Пятнадцатый отряд

      Вернулся Джинно к тому месту очень не скоро — уже ночью. Зато этого времени хватило, чтобы перекусить встороне и насобирать достаточно мёртвых веток для костра. Небо не заволокло тучами, так что ничто не мешало звёздам дарить свой холодный свет и хоть как-то высвечивать равнину. Камни, редкие кусты, лысые холмы где-то далеко в стороне — всё окутывал таинственный сумрак. И в нём уставший мальчик, возвращающийся с дарованной «прогулки», вполне чётко мог разглядеть фигуры. Таллера пил что-то из фляги, тогда как девушка у его ног уже сидела, опираясь о жёсткую землю руками. Выражений лиц с такой дистанции было уже не рассмотреть. Но тот факт, что Сель теперь может двигаться, радовал. Пока ребёнок осторожно приближался к ним, не желая увидеть чего-либо лишнего, мужчина присел к девушке и дал сделать несколько глотков из своей фляги, удерживая за затылок. Только после этого он сгрёб свой плащ и отошёл в сторону метров на пять, давая Джинно свободно и без особых сомнений подойти к Орголиссо. Что мальчик и сделал, скинув хворост в кучу, добежал до своей наставницы. Она с усилием протянула руку навстречу, и он влетел к ней в объятье. Они проверяли друг друга аурой, убеждаясь, что ничего действительно страшного не случилось с обоими. Только вжимаясь в неё, обнимая, ребёнок понял, что та еле держится в сознании и лишь для того, чтобы убедиться, всё ли с ним в порядке. От этого на сердце волной разошлось чувство детской любви, преданности, вины перед ней, стыд за то, что не смог сделать большего. Ощущал, что её аура и тело с потоками какие-то странные. Не такие, как обычно. Списав это на последствия укуса и «помощи» старейшины, Джинно помог девушке устроиться на сон. Достал её спальный мешок, свой, их плащи. Всё в молчании — слова были излишни для них двоих. Закутал её как мог, чтобы было теплее и лучше, хотя та и без этого засыпала практически у него на руках. Потом разжёг небольшой костёр и подтащил Сель так, чтобы жар огня согревал её. Сам сел рядом, чтобы охранять.       Нашёл мужчину, который никуда не делся, взглядом: тот возвёл себе нишу из камня, что защищала его от ветра, закутался полулёжа в плащ, который оказался длиннее, чем выглядел. Видимо, внутри скрывались подвязки. Расстояние в метров десять не особо устраивало мальчика. Этого человека он искренне ненавидел, но и не мог не признать, что Сель теперь лучше. Странная смесь. Добавлялось и непонимание: наставница не рассказывала о Таллера или своих отношениях с ним, а ещё собственное положение вызывало теперь особые вопросы. Однако Джинно держался стойко, не позволял чему-то из этого достать его сейчас. Понимал, что должен соображать ясно и по факту, а не вестись на эмоции. Особенно с таким «соседом», не спешившим оставлять их в покое по неизвестным причинам. Единственное, от чего не удавалось укрыться — от пронизывающего, холодного, ничем не сдерживаемого ветра. Всё, что можно, мальчик отдал Сельвигг, чтобы её не продуло, а сам воздерживался от магии, памятуя об почтительном отношении к редкому дару. Ещё в присутствии старейшины, чьё внимание могло оказаться чрезмерным. Правда, через полчаса тот всё равно обратился к мальчику, который дрожал от ветра, несмотря на то, что сидел рядом с костром, или не только от него. — Иди сюда, — его негромкий голос, казалось, прорезал тишину своей властностью.       Понимая, что он не в том положении, чтобы демонстрировать своё мнение или отношение, ребёнок собрался с духом и встал, закусив губы. Шёл к Таллера, не сводя насторожённого и злого взгляда, на который тот лишь хмыкнул. Джинно остановился в почтительных и безопасных четырёх шагах от старшего и обомлел. В отсветах огня лицо мужчины выглядело моложе. Определённо моложе, чем было в тот момент, когда тот прибыл в аванпост Делрегайта. Сейчас он походил на тридцатилетнего, не больше. Старейшина, устав ждать, когда мальчик подойдёт ближе или скажет что-то, просто вытянулся к нему, вскинул руку и сгрёб одним движением к себе. Ребёнок замер от чужого касания, напрягаясь, готовый действовать, не в силах разобрать его природу. Но Таллера лишь прижал его спиной к своему горячему боку, накинул и укрыл полой плаща. И больше ничего. Конечно, стало лучше — ткань и каменные заслоны мигом отсекли от ветра. Джинно тут же перевёл обеспокоенный взгляд на Сель, спящую на голом плато. С пугающим удивлением, коих за сегодня хватало и так, увидел, что рядом уже и девушка, и костёр, что их всех защищает каменная стена.       Мужчина проделал это слишком быстро и слишком незаметно. Очень искусная магия, какую мальчик и от наставницы не видел. Пришло давящее понимание, что нужно будет научиться ещё очень многому прежде, чем сможет хотя бы не проиграть такому противнику. А тот тем временем произнёс над его головой: — До рассвета долго, так не замёрзнешь. Мой плащ специально сшит, — его рука ощущалась крепкой, как скала, но в тот момент незлой. — Ты должно быть устал — очень быстро пробежал такое расстояние. Ты хочешь есть? У меня с собой есть мясо. — Нет, благодарю вас, господин, — вытолкнул с губ Джинно, стараясь особо не двигаться, ненавидя себя за эту фразу, а затем всё же добавил: — Не хочу что-либо брать от вас.       Возможно, первыми словами действительно благодарил за всё: за помощь, за какую никакую доброту, проявленную сейчас. «Ещё бы знать, какую плату он возьмёт за неё», невесело мелькнуло в голове у ребёнка. Тогда как вторые слова несли в себе больше дерзости и храбрости. Но чужие пальцы продолжали просто лежать на нём, помогая согреться. Таллера никак не двинулся на последнюю реплику — мерно вздымалась его грудь и всё. — Она хорошо тебя учит. Должно быть, ты неосознанно направлял магию в себя, твои потоки истощены. Если будешь работать над этим, то станешь быстрее. А ещё она тебя хорошо воспитывает, — сказал тот, и эмоции не удалось разобрать. — Подобающе для выходца из моего дома. Ты выказываешь и уважение и своё мнение. Это хорошо. Надеюсь, что и мере в этом она тебя тоже научит. — Не сомневайтесь в этом. Я не хочу вас оскорбить, но и делать вид, что всё так, как и должно быть, тоже не хочу, — ответил ребёнок, позволяя эмоциям чуть обозначить своё отношение к случившемуся, проигнорировав совет насчёт способностей. — Вы сделали это не только по тому, что так лучше. Не в первую очередь. Я видел это по вашим глазам, господин Таллера. И это другое.       Мужчина усмехнулся, полез второй рукой куда-то в объёмный плащ, при этом никак не стесняя движениями маленького, но в чём-то взрослого и отважного подопечного, что не зажался в угол, наоборот скалил зубы перед опасным.       Старший достал наружу из-под полы специальную, магическую шкатулку со съестным, со щелчком открыл её, пока Джинно цепко смотрел на огонь. — Она моя слуга — я могу брать от неё всё, что захочу, как захочу и когда захочу, — произнёс он, добавив жёсткости, и достал кусок сготовленного мяса, источавшего такой запах, будто его только-только вытащили из печи. — Это другое, но это и не то же, что случилось с тобой. Ты был рождён свободным в Нерцазодене, так? — Да, насколько я помню, — мальчик насупился и извернулся, чтобы взглянуть на Таллера, — да. Но вы отнимаете у неё свободу. — Она в неоплатном долгу передо мной. Люблю Нерцазоден — много хорошей земли. Землевику здесь отрада, — он отправил ломоть себе в рот, подкинув и ухватив зубами, как какое-то животное. — Но для простых людей не очень хорошо, да?       Намёк на то самое мальчик снёс молча. Старейшина явно знал от Сельвигг всё о нём, и говорить дальше означало лишь копаться в мерзком прошлом. При том, что на что-то повлиять было нельзя. Джинно ощутил, как чужая рука чуть сжалась, привлекая внимание. — Не хорошо, но смотри, какое небо над нами, — мужчина сам вздёрнул голову вверх, осторожно туда взглянул и мальчик. — Видишь эту яркую цепь звёзд? Она называется Найвелинген. Для местных это один из самых надёжных ориентиров. Даже сложили легенду о том, что это волшебные крепости далёкого прошлого.       Таллера долгое время рассказывал ребёнку о созвездиях, показывал их на ночном небосводе, спрашивал о том, что видит сам ребёнок, довольствовался скупыми и не особо дружелюбными ответами. Сель мирно спала рядом, несколько раз перевернулась, один раз дёрнулась. И Джинно странным образом успокоился — сказывались переживания дня. Тепло разморило его, сильный голос и то, как сейчас мужчина обращался, внушали хоть какое-то чувство защищённости. Мальчик и сам не заметил, как уснул у чужого, вызывающего сдержанную ненависть, человека под боком. Просто в один момент соскользнул в глубокий сон без видений, несмотря на настрой бдеть до утра.       Таллера покинул их после рассвета, когда Сельвигг проснулась и уже была более или менее активна. В таком свете её воспитанник мог разглядеть, что привычная бледность кожи уступила румянцу. Однако эта живость смотрелась чудно и болезненно. После всего этого она ещё и кланялась мужчине на коленях, говоря, скорее, заученные, правильные слова благодарности, а тот стоял над ней с равнодушием, на кайме коего виднелось довольство, и потом сказал: — На этот раз тебе не в чем меня упрекнуть. Я жду тебя в моём доме в срок, как обычно, — он чуть нахмурился. — Есть, что обсудить в нашем соглашении.       Старейшину окутало белое, сильное и слепящее сияние. Через секунду его уже не было на каменистом плато. О нём теперь напоминали лишь каменные стены, возведённые им, и те накопившиеся эмоции на душе мальчика. И когда Таллера исчез не только с поля зрения, но с ощущения ауры, плотина чувств прорвалась. Ненависть, смирение, беспомощность, тщетность, боль, сочувствие, надежды. Мальчик ощутил, как сдавливает горло, как что-то ломится из груди так, будто вот-вот треснут рёбра. Закрыл глаза в попытках унять это всё, но на этот раз не сдержался. Заплакал, захлёбываясь в голос, как не делал очень давно, хоть и не мог точно выделить причину. Раскрасневшаяся девушка встревоженно взглянула на него, поднялась с колен и подошла к нему, обхватывая руками и вглядываясь в лицо. Но тот никак не среагировал на это — слёзы и рыдание не утихли, даже усилились. «Джинно», позвала она его, и её родной голос не помог успокоиться: «Всё нормально, мой мальчик. Всё нормально». Тот не прекращал плакать, спрятал лицо в ладонях, тряс головой, плечи содрогались.       Орголиссо растерянно постояла рядом с ним несколько минут. Потом подхватила на руки, прижимая его грудью к своей, держа под ноги одной рукой, а второй уткнула голову себе в подмышку. Это хватило — ребёнок сам собой начал затихать. Девушка насторожённо прислушивалась к тому, как ослабевает истерика. Первая на её глазах за все те месяцы, проведённые вместе. Ей не хотелось, чтобы он, ещё не отошедший от прошлого, видел или имел представление о её собственном положении. Но судьба распорядилась иначе — им пришлось воспользоваться помощью старейшины, благо тот не нарушил своего слова. С тяжестью в сердце Сель вспоминала о том, как мальчик вчера повёл себя, готовый на всё ради неё. Как и она сама сделала всё, чтобы его миновало ужасное повторение, чтобы его миновала её участь. Девушка сжала его сильнее, начала поглаживать по голове. Минут через двадцать Джинно совсем успокоился и просто висел у неё на руках, слабо хватаясь пальцами за её рубашку, залитую его же слезами. Перехватив ребёнка так, чтобы удерживать одной рукой, Орголиссо начала собирать их вещи — нужно уходить отсюда. Они задержались гораздо меньше, чем планировалось — мальчик обогнал всё, что только можно, но рисковать не стоило. Она и сама заметила разницу во времени, что подтвердилось в словах Таллера о том, что ребёнок заметно истощил себя, неумело, неосознанно направляя магию в своё же тело. «Мы будем работать над этим. Ты можешь быть очень быстрым», мысленно обратилась она к Джинно, надеясь, что беседа об уроках и волшебстве хоть как-то отвлечёт его. Но тот молчал, и Сель продолжила паковать вещи. Когда сумки были собраны, девушка закинула их к себе на спину. «Расскажешь мне об этом?», робко спросил воспитанник, не поднимая головы. «Об этом позже, мой мальчик. Так будет лучше. Давай пока просто уберёмся отсюда», девушка чуть подбросила его и приподняла так, чтобы его лицо оказалось вровень с её. Он смотрел усталыми, опустошёнными глазами, но видя, что и её глаза не самые бодрые, шмыгнул носом и кивнул, хоть малость собравшись: «А о тех существах, что напали на нас?». Сельвигг зашагала к прежнему курсу: «О них могу. О них нужно рассказать тебе. Просто не думала, что мы так рано с ними пересечёмся. Но знание ничего бы не изменило, ты храбро и умело сражался и без этого». Подумав с минуту, она начала говорить о них.

***

      «Сель называет их серпуомэнтэ, человек-змея. Они похожи на нас больше, чем обычные маги. И, в то же время, разительно отличаются от нас», раздался в голове голос Джинно, как только мы вышли за пределы города. Парень теперь излучал прежнее хладнокровие и сдержанность, но при это я ощущал, как он пускает меня чуть-чуть дальше обычного. Наверное, это хороший знак. Не наглея, я не торопил его и не пытался распознать чего-либо большего, чем было очевидно. Он напряжён, собран и мрачен, пускай и не зол, как час назад. Мы шли по вымощенной дороге, ведущей на север. Осень уже догнала и этот район. Аккуратно высаженные вдоль пути разлапистые деревья шелестели на ветру обрывками листвы. Выглядели сейчас как часовые, приставленные к конвою. Внизу скользили и кружились красные стайки листьев. Их движение и цвет выделялись — небо тусклое. Даже голубизна поблёкла, а солнце закрывалось неплотной белой пеленой. На этот раз от листьев, коих было немного, пахло сухостью, землёй, впрочем, даже в этом характерном запахе сезона угадывались отголоски пота Джинно, что диким и каким-то естественным образом успокаивал. Даже не знаю: хочу ли я продышаться, чтобы избавиться от него, или же нет, чтобы и дальше чувствовать себя защищённым. Сзади Нола о чём-то важно разглагольствовала, тихий и при этом упрямый голос Феличе слышался реже. Я не вслушивался в их разговор, сосредотачиваясь на том, чтобы настроиться на прежний лад, не нарушать границы ауры офицера, который уже начал волшебный перенос. Более заметный и дёрганный, чем у Орголиссо. Но никто и так не обращал на это внимания — девушки заняты беседой, а Реид шёл рядом со мной, смотря то на ровную кладку дороги, то на деревья, то на небо. Поскольку на этот раз мы шли прямо за старшим, который не мог похвастать терпением и нейтральностью капитана — говорить вслух он пока не решался. Возможно, ещё опасался, что Джинно на полном серьёзе может вернуть его в город и оставить у отдела Делрегайта на волю судеб, если что-то его будет раздражать. Он-то не мог знать, что его тревоги сейчас напрасны.       «Они не могут владеть всеми, двумя разве что, стихиями и остальными дисциплинами в наших масштабах, однако им это и не требуется. Они в противовес нам умеют моментально восстанавливать увечия и взрослеют быстрее. Тому, с которым ты сегодня столкнулся, было не больше десяти лет», голос офицера лился, звучал монотонно, как на лекции, видимо, он хорошо постарался, отделяя эмоции, воспоминания от ценной и полезной информации. Правда, я не смог сдержать удивления и перебил, хотя ещё в городе наставлял себя так не делать, когда парень начнёт со мной говорить: «Десяти?! Это как? Он не выглядел ребёнком. Да и силы в нём были не на десятилетнего». Повисла пауза, но не размеренная, а напряжённая. Аура Джинно всколыхнулась, и он продолжил: «В этом вся суть. Они рождаются в гнезде не как люди, в отличии от нас, рождённых от людей. Их другая форма взрослеет быстро». «Змеи?», встревоженно уточнил я, пытаясь такое вообразить. Не воображалось — ужасало. В голове такое не укладывалось, понять это в полной мере не получалось. Ярко вспомнились все странности: глазные мембраны, как тот изворачивался в руках Сель, острые зубы. Сдержался, чтобы интуитивно не приблизиться к идущему впереди парню. «Да, и подобно змеям у них есть свой яд. Людей убивает, а вот таких как мы парализует. Причём и тело, и магию. Магические потоки внутри просто заклинивает, сводит. Ещё их магия враждебна нашей, как ты мог ощутить на ногах. Всё это они успешно применяют в охоте на таких вот детёнышей как ты», офицер говорил строго и наставительно, тогда как я старался сохранять спокойное выражение лица, а внутри просто был в шоке от таких вот вестей. Охота? Как на зверя? Очень неуютно, вся уверенность, приобретённая за эти месяцы, как-то сникла, мир утратил прежнюю понятность. Всё так странно, неужели это одна из плат за владение таким даром?       Причём довольно пугающая, и я, пересилив беспокойство, спросил: «Зачем они охотятся на нас?». «Им нужна наша кровь. Сила в ней питает и их. Они специально ищут детёнышей, что не могут постоять за себя, потому что со взрослыми им не сладить даже толпой. Убивают долго, извлекая всё, что можно. Как только ты станешь сильнее и подрастёшь — они перестанут быть смертельной угрозой для тебя. Запомни: у них одна слабость. Это голова. Её нужно разделить надвое, а лучше на мелкие кусочки. Бей, не колеблясь — ты сразу их почувствуешь, и избегай укусов», Джинно свернул на земляную дорогу, более широкую и менее ухоженную. Не обернулся проверить, все ли следуют за ним. Ага, отстанешь от него после таких справок, как же. Я перехватил лямки рюкзака и нервно выдохнул, стараясь не привлекать внимание Реида, рискнул уточнить: «А укус как-то лечится? А удары их магии?». Офицер помолчал с минуту, и в его ауре шевельнулась неприязнь, но не ко мне, а к чему-то другому — это мне удалось отчётливо определить. «Лечится. Но мой тебе совет — не проверяй на себе как. Лучше избеги этого. А удары их магией проходят сами собой. Завтра твои ноги будут в норме», он закончил говорить и закрылся от меня, демонстрируя тем самым конец беседы. Спасибо и на этом. О таких вещах стоило бы сказать раньше, но тогда, наверное, я бы не воспринял эти предупреждения так серьёзно, без реального понимания угрозы. Сейчас же это ещё одна ступенька, ещё одна опасность, о которой не стоит забывать. Быстро прокрутив в голове все уязвимости: витекс, раны, психологическое воздействие магией; я добавил в этот список и серпуомэнтэ. С этим кое-как понятно хоть что-то. Главное, что мне рассказали необходимое. Я покачал головой и, чтобы отвлечься немного, тихо спросил у Реида насчёт его новой книги. Разговор с другом никогда не лишнее.