Пятнадцатый отряд

      Проходит ещё целый день, и могу сказать лишь одно: терроризировать Джинно оказалось очень приятным занятием. Пользуясь освободившимся временем и новым умением, я частенько следил за работой первого офицера. Во-первых, чтобы чем-то себя занять, помимо тренировок. Во-вторых, воспользоваться уникальнейшей возможностью беззлобно досадить человеку как бы ненамеренно. Мне так сказала делать Сельвигг, значит я могу так делать. Несмотря на то, что парень старше и куда сильнее меня в магическом плане. И что я могу получить за такие проделки если не камнем, то тяжёлой рукой по затылку как минимум. А как максимум и предполагать боюсь. Орголиссо же нет, чтобы вовремя одёрнуть Джинно, если он выйдет из себя. Но должен же я оттачивать не только ауру и стихии или же нет? И что может быть лучшим учителем в этом деле, как не искреннее желание остаться незамеченным. Ну как, один раз парень всё же меня приметил. Я как раз шёл следом за ним по коридорам горы, оставшейся без тяжёлого давления ауры нашего капитана. Офицер спокойно направлялся от барака, держа в руках стопку исписанных бумаг. То ли отчёты, то ли что-то в таком духе. Я, скрывавшийся по ту сторону деревянной постройки, активно направлял магию в себя, стараясь подражать току крови в теле, ждал, пока он не скроется за каменным провалом. Затем бесшумно, как учили на уроках по скрытному перемещению, прошёл следом. Успешно поднялся за ним на второй этаж, соблюдая осторожность и тишину, двигался по коридору, уходящему дугой вперёд. Чужие шаги впереди долетали эхом, пока внезапно не исчезли, оставив какое-то дуновение. Не успел я и моргнуть, как сзади моё плечо сильно сжала чужая ладонь. — Что ты здесь делаешь? — строго спросил Джинно.       И один его тон сулил мне большие неприятности. Я обернулся, глядя на него снизу вверх самыми спокойными глазами, которыми я смог наспех изобразить. Я сумел выкрутиться. Непринуждённо объяснил, что ищу комнату с книгами, о которой мне рассказала Орголиссо.       На самом деле, это Реид пожаловался мне, что книг ему не дают, хотя Сель иронически обозначила ему наличие таковых здесь. Аккуратное лицо парня приняло недоверчивую гримасу, но он всё же сухо и скупо указал мне куда идти, показывая свободной левой рукой, так как правой всё ещё держал кипу листов. Я поблагодарил его и поспешил по указанному направлению, чтобы не нарушать легенду. Думается мне, что он не поверил в эту сказочку и что вполне определённые подозрения у него закрались после этого инцидента. Потому что если утром и днём я без особых препятствий преследовал его, пока тот ходил в лес делать физические упражнения, пока проверял работу Нолы по уборке помещений, пока он ругал черноволосую девушку, пока разговаривал с Бити, которая телепатически связывалась с кем-то. То вот после того, как я был замечен на грани своей игры в шпионаж, Джинно стал внимательней и бдительней. Часто оборачивался, водил головой будто бы принюхивался, искал что-то светло-карими глазами, не сильно, но проверял пространство своей аурой. Иногда она проходила сквозь меня, и я с замиранием сердце ждал, что буду вновь обнаружен, но ничего не происходило. Что ж, могу сказать, что я очень старался работать со своими потоками и аурой. Я остался вполне доволен результатом. Практика. То, без чего почти все учения могут оказаться лишь пустым звуком. Но пришёл вечер, Джинно ретировался к себе в гору, и я вновь предоставлен сам себе и заслуженному отдыху. Который я провожу, сидя на крыльце сруба и смотря на пасмурное небо. Солнце ещё не село, но серые тучи лишь усиливают сумрак. Памятуя о том, что уже приходит осень, я сижу здесь и наслаждаюсь последними тёплыми днями. Есть в них что-то беззаботное и приятное. По ощущениям, весенние экзамены отстают от этих деньков на столетия. И думать о них пока не хочется. Для меня это будет время решать чуть более глобальный вопрос. Остаться или же продолжить самостоятельный путь. Это меня тревожит и заставляет чувствовать себя беззащитным перед лицом будущего. От этого выбора не спрятаться.       Словно уловив течение моих померкших мыслей, начал моросить дождь. Смотрю за каплями, падающими вниз. Они издают приятные звуки, пока ещё не сливающиеся в единый водный гул. Крыша крыльца ещё защищает меня от этого явления природы. Через минут пять начинает пахнуть сырой землёй. Влага прибила каменистую пыль, камни вокруг кострища потемнели. Постепенно дождь начал усиливаться, и теперь ветер загонял косые струи прямо под навес крыльца. Я встал, отряхнулся, окинул взглядом двор в сгущающихся сумерках и уже собрался заходить внутрь сруба, как заметил движение у соседней жилой постройки. Прихрамывающая фигура, направляющаяся к ступеням. Феличе, крепко держась за перила одной рукой, спускалась прыжками. Сломанная нога бережно удерживалась на весу. Зачем она идёт на улицу? Да, ужин сегодня был раньше обычного часа на два, но офицеры сказали, что дальше у нас свободное время. Можно отдыхать с чистой совестью. Но девушка явно не собиралась пользоваться такой возможностью, так как не пошла в сторону барака, где можно было, например, помыться и привести себя в порядок. Маленькая девушка прыжками направилась к торцевой стороне своего жилого сруба. Золотистые, вьющиеся волосы, собранные в высокий хвост, уже намокли от воды и выглядят скорее русыми. Серая рубашка и великоватые штаны начали плотнее облегать худое хрупкое тельце. Однако Феличе, которая была поглощена своими мыслями, не замечала ни всего этого, ни меня. Любопытство поднялось из глубин сознания, и я, так же презрев дождь, аккуратно сошёл вниз, во двор, и тихонько направился к углу, где скрылась самая младшая ученица. На всякий случай я старался быть незаметным, чтобы если что — просто ретироваться, не ставя никого в неловкое положение. Я ж не знаю, чем девочки могут заниматься вечером в моросящий дождь. Поэтому лучше оставить себе пути отступления.       Может, не совсем хорошо так делать — подсматривать за сотоварищем, да ещё и девчонкой; но любопытство сильнее. Да и не делаю я пока ничего плохого. Ещё до того, как заглянуть за стену из деревянных брусьев, пахнущих влагой, моя аура известила меня о том, что впереди движутся магические частицы. Она что-то делает с ними. Через секунду меня осенило. Она упражняется? В такую погоду-то? Я выглянул за угол, не обращая внимания на то, что сам мокну всё сильнее, и получил наглядное подтверждение. Феличе пыталась удерживать тело в, судя по-всему, классической водной стойке, только на одной ноге, делала плавные движения руками. Вокруг них стайками вились и росли капли. Я видел, как падающая с неба вода затормаживает своё движение, зависает и медленно присоединяется к созданным каплям. Девушка пыталась и создавать, и подчинять себе воду. Видимо, это входило в её тренировки. Но почему она занимается ими сейчас, да ещё и без присмотра? И пока я пытаюсь найти ответы на эти вопросы у себя в голове, невольно любуюсь причудливым танцем этой стихии, издававшем тихий плеск. А ведь мне предстоит скоро начать обучаться ей. Так что через несколько минут я, скорее, оценивал, как движутся магические потоки, как и в каком темпе пользователь их правит. Знакомился с будущей дисциплиной более детально, но при этом и наслаждался красотой и эстетичностью движений девушки. Она очень старалась. И порой это стремление сбивало плавность движения. Я чуть улыбнулся, наблюдая за тем, как она мило морщит ещё по-детски прямой нос в своём усердии, как пытается ярко-голубыми глазами засечь то, что можно почувствовать только аурой. Феличе действительно ещё ребёнок, потому что не может сама найти ошибки, пусть и смутно чувствует, что что-то не получается как надо. И всё же, девушка стремится самостоятельно нагнать упущенное из-за травмы, которая мешает ей даже сейчас. Это что-то трогает в моей душе. Меня действительно это в какой-то мере восхищает, потому что говорит о какой-никакой силе духа. В какой-то момент она делает неуклюжий поворот вокруг собственной оси, совершая чуть более хитрый приём с водой, и в то же мгновение наши взгляды пересекаются.       В доли секунды я понял, что был замечен, а она же от неожиданности вскрикнула, дёрнулась. Магия вокруг рассеялась, капли и образовавшиеся водяные пузыри рухнули вниз, опорная нога на мокрой земле поехала, и ученица начала падать. Я кинулся, чтобы её подхватить за руку, однако не успел. Подбежал к ней, когда Феличе уже сидела на грязной земле, перепачкав ладони, штаны. — Прости, я не хотел тебя пугать, — сказал я, наклоняясь и осторожно помогая ей встать, чтобы не досаждать травмированной лодыжке.        Большого чувства вины не было, скорее лёгкий её оттенок мешался со смущением и весельем. Сам уляпался в мелких комьях грязи, но дождь быстро смывал их с кожи. Только в этот момент мне подумалось о том, что мы вполне можем простыть после этих «водных процедур». Ведь уже далеко не жарко. Девушка встала, сперва опираясь на мою руку, затем выровняла баланс. На щеках проступил румянец, взгляд круглых глаз был направлен куда-то вниз. — Ничего, я просто не ожидала хоть кого-то увидеть. Обычно тут почти всегда никого нет, — еле слышно пробормотала она, затем набрала в щуплую грудь воздуха и продолжила громче. — Совсем ты меня не напугал. — Хорошо тогда. А ты чего сейчас вышла тренироваться? — я чуть улыбнулся и взглянул на тускло-серое небо, всё посылавшее воду вниз. — Разве тебе уже можно приступать к такой нагрузке?        Феличе помялась и ссутулилась. Руки потянулись к подолу промокшей рубашки и начали неуверенно его теребить.       Я не торопил её, выжидательно смотря на чуть округлое лицо и острый подбородок. Вода уже стекала с промасленной крыши ручейками, образовавшими лужицы, и это журчание выделялось на фоне общего гула. — Ну-у, — девушка наконец разлепила пухлые губы и робко взглянула на меня, — ты никому не скажешь о том, что видел, как я тренируюсь? — Не скажу, — я помотал головой и поправил прилипшие ко лбу мокрые волосы, — честное слово. — Я очень хочу наверстать упущенное и стать сильнее, — призналась Феличе, уголок губ застенчиво дёрнулся. — Но пока Бити не даёт мне прежние упражнения, потому что щадит меня. Вот я и тренируюсь, пока никто не видит, иначе меня отчитают и начнут присматривать тщательней. А мне очень надо готовиться к экзаменам — для меня это единственная возможность не возвращаться в приют.       Вот оно что. Я ещё раз оглядел её, смущённую и в равной степени расстроенную, стоящую на одной ноге. Ей нужно много усилий, чтобы бороться с судьбой. Как же ей не повезло даже в том, что она ударилась головой, падая в тот овраг. Правда, боюсь, как бы она не навредила себе своей самодеятельностью. — М-м, но ты же не перенапрягаешься? Я не медик, но если тебя пока не обучают дальше — значит на то есть причины, — я старался как можно деликатней изложить свою мысль, чтобы не обидеть младшую сокурсницу. — Нет! — Феличе поспешила меня заверить в своей осторожности. — Я недолго упражняюсь и слежу, чтобы голова не болела. А как только начинает — прекращаю. — Ладно, — я почувствовал смутное облегчение, хоть не особо ей и поверил. — Не против, если я постою здесь? Всё равно уже весь промок. Да и любопытно посмотреть на водную магию.       Она покачала головой, вновь пряча глаза, искрящиеся какой-то потаённой радостью. Наверное, ей одиноко и она рада дружелюбной компании. Я встал чуть подальше и облокотился спиной о скользкие брёвна, чтобы не мешать ей. Отчасти почему-то не хотелось её оставлять без присмотра, отчасти было любопытно взглянуть на основу новой стихии — я смогу быстрее освоить её, и мне быстрее откроют следующую. Ну и хоть какое-то разнообразие. Так прошло ещё минут десять — девушка уже почти не обращала на меня внимания, движения стали естественней. Я умиротворённо наблюдал за тем, как они причудливо сочетаются с то усиливающимся, то затихающим дождём. Но вдруг я ощутил чужую растерянность, перекрывавшуюся то свирепым раздражением, то отчаянием, то недовольством, то тоской, то усиливающимся волнением. Я повернул голову в сторону горы, откуда и шли все эти эмоции. Джинно.       Эту гремучую смесь, не предвещавшую совершенно ничего хорошего, источал именно он. Странно, обычно он сдерживает свои эмоции. И, если аура ощущает всё правильно, то движется парень во двор. Ой-ой-ой, надеюсь, что он в таком настроении ищет не меня, чтобы наказать за дневные проделки. Я направил ауру в себя, схватил Феличе за руку повыше локтя и подтащил её к стене, стараясь замаскировать и её присутствие. Когда она неудомённо, даже испуганно взглянула на меня, я поднял палец ко рту, показывая, что надо вести себя тихо. Затем указал на подножье горы. И в тот же момент на лестнице показался первый офицер. И спокойное, сдержанное лицо никак не выдавало все эмоции внутри. Мой наставник, если его так можно называть, держал в руках все те же стопки бумаг, только на этот раз куда массивней. Стоило ему выйти из укрытия на ступени, как над его головой образовался воздушный щит — капли ударялись о него и стекали, не задевая одежды. Какой же я дурак! Я же тоже мог до этого додуматься. Захотелось ударить себя ладонью по лбу. Это же так очевидно. Но почему он использует сейчас магию для чего-то такого? Бумаги можно отнести и после дождя. Ответ не заставил себя долго ждать. За ним из горы торопливо вышла Тэсс, щит из воздуха, став шире и надёжней, растянулся и на неё. Девушка так же несла кипу листов, только поменьше. Видимо, вызвалась помогать. Да только вот её круглое лицо говорило о том, что она уже корит себя за это решение. Белёсые глаза поникли, тонкие губы плотно сжаты, плечи опущены. Видок у неё очевидно грустный. Со своего места мне и притихшей Феличе было видно, как эти двое прошли к бараку, скрылись в нём и меньше чем через минуту показались вновь — уже без своей ноши. Скорее всего, из-за нашего положения и пелены дождя они нас не видят. К лучшему. Джинно потёр переносицу, покачал головой, сошёл во двор уже без магии, позволив каплям падать прямо на него. Остановился и взглянул на закрытые ворота. Правильные черты лица исказила обречённая тоска. Он выглядел как человек, смотрящий на свежезакопанную могилу. Ждёт Сель.       Очень ждёт её возвращения, с такой же преданностью, как у пса, ожидающего прихода хозяина. Я ещё только в общих чертах узнал то, как они познакомились, но и так знаю, что парень очень сильно привязан к ней. Тэсс тоже заметила этот простой жест, выдающий его подлинные чувства, которые обычно он скрывает. Девушка с белыми волосами, собранными в пучок у затылка, помялась возле двери дома. Явно колебалась — лицо приняло затравленное выражение. Я понял, что она собирается что-то сделать ещё до того, как она неровно выдохнула и пошла под дождь к Джинно. Я почувствовал, что тело и душа напряглись. Что-то будет. Но я стоял не шелохнувшись, боясь чему-то помешать. — Джинно, — неуверенно начала Тэсс, но парень, словно окаменев или не замечая её, не оборачивался. — Я много думала, и знаю, что ты не обращаешь на меня внимания и что порой я надоедаю тебе своими попытками наладить общение. Я ей не ровня, и вы так держитесь друг за друга. Прости, что…        Она всхлипнула, борясь со накатывающими слезами. Потёрла раскосые глаза предплечьем. Начавшееся признание рвало ей душу. А этот дурень всё стоял не двигаясь. Но я чувствовал, что внутри него сейчас бушует целый шторм: страх. Он очень боялся, застыл именно от нерешительности. Отчаяние, которое он пытался взять под свой контроль. — Что докучала тебе своими намёками, — Тэсс справилась с накатывающей болью, решив держать лицо до последнего. — Иногда мне казалось, что я тебе нравлюсь. Как и ты мне. Но я всё понимаю, и для всех будет лучше, если я не буду никому мешать. Всё нормально, я больше не буду тебе так глупо надоедать. И лучше мне уйти.        На последних словах её голос всё же предательски дрогнул, она зажмурилась, развернулась и пошла было прочь к горе, чтобы там скрыться и более не унижать себя плачем при дорогом человеке. Да только вот Джинно мигом, не глядя вскинул руку, хватая её за предплечье и внезапно притянул к себе. Он повернулся, раскрывая руки так, чтобы девушка уткнулась ему в грудь и сильно прижал её. — Дура! — зло выкрикнул он, и ничего не понимающая Тэсс дёрнулась как от удара.        Она не подняла вверх широко-раскрытых, изумлённых белых глаз, поэтому не могла видеть выражение чужого лица. Его же исказило какое-то страдание. Мука, которая всё же прорвалась сквозь самоконтроль. Он смотрел перед собой опустошённым взглядом. Я видел, как подрагивали его пальцы, когда он сжимал ими девушку. Они, уже насквозь промокшие, замерли в этом единении. Моё дыхание перехватило от понимания, что я вижу сейчас нечто очень личное, едва ли не интимное. Дождь начал вновь усиленно накрапывать, усиливая внешний шум, принося запах свежести и свободы. — Просто, — Джинно сглотнул и с усилием продолжил, — дай мне чуть больше времени, Тэсс.       Она вдохнула, затем зарылась лбом ему в грудь и, уже не таясь, заплакала в полный голос, подняла руки, обхватывая его спину. Я решил, что увидел достаточно, повернулся к Феличе, чтобы знаками предложить ей переместиться за другую сторону сруба, дабы оставить их по-настоящему наедине. Сокурсница же чуть опередила меня, дёрнув за рукав. Я кивнул, и мы незаметно, потихоньку двинулись прочь.