон Румата, - мы пожали друг другу руки по-местному мужскому обычаю за предплечья. Я взглянул на Эйстрел. На секунду она озадаченно свела глаза к переносице, а потом: - Дон кад аурай Махи Джэв гхаръя Гха морт, - теперь Князь озадаченно свел глаза. - Что ты сказала? - Что ты убил Змея. - Ясно. А где Джибх? – вспомнил я про разбойника. - А ты не заметил? Князь покарал его за головотяпство, - Эйстрел кивнула в сторону дерева под которым вчера нас держали. – Да, можешь сам посмотреть. Вон он лежит! Посмотрев, куда она указывала я увидел человека лежащего в странной позе на черном пятне высохшей лужи, а рядом валялся еще один предмет размером с мяч. Странной была реакция моего тела, сначала меня затошнило, потом засосало в животе, и я понял, что хочу жрать. Просто умираю от голода! - Эйстрел, а можно что-нибудь съесть? Воительница посмотрела в сторону кухни: - Свинья-то убежала. Жалко! – выразилась она неопределенно. – Но в начале, я хочу вернуть мои вещи! Князь, еще двое людей и мы с Эйстрел пересекли территорию лагеря и вошли в одну из изб. На полу, укрытый покрывалом, лежал очередной труп. Похозяйничал неизвестный вор в избе, или бардак, как и покойники, был изначальным и неизменным атрибутом дружины разбойников, было не понятно. Как и то, кем их, собственно, считать... Князь и его люди смешались с их ватагой, вместе готовили пищу на кухне. Князь отдавал приказания и его слушались. В общем, отрубив голову предводителю этой шайки, Магратх, установил здесь порядок. Больше вопросов у него к этим людям не возникало. У них к нему, похоже, тоже... Мой рюкзак отыскался. Но шкатулки в нем не было. Остальные вещи оказались не тронуты. Князь собрал людей Джибха на поляне вокруг костра с полевой кухней. Пересчитал всех и опросил каждого на предмет, где он находился и чего видел. Выходила следующая картина: вначале Долговязый проник в лагерь, распугал лошадей и угнал двух. Потом, когда на него устроили погоню и большая часть людей бегали в лесу, в лагерь проник его сообщник. Мы не сомневались с Эйстрел, что это был Тюрбан. Вероятно, он подкараулил часового на краю лагеря и потребовал провести его в место, где ватажники хранили всякое добро. Найдя шкатулку Эйстрел, Тюрбан придушил часового, выкрал шкатулку и скрылся, по дороге, возможно, прихватив какую-то из разбежавшихся лошадей. Расследование заняло у нас больше часа. Потом, наконец, мы расселись вокруг котла, и я получил в руки миску с какой-то желтой кашей с остатками вчерашнего жира, и был счастлив.