Пятнадцатый отряд

      Растревоженный всеми происшествиями, уснуть в эту ночь я не смог. Лежал на заправленной постели и смотрел то на потолок, то в окно. Там открывался вид на каменную махину и фиолетово-чёрное небо, усыпанное звёздами. Но перед глазами то и дело всплывали фрагменты вечера, правда, чем ближе к полуночи, тем они становились более обрывочными, смятыми. Словно наяву видел обескровленное лицо друга, серый угол каменного стола, вспоротый живот, чужие пальцы, протыкающие края кожи иглой, поблёскивающие склянки. Костёр горел ещё долгие часы, поэтому я мог более или менее чётко видеть силуэт скалистого склона, вытесанные в его толще тёмные окна, и думать о том, как там Реид. И что если бы он не прыгнул вниз вслед за мной, то не пострадал бы. Мне надо было действовать решительней. За Феличе я не переживал, потому что когда спустился во двор, Бити и Тэсс бережно помогали девушке встать на одну ногу. Вторая была зафиксирована с помощью ровных палок и белых бинтов, а под золотистыми волосами на голове виднелась ещё одна повязка. Я не стал подходить и спрашивать, как у них дела. Сокурсница в сознании и ей явно больше ничего не угрожает, а с ушибом, переломом или вывихом жить можно. Я постоял подле массивных ступеней, молча наблюдая за тем, как офицеры помогают Феличе дохромать до жилого сруба, и затем пошёл в хозяйственный барак, чтобы там умыть лицо и саднящие руки. Сознание уже теряло бодрость, появилась какая-то заторможенность. Голова медленно начинала болеть, очень хотелось лечь или хотя бы присесть. Когда я вышел на улицу, прохладный ветерок заставил судорожно поёжиться, но, скорее всего, холод шёл откуда-то изнутри. Я вяло огляделся, и когда взор упал на раскрытые ворота, я, несмотря на всю усталость и слабость, мигом напрягся, готовый и бежать прочь, и наоборот атаковать. Из ночного леса в проём, тяжело шаркая лапами, заходил медведь. Мозг просто отказывался в это верить. Не может такого быть, зверь пошёл по нашему следу в поисках добычи? Однако часть меня спокойно отмечала тот факт, что всё, что я вижу глазами, реально, а следовательно, не время стоять столбом.       Мысли хаотично разбегались, отказываясь подчиняться мне. Я быстро сошёл со скрипящего крыльца и только в тот момент понял, что это совсем другое животное. Шкура была чёрной и блестящей, а размеры куда меньше — не больше двух метров по высоте. Потом я разглядел у ворот стоящую как ни в чём не бывало Бити. Костлявые пальцы сжимали объёмный плащ, а фонарь стоял у ног. Медведь прошёл чуть вперёд, затем наклонился мордой вперёд, выгибая спину дугой и припадая на передние лапы. Привычную тишину нарушило его ворчание, и я увидел, как его тело стало меняться. Не оплыло, не сжалось. Оно именно начало перестраиваться. Под плотной кожей неестественно двигались мышцы, с хрустом смещались кости, шерсть начала опадать клочьями на землю, кожа белеть. Я был настолько шокирован этим зрелищем, что так и стоял на одном месте, как приросший, и наблюдал за пугающим процессом трансформации. Скелет плавно «врастал» обратно до нужного размера, суставы возвращались на прежние места. Бугристые мышцы «таяли» на глазах, распределяясь по телу обратно. И у ворот на четвереньках стоял обнажённый, тяжело дышащий Малоун. Бити же подошла к нему, заботливо накрыла плащом и присела рядом, поглаживая по широкой спине. — Отогнал я его подальше, — с трудом проговорил мужчина, и в его голосе слышалась хрипотца. — Недели две точно не подойдёт.        Я очень смутно понимал, что он говорит о том медведе, что встретился мне, Реиду и Феличе, но на этом моменте мой рассудок напрочь отказался думать и определять любые эмоции, словно блокируя всё пережитое, не давая начаться странной, подкатывающей истерике. И я, ничего не говоря, просто пошёл к себе в сруб отдыхать.       Отдохнуть не получилось, ведь лёгкий сон пришёл только совсем уж под утро, а затем пришёл и Джинно, прогоняя дрёму. Удивительно, но офицер пришёл будить меня прямо в комнату. Впрочем, радости себя грубо растолкать я ему не дал, так как проснулся, пусть и с мучениями, от первого сухого, громкого: «Вставай». Со вчерашнего суматошного дня я не переодевался, поэтому человек, вновь назначенный моим учителем, не стал дожидаться, пока я приведу себя в порядок, и велел мне идти за ним. Сил отстаивать своё право на личное время не было, даже думалось туго. Я только на крыльце сумел разлепить сухие губы и спросить, что с Реидом, на что получил скупой ответ. — Не проснулся ещё, но пока жив, — сказал парень, не оборачиваясь, отчего я смотрел на его русый затылок.        Пружинящей походкой он направился к закрытым воротам, оставляя меня позади вяло перебирать ногами. Сонно моргая, я смог понять, что этот негодяй поднял меня с рассветом, а стало быть, дремал я, по прикидкам, меньше часа. Сам офицер выглядел бодрым, словно ничего не случилось вообще. Джинно вытащил засов из скоб, с тихим шорохом облокотил брус о частокол и приоткрыл створку, пропуская меня вперёд. Я послушно шагнул за порог, одновременно растирая лицо, пытаясь прогнать тупую головную боль и ломоту в теле. Закрываю глаза и втягиваю свежий воздух, пахнущий росой, полной грудью. Где-то вдалеке пел целый хор птиц. В любое другое утро этот музыкальный перезвон был бы прекрасен и мелодичен, но сейчас он лишь досаждал мне. Спокойней, Этел, относись к этому, как к важному уроку. Вдох, выдох. Тут мимо прошёл мой учитель, не сильно, но, совершенно очевидно, намеренно задевая меня плечом. Вдох, выдох, Этел! Всё мне на пользу, чтобы в следующий раз я сумел сориентироваться, постоять за себя и других. Успешно подавив волну раздражения и гнетущей вины, я открываю глаза и плетусь вслед за спешно удаляющимся высоким Джинно. В отличии от нашей общей наставницы, он ловко маневрирует между кустами и стволами, а не идёт напрямую по незримому курсу. Поэтому мне осталось только ступать по его следам, потому что я не знал, куда он меня приведёт.       Такая прогулка в молчании меня устраивала, и через минут двадцать ходьбы и зеваний я кое-что заметил. Мой «собрат» по силе немного отпустил свою ауру, теперь я мог её ощущать. Что-то немного нервное и встревоженное, чего нельзя сказать по внешнему виду или поведению. Памятуя о том, что ему надо ко мне привыкнуть, я постарался взять свою ауру под контроль и не прощупывать ею парня. Когда мы вышли на место обычной тренировки с Сельвигг, я почти ощущал себя готовым начать упражняться в ветре. Однако и тут Джинно сумел мне подгадить. Свободы действий в выборе приёмов он мне не дал, а заставил повторять всё так, как показывал он сам. Ну хотя бы офицер воздерживался от едких комментариев, да и раздражением от него почти не веяло. Спустя час поправок парень так и вовсе смолк, позволяя мне раз за разом повторять правильно выученное движение. А спустя ещё час я так внутренне оживился и порядком устал физически, что в голову стали лезть вопросы. Будь сегодня со мной Сель, я бы обязательно озвучил их, но сидящий рядом в густой траве парень, задумчиво рассматривающий светло-карими глазами редко растущие полевые цветы, не выглядел расположенным к беседе. Поколебавшись, я всё же отваживаюсь задать хотя бы один вопрос, а там будь что будет. Мне не привыкать. — Как ты вчера перенёс нас? — я старался говорить сдержанно и ненавязчиво. — Это была не телепортация. — Я уже сказал, — ответил Джинно, передёрнув плечами, бросая на меня краткий, единственный косой взгляд. — Я быстрейший. — Как это понять? — устало переспросил я, ощущая всю тщетность своей попытки. — Понимай это так, — он вновь смотрел на землю перед собой, сорвал одну травинку и покрутил её в руках, — что я не встречал человека, которые двигается быстрее меня. И разве у тебя есть время болтать? Мы не уйдём отсюда, пока ты правильно не выполнишь все упражнения.       «Обрадованный» хотя бы таким ответом, я поспешно закрыл рот, удерживая внутри следующий вопрос, и вернулся к занятию.       К лагерю мы вернулись около полудня, я брёл из последних сил. М-да, Джинно явно не знает меры. Потому что Орголиссо хоть и давала мне большую нагрузку, но не такую выматывающую. Возможно, конечно, виноваты и события ночи, но меня от усталости вырубало практически на ходу. Я плохо помню, как прошёл на территорию отряда, пошёл в барак, чтобы выпить сразу несколько стаканов воды, и почти не помню, как дотащил себя до кровати. Но однозначно — это мне удалось, поскольку в себя я пришёл именно на ней. Первые секунды я не осознавал себя напрочь. Затем вернулись пульсирующая боль, липкая слабость. Не отдых, а мучение какое-то, но появились силы хотя бы находиться в сознании. Кое-как поднимаю чугунную голову и смотрю в окно. Солнце откуда-то сбоку бросает свои лучи, тени смотрят на правую сторону. Стало быть, туда, где восток. Значит, ещё не вечер, но небесное светило близится к западу. Борясь с собственным телом, я сел на матрасе. Могу сказать одно: мне плохо. Даже голода нет, лишь тошнота. Хочется попить и лечь обратно, но я не могу себе этого позволить. Надо встать, дойти до горы и узнать, как там Реид. Через пять минут я сумел подняться на подрагивающие ноги и направился на выход. На улице было тепло, по противному тепло, и душно, как перед грозой. Хотя голубое небо было идеально чистым, без единого облачка. Где-то я слышал вроде, что так действительно бывает перед буйством природы. Возле барака слышатся какие-то голоса, но мне не до того, что там сейчас происходит. У меня цель — дойти до горы. Чем я и занялся, не обращая внимания на остальных. Шаг за шагом я приблизился к основанию небольшой лестницы, сделанной из каменных плит, и перевёл дыхание. От утренней свежести не осталось ни следа. Только тоскливые воспоминания.       Уже ставлю ногу, чтобы подняться по серым ступеням, как вдруг на меня наваливается такая тяжесть, что аж в висках звенит. Словно мне по голове прилетело громадным валуном, а потом уж он придавил меня к земле. Дёрнувшись, я сделал несколько пошатывающихся шагов назад, ощущение тут же пропало. Я тупо смотрел перед собой с минуту, прежде чем догадался, в чём дело. Нет, только не это. Аура Сельвигг, это она делает мне больно и плохо. Но ведь капитан почти наверняка знает, что я хочу зайти внутрь. Ещё одна тренировка? Вот так вот сразу после предыдущей? В голове ясно и отчётливо раздался чужой смешок и фраза: «Поднимайся, Этел. Посмотрим, сможешь ли ты искать в таком состоянии». Искать? Да тут внутрь зайти то ещё задание. Я кое-как прощупал пространство впереди и пришёл в ужас. Аура капитана равномерно, целостно заполонила собой всё пространство возле горы, без чёткого направления. Вот же гадство. Делать, впрочем, было нечего. Либо пытаться проникнуть в гору и увидеть друга своими глазами, либо томиться в неведении. Второго я никак не могу допустить, а посему собираю волю в кулак, удерживаю ауру так плотно, как только получается, и начинаю свой подъём. Каждый шаг можно сравнить с тем, что я силой пытаюсь пробиться сквозь толщу горы, настолько это тяжело. Воздуха не хватает, меня словно зажало в каких-то тисках. По всему телу выступил пот, а я одолел только три ступени. Бросаю взгляд вперёд. Их ещё одиннадцать. Сжимаю зубы, болящие руки в кулаки, от чего царапины вновь закровоточили, и упорно продолжаю идти, борясь с желанием опуститься на четвереньки, поскольку кажется, что так будет проще. Не сдамся.       Через семь минут я, скрючившись, стоял в просторном прохладном зале и тяжело дышал, стараясь насытить немеющее тело кислородом. В глазах темнело и мутнело. Та-ак, эту часть я сумел пройти — здесь давление исчезло. Это моё наказание за вчерашнее? Очень на то похоже, потому что я сейчас прямо на пол лягу и, наверное, сознание потеряю. Но минут через десять кровь перестала гудеть, а сердце лихорадочно биться, да и здесь было лучше, чем на улице. Не столь жарко. Утираю пот со лба и выпрямляюсь. Теперь мне надо отыскать, вероятно, саму Сельвигг. Скорее всего она, зная о целях моего визита, ждёт рядом с Реидом. Или продолжит меня мучить, гоняя по пустынным комнатам да коридорам. Так, надо с этим поосторожней — нету уверенности, что достойно выдержу ещё несколько испытаний. Сначала попробую нащупать присутствие парня, это будет более надёжный ориентир. Кое-как собрал свою дрожащую ауру и пустил её вперёд, стараясь уловить потоки чужой магии, хоть что-нибудь. Почти ничего кроме двух чётких «колебаний» где-то наверху ощутить не удалось. Причём, как показалось, оба принадлежали Орголиссо. Что ж, такое двоение с её навыками более чем реально. Видимо, мне придётся выбирать одно направление из двух. Озираюсь, ища глазами, лестницу, по которой вчера я шёл вслед за Джинно. Вырезанная в камне и огороженная широкими перилами, она полукругом поднимается на второй этаж. Туда я и направляюсь. Наверху я попадаю в коридор, который идёт дугой и влево, и вправо. В его внешнем радиусе окна смотрят вниз, во двор, а во внутреннем установлено несколько деревянных дверей. Но, благодаря вчерашнему, я знаю, что здесь есть замаскированные под породу ходы. Хм, в какую сторону мне пойти? Вчера Джинно пошёл вроде бы в левую, но сейчас Реида могли перенести. Закрыв глаза, чтобы было проще прислушиваться к себе, я попробовал детальней разобрать течение энергии вокруг. Получалось с трудом, я явно измотан до нуля. Одна аура где-то справа, а другая в противоположной стороне. Они были одинаковыми по силе, колебанию. Я нахмурился, не раскрывая век. Разница должна быть, это упражнение не на интуицию. Нужно попытаться ещё раз. Отдавая все силы, что только у меня оставались, я принялся сравнить ощущения. И наконец сумел понять отличия.       Правый поток был каким-то спокойным и целостным, а левый был холодным и текучим. Земля и вода. Памятуя о том, что родная стихия капитана именно земля, я двинулся направо, медленно приближаясь к источнику энергии. Уже скоро я убедился, что сделал правильный выбор. У стены стояла, облокотившись и скрестив руки, низкорослая девушка. Как только до неё долетел звук моих шагов, она повернулась ко мне и улыбнулась. — Молодец, неплохо держишься, — капитан с довольным видом покачала головой, — хотя надави я ещё немного, ты бы рухнул там у входа.        Я не нашёлся с ответом, и, пока вспоминал невероятное по своей сложности восхождение, Орголиссо отошла от стены и прошла к деревянной дверце. — Жить будет, скоро в себя придёт. Можешь посидеть с ним, заодно отдохнёшь, — сказала она, открывая на себя створку. — Проходи, Этел.        И я, искренне обрадованный этими словами и тем, что больше меня пытать пока не собираются, поспешил зайти за наставницей в комнату. Окон здесь не было, и малое пространство выглядело похожим на кладовку. Свет лился от установленных на подсвечниках кристаллов, а откуда-то с потолка шёл свежий воздух. Видимо, хитрости с вентиляцией. Посреди этого стояли стул, тумбочка и кровать, на коей и лежал Реид. Он спал — грудь мерно вздымалась и опускалась. Выглядел он не особо лучше, чем вчера. От этого вновь в сердце кольнуло укоризной. И всё же, как я не смог что-то сделать там, в овраге? Сель, прикладывавшая запястье ко лбу курсанта, нахмурила тёмно-русые брови, и на лбу проступили морщинки. — Что-то не так? — обеспокоенно спросил я, приблизившись к койке, в то время, как капитан наоборот чуть отошла от неё. — У тебя ещё есть силы, чтобы винить себя в том, что случилось? — жёстко спросила она, сверля меня тёмно-синими глазами. — Я не виню, — запротестовал я, поняв причины её недовольства, — просто не хочу, чтобы что-то такое повторилось, хотя прекрасно понимаю, что без этого никак. Что не смог бы сделать ничего эдакого, я пока лишь ученик. Поэтому буду стараться на уроках ещё больше. — Вот как, тогда тебе понравится то, что я скажу, — тон вновь стал спокойным и мирным. — Следующий месяц я буду работать только с тобой. А следующие десять дней пройдут в том же темпе, что и сегодняшний.        Не то чтобы меня обрадовало такое. Солнце ещё не село, а я уже измотан. Умом я понимаю, что так или иначе такой график пойдёт мне на пользу. Медленно я осознавал, что это именно то, о чём я подсознательно и просил. Я стану сильнее. Спустя, может, пару обмороков, если Джинно и Сель не сбавят обороты.       А вот то, что тридцать дней капитан будет уделять мне много времени, радовало. Нормальные уроки с ней проходили как нельзя лучше. Однако кое-что я решил уточнить. — А почему месяц ты не будешь учить кого-то кроме меня? — Одна лежит с лёгким сотрясением мозга и переломом щиколотки. И будет лежать ещё две недели, если Бити, по своему обыкновению, не приврала. Этот, — она схватила Реида за лодыжку и раздражённо потрясла, — будет месяц восстанавливаться. И это стопроцентно. У меня нет ни желания, ни времени, ни обязанностей сидеть над ними наседкой. Справятся и офицеры. — А как же Нола? — робко спросил я, вспоминая, по сути, виновницу всего это безобразия. — Выпороть бы её по старым правилам Делрегайта. За то, что старейшины назвали бы подстрекательством, — резко ответила Орголиссо, поправляя спутанные тёмные волосы. — Но не все меня поймут, поэтому месяц она будет батрачить тут чернорабочим. Если хочет — будет упражняться сама, но ни я, ни офицеры ей помогать в этот период не будут. Так что, я целиком свободна для твоей подготовки, да и Джинно не мешало бы погонять. — М-м, понятно, — я чуть улыбнулся, чувствуя робкую радость — события ночи отступали, и впереди много работы.        В голове тут же возникли вопросы. Про Джинно, про его быстроту, про трансформацию Малоуна, про медведей, про медицину, про то, что мне следует делать в аналогичных ситуациях. Но в этот самый момент мой друг заворочался, дыхание сбилось, и он открыл салатовые глаза. Я тут же придвинул стул поближе к изголовью, сел, разом забыв обо всём остальном, и нетерпеливо спросил. — Реид, ты как?        Парень заторможено моргал, пытаясь осознать, где он и что происходит. Затем взглядом зацепился за меня. Спустя ещё какое-то время рыжеволосый сипло изрёк. — Очень херово, — пауза на несколько вдохов. — Что со мной?        Пока я собирал мысли во что-то вразумительное для ответа, Сель направилась к выходу, бросив на ходу: — Схожу за настойками для вас. И, Этел, — она обернулась, смотря на меня с каким-то озорством, — если ещё встретишь молодого медведя или любого другого зверя — наколдуй ему под лапы ветер. Это собьёт его с толку на минуту так точно.        Я почувствовал, как кровь приливает к щекам, и смущённо улыбнулся. Все плохие эмоции смывались под волнами облегчения и радости. Теперь я по-настоящему чувствовал, что всё в порядке. Оба сокурсника живы и обязательно поправятся. Я сделал всё, что было в моих силах, а наставница поддерживает меня, позволяя справиться со всеми переживаниями и не потерять правильного курса.