Пятнадцатый отряд

       Чертыхаюсь про себя, наконец сходя с грязного плота на переправе, и иду дальше. Река в этом месте не бурная и не шибко-то широкая, но ближайший мост, как мне сказали местные, и если верить карте, находился в сорока километрах отсюда. Поэтому пришлось воспользоваться плотом, который на вид был не прочнее моего спокойствия. Второй день в пути, а это волнение только усиливается, пускай и началось с небольшой, казалось бы, вполне логичной нотки страха. Всё же я еду один в новое место, не спросив разрешения отца, одобрения или хотя бы совета матери. Еду, между прочим, в не самое престижное заведение, которое больше похоже на недоразумение. Но всё же я не отступаю от своей цели, хотя в голове всё чаще всплывает назойливый вопрос: о чём именно я думал в кабинете дяди Уолта, когда давал своё согласие? О гордости? О возможностях? О самом себе? Не могу сказать точно, главное, что я ещё не свернул с заданного курса. В дороге можно позволить себе не вдумываться в такое, побыть никем, просто путником. Я помню как вошёл в жилую комнату, которую делил с ещё девятнадцатью учениками. Все радостные, довольные, они испытывали облегчение от того, что всё закончилось благополучно для них. Меня, так выделявшегося на фоне их настроения, приметили сразу, едва я затворил за собой дверь, и осторожно задали несколько вопросов. Откуда-то я нашёл силы общаться с ними как ни в чём не бывало и старался не показывать своего уныния. Усиленно делал вид, что ничего такого прям страшного в сущности не произошло. Доставать копию приказа о переводе в сомнительный отряд и демонстрировать его я не стал. Посидел со всеми, а потом ретировался к своей койке, паковать в дорожную сумку скромные пожитки. Уже лёжа на кровати, я достал карту, на которую офицер Беппе нанёс наиболее оптимальный маршрут. Изучал я его до полуночи, потом усталость взяла своё и отправила меня в царство сна, несмотря на шумящих бывших сокурсников.       Проснулся я раньше всех, так как остальные куролесили почти всю ночь и никто не собирался их успокаивать, тихонько покинул комнату, прошёл дежурный пост и отправился в дорогу, ни с кем не попрощавшись. Где нахожусь до сих пор, и восторга во мне не наблюдается. Только растёт волнение, я точно знаю, что вызвано оно тем, что мало-помалу я приближаюсь к расположению пятнадцатого отряда. На карте не обозначено никакого здания или хотя бы полигона, только опорный ориентир — высокая гора, стоящая посреди леса. Что само по себе странно, так как до горных хребтов тут далековато. Да и находится всё это дело в глубинке нашей страны ближе к северо-западным границам. Тут нет больших каменных городов, к которым я привык. Нету особняков, имений каких-нибудь богатых чудаков, любящих затворнический образ жизни или не любивших внимание общественности. Только захудалые деревеньки, чей промысел был либо охота, либо земледелие. М-да, очень перспективно, но если для дальнейшей карьеры в Делрегайте мне нужно пройти обучение здесь — я сделаю это. И плевать, что через реку меня провёз мужчина с обрубком вместо носа, и пахло от него как от грязной собаки. Плевать на остальные такие вещи, потому что жизнь продолжается, где бы ни шла. Впрочем, в этой мысли я успеваю несколько разувериться, потому что иду по почти неприметной тропинке сквозь лес уже второй час и не встречаю не то что местных жителей, но и признаков их присутствия вообще. Очень необычные ощущения. Я бы даже сказал, не слишком приятные. Возможно, поэтому волнение и растёт, но пока держу его под контролем, потому что причины более чем логичные. В какой-то момент думаю, что всё же я заблудился, как мне на глаза попадается та самая гора далеко впереди, и, перехватив рюкзак поудобнее, направляюсь к ней сквозь лес.       Ещё час быстрой ходьбы и мне открывается вид на одинокую, серую гору. Но не вижу на ней ни снега, ни деревьев, ни кустарников, только тяжёлый, безжизненный камень. Глаза скользят вниз и, к некому удивлению и вместе с тем досаде, вижу неровный забор из брёвен с заточенными краями. Выглядит больше как частокол-переросток. Он идёт полудугой и уходит вверх, в каменную насыпь, примыкающую к склонам горы. Создаётся впечатление, что эта преграда скорее носит чисто символический характер. Стою какое-то время и разглядываю это зрелище, невольно сравнивая всё это с ухоженной территорией десятого отряда, массивными надёжными каменными блоками, выдержанными в одном стиле. Боюсь отыскивать ворота, но командую себе не впадать в уныние раньше срока и сделать это. Ведь я приехал сюда со вполне конкретной целью, а всё остальное неважно. Ещё один факт заставляет меня удивиться: деревянные ворота беззаботно распахнуты, и никакой охраны. К шелесту листвы, который успел поднадоесть, добавляется какой-то музыкальный звук — кто-то играет на гитаре. Боги, да дядя Уолт построил их бы за секунду и устроил бы им хорошую взбучку за такую беспечность. Эта мысль поднимает во мне праведное возмущение, но я сдерживаюсь, потому что я всего лишь ученик и не имею права высказывать недовольство. Прохожу в раскрытые ворота и вижу не слишком утешительную для себя картину. Большой костёр посредине какого-то подобия лагеря слабо тлеет, и это зрелище больше отдаёт ленью. Рядом на плоских камнях лежит крупный парень со смоляными волосами и смотрит на сидящую девушку, держащую в тонких руках музыкальный инструмент. Её волосы короткие, слегка завиваются и отдают на солнце медным блеском. Она-то и играет на гитаре. По звукам мелодии могу определить, что это какая-то баллада. В какой-то безумной надежде перевожу глаза влево, рассматриваю деревянные одноэтажные домишки-срубы на сваях, вижу на крыше ещё одного высокого парня с русыми волосами, который не спеша смазывает крышу каким-то маслом. Скорее всего, чтобы защитить жилище от проникновения влаги.       Вдалеке успеваю разглядеть некрутую каменную лестницу, ведущую в саму гору. На широких каменных перилах замечаю лежащую девушку. Она заложила руки под голову и вроде бы приоткрыла один глаз, скользя взглядом по мне. Меня почему-то прошибает неприятный холодок, и она закрывает глаз, продолжая нежиться на солнце. Сглатываю слюну и перевожу глаза вправо, там вижу длинный барак, устроенный прямо на земле. Вижу девушку с пепельными волосами, собранными в тугой пучок, облокотившуюся на стенку постройки. Она, кажется, единственная, кто обращает на меня хоть какое-то внимание, потому что поворачивает в мою сторону голову, потом и вовсе направляется ко мне. Ни один из увиденных мною людей не одет в военную форму. Во всей этой обстановке царит леность, безделье. Те самые черты, которые учителя всеми силами стараются выбить из нерадивых учеников. Мне не дали впасть в некое недоумение ещё глубже, девушка подошла ко мне на расстояние нескольких шагов, и я разглядел, что глаза у неё белёсые, в цвет волос. У неё круглое лицо, ровный, прямой нос и слегка раскосый разрез глаз. А вот губы тонкие, будто бы девушка часто закусывает или плотно сжимает их. Она же, в свою очередь, спокойно, безэмоционально изучает моё лицо, потом мой наряд. — Добрый день, зачем вы прибыли сюда? — сухо начинает она разговор. — Меня зовут Этелберт Тавис, — отчитываюсь я, пытаясь нащупать прежнюю уверенность, — меня перевели сюда из десятого отряда для дальнейшего обучения. — Ты не сдал экзамены? — вижу на её лице недоумение.        Я просто киваю, она смотрит отчего-то на небо, потом на меня, потом оборачивается к горе, будто выискивая ответ на вопрос: что со мной делать. — Что ж, меня зовут Тэсс, — говорит девушка, поворачиваясь обратно, — я третий офицер этого отряда. Обращайся ко мне по имени.        Её лицо трогает лёгкая, немного скупая улыбка. Скорее всего, хочет меня подбодрить, показать, что здесь приветствуется более неформальное общение.       Выдавливаю из себя кивок, потому что на ответную улыбку у меня нет сил. Я огорошен такой обстановкой и уже стою на берегу реки отчаяния, чтобы прыгнуть в неё с головой. Это здесь мне предстоит учиться? Это вот это один из гордых отрядов Делрегайта, самой сильной военной организации, выпускающей в год полтысячи обученных солдат? Пускай самый слабый, самый последний, но всё же. Здесь ощущение заброшенной деревеньки, полной оторванности от реального мира. Может, я склонен идеализировать свои ожидания, но, чёрт возьми, я не вижу здесь даже места для тренировок в тех же стихиях. Не дождавшись ответного дружелюбия или хотя бы каких-то слов с моей стороны, Тэсс продолжила. — Можешь располагаться в любой из комнат этих домов, — она указала на избы, стоящие на сваях, — и отдать приказ о переводе мне, я внесу данные в документы. — А когда начнётся обучение?        Вопрос срывается с моих губ сам собой, и он полон нескрываемого недоумения, граничившего с некой паникой. Это единственная мысль, что сейчас судорожно крутится у меня в голове. Что ж, ответ обрушивается на меня камнем. — Не знаю, — она пожимает плечами, несколько удивлённо, — как прибудут все новобранцы, наверное. — А где капитан Орголиссо? У меня для неё письмо от капитана Вортикоса, — слова звучат бессвязно.        Не знаю, почему заговорил об этом именно сейчас. Может, хочу просто убедиться в реальности происходящего, взглянуть в глаза человеку, который определяет порядки жизни в этом месте, который будет руководить моей жизнью ближайшее время, если я не сбегу конечно же, потому что все прежние крохи решимости уносит куда-то ветром разочарования.        Седая, тонкая бровь удивлённо поднимается вверх, но Тэсс всё же удостаивает меня ответом. — Сельвигг? Она вон там, думаю, можешь представиться ей, заодно покажи личный лист. Потом уж отдашь мне.        И я совсем не удивлён, когда рука девушки указывает на основание горы, откуда буквально пару минут назад на меня упал холодящий взор. — Спасибо, — я стараюсь быть вежливым и направляюсь вперёд.        Тэсс возвращается обратно к бараку и скрывается в нём. Земля здесь твёрдая, скалистая, чувствую это даже через подошвы ботинок. Прохожу мимо костра, парочка лишь на долю секунды смотрит на меня, затем возвращаются к своей песне. Парень на крыше даже не поднимает голову в мою сторону, увлечённый своим занятием. Широкая кисть поблёскивает на солнце и нехотя скользит по брёвнам. До носа долетает какой-то маслянистый запах, но не могу опередить более конкретно его природу. Царит сонная атмосфера. Обычно когда подходишь к кому-то, кто выше тебя по званию, по силе, подсознательно испытываешь уважение, немного любознательности, стараешься держать спину выпрямленной. Сейчас же я просто бреду к каменной лестнице и откровенно пытаюсь разглядеть в лежащей фигуре хоть какие-то признаки этого превосходства, кои наблюдались у моего дяди, несмотря на его спокойный, меланхоличный нрав. Ноги почти донесли меня до подножья горы, руки лезут в рюкзак и нащупывают свёрнутый конверт, лист плотной бумаги. Я уже прихожу к выводу, что Орголиссо не отличается, по моему восприятию, от обыкновенного солдата, каким-то чудом получившим звание капитана. Как девушка с распущенными и взъерошенными тёмно-русыми волосами начинает принимать сидячее положение и открывает на этот раз оба глаза. Взгляд буквально парализует меня, возникает ощущение, что меня сверху прижало каменной плитой или сразу десятком каменных плит. Горло и виски будто бы сдавило. Потом всё же капитан убирает давление своей ауры, потому что это могло быть только оно. Обычно сильные воины сдерживают себя в присутствии учеников, видимо, этот случай не об этом. Впрочем, как и всё здесь. Боги, что меня здесь ждёт, надеюсь, я хотя бы не упаду ещё ниже по уровню волшебства.       Сейчас на близком расстоянии я могу рассмотреть, что глаза у девушки цвета мокрого серого камня, но всё же разновидность скорее синего оттенка, чем серого. Тяжелый, пристальный взгляд продолжает сверлить меня, будто я виноват во всех неудачах этого дня. — С какого ты отряда? Рановато ты добрался сюда, — раздаётся чуть хрипловатый и совсем не женственный голос. — Курсант Этелберт Тавис. Меня перевели сюда из десятого отряда после экзаменов, — чётко, как на учениях, произношу я и протягиваю свой позорный табель.        Сельвигг хмыкает, но лениво берёт одинокий листок и лишь раз бегло скользит по нему взглядом. Потом выдыхает и спрашивает в лоб. — Откуда такое рвение, мальчик? Ты сразу после несдачи отправился в путь, отсюда до десятого полтора дня пути, если погода не шалит, — она потирает невысокий лоб, потом слегка утомлённо прибавляет, — не жалко вот так стремглав ехать в ссылку? Все обычно медлят до последнего.        В щёки бросается лёгкая краска, какой я к чёрту мальчик?! Что за фамильярность? Упрямо не свожу взгляда с её чуть заострённого лица, волевого подбородка, носа с небольшой горбинкой, ничего особо примечательного. Отмечаю синяки под веками, небольшие морщины возле губ и над бровями. На вид дамочка не старше моего дяди, да и что за обращение. Нет, не жалко. Я не рыхля, чтобы жалеть себя. И приехал сюда не отдыхать. Для меня это последняя реальная возможность, и мне до безумия не хочется тратить свои дни вот так бездарно. — Никак нет, — твёрдо и слегка зло отвечаю ей, — меня направил сюда лично капитан Вортикос. Я хотел поскорее прибыть сюда, чтобы приступить к работе над своими ошибками. — Что ж, — девушка вяло пожимает плечами и отдаёт листок обратно, — придётся обождать, когда прибудут все, кто согласился учиться здесь. Ещё дня три. — Я могу приступить к тренировкам сейчас, вы видели мои оценки, — продолжаю настаивать, ощущая в себе волну раздражения, которая рвётся наружу. — Через три дня, — жёстко произносит девушка, — не суетись.        Тон даёт мне понять, что это бесповоротное её слово. Делать нечего, придётся ждать в этой дыре. Я бы предпочёл провести это время с большей пользой.       Вспоминаю про письмо, которое Уолт просил вручить лично в руки этой особе, иначе и не хочу её сейчас называть. — Капитан Вортикос просил передать вам послание, — достаю бумажный свёрток.        На суровом лице девушки впервые возникает эмоция не похожая на усталость или недовольство — удивление. Орголиссо вскрывает конверт, разворачивает листок и вчитывается. Терпеливо жду, кусая щёку изнутри, чтобы не сморщиться и не показать своего раздражения, злобы, которые весьма удачно выросли на разочаровании и панике. Всё же не стоит вот так сразу портить отношение с новым начальством, даже если оно тебе не нравится. Ленивое, безынициативное, не обещающее ничего прям хорошего. Тем временем мой новый капитан закончила чтение, зачем-то принюхалась к листу и вновь пристально посмотрела на меня, наклонив голову. — Он опять ел персики? — Она фыркает не дожидаясь ответа. — С Уолтом только в разведку ходить. Что ж, Этел? Твой дядя написал обращаться к тебе так, я Сельвигг, можешь звать меня просто Сель. Иди и отдохни с дороги, в спешке нет ничего хорошего. Считай это первым распоряжением.        На этом она легла обратно на перила, я мог ощущать волны тепла идущие от них, так сильно солнце нагрело камень. Мне не понравилось, что в своём послании дядя прямо обозначил наше родство, но делать нечего. Иду к домишкам, выбирать пристанище на ближайший, как я думаю, год. Эх, дядя, куда же ты меня отправил?