***
Развьюченные животные толпились внизу поилки, там где вода из желоба сливалась в подобие широкого известкового корыта. Напившись, передние пхыфы не спешили покидать своего места, они лениво двигали челюстями и поглядывали сквозь полуприкрытые веки по сторонам. В то же время животные, оказавшиеся в задних рядах, напирали, протискивались меж поджарых ляжек передних, толкали рыжие бока своих соплеменников шеями, пытаясь добраться до водопоя. Мой пхыф был среди первых. Его легко было узнать по наличию седла с поклажей. Ласточка стоял с философским видом, всей позой выражая полнейшее презрение тем сородичам, что были озабоченными столь ничтожной потребностью плоти как жажда. «Вот ты где!» - сказал я про себя. «Ну, скотина! Радуйся, что я тебя не кастрирую! Не умею.» На первый взгляд, около источника никого кроме животных и не было. Только в пятидесяти шагах белела одинокая палатка с задернутым пологом. Я задумался, как бы вытащить Ласточку из остального стада. Вдруг краем глаза заметил, что ко мне направляется девушка. Юное создание лет пятнадцати, в зелёном платье чуть ниже колен, перехваченном красным поясом с серебряной пряжкой в форме двух скрещенных полумесяцев, в бело-зелёном платке, лихо завязанном по-пиратски, с черными волосами, ниспадающими из под него на плечи. - Радуйся свету, дева! - стандартно обратился я к ней, как и подобало приветствовать незамужнюю женщину. - Радуйтесь, чужеземец! - отвечала она. – Вы не из каравана. Как вы здесь оказались? - Видишь ли, я искал своего пхыфа, - я кивнул в сторону своего строптивого животного. - Он убежал от меня пополудни. - Но, чужеземец, это пхыфы из нашего каравана. - Ты ошибаешься. Один из них мой. Сколько их у вас? - Девятнадцать. - Посчитай сама. Девушка пересчитала пхыфов. Их было двадцать. Она выглядела раздосадованной. «Ну, конечно, - подумал я. - Ей же велели следить за ними, а она даже не заметила, что появился один лишний пхыф». - С вас кеш-кванг за водопой пхыфа[4], - заявили девушка. Я остолбенел, пораженной такой наглостью — напоить одного пхыфа в оазисе стоило не больше кванга, — а затем, вспомнив, что все мои деньги в седельных сумках, сердито ответил: - Я его не поил. Он сам. - Он пил воду из нашего колодца, значит вы должны заплатить. - У меня нет денег, - признался я, надеясь, что она отстанет. - Значит, этот пхыф будет считаться твоим штрафом, - девушка перешла на ты, - ...в пользу достопочтенного мастера каравана Дах-Ор-Тарса. - Чего?! Да он стоит три тач лаков[5]!!! - Ты не можешь расплатиться. Значит, помимо прочего с тебя полагается штраф, - сообщила девушка, нимало не смущаясь. - Да кто ты такая? - Перед тобой седьмая дочь Дах-Ор-Тарса. Я потряс головой. Это ничего не значило в этом мире, где рождение девочки в грош не ставится её родителями. Дах-Ор-Тарс мог дорожить седьмой дочерью не больше чем, скажем, своим тринадцатым пхыфом. Но образ мыслей дочери вполне мог бы Дах-Ор-Тарсу понравится. Ведь не даром там, откуда я родом, говорят «яблоко от яблоньки». - А где сам Дах-Ор-Тарс? - спросил я, решив пока сделать вид, будто не заметил её дерзости. - Он занят. Он всегда перед дузамом[6] вкушает прохладительное вино Хлир. - Очень важное дело, - сострил я. - Позови его. Вообще-то, я предпочёл бы не встречаться с погонщиком каравана, который мог оказаться куда худшим плутом, чем его малолетняя дочурка. По-правде сказать, я надеялся, пока девочка растрясёт своего захмелевшего папашу, вывести своего пхыфа из стада. - Сам ищи. Дах-Ор-Тарс не побегушка для нищебродов, - и девушка полезла в группу горбатых животных, бесстрашно путаясь между их ног, и подбираясь к моему. Дотянувшись до его морды, она отцепила мундштук с его плоского сопливого носа. Тут уж во мне взыграла гордость Великого Инквизитора, близкого друга короля Шипуры и наследника древнего, аристократического семейства…- впрочем, последнее, кажется, не про меня… -
- Ты вообще, знаешь, кто я? - закричал я ей вслед. - Да, Дах-Ор-Тарс должен на коленях приветствовать здесь моё появление!... - Нашел дуру! - девочка появилась у колодца, крутя в руках ремень верблюжьего повода, увешанный разноцветными браслетами как бубликами. - Ты думал увести пхsфа пока я бегаю... Что ты делаешь?... Чего это она так возбудилась? Что я делал? Я просто пил, зачерпнув воду пригоршнями из чаши источника, откуда она катилась в желоб... И тут эта маленькая пигалица подлетела ко мне как фурия и пнула прямо между ног! От неожиданности я расплескал воду на халат. Но девочку поймать не успел. Отскочив на безопасное расстояние, она закричала, что сейчас позовет охрану, которая отдубасит меня погонялом для пхыфа... Затем девочка вприпрыжку убежала вместе с рулевым управлением от моего транспортного средства. Первым делом я решил, что необходимо вооружиться. Например, снять свой меч с пхыфа… Но, чтобы это сделать, для начала следовало раздобыть какую-нибудь палку. Во-первых, ею я смогу отогнать Ласточку от прочих пхыфов. Во-вторых, я не люблю, когда меня пинают по яйцам. А если у меня будет в руках палка, вряд ли эта наглая девица осмелится еще раз ко мне приблизиться… И тут взор мой упал на белую палатку. Вероятно, в ней ночует сторож, который следит за пхыфами у поилки, - подумал я. – А сейчас он ушел поужинать к дузаму. У затянутого входа в палатку стояла длинная и толстая палка, воткнутая в песчаный холмик. На нее я и положил глаз. Если ее и можно было назвать посохом, то самым непритязательным – отрубленная прямая ветка, у которой грубо стесали несколько сучков. Сторож еще одну такую легко срубит себе в зарослях… А если тебе так нужна палка, то не оставляй ее торчать на улице, - так решил я про себя и, поглядев по сторонам, взял предмет в руки. Я ощутил, что посох достаточно тяжел и необычно прохладен… будто бы и не из дерева сделан. Но я не придал сразу этому особого значения, поскольку мысли мои были заняты другим. Желание забрать своего пхыфа, при здравом размышлении, сменилось осознанием того, что я пришел сюда, чтобы отыскать колдуна. А идти на разведку, погоняя перед собой палкой норовистого пхыфа, было не лучшей идеей… Пхыф мой до утра никуда от поилки не денется. И сумки пусть на нем висят, так я его сразу же узнаю, даже в темноте. Оазис представлял собой рощу, посреди которой находилась большая поляна – ее можно было видеть за деревьями. Противоположную от меня сторону оазиса ограничивала скала, высотою метров в тридцать-сорок. Я решил, что для начала обойду рощу кругом, выйду к скалам, а потом, когда солнце зайдет, с той стороны приближусь к поляне и осторожно понаблюдаю из-за кустов, что там происходит. Разумеется, я не стал красться как вор, припадая к земля и прячась за стволами, – караван охраняют люди опытные и такого как я бойскаута быстро заметят! А вот если я буду спокойно в полный рост идти, то обнаружат меня, только если мне не повезет столкнуться с охраной нос к носу. Поскольку одет я был в темный халат, а голову повязал светлым платком, напоминающим арабскую куфию – то я ничем не отличался от большинства мужчин в караване. А попробуй-ка разглядеть мое лицо за деревьями в сумерках!.. Ну, отошел кто-то от своего шатра в лесок по большой нужде… Или хворост собирает. И я отправился в обход оазиса. Слева у меня были деревья и пальмы, а справа полынь-трава (она и пахла совсем, как земная полынь) и кусты чего-то похожего на чертополох… Мне определенно везло. Все были увлечены ужином, что позволило мне не замеченным оказаться у самых скал (где пришлось скакать по покрытым мхом обломкам). Когда я туда дошел, мне оставалось подождать всего полчасика, покуда Солнце окончательно не скроется за горизонтом. От нечего делать, я начал вертеть в руках свою палку. Сначала я просто поворачивал ее вокруг воображаемой продольной оси. Это действие заставило меня усомниться в собственном зрении. Посох на ощупь, явно не соответствовал той форме, которую он имел зрительно! Стоило мне закрыть глаза, как иллюзия того, что в руках не покрытая зеленоватой корой ветка, а нечто гладкое, металлическое, обладающее сложной формой становилась полной. Поближе к верху, где посох удерживает рука, металлическая поверхность сменялась полированным, приятным для хвата деревом. А форма из круглой становилась плоской. Но особенно странное ощущение создавали сучки. Нажав на один из них посильнее, я услышал металлический щелчок. Вернее, ушами не услышал, но этот звук, определенно сопровождал оное действие у меня в голове. -Когда ты проходишь Врата, то, что не может существовать по всем законам, обретает иную форму. Порою неожиданно простую и в то же время необычную…
- Я вздрогнул. Эти слова, сказанные старой ведьмой, как мне казалось, о Шкатулке, на самом деле касаются и проникновения через границу Миров других вещей. От этого поразительного открытия меня отвлек внешний шум, который определенно требовал какой-то реакции. За то время, что я просидел в зарослях папоротника, стало слышно, что в лагере у караванщиков не просто пикник, а прямо какое-то собрание или митинг. Увы, я уже упоминал вам, что уык не переводит далеких обрывистых фраз – люди что-то обсуждали, иногда кричали, но для меня это было просто шумом. Была у меня такая мысль, что та вредная девчонка рассказала всем обо мне и сейчас эту новость обсуждают на стоянке. Но я отмел ее, поскольку если люди заинтересовались бы появлением странного незнакомца, то искали бы меня по лесу, а не толкали речи посредине поляны. Наконец, с наступлением сумерек, я оторвал пятую точку от удобной кочки. Только я поднялся, как мне на плечо упала ящерица с ветки… Напугавшись, я резко отбросил ее и, тут же, посмотрев вниз увидел, что еще одна зеленая ящерица сидит на подоле моего халата. Ее я тоже стряхнул, удивившись, какие они тут не пуганные. И пошел к поляне. Большинство шатров купцы раскинули на краю поляны, под деревьями. Когда я приблизился к одному такому шагов на двадцать к нему подбежал и быстро полез внутрь бородатый мужик. Спустя секунду полог с кисточками отлетел в сторону и он с криками выскочил назад. Орал он так, будто только что ошпарился, вылив на себя котел! При этом выписывал ногами кренделя и от чего-то отбивался. Убегая, он даже не взглянул в мою сторону…- Что тут происходит, черт возьми?! –
Поляна оказалось вытянутым овалом. Люди толпились, в основном, на одной ее стороне, там, где горел большой костер. Они держали в руках копья, палки, горящие ветки и все время топтались и озирались вокруг. Причем, как мне показалось, искали они что-то на земле. Найдя это, они как козлы скакали, кричали, махали палками и бежали прочь на другое место. Некоторые пытались спасаться в лесу, но, зайдя в темноту, с воплями выбегали назад. "Может все они находятся под воздействием какого-то наркотика?" – подумал я. Уже не таясь, поскольку всем было явно не до моей персоны, я вышел на открытое пространство и пересек его в направлении ближайшего скопления людей. На поляне, не посредине и не совсем на краю, росло развесистое дерево кахт[7]. Почти под ним горел яркий костер, рядом с которым и происходило описываемое действо. Как раз в это время люди увидели что-то на земле и стали с воплями разбегаться. Я, наоборот, пришел прямо на то место. В свете костра на утоптанном песке извивались друг на друге две темные змеи с золотистыми пятнами вокруг глаз. Я помнил, что змея не способна прыгнуть более чем на одну треть своей длины. Эти змеи были не очень длинные. Я попытался потрогать их своей палкой. Мне хотелось разобраться, что с ними происходит. Рептилии вместо того, чтобы уползти или, наоборот, агрессивно отреагировать на неожиданную угрозу, не спеша поползли ко мне. При этом переворачиваясь на песке, словно осознанно демонстрируя чешуйчатые бока и светлую окраску брюха. Я подумал, что змеи ведут себя также неестественно, как и люди. Впрочем, змеи, всё же, «страньше»… Человеку естественно убегать от приставучей змеи. А вот змее специально ползти к людям…- Может у пустынных змей брачный период? Нет – чушь! Они тогда раздражительны, а не человеколюбивы… -
Мои действия привлекли к себе внимание стоявших у большого костра людей. Часть их были те самые караванщики, которые убежали от двух змей. За какую-то секунду на меня уставились множество глаз. Обступившие костер, все как один, стояли к нему спиной. Трое стареньких "аксакалов" в расшитых халатах и белых головных платках, с посохами как у меня, молодые войны с мечами - охранники каравана, погонщики с зажженными ветками, несколько задрапированных в длинные пёстрые ткани женщин, затесавшиеся в толпу, и с ними пять девушек в платьях покороче, зелёно-белых косынках, завязанных узлом на затылке. Некоторые люди, в том числе женщины, забавным образом прикрывали свободной рукой свой зад. А у кого обе руки были свободны, пытались прикрыть себя еще и спереди, как будто лишились одежды среди толпы. Одну из девушек я тут же узнал. И все собравшиеся с моей стороны костра смотрели на меня, как будто я чудо или чудище лесное какое-то… непонятно чего было больше в их взглядах, удивления или ужаса. Вдруг позади меня раздался чей-то пронзительный крик: - Ты кто такой?! Обернувшись на пятках, спиной к зрителям, я увидел, что ко мне из лесной тени приближается маленький человечек. Не совсем карлик, просто ростом с невысокую девушку. Выглядел он довольно таки безобразно. С первого взгляда было заметно, что он горбат и это ему весьма мешает. У него было толстое, бочкообразное туловище, длинные руки, короткие ноги и ходил он переваливаясь, как жирный гусак. Этого было бы уже достаточно, чтобы его узнать. Но ко всему еще у него была лысая голова и черная густая борода, что в точности соответствовало описанию Горбуна, данному мне Эйстрел. Воительница не упомянула множество бус и прочих украшений, которые были на нём надеты, и неожиданный для такой внешности высокий визгливый голос, какой ждешь, скорее, у базарной торговки, чем у грозного колдуна... - А ты кто такой? - спросил я в ответ, довольный тем, что мой голос прозвучал твёрдо и спокойно. - Ты что? Не знаешь, кто я такой?!... - маленький чуть в ярости не подпрыгнул. - Впервые тебя вижу, - ответил я, совершенно честно, и тут же нашёлся, как его уесть... - А ты знаешь, кто я такой? Коротышка застыл от изумления на месте. А затем решил сразу перейти к делу. Своими мягкими кожаными онучами он ступил на большой ковер, на котором были расставлены тарелки и блюда со вязкой снедью. Посреди тарарама в попыхах брошенного ужина, свилась кольцами светлая змея, напоминающая эфу. Колдун, не замедляя шага, переступил через нее. Со скоростью запряженного в плуг быка, он пер на меня, и взгляд его полыхал дикой яростью. Словно молния, меня поразило осознание, что я нахожусь в смертельной опасности... - Сейчас ты умрёшь в ужасных... Горбун двигался неуклюже, и я мог бы убежать непосредственно от физической опасности, которую он представлял, но не от его проклятья. Я поднял посох, собираясь треснуть его палкой. Однако, в последнюю секунду, упёр конец посоха в плечо.- О, боги! Пусть с ним произошли только внешние перемены, только внешние… -
У меня мелькнуло воспоминание себя, стреляющего на полигоне по мишеням-силуэтам… Тогда я думал, смогу ли я выстрелить, если увижу перед собой живую мишень?- А смогу, если не вижу того, из чего стреляю?! -
Явственное ощущение — наложенных друг на друга двух реальностей. Левой рукой поддерживаемый за цевье ствол, правая рука отводит затвор, палец сдвигает предохранитель, который я нашел, когда сидел на камне, и...- главное не смотреть туда, чтобы не видеть посоха! -
Грохот, ощущение резкого тычка в плечо, правая рука идет назад и нечто горячее вылетает рядом с моими пальцами… Промазать с пяти шагов в грудь человеку из помпового дробовика просто невозможно. Коротышку перевернуло в воздухе (брызги крови во все стороны), и он упал спиной на дузам, похоронив собой шашлык и блюдо с фруктами, разбросав кубки и разбив горшки... Занавес... Чувствуя, как сердце бьется где-то под горлом — убил? — я машинально перезаряжаю посох. И в завершение всего, отвожу руку в сторону и переворачиваю кистью выстрелившую магическую палку, описываю ей стремительный круг, как Арни в фильме «Терминатор», перезаряжающий свой «Винчестер». - Чёрт возьми!!! Потрясенный, я поворачиваюсь к зрителям. Многие из них попадали с ног. До меня начинает доходить, что я ЕГО завалил! Убил Горбуна! На этот раз я сам. Не как в тот раз, со Змеем! И тут ко мне выходит один из «аксакалов». У него раздвоенная борода. Седые космы выбиваются из-под белого платка, перехваченного пурпурным крученым шнурком с золотыми кисточками. Одежда до пят, оттенка темного моря, расшита янтарем и запорошена песком, будто этот человек лично откопал все эти камешки на пляже. Не дойдя шагов пять, караванщик падает на колени, протягивая вверх руки. - О, Достославный Убийца колдунов! - возвестил он, громко на весь лагерь, словно говорил со сцены. - Приветствую Тебя, Великий Герой, чье имя - Эйлотхэйм (Направляемый Богами). Такая честь моему скромному каравану, быть спасенным Тобой от ужасной напасти, насланной на нас этим богомерзким колдуном! Чем мы можем оплатить тебе за наше избавление? Мне показалось, что последняя фраза была лишена пафоса, и произнес Мастер Каравана ее уже не на весь лагерь. - Кажется, я имею дело с почтенным Дах-Ор-Тарсом? – спросил я. Старикан подобострастно закивал и снова затараторил, какая честь для него наша встреча. Я решил, что надо подобное вовремя прерывать. – Для начала я бы хотел узнать, от какой напасти я вас спас? Если ты называешь «напастью» его, - тут я кивнул в сторону лежащего навзничь колдуна, – то соглашусь с тобой. Сей тип - хам и наглец! Я убил его за то, как он непочтительно обратился ко мне. Потому, как вижу вашу радость от сего, полагаю, что и вам он чем-то насолил. Что он вам сделал? - О, наш спаситель! Сей колдун вчера присоединился к нашему каравану. И мы не могли ему отказать путешествовать с нами. Он ставил шатер в отдалении лагеря и не произнес ни слова за все время. Пока сегодня на закате не пришел к нашему дузаму и не объявил во всеуслашанье, что сделает так, что все змеи и ящерицы в оазисе сползутся и залезут нам в задницы. При этом он назвал нас негодяями и другими бранными словами, шипел, свистел как гад и шептал свои заклинания, - от пережитого у Мастера каравана затряслись руки и он был вынужден положить ладони на свои колени. - Чего же он хотел от вас? – спросил я (хотя уже догадывался о причине). - О, благороднейший… - Называй меня просто Дон Румата – этого достаточно. В Шипуре и на Севере меня знают под этим именем… - …он ничего не сказал об этом, Дон Румата! - Наверное, он просто так решил, - вставил я поспешный вывод. – Эти колдуны такие чуднЫе! Сам же я оценил некогда сказанное Эйстрел о колдунах, что они не способны нормально коммуницировать с людьми. Они их просто не понимают. Так и Горбуну не пришло в голову сказать, что проблема в пропавшем посохе. Для него было очевидно, что к этому причастны люди, и он начал карать их всех скопом… Надеюсь, что люди такие же тугодумы и не сделают далеко идущих выводов, увидев колдуна без посоха, а после меня с его посохом. - Скажу, что вам повезло. Я искал своего пхыфа, убежавшего в пустыне. Оказалось, он прибился к вашему каравану. И благодаря этой случайности я вовремя избавил вас от колдуна. Завтра я собираюсь отправится дальше. А теперь, если не возражаешь, я заночую у вас в лагере. - Как будет угодно господину! - воскликнул старец и сидя еще раз поклонился. Я тихонько вздохнул про себя. Вопрос с оплатой воды сам собой разрешился. Я собрался уходить. Вдруг мощный войн протиснулся сквозь ряды зрителей и сделал несколько шагов ко мне навстречу. Я решил, что это начальник охраны, так как на нем был почти полный доспех, украшенный столь же богато, как и платье караванщика. Остановившись все же дальше, чем хозяин каравана, он спросил, указывая на лежащее посреди дузама тело: - А этого куда, о, великий господин Румата?! - А, да. Это, конечно, непорядок, что он лежит на скатерти… - «они же тут пищу принимают!» - подумал я и приказал. – Бросьте труп к пхыфам! Пока я шел через опустевший лагерь (его обитатели поспешно попрятались в шатры, открывая мне дорогу), я несколько раз успел себя поругать за это сумасбродное решение. Ну, зачем, спрашивается, велел бросить тело пхыфам? Они же травоядные твари. Почему бы не похоронить его нормально или хотя бы не отнести подальше от лагеря под скалу... Что эти бедняги теперь обо мне подумают? И у меня была теперь и ещё одна проблема: мне не где было ночевать. У меня не было ни шатра, ни даже одеяла с собой. Ни Эйстрел, ни я, покидая Шипуру, не озаботились вещами для ночлега – нам просто было не до этого! Хорошо хоть Эйстрел догадалась положить в седельные сумки мех с водой и фиников с орехами... Размышляя так, я заметил, что пришел туда, где отдыхали вьючные животные. В стороночке стоял и тот шатер, возле которого я подобрал застрелившую колдуна палку. Я громко хлопнул себя ладонью по голове. Этот пустой шатер в стороне от общего лагеря!.. И как мне в голову не пришло сразу же осмотреть его изнутри?! Буквально в первую секунду наткнувшись на то, чего искал, я зачем-то взял посох колдуна и пошел дальше! А он, бедолага, видать в кустики отлучился, а посох воткнул у шатра, чтобы посторонние не полезли. Кажется, Эйстрел как-то говорила такое, что колдуна не могут убить ни стрела, ни меч, ни сильный воин, ни десять воинов, ни хитрые ловушки и искусные яды - колдуна убивает только его Судьба. Смерть Горбуна была точным тому подтверждением. А если так... Пожалуй, лучшее решение — это воспользоваться жилищем почившего. Если сама Судьба отдала жизнь колдуна мне в руки, вряд ли меня убьет, что-то, что там внутри. Конечно, я буду осторожен. Но обыскать шатер тоже необходимо. В конце концов, мы с Эйстрел за тем и гнались за колдуном, чтобы забрать Шкатулку! А она у него в шатре. И отодвинув полог, я полез в темноту. У входа посидел пока глаза привыкнут к темноте (и лунный свет, который лежал у порога, не начал казаться заменой фонарика) и стал постепенно осматривать внутреннее убранство шатра. Ну и беспорядок! Никакого присутствия зловещих тёмных сил внутри не ощущалось. Только воздух был затхлым и шкуры вонючими. Собранные в шатре разнообразные, частью бесполезные вещи напомнили мне обстановку, которую я видел в номере-люксе Змея. Обыск закончился быстро. У изголовья постели лежала небольшая, украшенная красным сафьяном седельная сумка. Среди прочего ее содержимого (назначение половины из которого для меня осталось загадкой) нашлась и вожделенная Эйстрел Шкатулка. «Этот хоть в ночной горшок не засунул!» — усмехнулся я, вспомнив «змейский способ» хранить магические артефакты. Я осторожно завернул шкатулку в свой головной платок — карманы в халате пустынника не предусматривались, а сумки остались висеть на пхыфе. Решив, что спать буду на ковре, а не в постели покойного, я снял с себя только сапоги и почти сразу провалился в приятную пустоту. Проснулся я резко. Вокруг была, казалось, полная темнота, и я не сразу вспомнил, почему надо мной нет ни потолка, с отражением света уличных фонарей, ни звёздного неба. Но не испугался. До слуха доносилось стрекотание кузнечиков. Это был тот привычный звук, под который я любил засыпать в походе. И в первый миг, мне и показалось, что я лежу в палатке на тёплом спальнике. А затем, я всё вспомнил, и понял, что никакого спальника здесь нет, и прислушался. За стенками шатра были не только кузнечики! У входа явно кто-то копался!... Мое воображение нарисовало жуткую картину возвращения мертвеца. Сжав в руках посох (моя рука рефлекторно нашла незримый затвор) я придвинулся к выходу. Там кто-то всхлипывал. Хуу! мертвый колдун не станет плакать как ребенок перед входом в свой шатёр! Но кто же это? Я резко отбросил полог и рефлекторно схватил маленькое существо, которое отпрянуло от меня: - АААЙЯЯЯ!!! - Шшшш! Это была она — вчерашняя наглая девчонка. Что она тут делает? Схватив за ворот курточки и за волосы под платком, я втащил её внутрь. Она попыталась завопить сильнее, но я успел зажать ей рот. - Заткнись! Как ни странно, это сработало, она больше не кричала, только тихонько всхлипывала и дрожала всем телом. Уже более ласковым голосом я начал её расспрашивать. - Успокойся, маленькая! - я погладил её по волосам, и она снова начала плакать громче. - Что ты тут делаешь? Девочка сложила руки в жесте мольбы и замотала головой. Чем больше я её гладил, тем казалось больше это нагоняло на неё страху. Наконец я не выдержал и встряхнул ее: - Быстро говори: что ты здесь делала?! - Господин, прошу вас не проклинать меня! Юси говорит, что вы заколдуете меня так, что я сгнию заживо... Тут до меня дошло, и я сдавленно хихикнул. - Как тебя зовут? - Шэна. - Вот что Шэна. Ты не сгниешь, потому что у меня на тебя другие планы. Ты умеешь водить пхыфа? - Конечно, - в слабом свете падающем из-за полога я заметил как блеснули её глаза. Кажется, она в изумлении уставилась на меня. - Ты будешь вести моего пхыфа, на которого я нагружу шатёр этого колдуна. Кстати, шатёр ты тоже будешь собирать и ставить. Умеешь? Шэна кивнула, я скорее заметил этот кивок не зрением, а почувствовал телом. - Но... - Что за «но»? - Если девушка не замужем чьё-то жилище собирает, она его сглазит... - Колдуну уже всё равно, что его сглазят. - А... - Неужели ты думаешь, что способна сглазить меня? - спросил я грозным голосом. И улыбнулся в темноте. Шэна не нашлась, что ответить, и только судорожно сглотнула. - А теперь иди спать. И приходи сюда на рассвете.