***
- Идёмте, - воскликнул я, обращаясь к Эйстрел и Шэне, которых десять минут назад произвёл в рабыни. – Я нашел корабль, который нам подходит. Вначале я повёл их в гостиницу, откуда мы вышли утром, и где в хозяйской конюшне дожидались нас два пхыфа, лежал шатёр колдуна и прочие наши вещи. Там я изложил свой план. - Итак, я узнал, что завтра из порта выходит корабль, идущий мимо острова Йорда, - начал я. – Это корабль «Красавица Юга», на который сегодня грузили рабов. Мы также выяснили, что нас не возьмут ни на один корабль, потому что у них здесь бытует дурацкое (заметьте, совершенно не обоснованное) поверие, что женщина на корабле приносит несчастье. Но мы могли бы попасть на нужный корабль обманом, – это очень просто, если я скажу, что вы мои рабыни, а вы подыграете мне. - Надеюсь, что ты шутишь,... – мрачно сказала Эйсрел, продолжая сидеть на брошенном на пол седле пхыфа. Я заметил, что при этом её пальцы коснулись гарды меча, готовые сомкнуться вокруг рукояти. - С долгом не шутят Эйстрел, - я поймал глазами словно копье на щит её пронзительный, ледяной взгляд. – Ведь это твой долг, доставить Величайшее Сокровище, которое мы добыли, на остров Йорда. И теперь, когда мы всего в нескольких днях пути от цели, плюнешь ли ты на всё, лишь только потому, что тебе не нравится притворяться рабыней? Эйстрел замерла в задумчивости. - Упади ты в ночное небо, Дон! Я согласна, ибо у меня нет другого выхода! Но я никогда не прощу тебе эту твою аферу! Если бы у Йорда был сын, он был бы похож на тебя! - Спасибо, Эйстрел, ты мне очень польстила! – ответил я. Эйстрел, которая уже довольно хорошо меня знала, на пару секунд замолкла, пытаясь понять, то ли я язвительно огрызнулся, то ли такое оскорбление действительно могло... - Это Ко´й, - неожиданно произнесла до сих пор тихая как тень Шэна, – она любит ловить людей за язык. Мы с Эйстрел вздрогнули. - Что ты имеешь ввиду? - Помнишь, Эйстрел, когда Дон заговорил о странных вещах? То, как он предлагал поставить рядом свободную женщину и рабыню. Я сразу поняла, что эти разговоры добром не кончатся! - Ты намекаешь на то, что он это подстроил?! - Не он. Небесная Корова[6]. - Девушки, не одним вам это дело в новинку, - попытался я примирится с ними. - Я, например, тоже не знаю, как походить на рабовладельца – до сих пор у меня не было рабынь. - У тебя правда никогда не было рабыни? – спросила ошарашенная Шэна. - Никогда. Я ведь простой бродяга с мечом, - ответил я ей. Личико Шэны приняло обескураженное выражение. - При этом хитрец, каких Свет не видывал, - вставила своё слово Эйстрел. - Шэна, смогла бы ты продать на рынке торговцам наших пхыфов и шатер? – спросил я. - Я торговала с отцом сызмальства, - сказала девочка уверенно. - Тогда сделай это. Тебе, Эйстрел, занятия пока нет. Отдыхай. Ждите нас. Мы скоро, - и я, взяв под локоть Шэну, быстро вышел. Мы погрузили все вещи, от которых решили избавится, на одного пхыфа. На второго взобрался я сам. А Шэна, взяв его под уздцы, повела нас на городской рынок. Ей уже далось бывать в Южной Кобар со своим отцом, потому нам не пришлось спрашивать дорогу. Девочка сама договорилась с купцом на рынке о цене нашего имущества. Я просто тихо стоял в стороне на случай непредвиденных обстоятельств. Так поступил бы на моем месте всякий воин – считается, что женщине, уж коли она есть рядом, более пристало торговаться, чем благородному человеку. Минут через пятнадцать Шэна с гордостью продемонстрировала мне пятьдесят кванг. Мы купили обед на троих за полтора кванга и поспешили вернуться в гостиницу. По непонятной для меня причине, несмотря на суеверие, что женщинам на корабле не место, сами суда часто носили женские имена. Бригантина «Красавица Юга» не была исключением. Само название было пресным как портовая лепёшка. Ибо «Юг» в Мире Эйстрел был сродни значению слова «Восток» у нас – этакая Страна чудес и роскоши, а слово «красавица» встречалось на борту каждого третьего корабля. Как я уже упоминал, это было двухмачтовое судно. Капитан и команда помещались в одноэтажной надстройке на палубе. В трюме же корабля (тоже одноуровневом) располагались товары и каюты для рабов по дюжине с каждого борта. Я не оговорился, рабов здесь перевозили в отдельных каютах, напоминающих тюремные камеры. В одну камеру помещались четыре раба. Разделение рабов по клеткам было придумано с целью безопасности. Удержать четырех рабов в случае побега или войти к ним в камеру, в случае необходимости, было гораздо проще, чем если бы они содержались все скопом, как негры на испанских галеонах. Перевозя негров из Африки в Америку, работорговцы попросту не спускались в трюмы, лишь доставая на веревках трупы умерших, чтобы выбросить их за борт. В Мире Эйстрел рабов ценили в большей степени. Здесь никто бы не одобрил такую расточительность, если бы до места назначения прибыла только половина живого груза. Я вернулся к кораблю на причале, когда погрузка была уже закончена. Трап, который на обычных судах при стоянки всегда спущен, даже ночью, здесь с наступлением сумерек убрали. А само судно, стоящее на якоре, немного отогнали от пирса, на расстояние которое здоровый человек мог бы преодолеть в два прыжка, но не в один. То была дополнительная предосторожность, если кому-то из рабов удастся улизнуть из камеры, чтобы бежать с корабля, ему потребуется нырнуть в воду, и оттуда уже забираться по толстой скользкой свае на настил пирса – а это лишняя минута, даже для ловкого мужчины. Это могло решить судьбу беглеца. - Э-эй, на судне! – на мой зов к ограждению палубы явился лысый человек, закутанный в короткий синий плащ с алой окантовкой, и я ему крикнул. – Я хочу видеть почтенного Бахром-ор-Улашера! - А что у тебя к нему? - Я ищу попутный корабль для себя и двух рабынь со мной. - Возможно, Бахром-бэй захочет с тобой поговорить, - ответил мужчина, поправляя серьгу в ухе (чуть позже я узнал, что это был боцман), – но, имей ввиду, что тебе придется ждать полчаса, пока мы развернем эту посудину. Бахром-ор-Улашэр был бэй[7]. Представьте себе нувориша, который из самодурства подался в капитаны. Отправляясь в плавание, он купил себе новую расшитую серебром и драгоценным мехом рубаху, новые высокие сапоги с золотыми бляхами-наколенниками, плащ со шлейфом покрытым перламутровой чешуей. Но этого ему показалось мало, и он надел на себя золотые с чеканными звеньями браслеты, по несколько штук на каждое запястье, кольца, перстни и бусы с драгоценными камнями всех цветов, так что стал похож на манекен из витрины ювелирного магазина. А свою каюту обставил в стиле будуара, который ассоциировался не с морем, а со спальней, где ждут развратных куртизанок. Напоследок следует учесть, что, если к нуворишам у нас на Земле отношение цинично-ироничное, то здесь подобные личности принимаются народом совершенно всерьез, и положение бэя для многих является примером успеха, на который можно указать своим детям. Вот с таким человеком мне и предстояло договорится. Для этого мне понадобилось трижды восхитится его драгоценностями и спросить об их стоимости, воздеть глаза к потолку при входе в его каюту, а потом сразу же заговорить о деньгах. И всё прошло как по маслу. Мы втроем собирались занять три каюты. Одну каюту для меня и две маленькие для моих рабынь. Я мотивировал это тем, что Эйстрел и Шэна враждуют и, если их оставить одних, поубивают друг друга. Капитан, хоть и почувствовал некие опасение насчёт меня, но всё же жадность победила. Дело в том, что в трюме как раз оставались свободными три каюты, и появление пассажиров перед самым отплытием было выгодной сделкой. Я почти не торгуясь дал за них аванс, и капитан, почувствовал, что такому клиенту стоит пойти навстречу. Разумеется, он взял с меня плату по числу кают, то есть, раз в восемь больше, чем за перевозку двух рабынь на общих условиях. После мы спустились в трюм, и я осмотрел свою каюту. В каюты предназначенные Эйстрел и Шэне я заглядывать не стал, хотя мне очень хотелось это сделать. Но я понимал, что это может заставить капитана всерьёз задуматься насчёт моих странностей и поставить под угрозу наш план. Я лишь заметил, что в отличие от моей каюты свободного человека, они запираются снаружи замком, открыть который можно с помощью специального рычага. Все три каюты располагались вместе. Моя прямо на носу корабля, под бушпритом. Каюты девушек справа и слева от входа в неё. Рядом находилась лестница на палубу. Итого – условия для пяти- шестидневного плавания вполне приемлемые. Перед уходом, я предупредил Бахром-бэя, что имею надёжный источник в Службе прибывающих и убывающих морем путешественников, который сообщил мне, что завтра Бахром-бэя намерены оштрафовать за простой в порту сверх оплаченного срока. Поэтому, если он хочет избежать этого, лучше выйти в Море с самого раннего утра, пока чиновник будет смотреть сны (я был уверен, что сибаритствующий работник портовой службы проспит и до полудня, но говорить про это не стал, так как мы с Эйстрел торопились покинуть Кобар). Обещая встретится на рассвете, я распрощался с Бахром-бэем. По дороге назад, я завернул на рынок и купил для девушек одежду, подобающую рабыням, цепи и пару ошейников. А себе рубаху, плащ и штаны, которыми собирался заменить шипурский халат. Утром, едва солнце поднялось над немного затуманенной линией горизонта, мы ступили на гулкие брёвна кобарского причала. Я шел впереди, ведя в поводу двух девушек закутанных на арабский манер (как бы сказали у нас на Земле). Шэна была в ошейнике, и я тянул ее за цепочку. За ней шла Эйстрел, которая на отрез отказалась одевать рабский ошейник, поэтому я надел ей на пояс толстый ремень, на нём закрепил цепь, а другим концом присоединил эту цепь к ошейнику Шэны. Также, для виду, я связал Эйстрел руки спереди и пропустил веревку через звено цепи возле ее пояса. Я был одет в длинный коричневый расшитый тонкой кожей с хвостиками плащ странника, при мне были два меча, а через плечо болталась коричневая дорожная сумка. С тылу нас сопровождал сильно загорелый, плечистый носильщик, который нес на голове большой тюк, куда я спрятал наши с девочками вещи и посох Горбуна. В общем, наш маскарад был вполне успешен, и если мы и могли бы привлечь внимание придирчивого наблюдателя, то только тем, что появились на причале в столь ранний час, когда большинство людей в Кобаре предпочитают еще спать. У борта «Красавицы» я окликнул вахтенного и, когда он поприветствовал меня с палубы судна, расплатился с носильщиком. Когда корабль подтянули к причалу и с него спустили трап, я зажал в пальцах ещё одну монету, так чтобы она блеснула на солнце, и кивнул на свой багаж. Матрос всё понял и быстро сбежал по трапу. Следом за ним я начал загонять на корабль девушек. Это было заранее оговоренное, наигранное представление во время которого у экипажа судна должно было возникнуть впечатление, что рабыни то ли не хотят покидать родной город, то ли просто бояться плыть на корабле. Я заставлял их подниматься по трапу, подталкивая в спины мечом в ножнах. Для Эйстрел удар мечом не нарушал её чести. Я напомнил ей заранее, что она часто фехтовала с учебным оружием и после тренировки бывала покрыта синяками и ссадинами, но не обижалась на того, кто ей их нанёс. На трапе она, кажется, немного переиграла, изображая сопротивление, начав лягаться ногами, чем очень порадовала собравшихся наверху матросов. - Видите, рабыня не приручена! – сказал я, поприветствовав, появившегося передо мной капитана. – Ничего, сейчас запру её и отдохну от своих трудов на палубе. Скорее бы почувствовать вольный морской ветер – не люблю я южную жару! Вскоре мы отплыли. Как я и предполагал, раньше, чем представители власти успели нанести нам визит.***
День прошел хорошо. Я осмотрел корабль. Оказалось, в трюм можно было спустится в двух местах: на носу, около наших кают, и на корме, где находились камбуз и кладовая с припасами. Посредине в корпусе корабля располагались каюты рабов, разделённые узким проходом, откуда им раздавали пищу, через специально оборудованные окошечки в дверях. Идти под парусами было замечательно. Никакого шума, тень широких парусов закрывала от палящего солнца, на палубе чистый морской ветер сносил все неприятные запахи, на носу можно сидеть у самого бушприта и смотреть как синее полотно волн утюжится исчезая под килем. Единственное, что меня огорчало, это то, что Эйстрел и Шэна не могут разделить со мной этого удовольствия. На обед была похлебка, напоминающая суп-пюре с морскими обитателями. Эйстрел и Шэне я отнёс по лепёшке, которые были выданы им наравне с остальными рабами. Чтобы они не очень скучали, я добавил к ним фруктов, которыми запасся с базара. Вечером я получил на ужин целую жаренную курицу (капитан, видимо, распорядился кормить меня наравне со своей персоной). Я захватил её с собой, вместе с лепёшками, что полагались рабам. И разделив в своей каюте всё на три равные части, передал девушкам их долю. После этого я решил, что если меня будут и впредь так кормить, то, за плавание никто из нас не отощает. Ничто не предвещало неприятностей в этом коротком путешествии. Однако, стоило мне расслабится, как на вторую ночь плавания события приняли неожиданный оборот. Началось всё с того, что я покинул нос корабля, вдоволь налюбовавшись фиолетово-лиловыми сумерками с рыжей полосой низких облаков, и спустился в свою каюту. Спать не хотелось. Но в каюте было слишком темно… К счастью, я обнаружил в углу комнаты свечу. Я не умел зажигать свечи с помощью огнива. Поэтому поступил проще. Над лестницей в трюм висел масляный фонарь, пламя которого золотило защитные стенки из слюды. Сверху фонарь был открыт. Я просунул туда свечу и, когда фитиль загорелся, отнес ее в каюту. Установив свечу в предназначенной ей глиняной плошке, я задумался, чем бы таким себя занять. И тут вспомнил о Шкатулке. Она была со мной, в сумке с золотом и всем прочим. Рабыням не полагалось личных вещей, поэтому не удивительно, что весь багаж занесли ко мне. Итак, я достал Шкатулку со дна сумки и уселся по-турецки на полу перед свечой посреди каюты. В памяти всплыл эпизод, когда покойный ныне Долговязый держал меня за ногу, угрожая сбросить с шестнадцатого этажа отеля «Интернациональ». Тогда мне показалось, что я увидел яркий свет, источаемый через узоры на стенках этого таинственного артефакта. Вещь в моих руках была холодной, не каменной, но и не металлической… и гладкой – без всяких узоров или щелей. Эйстрел называла ее «шкатулкой», но внешне это был просто кубик, монолитный, со срезанной фаской по ребрам и углам. Я уже не раз держал этот предмет в руках. Но светился он только однажды – тогда, в первый раз, на крыше отеля. Что же там было не так? Думаю, я, доставая ее из кармана и после удерживая обоими руками, что-то нажал или повернул... Можно попытаться разгадать как открывается эта головоломка, все равно больше нечего делать… «Не буду доводить механизм полностью – только поищу, где он начнет поддаваться» - решил я. Довольно долго ничего не происходило. Я сначала ощупал весь кубик, простучал ногтем, потряс, пытаясь определить, нет ли чего внутри, повертел держа за углы. Тут мне показалось, что вес Шкатулки не равномерный, то есть, с какой-то стороны она тяжелее! Это открытие подстегнуло мой дух исследования. Я решил, что если кубическую фигуру начать подкидывать, то она будет падать на тяжелую сторону. Поскольку грани внешне были одинаковые, подкинув, я пометил грань воском свечи и продолжил опыт. Так я убедился, что Шкатулка любит падать определенным образом… Мне показалось, что, вися вниз головой с крыши, я обронил и поймал ее в воздухе. Предположим, пусть тогда она приняла такое же положение относительно верха и низа. «Тогда, поместим восемь пальцев рук под дно, а два больших пальца сверху на крышку… И повернем…» Я тыкал пальцами, пытаясь повторить в точности их положение в прошлом… Ничего не происходило и это начало утомлять. Пол каюты подо мной качался на волнах, желтый свет свечи убаюкивал. Кажется, я начал засыпать… Вдруг с левого борта на носу плеснула рыба. То есть, это я потом уже подумал, что это рыба. Тогда же мне показалось, что что-то ударило в стену снаружи. Я испугался, открыл глаза, тени вызванные догорающей свечей дернулись и на мгновение мое сердце ушло в пятки. И тут я ощутил нарастающую вибрацию в больших пальцах. Похожую на электрический ток или нет – даже не объяснишь. Неожиданное ощущение еще усилило мой страх, а Шкатулка пошла затейливыми трещинами и засветилась. «Епаный карась!» - такие слова произнес я перед явлением потустороннего характера. И отбросил предмет от себя. Свеча погасла, словно от порыва ветра, материализовав передо мною темноту, особенно плотную где-то там, куда упала Шкатулка. В каюте находилось что-то отдаленно напоминающее человека, закутанного в плащ. Уже само по себе это было довольно неприятно, как вы можете представить… Не очень-то удобно убегать из каюты сидя на жопе, ожидая, что вот-вот ОНО тебя схватит! Когда это существо заговорило (если можно так назвать его заунывно мычащий голос), у меня зашевелились волосы на голове. Передо мной был призрак колдуна-карлика, которого я убил в пустыне... и он жаловался... я едва понимал десятую часть слов... он поминал забытый свой сундук, который увезли грабители, ковры, светильник, амбру, кости антилопы апу, гадальный шар и прочие сувениры, что я оставил «хитрой бабе» (как будто я специльно!), какой-то илалын с чудным голосом... шатер, проклятого пхыфа, которых Шэна продала в городе... Постепенно я начал дышать ровнее. Я даже спросил, неужели на Том Свете занимаются составлением списков оставленного на Этом Свете имущества (честно говоря, такая перспектива меня сильно пугала!)... Но всё напрасно, призрак меня будто не слышал, при этом ныл и стенал, как мне казалось, достаточно громко, чтобы его могли услышать за дверью моей каюты. Мои глаза достаточно привыкли к темноте, чтобы я заметил, что фигура колдуна слегка прозрачна в лунном свете, который проникал через вставленную в окно-иллюминатор слюду. Обладал ли призрак собственным сознанием или это была ментальная копия Горбуна, сформированная Шкатулкой было неясно. А вот секрет активации артефакта я определенно постиг: он был не в положении пальцев и не в смещении граней (что происходило само собой), а в эмоции страха, которую испытывает держащий в руках Шкатулку! Только я начал соображать, что мне с этим делать, как услышал металлический щелчок, кто-то открыл соседнюю каюту справа. После этого слабо вскрикнула Эйстрел, и сразу же раздался удар, а вослед громкий вопль, хлопок двери, удаляющиеся шаги, сопровождаемые сдавленными стонами. Выждав минуту, как топот стих, я выскочил в коридор. Открыв дверь Эйстрел, я заглянул внутрь. Она лежала на своём тюфяке у стены. Прямо из этого положения она каким-то образом прыгнула на меня, одним слитным, столь стремительным движением, что я едва успел убрать голову с траектории полёта её кулака. - Ой! - Что здесь происходит? – спросил я шепотом, схватив ее занесённую руку. - Вот что бывает, когда ты докатишься до жизни рабыни! - зло воскликнула она, затем, всё же сбавив тон, пояснила. – Этот скотина капитан, вошёл сюда и схватил меня! - Вошёл? О чёрт! Это никуда не годится! Я уже рассказывал, что каюты рабов запирались снаружи специальным приспособлением. Чем-то вроде примитивного замка. Его нельзя открыть голыми руками. Но при этом, если земные замки имеют индивидуальный ключ, то все эти устройства открываются простой железной загогулиной, причём одинаковой на всём корабле. Мне «отпирающий рычаг», как он называется, от камер рабынь выдали, но, разумеется, такие рычаги имелись на корабле ещё, и всякий мог проникнуть к девушкам. - Может мне остаться у тебя на всякий случай? - Он сегодня уже не вернётся, - гордо усмехнулась Эйстрел. – Я хорошо погнула его стило. Сегодня он сможет запихать его только в горшок с холодной водой! - Тогда, ладно. Но будь осторожна! – предупредил я и вернулся в свою каюту. Призрак всё ещё был там. Его жалобы не иссякали. Выслушивать его, честно говоря, уже стало скучно. Он ругал меня и клял мою магию, но мне его проклятия уже были до лампочки – чего может сделать тот, кто вначале напоминает врагу о проданном на рынке верблюжьем седле? Я потянулся, пошарив рукой на полу, под его так называемыми «ногами», и подобрал Шкатулку. Когда я брал её в руки, призрака словно накрывало большой тенью. Мне подумалось ещё, что он каким-то образом подпитывается свечением шкатулки. Может ли душа умершего оказаться заточенной в этом артефакте? Я вспомнил, что Тайла рассказывала, что в Шкатулку в нашем Мире «заключена» Сфера Времени из когда-то давно погибшего Мира. Сфера Времени, в которых жители того Мира пытались пережить ужасную катастрофу. Может Сфера сохраняла и память мертвых? И в этом и было назначение данной магической вещи? Ни я, ни Эйстрел не знали о свойствах Шкатулки... Хотя странно, отправится на край Света, и даже за край его, в другой Мир, и даже не спросить тебя посылавших, зачем это им сдалось?! И зачем она понадобилась в Храме Йорда? Никакой связи Йорда и Шкатулки я пока не улавливал. Со всеми этими мыслями я заснул под утро, когда и призрак, кажется, почти угомонился и побледнел, будто его многократно выстирали с отбеливателем. Я проснулся около полудня и пошёл наверх, осмотреться, на ходу раздумывая, сказать чего-нибудь капитану или нет. Но Бахром-бэй встретился мне на палубе и первым полез ко мне с претензиями за то, что был побит моей рабыней! - Я же предупреждал вас, что рабыня непокорная и очень агрессивная, - отвечал я. – Что ж я, зря что ли развёл их в раздельные каюты, чтобы они друг друга не поубивали?! Но Бахром-бэй почему-то (видимо, в силу того, что не имел аристократического происхождения и не был обучен в детстве, как вести себя в приличном обществе) считал, что он в праве трахать всех рабынь на своём корабле, а если рабыни его обижали, то виноват получался их хозяин! - Ладно, Бахром-бэй, - предложил я примирительно. – Сегодня ночью вы сможете получить другую рабыню. Она не столь драчлива. - Я возьму её три ночи подряд, - заявил этот наглец. – Тогда я смогу чувствовать, что мой гнев на вас удовлетворён! - Да будет так! - кивнул я, пытаясь спрятать улыбку. - Можете делать это три ночи, если захотите. Я решил ничего не сообщать о ситуации Эйстрел. Вечером я раздал девушкам традиционные лепёшки с водой (курицы на этот раз не было) и добавил к ним сухофруктов и орехов из своих припасов. Поужинав, я открыл каюту Шэны и увёл её к себе. В её же каюте соорудил, используя подвернувшиеся под руку вещи, на тюфяке под покрывалом из дерюжки, подобие человеческой фигуры, маленькой девушки, спящей на боку, поджавшей ноги. Теперь требовался главный компонент моей задумки – активировать Шкатулку (вот почему я действовал в тайне от Эйстрел, опасаясь, что она будет против таких экспериментов с артефактом). Однако, оказалось всё не так просто – я не мог боятся по своему желанию! Тогда я заставил себя подумать, что если останусь здесь еще дольше, в камеру придет капитан и застанет меня здесь, занимающимся непонятно чем… Это не подействовало. Через четверть часа, я вообразил, что придется звать на помощь Эйстрел… и объяснять ей всю ситуацию. Вообразил я это хорошо и мои пальцы ощутили знакомую вибрацию… Комок тьмы материализовался перед моими глазами, и я спрятал Шкатулку в тряпки на полу. Шэне я велел сидеть в моей каюте тихо и ждать меня. Вернувшись, я обнаружил, что она дрожит. - Что с тобой? Мы сейчас просто ляжем спать. И уверяю тебя, с тобой ничего не случится, хотя у меня есть чувство, что сегодня выспаться нам не удастся. - Я должна раздеваться? – спросила Шэна. Я оглядел её. - Да, ты должна снять с себя одежду и забираться в этот гамак. Здесь как раз хватит места для нас двоих. Ты же у нас компактная. - Что вы сказали, Господин? - Ты Шэна неправильно меня поняла. Я не собираюсь сделать с тобой то, чем занимаются мужчина и женщина в постели. Этой ночью мы будем слушать… эээ… аудиоспектакль... - Я чем-то не угодила Вам? – спросила Шэна в замешательстве. Вероятно, она посчитала, что я взял ее к себе в каюту для этого самого, и теперь не понимала, что происходит. - Нет, всё в порядке. Просто забирайся в гамак. Шэна начала медленно раздеваться. Похоже она побаивалась происходящего. Наблюдая за ней можно было заснуть. Конечно, она была красивой девушкой, но за пять минут сняла с себя одно платье, при этом её движения были очень зажаты. Сам я не разделся, только стащил обувь. Мне могло понадобиться в любой момент отлучиться из каюты. - Шэна, не спи! Хорошо, можешь остаться в этих твоих коротеньких шёлковых штанишках. Они вполне симпатичные. Полезай в постель. Шэна забралась в гамак, прикрыв руками свои груди и сжав ноги. В таком виде она казалась мне очень забавной. Я прилёг рядом. Гамак так устроен, что двое не могут лежать на нём не скатываясь друг к другу и Шэна оказалась в моих объятиях. Было темно. Свечу я повесил на балку над дверью и её свет на нас не падал. Я подумал, что решила бы Эйстрел, если бы сейчас увидела нас вместе… И тут я расслышал шаги за дверью. - Шшш... – предупредил я девочку. В левой соседней каюте щелкнул замок. Я бесшумно босыми ногами соскочил вниз, порхул над полом к двери. Как только мне показалось, что ночной гость зашел в каюту Шэны (при этом он тихонько заговорил, вероятно, обращаясь к девочке), я выскочил в коридор и закрыл за ним дверь. Быстро задвинул засов замка своим рычагом. - Проклятие!... Пара ударов в дверь. - Иээеее-АААААААА!!!!! – совершенно звериный вопль с той стороны двери, который наверняка услышали все на корабле. Я быстро зашел в свою каюту и закрыл ее изнутри на засов. Поспешил к Шэне, чтобы её успокоить. На несчастном корабле будто каким-то образом возник филиал Ада! Всю ночь капитан и призрак вопили кто кого громче. Первый час я прислушивался, пытаясь угадать момент, когда же команда слетится на вопли к нашим дверям, чтобы узнать, что происходит. Потом до меня стало доходить, что никто не придёт. Все на судне от этих нечеловеческих, необъяснимых криков в ночи заперлись по каютам и боятся даже нос наружу высунуть. Возможно, рулевой покинул свой пост в рубке, а впередсмотрящий на мачте в корзине трясущейся рукой с амулетом осеняет пространство вокруг себя на все шестнадцать румбов. Бахром-бэй истово молился Богу-Создателю и двум его сыновьям, чтобы те уберегли его в час опасности. Я был уверен, что даже если Бог-Создатель в Мире Эйстрел существует, вмешиваться он не станет. Бог этого сурового Мира не переносил мужчин, которые перед лицом неведомой угрозы воют аки коты весной! Шэна прижалась ко мне всем теплым мягким телом, словно мы были любовники. Насладившись несколько минут близостью её плоти, её дыханием, стуком её сердечка, я выскользнул из гамака и постучав, отпер двери Эйстрел. - Я так и знала, что это твои шутки! – угрюмо обвинила она меня. – Что ты с ним сделал? Я всё гадаю, какие ужасные пытки можно придумать человеку, чтобы он так орал?!! - Клянусь я его пальцем не трогал! Я запер его в каюте Шэны, а потом в ней почему-то объявился призрак того колдуна, которого я убил в оазисе. - А где Шэна? - Она у меня. Заходи. Только захвати матрас и одеяла, у меня тут плохо с постелью. - Ладно, – Эйстрел быстро захватила свою постель и появилась в дверях. – Приятной ночи, Шэна. А насчет призрака, Дон, так я тебе и поверила, что ты не знаешь, отчего это он там объявился! - Ну, хорошо. Я сотворил небольшое колдовство. Но привидение совершенно не опасно. Прошлую ночь я провел с ним и всё на что оно способно, это болтать о своих родных пхыфах. - И что мы теперь будем делать? – осведомилась Эйстрел, морщась от доносящихся из-за стены звуков. - Как что? Вы будете по очереди спать со мной. Втроём-то мы в гамаке не поместимся. - Нет уж, тухный грэнх[8] тебе! Я буду спать в своей постели! – фыркнула Эйстрел, и, подумав, прибавила. – И Шэна будет спать со мной! Примерно посередине ночи я решил, что хватит - надо поспать, и открыл дверь шэниной каюты. Капитан сидел на своём драгоценном плаще, очертив кинжалом (оказывается он был еще и при оружии!) вокруг себя защитный круг и выкрикивал что-то несусветное в сторону притихшей бледно-мерцающей в углу фигуры. У меня аж челюсть отпала. Тут Бахром-бэй опомнился, взвизгнул, подскочил со своего места, чуть ли не с той скоростью, что давеча продемонстрировала мне Эйстрел, и мимо меня вылетел в коридор. Он пронёсся меж клетей рабов с завываниями, как камышовый лев, и исчез в темноте. Я ожидал разных последствий, гадая, как всё повернётся, но час или два было спокойно, и мы все вместе задремали. Разбудила меня Шэна. За иллюминаторами было светло. Если было утро, то судя по тому, как корабль догонял носом собственную тень, мы изменили курс. «Странно, что нас никто не трогает, - подумал я. – Интересно, сколько мы проспали?» - Я выходила в трюм, - рассказала девочка. – Рабы шепчутся, что команда собирается бросить корабль на произвол судьбы. - Не понял? С какого бодуна? - Все пересказывают друг другу, что на корабле колдун, с которым две женщины: одна – лесной оборотень, а вторая призрак. - Какого хрена оборотень делает в нашей компании? – спросил я. - Не знаю. - Что ты ещё узнала? И что делает интересно капитан, если уже даже рабам известно, что на судне назревает бунт? Шэна пожала плечами, показывая что это вся её информация. Эйстрел, которая тоже проснулась и внимательно нас выслушала, подытожила: - У нас есть два варианта, как действовать. Первый, это напасть на них прямо сейчас. Но тогда они будут отчаянно драться, ибо этим мы загоним их в угол, а в углу и пеструшка дерётся. Второй, запастись всем необходимым на камбузе, пока его не разграбили, и ждать, когда команда сбежит. - Голосую за второй вариант, - в шутку сказал я, – мне нравится идея сначала поесть. - Тогда осторожно посмотрим, - Эйстрел направилась к двери. Коридор трюма не освещался. В море для освещения всех помещений на корабле горючего масла и свечей не напасёшся. Команда и так знала, что проход вдоль киля судна, между камерами рабов прямой и его ничем не загромаждали. Сейчас темнота играла нам наруку, шмыгом миновав пятно света под люком на палубу, мы засели во мраке, высматривая, что происходит в кубрике. Камбуз и кубрик располагались на корме вместе, занимая все пространство от левого до правого борта. Между ними была низкая деревянная перегородка, наподобие барной стойки. На потолке над каждым столом, а также над стойкой висели заженные светильники. Свет проникал также через небольшие подзакопченные окошки и решетку-вытяжку в потолке над плитой. Так что мы могли наблюдать за происходящем детально. Судя по всему на камбузе собралась вся или почти вся команда. Слышно из-за волн за бортом было плохо – сплошной шум, но по тону его можно было понять, что страсти между собравшимися разгорелись серьёзные. - Кажется они собираются предъявить шилох[9] капитану, - прокомментировала Эйстрел. - Подождем, когда они все свалят наверх, - предложил я. Мы вернулись в каюту, где ждать было удобнее. Через час где-то бунтовщики подогрелись достаточно, чтобы начать действовать. В это время произошло весьма примечательное для морского плавания событие: по левому борту явилась взору полоска суши – череда утесов и пустынных пляжей – которую, хоть и с опозданием, заметили вахтенные. Вскоре корабль, который казалось до сих пор никем не управлялся, подал на правый борт, дабы избежать таким маневром сближения с сушей. Затем наверху послышались шум и крики. - Похоже, команда устранила рулевого, и хочет вернуться на прежний курс к земле, - сообщил я девушкам. – Сейчас начнется самое интересное. Не пора ли нам действовать? - Да, - кивнула Эйстрел, которая была уже в своей обычной одежде и со своим мечом. – Идём на камбуз. Под шумок шапошного разбора наверху, мы ворвались на кухню и стали обшаривать кладовые. Мы взяли муки, рис и сорго, местный аналог фасоли и сушеные плоды, напоминающие унаби, часть из запаса уже испеченных лепёшек, заменявших хлеб команде и рабам, и запас воды (пузатый бочонок, показавшийся мне тогда тяжелым и достаточным для нас троих). При этом я пренебрёг живыми курами и подвешенной на крюках вяленой рыбой, запах которой показался мне тухловатым. Когда мы всё собрали в мешок и сумки, я обратился к Эйстрел и Шэне: - Вот, что я скажу вам, девушки, – мне не хочется сходить с корабля, после того, как он сядет на мель. Я бы предпочел добраться до берега немного раньше. Для этого нам нужна шлюпка. - Тогда это первый вариант, - заметила Эйстрел. – Мы не сможем взять лодку без боя с командой. Их тут всего три. Совершенно ясно что экипаж, увидив берега, собрался дезертировать. Как только они разберутся с Бахром-бэем и его приспешниками (если такие у него есть), они придут сюда за провизией. После погрузят всё в лодки и поплывут к берегу. Если мы попытаемся отнять у них одну шлюпку, они будут за неё драться. - Я тоже об этом думал, - сказал я. – Эту проблему я решу, но кое-какая помощь мне потребуется. - У нас два меча, - ответила Эйстрел. – Конечно, Шэну тоже можно вооружить чем-нибудь из того, что мы тут найдем. Но только для виду – она не боец. - Шэна, я прошу, чтобы ты дала мне свою юбку, - обратился я к девушке, которая, как и Эйстрел теперь, оделась в своё старое зеленое платья с красным поясом. – На тебе под платьем и так есть штанишки – ещё нижняя юбка тебе будет лишняя. Ну, что вы на меня так смотрите, будто я сейчас кусаться начну? - За-чем-те-бе-юб-ка-Шэ-ны? – вопросила разбивая слова по слогам Эйстрел. - Чтобы заполучить лодку. Матросы по горло сыты пребыванием женщин на корабле. Они верят, что это как проклятие. Как ты думаешь, что они сделают, если найдут в одной из шлюпок женскую юбку, которая неизвестно откуда там взялась? Возьмут ли они такую лодку? Мне кажется, что на такой проклятой шлюпке желающих плыть не найдется! Я думал, что когда я попросил отдать мне юбку Шэны, Эйстрел была изумлена сильнее, чем когда бы то ни было в жизни, но моё объяснение, для чего я это сделал, поразило ее еще больше! - Дон, известно ли тебе имя Ассэя Проклятого? - Расскажи о нём? – почувствовал я неподдельный интерес. - Это очень длинная история. Я была так себе ученицей, и знаю меньше половины этой поэмы. Он переспал с дочерью Йорда Калькер на её острове. И она наградила его коварством. Но потом сама же и прокляла его, когда он решил не возвращаться к ней с войны, а плыть домой. Ее проклятие было в том, что он не может вернуться на родину, сколько не скитается в Море. Но не может он и умереть, пока не найдет путь домой. - Невероятно!!! - И сейчас я думаю... а как выглядит Ассэй? Я нарочито засмеялся: - Судя по всему он очень... стар, - посмотрел на неё лукаво. – Шэна дай же, наконец, мне юбку! И получив её, распорядился: - Оставайтесь здесь пока я не вернусь. Я попробую незаметно добраться до лодки на носу. Если поймёте, что со мной что-то случилось, тогда, Эйстрел, действуй по обстоятельствам, как сочтёшь нужным. На моё счастье толпа матросов собралась ближе к задней части корабля. Выбравшись на палубу, я ползком, укрываясь за бухтами канатов, сетями и другим такелажем, пробрался несколько метров к шлюпке и разложил юбку на сидении посреди лодки. После чего также незаметно покинул это место. Когда я благополучно вернулся, мы сразу перенесли запас продуктов в мою каюту. Едва мы покинули кабмуз, скрывшись в темноте прохода, как туда кто-то попытался спуститься. За нашими спинами началась суета. - Тут кто-то побывал! - услыхали мы реплику во след. Неудивительно, ведь мы в беспорядке распотрошили лари на кухне. - Осторожно, Шэк, как выскочит сейчас! – предупредили, видимо, того матроса, который пошёл посмотреть в кладовой. - Оборотень днём не опасен! – ответил второй, голос. - Да? Ну так может ты сходишь её поищешь? - Схарчила, поди, кого-нибудь из рабов и теперь спит в их каюте, - предположил третий параноик. Далее мы не слышали, уйдя вперёд по проходу. Эйстрел была зла, я весел, Шэна пребывала в недоумении. Вернувшись в мою каюту, мы услышали топот и голоса у нас над головами — это другие матросы пришли на носовую часть палубы за третьей лодкой. Я приник ухом к стене борта, но всё равно не слышал о чём они говорят. Будут спускать на воду или бросят? Весь экипаж судна вместе с капитаном составлял четырнадцать человек. Они все могли разместиться в двух шлюпках, каждая из которых могла взять восьмерых. Но вдруг мой план не удасться? В меньшей степени я боялся, что на нас попытаются напасть. Я специально оставил дверь камеры Эйстрел распахнутой. Пусть думают, что мы не сидим запершись по каютам, а ходим где-то по судну и можем набросится на них из темноты в любой момент. Так не станут в трюм соваться. За то время, пока мы собирали припасы, берег стал ближе и лучше различим. До него было тапа два, не больше. Кроме того, местами в море выдавались мысы и скалы. Земля к которой мы приближались по касательной выглядела безлюдной и неприветливой — растительности мало, рифы, притаившиеся у берега, поднимают пенные буруны, в очередной раз Море отступает и скалы красные, словно от крови, прорастают иглами сквозь спины темных волн. По словам Эйстрел, остров, к берегам которого мы приблизились, представлял собой цепь вулканов — вулканический хребет, выступивший из Океана, как сформулировал я, — и был населён племенами ещё более отсталыми, чем кочевники пустыни, у которых мы побывали. Шэна добавила, что многие из рабов, которых везут на корабле, происходят с этого острова и его соседей. Час спустя, по всем признакам, команда отчалила с корабля. Мы поднялись на палубу. Первым делом я с облегчением убедился — лодка с юбкой осталась на месте. Увидеть лодки с беглецами нам не удалось. Утонули они, что-ли? Или успели скрыться за ближайшим мысом, от которого мы прошли меньше чем в трети тапа? В связи с этим возникали вопросы, какая здесь глубина и через какое время раздастся треск киля, зацепившегося за подводную скалу? Я решил, что должен немедленно повернуть корабль, хотя бы уменьшить угол его сближения с берегом, и поспешил на корму к рулевой рубке. По пути у грот-мачты мы обнаружили живым и практически невредимым Бахром-бэя, который с голым торсом, в одних подштанниках и шелковых чулках, был привязан к мачте. - Все уплыли? - спросил я у него без особых церемоний. - Мерзавцы! Они еще пожалеют! - простонал он. - Всех их продадут в рабство! Казалось, он забыл, из-за чего всё началось. - Развяжите меня, - попросил он, глядя на девушек без особых опасений и смущения. Днём они уже не казались ему сверхъестественными чудищами. - Ты сможешь развернуть корабль? - Я не смогу управлять парусами в одиночку! Клянусь Йордом, для этого надо шестерых матросов. - А если освободить рабов? - спросил я и, не обращая внимание на немое предостережение Эйстрел, чиркнул мечом по веревкам, удерживающим бывшего капитана. - Да вы что?! - воскликнул Бахром-бэй. - Тут их земля. Они сразу же продадут вас в рабство! Даже еще хуже! По обычаю, вернувшимся с пленниками, вожди выдадут по две свиньи за каждого пленного! Это же дикари! Для них что воин княжеского роду, что девка, сбежавшая с табора, — всё едино! Я с удивлением заметил в его словах иронию. Но было некогда, я отправился в рубку. Растирая затекшие руки, экс-капитан семенил рядом и с оглядкой на девушек читал мне наставления. - Нет. Бежать. Только бежать. Спустить шлюпку — эти идиоты одну не взяли. Тут неподалеку начинается течение, которое, отворачивая на Север, доставит нас на остров Йорда через три дня. Лучше иметь дело с тамошними шлюхами, чем попасть на остров с которого бежать нельзя... - Ты кого назвал «шлюхами»? - пошла на него Эйстрел, схватившись за меч. - А как можно назвать дану[10], которая — взгляни, Боже, на мою правду! - одела себя в одежду рабыни, и так, не устыдившись, разгуливала в городе и на судне?! - отвечал Бахром-бэй, предусмотрительно отступая мне за спину. - Самоотверженной и преданной своему долгу, - охарактеризовал я поступок Эйстрел, одновременно поворачивая рычаг штурвала так, что судно зарылось носом в волну... - Девушки, пока я пытаюсь слегка завернуть корабль, пойдите и спустите шлюпку на воду. Сами справитесь? - Ты меня считаешь маленькой? - Эйстрел была похожа на надвигающуюся бурю с мечом-молнией. - Нет. Я лишь хочу узнать, не надо ли послать Бахром-бэя поработать с вами, - как можно спокойнее пояснил я. - Сами управимся... - Эйстрел смерила взглядом испуганного экс-капитана. - Тогда пусть Бахром-бэй останется со мной. У меня есть к нему еще вопросы. - Почему ты говоришь, что нельзя бежать с этого острова? - спросил я, когда девушки покинули рубку. - Потому что дикари на острове Дымов не знают торговли, и на нем нет портов, куда бы заходили корабли. По Бахром-бэю получалось, что население вулканических островов живет практически первобытным строем. Они знают разведение свиней, но кроме этого, добывают пропитание только охотой и собирательством. Денег они не признают, а эквивалентом стоимости на острове выступают свиньи. Рабы есть только у вождей. - Значит, вожди, сами не работают, а держат рабов из числа случайно попавших на остров путешественников, и заставляют их вместо себя пасти свиней и охотится? - уточнил я. - У вождей по нескольку десятков жен, - ответил Бахром-бэй. - Они и так не работают. - Зачем же им тогда рабы? - удивился я. - Скучно им. Заставляют развлекать себя. Рассказывать что-нибудь, на илалыне играть... - В наши планы не входит надолго задерживаться, - пошутил я. - Хотя с этнографической точки зрения... н'да, интересное общество. Бахром-бэй тактично промолчал о своих мыслях. Вернулись девушки. Заклинив штурвал, я пошёл с ними помочь перенести запас продовольствия на шлюпку. По дороге мы заглянули в разгромленную каюту капитана. - Ты говорил, что здесь неподалеку начинается течение? - спросил я. - Да. - Есть ли у тебя карта? - Разумеется. Кто ходит в Море без карт? - раздраженно ответил Бахром-бэй. - Тогда покажи её... Бахром-бэй полез в комод из драгоценного дерева, розового как оперение фламинго. Вскоре он нашел карту и разложил ее на крышке комода. - Мы где-то здесь, - он ткнул пером без чернил в точку на карте. Рядом с этой точкой стрелками было обозначено морское течение, плавной дугой в этом месте поворачивающее на Север. С Запада от него в стороне оставался какой-то архипелаг. К Востоку через открытое море лежала изрезанная береговая линия материка, на котором были нанесены порты и «сухопутные» города. А к Северу первой землей, которая омывалась течением значился остров Йорда. Еще выше лежали другие острова и земли, и течение меж ними заканчивалось. - Возьмём это с собой, - сказал я, указав на карту. Вместе с картой мы нашли и взяли с собой компас, писчую бумагу в круглом деревянном цилиндре и пузырек с тушью. Всё это матросы оставили, видимо решив, что эти вещи не представляют пользы. Вместе с тем, каюта теперь напоминала не будуар, где ждут куртизанок, а будуар в котором побывал Мамай, забрав с собой и куртизанок, и много чего ценного еще ...Бахром-бэй сокрушался о своем рундуке с деньгами, который унесла неблагодарная команда. Когда мы вышли на палубу и начали грузить провиант в шлюпку, глядя на меня и Эйстрел, вооруженных мечами, он спросил, как мы думаем, сможем ли мы догнать ограбивших его пиратов (он так и выразился!), там где они высадились, и отобрать у них сокровища раньше чем их обратят в рабство аборигены... - Кстати, о рабстве, - заметил я. - Ты как хочешь, а я иду освободить рабов. Хочу чтобы у них был шанс уцелеть при кораблекрушении... - Безумец, остановись! Раболюб бессовестный! Пхыф! - кричал Бахром-бэй мне в след, но я не обратил на него ни малейшего внимания. Всё же я не полностью проигнорировал предупреждения капитана и решил соблюсти осторожность. Я захватил с палубы ведро на веревке, зачерпнув им за бортом воды, и нашел на камбузе две швабры. Открыв дверь ближайшей к камбузу каюты с рабами, я поставил у порога ведро, швабры и распорядился резким командным тоном: - Субботник! Сейчас берёте швабры и драите свою каюту! Когда уберётесь, откроете соседей, - я вставил отпирающий рычаг в замок камеры напротив. - И передадите швабры им. И так уберётесь по очереди на всём корабле. Чтобы всё блестело! И чтобы никто не отлынивал! Понятно? Появись я перед ними абсолютно голым и верхом на птице дрод[11] и то бы не произвел большего впечатления! Рабы замерли в полнейшем ступоре, их глаза блестели в полумраке, и они, не делая движений телом, поглядывали искоса на своих сотоварищей, словно пытаясь угадать, с кого я начну обедать. И лишь когда я отступил назад в проход, оставив им швабры, я почувствовал, что в камере, словно, сделали коллективный выдох. Никто даже не пытался высунутся из каюты, посмотреть, куда я пошел. Я поднялся на палубу, будучи уверен, что могу спокойно и с гордым видом дойти до стапелей шлюпки. Тут я заметил, что Эйстрел и Шэна стоят одни. - А где Бахром-бэй? - Он стал говорить, что ты сошёл с ума, и нам надо его слушаться, и уплыть вместе с ним. - И?.. - Я спросила его, умеет ли он плавать? - объяснила Эйстрел. Я осмотрелся, выражая жестом желание понять картину происшедшего в целом... - Оказалось, умеет хорошо, - подтвердила Шэна. - До той косы доплывет! - Эйстрел указала на песчаную отмель примерно в полукилометре по левому борту. - А там за ней, в лагуне море потише. Заметив довольно далеко черную точку в волнах, я кивнул, и предложил моим спутницам занять, наконец, места в шлюпке.