Пятнадцатый отряд

      Следующим днём рывка в освоении третьей стихии не вышло. Провозился под молчаливым присмотром Джинно часа два и всё то же самое. Устал сильнее, чем вчера, а результат всё прежний. Зажечь хоть какой-то огонёк удавалось. Удержать — нет. Я не мог наполнить его той жизнью, чтобы он горел за счёт какой-то эмоции, сплетённой с внешней магией. Либо это ускользало от моего понимания, либо просто нужно время, чтобы развить такое. Как с мышцами и связками. Вот уж действительно, многогранность магии. В один момент тренировки я думал вовсе не о том, как мне направить, как захватить частицы, как наполнить их. Я задумчиво наблюдал один провал за другим, удручённо прислушивался к себе, меланхолично размышлял о том, насколько волшебство действительно объёмно, сколь оно удивительно в этом призрачно разном действии, пока мне недоступном. Теперь я лучше понимаю то, чем ещё бесил своего собрата в начале. Неумелое обращение и очень ограниченное восприятие дара как такового, несмотря на любовь к нему. Но именно так его воспринимает большинство, потому что нормальные маги рождаются с ограниченной силой и расположенностью к магическим дисциплинам. И я рос, не ведая своих способностей, учился среди таких же простых начинающих чародеев. Во всех смыслах я только начинаю постигать это всё, во всяком случае, очень стараюсь. Надеюсь, что хотя бы не без толку. По поведению офицера судить о моём прогрессе сложно. Снова никаких комментариев, никакого одобрения, но и никакого насмешливого ворчания и замечаний, что уже не делает хуже ни мне, ни ему. Парень вроде бы был недовольным, однако я не мог разобрать, чем именно: моим присутствием в его утренних делах, моими повторяющимися попытками или отсутствием достижений под его полунаставничеством. Хотя в целом метод похож на тот, которого придерживается Сель. Та тоже не сопровождала мой каждый шаг, не подталкивала куда-то, а подводила к тому, чтобы я сам понял, в какую сторону нужно идти. Разве что она изредка подправляла, чего Джинно совсем не делает. Но тут уж спорный момент: не считает нужным или ему пока не к чему вносить правки. Так что сомневаюсь, что он не настолько умело, как наша общая учительница, доносит суть и ставит задачу. И судя по всему, я не делаю чего-то неправильного в своих пробах, а стало быть, действительно нужно немного времени.       И с этим остаётся смириться. Как же это тяжело. Отрабатывать раз за разом одно и то же, искать то незримое, выкладываться и… ждать. Ждать, когда я натренируюсь достаточно, случится это явно не в ближайшие дни. Офицер отправил меня отдыхать раньше, чем вчера. Я даже не возражал — немного подавлен и устал больше. Обычной измотанности в магии не ощущал, хотя несколько раз огонь выжрал прилично моих сил, но это чувство… Напоминало одышку. Будто не хватало воздуха. На мои вопросы о том, всё ли идёт как надо в освоении такой капризной стихии, парень просто ответил: «да», что подтвердило мои выводы, и добавил, что эта основа поможет мне в уроках с Сель, когда та вернётся. Это чуток приободрило меня, поэтому я вполне искренне поблагодарил его и ретировался из горы. Нужно отдохнуть, пока не настало время ветряной тренировки, где Джинно заставит меня по-настоящему потрудиться, а не как сейчас. Если в огне он давал мне свободу, соблюдая, возможно, осторожность из-за этих самых нюансов пламени, то в ветре он жёстко требовал, чтобы я выкладывался в отработке навыков. Что я и делал. Снаружи тем временем начался день, в целом напоминавший по погоде вчерашний. Разве что прохлада воздуха стала более пронизывающей. Из-за этого направился к жилому срубу, а не к бараку. Нужно было переодеться потеплее да и перевести дух. К тому же, никого ещё не было видно во дворе, чтобы сразу чем-то заняться. Для моих сокурсников учебный день начинался с тренировки аур, и они ещё только просыпались. А вот то, что не видно остальных офицеров, странновато. Хотя, быть может, я просто их не чувствую аурой из-за усталости. Поэтому спокойно переоделся в рубашку поплотнее и почище, только прилёг на заправленную кровать, как ко мне в комнату вместе со стуком вошёл мой сосед. По виду недавно проснувшийся. — Доброе утро, — сказал он, потирая рукой сонные глаза, потом зевнул и добавил: — Для тебя, походу, оно началось давно. — Да, не спалось что-то, — я, видя, что тот идёт ко мне, подвинулся, освобождая немного места. — А ты чего проснулся раньше тренировки?       Реид сел на край кровати, немного обмяк, будто готовился задремать сидя. Он молчал, явно собираясь с вялыми мыслями. И пока он делал это, я потянулся к карманным часам, чтобы завести их.       Я, скорее, ощущал пальцами, чем слышал, как внутри прокручиваются крохотные шестерёнки. Дядин подарок на десятилетие. «Вот, ну совсем взрослый парень», весёлый голос Уолта донёсся из воспоминаний, вытягивая их следом. Мама полушутя-полусерьёзно причитала, что мне не по возрасту и что я испорчу такой красивый и, вероятно, дорогой подарок. Исцарапаю металлическую крышку с простой резьбой из зигзагообразных узоров, помну ненароком корпус, поломаю стрелки. Отец же отнёсся спокойней: показал мне, как нужно заводить их, как ими пользоваться, как их правильно носить с собой. Ещё строго наказал мне быть с ними аккуратным, но едва ли в этом была такая надобность. Я очень радовался такому подарку и воспринял его серьёзно, а не как какую-то забаву или игрушку, и дядя ещё тогда понял это лучше них, относясь ко мне как к взрослому. Достаточно ли я взрослый сейчас, чтобы справиться с куда большим, чем карманные часы? Постижением своего особого дара, который приносит свои опасности, более серьёзными и реальными событиями, ответственностью за себя и других? Уолт бы поддержал меня, в этом я уверен как в том, что за днём следует ночь. Он бы понял меня лучше родителей, даже если я бы и не рассказал ему всё как есть. Этого знания достаточно, чтобы ощутить небольшой подъём, тёплое настроение. Я улыбнулся, смотря на тикающие часы, а пальцы сами собой сжали их сильнее. Тем временем Реид собрался и изрёк свои мысли во внятном предложении: — Её проведёт Джинно. Я не хочу проверять на себе, что он делает с проспавшими или очень сонными, — он зевнул с закрытым ртом и покачал головой. — К дисциплине у него куда больше требований, чем у Орголиссо. У той простое правило: не выходить за рамки да вести себя тихо. Идеально же.       Я щёлкнул крышкой и аккуратно положил часы обратно на тумбочку. Требования. И это ты ещё, друг, не встречаешься с ним на занятиях, к которым он относится особо ответственно, и не встречался с ним, когда он раздражён. Но быть предусмотрительным, чтобы не испытывать это на себе, тоже умение. В коем парень преуспевает. Улыбка тронула мои губы — без этой черты его уже никак не представить. — Это да, — я потянулся лёжа и сел на кровати, сложив поднывающие из-за магии руки на ногах. — Но думаю, всё пройдёт не хуже обычных заходов. Тренироваться надо. — Если для тебя это и полезное времяпрепровождение, — его светло-зелёные, ещё опухшие после сна глаза прозорливо и ясно блеснули в намёке на то, что мы оба знали, — то для меня и остальных это трата времени. Хотя попродуктивнее тренировки с Бити.       Он криво хмыкнул, презрительно наморщил нос, и мы помолчали, вспоминая всё то, что увидели своими глазами, а потом ещё и узнали о девушке.       Вчера ему и Феличе второй офицер впервые за несколько недель уделила вечером два часа по водной стихии. Парень потом за ужином сказал, что урок прошёл хуже, слабее летних, и мы поняли друг друга без лишних пояснений вслух. Бити ещё не оправилась от того, что случилось. Даже Феличе очень деликатно выказывала сомнение и тревогу насчёт наставницы. Мне бы хотелось, чтобы то, что у нас троих тогда вышло, не кануло втуне. Мы же ведь действовали сообща, защищали друг друга по-настоящему — она способна на такое, хоть этого пока и маловато. На сердце кололи незнание и растерянность — я не знал, как лечат такое, подобные душевные травмы. При этом и я, и Реид осознавали, что это не «наше» дело, чтобы активно пытаться что-либо сделать и принимать настойчивое участие. Это её жизнь, её выбор и её борьба. К тому же, мы по молодости можем очень многого не понимать и нечаянно сделать только хуже. — Можно попробовать с ней обсудить всё это, — наконец предложил я самый нейтральный вариант. — Вдруг ей станет легче. — А тебе оно надо? — сокурсник тряхнул густыми волосами. — Она делает вид, что всё как обычно, — его насмешливый и мрачный смешок показался громче нужного, — и получается это у неё хуже, чем у меня изображать рьяного ученика.       Я устало выдохнул, пытаясь нащупать мыслями какую-то уверенность или то, что хотя бы развеяло тяжёлые эмоции относительно офицера, бывшей разведчицы. Надо ли? Нас всё же затронуло это: сперва окунуло в то, что её действия могли убить нас, потом выбросило к краю рассуждений о чистоте душ. Не слишком-то большой камень преткновения, учитывая, что всё закончилось благополучно — вполне можно просто отвернуться, жить дальше. Но… Бити поступала так в своих делах и поступает так сейчас, и заметно, что это уж точно не делает лучше. Бездействие не лучшее решение.       Не лучшее не только для неё, но и для нас. Отвечать за чужие решения мы не можем, но я хотел бы отвечать за свои. Учиться находить хоть сколько-то правильное даже в такой непростой ситуации. И не жалеть о том, что мог бы сделать, но не сделал. — Я не знаю, но просто проходить мимо чужой беды тоже не очень-то правильно, — я прервался и потёр подбородок, хмурясь в попытке донести своё мнение. — Я не говорю, что она не виновата сама в этом. Но в ней ещё есть силы, чтобы, ну не знаю, исправиться. Она была готова пожертвовать собой, чтобы мы спаслись, и это не пустой звук. Но я и не говорю о том, чтобы прямо влезть в это — это не твоё и не моё дело. Просто попробуем, что мы можем. Вдруг правда можем.       Реид кисло взглянул на меня, почти как Орголиссо летом на новобранцев в своём отряде. Мне аж неловко стало за такую речь и то, что втягиваю его в «новое приключение», вынуждающее к каким-то непонятным действиям. Видя, что он не спешит мне отвечать, я добавил логичный довод за какие-то попытки разобраться в этом. В этой взрослой жизни, что предстоит и нам. Неизбежно. Лишь вопрос времени. — По крайней мере, это нам с тобой довелось уцелеть, — я пожал плечами, представляя всё с другой стороны, более житейской. — А если в следующий раз кому-то другому не получится? Феличе или Ноле, да и какому-нибудь непричастному гражданскому. — Вот кто тебя за язык-то тянет постоянно, — буркнул парень, и сонность на лице смешалась с проступившей серьёзностью. — Не принимай меня за какого-нибудь подонка. Думаешь, я не понимаю всего этого или мне всё равно? Просто я не знаю, как лучше. Это всё сложно. Очень сложно. — Я тоже не знаю, но хотя бы мы можем пытаться узнать вместе, — я толкнул его в плечо, подбадривая. — Ну или разобраться, как лучше для самих себя. Сейчас делать это лучше, чем потом. — Это точно, — Реид растёр руками лицо, потом облокотился на колени. — Вдвоём хотя бы не так страшно.       Он повернулся ко мне и невесело, но всё же улыбнулся. Я ответил тем же. Мы вдвоём преодолели уже несколько препятствий на пути учеников. Сможем и сейчас, потому что понимаем это всё и друг друга.       И кажется, это доверие и связь только крепнут. Облегчённый этими чувствами и тем, что выговорился сам и что как-то обсудили эту тему, я решил немного разбавить серьёзность беседы, потому что иначе совсем тяжко: — Давай сыграем в крепости, пока нас не позвали для тренировки, — взглянул в окно, стараясь без помощи часов прикинуть, сколько ещё у нас свободного времени. — Давай, нужно немного отвлечься, — его голос зазвучал более заинтересованно, — а то постоянно думать об этом — рехнуться можно. И ты поменьше думай. Основа для правильных поступков — хорошо. Но в жизни, знаешь ли, полно всякого.       Я согласился с ним и полез за чистыми листами и парой карандашей. Мы расселись по кровати так, чтобы не видеть, как расставляем войска на бумаге, и следующие десять минут обменивались ходами. Предсказуемо, первая партия осталась за Реидом. Вторая же затянулась, и мы, сосредоточенные на игре, уже более вдумчиво совершали ходы. Занятие увлекло нас, отгоняя взрослые думы. Те практически исчезли и не беспокоили. И судя по тому, как вёл себя парень, его тоже. Хорошо, что обсудили эту тему. Чувствую себя правильно. Взрослые не всегда рядом, чтобы направить в нужную сторону. А ещё, как показала практика, не все взрослые знают, как жить и как поступать. Это поистине страшно, как и то, что мы уже в этом всём, но с этим можно жить. Жить и, например, играть с другом в незамысловатую игру, пытаться его обыграть. Да, это совсем неплохо. — Вот что хочу спросить, — заговорил сокурсник между ходами. — Что тогда такого случилось, что Джинно резко сорвал нас с отдыха, который сам же нам и выделил? Причём с тобой. Ты выглядел шугануто.       Врать ему не хотелось, увиливать тоже. Да и после такого диалога я не считал нужным прибегать к подобному. Поэтому я, не отрываясь от рассматривания нарисованного вражеского, неизведанного поля у замка, поднял вверх указательный палец, чтобы он потерпел немного, пока я обдумываю, что и как ему рассказать.       Заодно проверил аурой пространство вокруг. Ну мало ли. Если Сель ограниченное обсуждение этой темы с Реидом ещё может простить, то Джинно меня по голове точно не погладит. Через минуту я открыто взглянул в салатовые глаза. — Да, случилось. И ты сам догадываешься, — я с намёком кивнул в ту сторону окна, где виднелся склон горы, — с чем это связано. — Это и так очевидно, как и твои утренние бдения под тренировки эти два дня, — усмехнулся парень, а потом добавил тише: — Но что всё же случилось?       Я прикрыл глаза, очень стараясь не испытать того глубокого ужаса и отклика в эмоциях, что вызывали воспоминания о серпуомэнтэ. Давай, Этел, борись с этим. Это же тоже правильно, прям как ты любишь. Кое-как мне удалось с этим сладить. — Я случайно встретился с существом, с коим больше не хочу встречаться никогда, — кратко изрёк я, надеясь, что другу этого хватит.       По сути, ничего разоблачающего не сказал. На любого мага, человека могут напасть средь бела дня. Неважно кто. Такое же бывает, и ничего эдакого в этом факте нет. Надо будет потом рассказать об этом Сель, чтобы всё было честно. Если это лишнее, то сам извинюсь перед ней и не буду больше говорить даже о таком. Секреты нелегко. — Понятно, — кивнул Реид, сунул карандаш в рот, зарылся пальцами в тёмно-рыжие волосы и проговорил: — Значит, лучше с тобой на миссии больше не ходить.       Он подмигнул мне и добродушно рассмеялся. Я зашёлся смешками — в каком-то смысле сокурсник совершенно прав. Но я понял также, что тот не станет избегать меня на заданиях из-за всего этого. И как же это здорово. Мы продолжили игру и успели закончить ещё партий шесть, потом Малоун зашёл к нам и по-дружески предупредил, что Джинно, кажется, закончит свои дела через минут так десять. Через означенное время мы вместе с Феличе и Нолой ждали первого офицера во дворе у кострища. Обычно эта тренировка проводится в прогулке к озеру, но то или из-за того, что случилось со мной, то или из-за того, что Орголиссо нет рядом, её проведут прямо в лагере. Ни шагу за частокол. Я вспомнил это указание при виде спускающегося по ступеням-плитам офицера. Тот выглядел опасно-строгим, что предвещало нам нелёгкие несколько часов. Очень нелёгкие для меня так точно. Ко мне требований будет больше. Я выдохнул, заранее ощущая ту усталость, с какой, вероятно, приду к тренировкам по ветру, и взглянул в безучастное небо. Там плыли далёкие сероватые облака — оставалось надеяться, что дождя не будет. А если будет… вряд ли нам отменят урок или перенесут его в сухое помещение. Такая себе перспектива, уже не лето. И это ещё если не вспоминать о неудачах в освоении огня. Это всё тоже часть обучения — нужно настроиться на подходящий лад. Я опустил взгляд, следя теперь за приближением своего собрата. Невесёлые мысли отогнать я сумел, но всё же то самое беспокойство не проходило. Ведь парень будет впервые вести общий для всех урок, и я не представляю, как он обычно ведёт такие. Впрочем, моему незнанию отводились последние секунды. Джинно встал перед нами, сурово оглядел каждого. Я приготовился слушать.